Зеркало, зеркало

Почему он сказал «да»? Шерлок вряд ли мог ответить на этот вопрос. Ни тогда, когда запрокидывал голову, прикрывая дымчатые дамасские глаза и подставляя шею в гибком изломе под жадные поцелуи, не страшась пунцовых отметин, как страшится их большинство любовных парочек, не желающих разглашения своих интимных отношений… Ни тогда, когда, забросив руки за голову, смотрел на Карла, нависшего над его распростертым телом и вжимающего ладони в пружинящий матрац кровати в маленькой комнате студенческого кампуса… Ни тогда, когда от тягучих ласк его одежда становилась невыносимо, невозможно мала, а потребность избавиться от нее - просто беспредельной… Они никогда не раздевались заранее. От вынужденной заминки возбуждение нарастало лавиной, и когда нетерпеливые тонкие пальцы начинали яростно рвать пуговицы с клочьями ткани, уже отчаявшись вытолкнуть предательский пластик из тугих петель, другие - широкие, загорелые до черноты ладони перехватывали прохладные хрупкие фаланги и стискивали их до ощутимой боли, предостерегая от поспешности. Карл никогда не заходил слишком далеко. Никогда не делал ничего такого, чего бы Шерлок не принял… Ни на чем не настаивал, ни к чему не принуждал. Лишь давал попробовать… чуть-чуть пригубить то, что он мог получить добровольно и в полной мере… Стоило ему согреть губами голубой лед венки на шее и проверить чувствительность ямочки между ровными, похожими на распростертые крылья, ключицами, как под тонкой перламутровой кожей пробегала высоковольтная дуга, заставляя тело выгибаться в сладкой муке. А едва пожар начинал растекаться по напрягшимся мышцам, и Шерлок нетерпеливо тянулся к нему заалевшим влажным ртом, Карл отстранялся и рассматривал его блестящими, насмешливыми и ужасно развратными глазами, крепко удерживая мечущиеся руки и не позволяя им прикоснуться ни к себе, ни к собственному телу… Он раз за разом подталкивал его к краю и снова отступал - на шаг, на два… Вожделеющая жажда сушила губы и наполняла глаза пьяной мутью, плоть томилась и горела на медленном огне безо всякой надежды на удовлетворение… И только тогда, когда сопротивление бездействию становилось уже хаотическим и бесконтрольным, единственной мыслью, уцелевшей посреди бесформенных, никчемных обломков сознания, оставалось ожидание наступления немедленной чувственной разрядки… Шерлок злился, рвался из рук, кричал и даже пытался укусить… но у него не было ни единого шанса. Карл Пауэрс, отличный спортсмен… И тогда на смену яростным крикам приходили мольбы, и тихие слезы, и жаркий шепот, и обещания всего-всего… чего угодно… пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… - Скажи это. -…что? - Скажи. Это. Сейчас. -… - Шерлок, я просто встану и уйду. - Нет! Нет-нет-нет… - Скажи это… - Карл… - Да? - Карл, пожалуйста… - «Пожалуйста» что? - Карл, пожалуйста! …яростная атака, последние силы, брошенные в бой… он уже… уже… он почти касается такого обманчиво-близкого бедра воспаленным, рвущимся на части пахом в одном-единственном желании… наверняка потом на руках останутся здоровенные синяки… плевать… вконец обессилев, он затихает и тихо всхлипывает, а из-под ресниц катится что-то жгучее, постыдное… как выброшенный из окна белый флаг… у него нет шансов… и он знает об этом с самого начала… -…позволь мне кончить… заставь меня кричать… Шерлок всегда сдается первым. … Два года. Два чертовых сумасшедших года… Шерлок не мог понять только одного. Почему же так и не вмешался Майкрофт? Что за причины были у его персонального ментора и архонта,* чтобы закрывать глаза на происходящее? Шерлок изменился. Нескладный, пугающий сверхъестественным интеллектом мальчик, которого в школе сторонились и сверстники, и учителя, в одночасье превратился в статного, уверенного в себе молодого мужчину с ленивой грацией дикого кота в каждом жесте, с упрямым взглядом глаз, наполненных колючими хрустальными осколками – язвительного, безжалостного в своей правоте и суждениях, страстного во всем: от занятий математикой до занятий любовью… Беспощадное совершенство… Короткие волосы отросли, и мягкий каштан их завитков вспыхивал дразнящими искрами при каждом повороте головы с вызывающе приподнятым подбородком. На смену удобным безразмерным толстовкам и хлопковым футболкам пришли приталенные до неприличия рубашки, облегающие стройное тело, обманчиво скрывая начавшиеся наливаться юной силой мускулы. И только легкость, с которой одна его поза неуловимо перетекала в другую, свидетельствовала о том, что занятия по физическому развитию не проходили для него бесследно… Их отношения никогда не проявлялись на людях. То, что происходило между этими двоими, касалось только их и не требовало чьего-либо признания, а один-единственный раз, когда Карл позволил себе публично продемонстрировать свои права на эту редкую, злую штучку, закончился для него весьма плачевно. Он тогда только что выиграл Чемпионат Британии по Короткой Воде среди Университетов. Впервые за последние десять лет Оксфорд обошел Лафборо, а Карл сделал этого выскочку Юан Дейла и на стометровке, и в эстафете «четыре по пятьдесят»… …за что и получил приглашение от тренера сборной страны. Адреналиновый хмель еще кружил голову и жег вены отголосками восторженного воя трибун, плеск воды казался каскадом золотых искр, и в расширенных зрачках тяжело колыхалась вот-вот готовая вспыхнуть смолянистая нефть… Шерлок в толпе однокурсников покинул аудиторию после занятия по классической английской литературе, когда от стены отделилась высокая фигура. - Шерлок! – он поймал его запястье и развернул к себе, заработав недоуменные и крайне заинтересованные взгляды окружающих. Карл никогда себе такого не позволял… А тут - при всех, одной рукой приобняв молодого человека за талию, пальцами второй он снял с его плеча широкий ремень сумки, небрежно сбрасывая ее на пол… Он скользнул ладонью по тонкой пояснице и ниже… по-хозяйски надавил на крестец, властно и требовательно привлекая к себе, прижимая к своему паху узкие бедра… Шерлок не сопротивлялся, не пытался вырваться - он лишь выгнулся гибким ивовым прутом, отстранив плечи. Он позволил рукам упасть и словно случайно сцепиться пальцами за спиной, заставив опасно хрустнуть ткань до предела натянувшейся на груди рубашки. Запрокинув голову, он почти коснулся губами нетерпеливо приоткрывшегося рта, старательно сохраняя невесомое, неощутимое расстояние, как надежную преграду. У Карла еще бурлил в крови бешенный шторм чемпионства и злость на своего упрямого любовника за его необъяснимое нежелание посетить хотя бы одно соревнование с его участием… «Скучно…» Это объяснение Пауэрса не устраивало, хоть тресни… Какими бы ни были приоритеты Шерлока, их правильной расстановкой пьяный от чувства собственного всемогущества Карл и собирался заняться прямо сейчас. Тело уже послушно поддавалось сильной, грубой руке, когда взгляд - тот, что замораживает океаны, режет легированную сталь и сбивает с орбиты спутники - с размаху вышиб Пауэрсу мозги… Пораженный, простреленный этим взглядом навылет, Карл разжал руки. Шерлок легко вывернулся из его объятий, лениво, нарочито медленно развернулся и ушел прочь – не оборачиваясь, почти звеня от ледяного бешенства, оставив свою сумку лежать под ногами недавнего чемпиона и с наслаждением слушая, как хрустит под подошвами начищенных ботинок его разбитая вдребезги самоуверенность… Карл смотрел ему вслед долго и отчего-то тоскливо, прикидывая, стучит ли еще у него в груди сердце. А потом подхватил брошенные на полу вещи и, безнадежно качая головой, побрел вслед за своим неуправляемым «призом»… …приоритеты были расставлены. На вечернюю тренировку Карл пришел с разбитой губой и ссадинами на лице. Но от его довольной физиономии можно было поджечь очередной олимпийский огонь… … Весна накануне Тринити – третьего и последнего в учебном году семестра – выдалась необычайно жаркой. Теплый, полный свежих живых запахов ветер врывался в распахнутые окна, как любовник в доверчиво распростертое тело, надувая парусом легкую ткань светлых штор, позванивая металлическими колечками, словно бубенцами… Шерлок не спеша перелистывал учебник биологической химии толщиной в руку, слегка притормозив на теме «Трансаминирование аминокислот». Он так и не смог понять до конца, почему в его собственном организме это самое трансаминирование протекает на рекордных скоростях, сколько бы белковой пищи Шерлок не поглощал… Тут мысли его начали слегка путаться… Лежа животом на нагретой солнцем кровати и болтая в воздухе босыми ступнями, он почувствовал, что пристроившийся сзади Карл выводит какие-то каракули на его обнаженной ягодице… Тот наверняка оскорбился бы этому определению, если бы мог слышать мысли. Бензольные кольца дибромхлортолуола, нарисованные кусочком темного шоколада на матово-белой коже спины и упругого зада, были красивы, словно кружевной узор лионских ткачей… Забросив в рот остаток почти растаявшей плитки, Пауэрс принялся слизывать свои художества горячим, шершавым языком. Сначала было жутко щекотно, и Шерлок давился хохотом, уткнувшись носом в раскрытый справочник. А потом, когда умелый язык скользнул в теплую ложбинку меж гладких, подтянутых округлостей, захлебнувшемуся судорожным полувздохом юноше стало уже не до смеха… …и рука под впалым, с острыми косточками и пульсирующей венкой, животом … …и крепкие пальцы, впившиеся звериной хваткой в прохладное бедро… …и поцелуи-укусы на шее и ниже – там, где недавно красовался шоколадный «конспект»… …и жаркий спутанный шепот у самого уха, от звуков которого каменеет в паху… …и ласки… нетерпеливые, почти жестокие… которых всегда будет мало… …и пылающее голубым спиртовым огнем тонкое, неистовое тело… Карл знал – Шерлок прилежный ученик. Он проверял каждое свое физическое ощущение, каждый свой чувственный опыт на вкус, на запах, на тактильное воздействие, на глубину и силу наслаждения… Каждый стон и каждая оргазменная судорога, каждый терпеливо-заслуженный или просто спонтанный выброс густого мускусного семени оценивался по какой-то ему одному понятной шкале удовольствия, прогонялся через целую систему сексуальных рецепторов и заносился в специальный реестр хранилища памяти, которое он без притворной скромности именовал своими Чертогами. Карл знал – Шерлоку всегда будет мало. Он ничего не делал наполовину и ничего не прекращал, лишь слегка попробовав… Он останавливался, только выбрав все до дна, выгорев до седого, остывшего пепла, наглотавшись полными легкими досыта, до последнего удара сердца… только тогда к нему приходило успокоение, насыщение, удовлетворенность… и скука. И Карл Пауэрс знал совершенно точно – пережив первый острый приступ скуки, Шерлок от него уйдет… ----------------------------------------------------------------------- * Архо́нт (начальник, правитель) — высшее должностное лицо в древнегреческих полисах (городах-государствах).