Завтра будет рассвет

Йовин хорошенько затянула узелок и выпустила руку раненого. В госпитальном шатре было тепло и тихо, очажный дым улетал в отверстие в крыше, а огонь давал неяркий свет. Иорет, поившая простуженного ребенка целебным козьим молоком, глянула на наложенную повязку и одобрительно кивнула. Княгиня свернула остатки ткани и улыбнулась. - Ничего, Халлас, - сказала она. – Заживает очень хорошо. Через неделю снимем лубок – и можно будет начинать разрабатывать руку. - Благодарю вас, княгиня, - склонил голову гондорский ремесленник. – Очень сожалею, что в такое горячее время стал бесполезным… - Тебе не надо тревожиться из-за этого, - мягко ответила Йовин. – Мы все сожалеем, что ты поранился, но вовсе не потому, что ты не можешь работать. Дел здесь нам всем на много лет хватит, так что воспользуйся случаем и отдохни хорошенько. И от караульной службы тебя никто не избавлял. Плотник широко улыбнулся. - Это точно… - он встал. – Я могу идти? Йовин протянула ему руку – и он почтительно склонился перед княгиней. - Как Борлас, Иорет? – спросила княгиня шепотом, чтобы не потревожить засыпающего ребенка. - Хорошо, - кивнула пожилая целительница. – Третьего дня он явно пошел на поправку… Но еще многие дети кашляют, уж очень холодно сейчас. Йовин кивнула: – Через пару дней будет готово пиво, будем греть его и давать им. Впрочем, надо бы его попробовать, может быть, оно уже готово. Княгиня встала, накидывая на голову шерстяной платок. Ночью валил снег, а утро встретило жителей Итилиена ярким солнцем на свежих сугробах. Йовин сощурилась на свет после полутьмы шатра, потопталась, поправляя плохо надетый сапожок. Холодно, да… Но работающие люди не чувствовали холода – издалека слышались веселые голоса и уханье топоров. Она собиралась в ткацкую, раздать сегодняшний урок для пошива одежды. По дороге можно было заглянуть в поварню и проверить пиво, а заодно и посмотреть, что так развеселило людей на стройке. День только начинался – и следовало ждать, что он еще добавит работы. На стройке рвалась одежда, с холодами требовалось больше горячей пищи, дети валялись в сугробах, промокая до последней нитки, и матери бросали дела, чтобы переодеть и высушить своих сорванцов… А еще бывали мелкие случайности, вроде сорвавшегося тесла, как это случилось с Халласом, и количество рабочих рук еще больше сокращалось. Навстречу Йовин протопала кучка овец, которых гнала девочка лет шести, закутанная так, что, казалось, она не шла, а катилась вслед за своими овцами. Девочка попыталась поклониться молодой княгине, но меховая одежда помешала, и юная пастушка только смешно дернулась всем телом. На круглых щечках ребенка горел здоровый румянец, разожженный морозцем, а походка была исполнена важности. Детям в Итилиене приходилось немало трудиться. Именно они пасли овец и доили коз, топили очаги в шатрах, нянчили младенцев и мыли посуду, пока взрослые возводили строения, чесали шерсть, охраняли поселение или добывали пищу. У поварни Бергиль колол дрова. Он был очень горд, когда добился назначения на общие работы. Вот только для поварни запасли чурки такого размера, что десятилетний мальчишка взмок, точно мышь, раз за разом с усилием поднимая всаженный в дерево топор и пытаясь перевернуть чурку для удара о колоду. - Приветствую вашу светлость, - поклонился он, явно радуясь поводу передохнуть. Йовин подавила желание потрепать его по затылку и протянула ему руку, как взрослому. - Передай отцу, что твоему брату гораздо лучше, - сказала она. Мальчишка просиял. - И не стой на морозе в одной куртке, пока сам не захворал, - добавила она. - Я уже упыхался колоть эти дрова, - вдруг пожаловался мальчик, забыв, очевидно, на радостях, что он взрослый и работник, и Йовин все-таки не удержалась от искушения взъерошить его мокрые волосы. - Но я уже много наколол, - похвастался Бергиль и тотчас посмотрел на нее с подозрением, вспомнив о своей важности, но не осмелился стряхнуть руку повелительницы. - Я благодарю тебя, Бергиль, сын Берегонда, - церемонно сказала Йовин и улыбнулась. – Для обеда уже достаточно, так что ты можешь отдохнуть… - Я сложу поленницу и буду всецело к вашим услугам, - мальчуган засиял от счастья. - Завидная рубка, сын Берегонда! Позволь-ка глянуть на твой топор, - прозвучало из-за спины Йовин. Князь Итилиена даже по скрипучему снегу умел ходить бесшумно, точно был эльфом, а не человеком. Йовин обернулась, расцветая улыбкой – охотники отправились еще затемно, и так рано их обратно не ждали. - Вечером будет крольчатина, - Фарамир подмигнул Йовин. – По такому снегу тропить кроликов – даже слишком простое дело. Осмотрел топорище, придирчиво проверил лезвие. - Славный топор у тебя, Бергиль, - заметил он. – Только не забывай поправлять его, чтобы не слетел. Он с силой стукнул основанием топорища по колоде, насаживая топор правильно. - Поработаем вместе? – предложил он Бергилю. Тот со всей готовностью уставился на повелителя. - Да ты собирай, собирай дрова, - рассмеялся Фарамир, выбирая чурку посолиднее. – Я тебе просто еще добавлю. Йовин прислонилась к дверям поварни, улыбаясь и щурясь от яркого блеска снега. Она смотрела на Бергиля: мальчишка то косился с безудержным восхищением на легко взмывающий топор, то кусал губы от зависти, когда очередь доходила до очередной чурки со следами его неумелых ударов. - Ты про поленницу не забыл? – весело спросил его Фарамир, остановившись, чтобы скинуть куртку. Мальчишка охнул, бросился было собирать дрова, но через мгновение снова застыл, глядя округлившимися глазами, как князь берет топор в левую руку. Йовин присмотрелась внимательнее – Фарамира частенько подводила левая рука, не единожды раненая за время войны. Но сейчас он управлялся этой рукой ничуть не менее ловко, чем правой, без малейших усилий вгонял широкое лезвие в дерево и с плеча обрушивал обух топора на колоду. Она заулыбалась, мысленно благодаря роханских травников, подсказавших хорошие мази. Еще немножко – и будет очередная победа в ее целительстве, если, конечно, своенравный больной не застудит свое несчастное плечо рубкой дров на морозе… Она охнула не хуже, чем Бергиль, вспомнив, что собиралась лишь быстренько проверить пиво по дороге в ткацкую. Улыбнулась мужу, когда очередная чурка брызнула во все стороны поленьями, и открыла дверь. Из поварни ей в лицо ударило кисловатым запахом барды и сусла, дымом очага и застоявшимся теплым воздухом. Земля вдруг ушла из-под ног, и к горлу подступила тошнота. Йовин точно ветром шатнуло в сторону, и она сползла по двери, цепляясь за платок на шее и зажимая себе рот. Фарамир отшвырнул топор, бросаясь вперед, и успел подхватить ее прежде, чем она коснулась коленями земли. - Йовин! Она судорожно сглотнула и попыталась выпрямиться. - Ничего… Уже прошло… Бергиль с перепуга уронил охапку поленьев и робко приблизился. Йовин криво улыбнулась обоим и отвела поддерживающие ее руки. - Все в порядке, - решительно сказала она, потирая ладонями виски. – Голова закружилась после свежего воздуха. - Может быть, тебе помочь? – неуверенно предложил Фарамир. Она засмеялась. - Подозреваю, что гондорские воины варят никуда не годное пиво! - Так ты научи, - он с готовностью поддержал ее веселье. – Пока Бергиль сложит дрова… Мальчишка густо покраснел и нагнулся, подбирая разбросанные поленья. Йовин вошла в теплую поварню, на ходу разматывая платок, чтобы было легче дышать. Хотя она смеялась, лицо ее было бледным, вокруг глаз проступили темные круги, и Фарамир молча последовал за ней. - Закрой дверь, - распорядилась Йовин. – А то чан выстынет. Она подошла к чану, взяла черпак, понюхала пиво - и тут ей опять стало худо. Свободной рукой она ухватилась за край чана, чтобы не упасть, и постаралась дышать глубоко и ровно, борясь с дурнотой. Муж обхватил ее сзади за пояс и прижал к себе. - Что с тобой? – ласково спросил он. – Скажи мне, что надо сделать… - Ты… сможешь… попробовать пиво? – жалобно спросила она, чувствуя, что ее на это точно не хватит. - Смогу, только вряд ли пойму, как оно готовится, - фыркнул он ей в волосы. – Но я все сделаю, а ты выйди на улицу. Здесь душно… Йовин откинула голову ему на плечо. Перед ее мысленным взором стояли два образа: девчушка в огромном платке, деловито топающая вслед за овцами, и Бергиль, крепко сжимающий топор в мальчишеской руке. - Видулинда, дочь Мархвини, призвала на помощь Эзелверда, но это был подземный дух, - тихо произнесла она слова древней роханской легенды. – И он пришел и помог ей сварить пиво, но в награду потребовал то, что находилось между чаном и ею… - она зажмурилась. Фарамир крепко обнял ее и прижался щекой к ее виску. - Я не подземный дух… И я никому вас не отдам. И тогда Йовин отважилась повернуться и посмотреть ему в глаза.