В тот момент мне действительно стало страшно. Не от того, что со мной что-то случится, а от того, что Клод мог причинить какой-нибудь вред Барду и в этом будет моя вина. Откуда этот страх причинить кому-то вред, хотя какие-то месяцы назад я желал гибели едва ли не всего человечества? Я не знаю, честно, не знаю. Может я настолько привязался к тем, кто меня окружал, что я не хочу ничего менять, а может я изменился. Где-то глубоко внутри. Последнее время я стал замечать за собой странности. Раньше я бы без сомнений решился на такую дерзость, как побег, а сейчас жалею о том, что не просил отпустить, не сказал ничего сначала.
Меня не единожды пытались сломать. И физически, и морально. Физически получалось, морально - нет. У меня и руки, и ноги, и рёбра были переломаны. Иногда благодаря клиентам, иногда - моим выходкам. Я был тем ещё чертёнком. В первую ночь я едва не откусил пальцы пришедшему, во вторую - рабочий инструмент уже другого клиента, в третью укусил за язык полезшего целоваться "хозяина на одну ночь". Естественно, посетители боялись меня, точнее моих зубов, как огня и никто не решался снять. "Начальству" это безобразие надоело и меня переместили в BDSM-отдел. Среди клиентуры махровые извращенцы всех возрастов. Там я и лишился невинности под каким-то стариком, будучи поставленным задом кверху, связанным и с кляпом во рту. Без капли нежности, грубо, жестоко, мерзко, но это случилось.
Будучи шестилетним мальчишкой я лишился своего детства. Все те десять лет я вёл с ними обоюдную холодную войну. То я кого-нибудь из клиентов покусаю, то украду что-нибудь из личных вещей, пока тот спать будет, то рожу кому-нибудь расцарапаю. Если на первое я снова оказывался в предыдущем отделе с кляпом во рту и связанными руками, на третье мне ногти едва не вырывали, то на второе управы не было. И пороли, и руки ломали, и без еды оставляли - одинаково, по выздоровлению всё повторялось. Только последние два года пришлось прекратить царапаться. Больно, когда ногти выдирают, знаете ли.
А с той зимы всё изменилось. Во мне что-то поломалось. Может я иногда и наглел, но даже не в четверть того, что вытворял раньше. Кстати, именно из-за меня ввели этот "немой закон". Я умудрялся наговорить клиентам такого, что они никогда больше не появлялись в тех грешных стенах. Сейчас это даже не отголоски. Нет, я не скучаю по тому, что когда-то мог, но я вынужден признать, что Клоду удалось сломать меня. То, что я вытворил сегодня, я и сам не ожидал. Не знаю, как буду всё это объяснять, но нужно!
Надеюсь, что если во всём признаюсь, моя участь смягчится. В последнее время я стал боятся боли, чего раньше за собой не замечал. Я понимаю, что заслуживаю наказания, но тростью слишком больно. Я хочу найти своих настоящих родителей, хочу спросить отца, почему он не искал другого выхода, за что продал. Так сильно, что пренебрёг правилами. Я признаю это, но хочу смягчить наказание признанием.
Меня в прямом смысле приволокли домой. Клод был в ярости, казалось вот-вот и он убьёт меня. Он хватает меня за волосы и буквально швыряет на пол. Я еле успеваю повернуться, чтоб упасть на бок и не уронить документы.
- Подожди, прошу тебя. Позволь мне рассказать всё, - он присаживается на корточки рядом и снова хватает меня за волосы, я едва успеваю сказать эти слова.
Волосы уже успели довольно отрасти сзади, да и спереди тоже. Девушки часто отрезают волосы так же - сзади короче, спереди длиннее. Теперь за них вполне можно ухватиться.
- Говори, - мою голову резко запрокидывают так, чтоб удобно было смотреть в глаза.
- Я соврал тебе тогда, мои родители были живы. И Бард каким-то образом их нашёл. Он позвонил, чтоб встретится и передал эти документы, - я протягиваю пожелтевшую картонную папку.
- И нужно было без предупреждения убегать? - он отпускает мои волосы и берёт бумаги.
- Ты бы убил меня иначе.
- Я бы
сейчас тебя убил за то, что ты сделал. Нельзя было всё сначала рассказать? Нужно было сбегать? Себастьян, ты когда думать начнёшь, м?
- Прости, я не хотел, чтоб так вышло.
- Ты ведёшь себя, как маленький ребёнок, - Клод поднимается сам и поднимает меня следом.
Тело ломит от радушного приветствия пола. Я так и не успел снять верхнюю одежду, поэтому занимаюсь сим занятием сейчас. Повесив пальто и шарф на вешалку и сложив обувь рядом с остальной, я разворачиваюсь. И что теперь?
- Ты понимаешь, что здесь написано? - он кивает на документы.
- Да. Один из моих секретов, о которых я не успел рассказать.
- Если тебе понадобится помощь после их прочтения, всегда обращайся. Но остался один факт.
Клод смотрит на меня так, что я невольно краснею. Я догадываюсь, что это за факт и знаю, что он неизбежен.
- Ты не можешь безнаказанно убегать из дома, когда тебе вздумается.
- Я понимаю это.
- Хорошо, что хоть понимаешь это. Надеюсь, ты также понимаешь, что за этим последует.
- Да.
***
POV Claude
Слишком покорно ты всё это принимаешь. Опять начинаешь стелиться. Сам же виноват, мог просто попросить по-человечески.
- Я знаю, что должен быть наказан. Но молю, только не трость, - я знал, что ты будешь просить об этом.
- Ладно, но получишь в два раза больше, - такое условие тебе как?
- Пусть так, - быстро соглашаешься.
Покорная шлюха. Иногда от твоего поведения становится мерзко. Прекрати стелиться наконец! Ты же можешь сопротивляться и внутренне хочешь, но боишься. Стань смелее, с тобой ничего не случится за это.
С нашей первой встречи ты сильно изменился. Из тебя пропала твоя прежняя наглость, дерзость, гордость и даже самоуважение тоже исчезло. Это становится несколько скучным. Ты был женственным внешне, но мог постоять за себя, а сейчас избираешь путь наименьшего сопротивления - стелиться под всех и каждого, угождать всем. Если тебя захотят обворовать в переулке, ты не только всё отдашь, но и добавишь пару бонусов. Ты додумаешься ещё и дополнительно отсосать. Ты делаешь это мастерски, но едва ли не каждому встречному.
Неужели тебя смогли сломать за те последние два месяца в борделе? Ты уже не физически, ты морально шлюха. Приласкают и ты побежишь. Если бы я не любил тебя, ты был бы постарше и девчонкой - давно б уже выгнал. Но не могу. Не только из-за долга опекунства перед державой, а перед собой. И я буду любить тебя, кем бы ты не был. Может и я дурак, что позволяю тебе слишком многое. Но я не могу уследить за всем. Когда ты будешь в расцвете сил, я уже буду стариком. Я понимаю, что когда-нибудь нужно будет тебя отпустить. Но ты не сможешь быть один.
Ты не приспособлен быть в этом мире сам, пропадёшь. Маленький демонёнок.
Молча проходишь в комнату и раздеваешься. Медленно раздеваешься, всё снимаешь. Становишься коленями на диван коленями и опираешься руками в стену. Умеешь же ты прогибать спинку, чтоб задницу показывать. Блядски, но красиво. Есть, что показывать. Не каждая женщина может похвастаться такой фигурой. Тебе было суждено родится в Таиланде. Все красивые тайки, увы, не женщины. Был бы прекрасный пример.
У тебя гладкая бледная кожа, лишённая всякой лишней растительности. Жаль её портить из-за твоего непослушания. Благодаря твоей просьбе я беру не трость, а ремень, хотя мог и "обрадовать" тебя розгами. Откуда столько этой атрибутики в доме? Один из моих старых грехов. Я раньше многих приводил домой по их согласию и проводил с ними практики.
- Считай!
И ты считаешь. До тридцатого спокойно, к пятидесятому начинаешь всхлипывать, к концу уже откровенно плачешь, прогибаясь ещё сильнее и утыкаясь личиком в спинку дивана. Ты еле досчитал до положенного восьмидесятого.
Прекращаю это и откладываю ремень в сторону. Ты уже пытаешься вытереть слёзы. Ну, не плачь, малыш, сам же соглашался.
***
Больно, но я заслужил это. Слёзы невольно текут по щекам, хоть я и пытаюсь их стереть. Не смогу нормально сесть ещё пару дней, ну ничего, сам виноват.
Меня обнимают сзади за плечи и прижимают ближе. Одна его рука скользит к бедру и несильно сжимает, придерживая. Я тихо шиплю, раздражённая кожа болит. Ягодицы, наверное, пунцовые.
Слышу, как расстёгивается молния на брюках. Он отпускает меня и выгребает из-под края матраца в диване смазку. Щелчок открываемой крышечки, несколько минут и я чувствую у входа приставленный член в холодном лубриканте. Несильное давление и грубый толчок, я на автомате выдыхаю, едва не задохнувшись. Не больно. Давно уже не больно, я привык к этому. Сильные, резкие движения. Я уже тихо поскуливаю, пытаясь набрать воздух, который выбивался из меня с каждым толчком.
Так почти каждый раз. То ли это способ сбросить напряжение, то ли ещё что, но мне это нравится. Молча, без лишних слов и пошлых комплиментов. Мне действительно это нравится. Только самое важное.
Клод отпускает меня только спустя два часа. Приятная ломота в теле и далеко не приятное, даже изрядно болезненное, жжение от недавних ударов - сумасшедшее сочетание. Он прижимает меня к себе и просто заваливает на диван. Мы умудряемся уснуть. Вот так, посреди дня, на диване в гостиной, в объятиях друг друга.
