Неужели я вновь вижу сон? Я тянусь и беспомощно падаю вниз. Ты заводишь меня все глубже в этот лабиринт, Я не боюсь, я… Red — Lost
Пожалуй, первое, что так ошеломило Хейваджиму, — такая непохожесть с матерью. Женщина, что шла навстречу им, была высокого роста. Длинные волосы ниспадали до талии, прикрывая маленькие плечи. У неё было вытянутое лицо, которое ещё и смотрелось бледным из-за волос цвета вороньего крыла. Маленький нос и пухлые губы давали какую-то утончённость, какую-то нежность и романтичность, что вообще не могло вписаться в мрачный образ. Женщина была в деловом платье стандартного тёмного цвета. Лёгкий макияж украшал её лицо, подчёркивая светлые застывшие глаза, на котором почему-то запечатлелась такая угрюмость, какую не доводилось Шизуо ещё видеть ни у кого. А в глазах был немой укор. Только не понятно: за что и на кого. Вышибала заметил: под этим взглядом съёжился и сам Орихара. Из самоуверенного человека, что вечно бесил его своим поведением, он медленно превращался в домашнего паренька, что боится сделать любую провинность. А такие «тихони» почему-то бесили Хейваджиму ещё больше, чем ненавистная блоха. — Мне не нравится её взгляд, блоха, уж прости. — Познакомишься с ней поближе — поймёшь, что тебе не понравится не только взгляд. Шизуо был удивлён таким ответом со стороны Орихары. Хейваджима был воспитан так, что мать — это самое святое и важное для маленького комочка, которого называют в простом народе ребёнком. Ребёнок всегда должен цепляться за мать, какой бы она ни была, а сейчас он явно видел, что даже психический нрав брюнета подавлялся рядом с этой женщиной. Стоило ли говорить, что сам вышибала ощущал себя так, что ему хотелось скорее уйти из этого здания и вообще не связываться с этой семьёй? — Привет, Изая, — женщина даже не обняла тощего парня, а только остановилась от него на расстоянии, сложив руки так, что одна рука обхватывала запястье другой, — и его друг. Кажется, в этот момент блондин чуть не поперхнулся воздухом. Если Орихара представил его как друга, то куда катился этот мир? Где-то на краю сознания вышибала понимал, что это сделано для конспирации, однако та часть, что отвечала за гнев, явно доминировала. Он чуть сдержался, чтобы не размазать лицо, которое вмиг стало ехидным при таком ключе обращения, прямо тут. — Привет. Наверное, где-то в конце приветствия должно было быть то заветное «мама», ведь голос Изая так и намекал на то, что он хотел так обратиться, но так и не смог. Может, где-то взыграла гордость, что прослеживалась во всём поведении брюнета. Может, это были старые обиды, которые всё так же всплывали в разуме, как только информатор вспоминал о детстве. Всё же детство — это то время, когда ты можешь заложить в ребёнка: скажет он тебе спасибо или возненавидит на всю жизнь. А мнение Орихары склонялось больше ко второму варианту. — К сожалению, банкет состоится сегодня, так как один партнёр не может отложить некоторые дела. Я говорила, что мы обсудим твои проблемы в промежутке до, но, как ты видишь, планы изменились. Антонио покажет вам комнату. Кинув напоследок холодный взгляд, женщина отправилась вглубь коридора, вальяжно постукивая каблуками. Как раз в это время подошёл тот самый Антонио, о котором и говорила мать Изаи. Шизуо показалось, что это был человек широкой души. Его ещё не пронизывала старость, однако время не поскупилось на глубокие морщины. Седые волосы — что от них осталось — были элегантно уложены назад. Тёмные глаза смотрелись издалека скорее как бусины, но лучились добротой и каким-то светом. На тонких губах играла лёгкая улыбка. Видимо, он был рад видеть старшего сына в этой семье. Под этим взглядом информатор расслабился, возвращаясь в свою тарелку. С этим старичком — так его ласково называли в доме — его связывало очень много. Возможно, именно из-за этого добродушного человека Изая не потерялся в этом доме после того, как пропала его няня. — Рад приветствовать вас тут вновь, Изая. Брюнет не ответил, только еле заметно кивнул — пожилой человек это заметил. А вместе с тем, Шизуо начал понимать, что Изая… меняется? Нет, он оставался всё таким же ехидным ублюдком, которого всю жизнь и знал вышибала, однако… Знаете, такое бывает, когда человек попадает в неизведанный социум: он не раскрывается до тех пор, пока не найдёт доверенное лицо. Сейчас Хейваджима мог увидеть другие качества, которые никогда не открывались его взору при обычных обстоятельствах. Конечно, трудновато заметить любовь твоего врага к родственникам, когда пытаешься разбить тому голову очередной металлической балкой. Трудно заметить покрасневшие от работы глаза, когда даже не заглядываешь в «зеркало» души. Шизуо не менял мнения об этом человеке, нет, он всё ещё считал его гениальным психопатом, ехидно дёргающим людей за струну души. Изая, на самом деле, никогда не марал руки, он всегда манипулировал другими, а сам оставался чистым. Наверное, это больше всего и бесило вышибалу в Изае. Как можно притворяться чистым, когда нутро прогнило так, что этот гной уже начинает вылезать наружу? Изая казался насквозь фальшивым. Но сейчас, когда блондин смотрит на его еле поджатые от обиды губы, чуть расширенные зрачки, совсем чуть-чуть трясущиеся руки, он точно осознаёт: Изая такой же человек, как и все. — Прошу пройти за мной. Информатор идёт за пожилым человеком, даже не обращая внимания на Хейваджиму. Впрочем, он и не нуждался в том, чтобы на него обратили внимание: сейчас Шизуо пытался понять, чувствует ли он ещё ту ненависть, что захлёстывала его с головой в самом начале этого приключения, если можно так выразиться. Орихара был первым человеком, который заставил чувствовать что-то конкретное. С первого взгляда, с первого дыхания, с первого касания. Это была леденящая ненависть, что текла в крови. В то же время он осознавал, что где-то в глубине своей души он рад такому знакомству. Изая не боялся его, а это дорогого стоило. Да, он называл его монстром, что, впрочем, делает даже сейчас, но он всегда был рядом, словно что-то очень важное. И если раньше вышибала даже не задумывался о таком аспекте, то сейчас он стал смотреть на эту ситуацию по-другому. Это было неожиданно даже для него, но он стал искать человечность в том, кого приравнивал к разрушителю морали. Через пару минут они уже стояли около двери в комнату. Само помещение было очень просторным, исполненное в светлых тонах. Где-то в правом углу рядом друг с другом были две одиночные кровати, между которыми стояла одинокая тумбочка. Напротив стоял огромный светлый шкаф, который, кажется, мог бы уместить весь багаж придворной леди прошлых веков. Слева от кроватей стоял огромный шкаф с множеством книг, а рядом с ним уместился стол с компьютером. Комната казалась какой-то пустой. Наверное, потому, что здесь не хватало таких типичных людских безделушек вроде фотографии или предметов увлечения. Складывалось впечатление, что здесь уже давно никто не жил, однако нигде не было ни пылинки, что отчётливо говорило о том, что помещение убирали довольно часто. — Сюда? Серьёзно? Информатор казался удивлённым, что немного озаботило вышибалу: не часто увидишь растерянность на лице врага. Человек улыбнулся, неловко чеша затылок. Кажется, даже ему был непонятен выбор этой комнаты. — Располагайтесь. Он удалился, чуть качнув головой. — Почему ты так среагировал на эту комнату? — Ну, Шизу-чан, это была когда-то моя комната. Правда, тогда она выглядела немного иначе, хотя… Многое так и не изменилось. — Вот как. И да, у меня есть вопрос. — Задавай, Шизу-чан. — Какого чёрта мы в одной комнате? Ты соврал, что мы друзья? На пару секунд повисло молчание. Шизуо уже начал думать, что спросил что-то не то, как со стороны Орихары послышался смешок, перерастающий в настоящий хохот. Он чуть придерживался рукой за предплечье, словно каким-то образом придержав себя от падения. Хейваджима уставился на него, так ничего и не поняв. — Шизу-чан, только не говори мне, что ты боишься жить рядом со мной. А я раньше думал, что ты устойчивее. Кажется, вышибала был полностью обескуражен такой искренней реакцией со стороны информатора, что даже не смог ответить. Однако Изая резко замолчал, натягивая на лицо полотно серьёзности. — Ну, на самом деле я ничего не говорил о наших отношениях. Просто пояснил, что приеду не один. — И, — Шизуо на секунду запнулся, — твоя мать не спросила, с кем ты едешь? — Нет, она сразу же отключилась. Изая сказал последнюю фразу очень медленно, прищуривая глаза. Было видно, что он не хотел говорить об этом, но почему-то упорно продолжал пересиливать себя и посвящать врага в свои взаимоотношения. Знаете, сейчас в Хейваджиме селилось очень странное чувство огорчения. Он не знал эту женщину, даже не догадывался о том, как та выглядит до этой поездки, однако… Всё равно он надеялся на что-то лучшее. Да, он предполагал, что родители блохи не будут в своём уме, возможно, они бы даже были причастны к кругу мафии или просто каких-то бандитов. Он ожидал увидеть или услышать всё, но только не такое отторжение со стороны родных. По тому, что он видел, можно было уже догадываться об отношениях между отцом и сыном, хоть того они и не видели ещё. И, говоря открыто, вышибала не завидовал такой картине семейного древа. — Хей, Шизу-чан, а ты когда-нибудь был на банкетах? Орихара метался по комнате, чуть кружась. Странно признаваться, но Шизуо уже привык к такой странной манере общения за это время. Даже такое противное «Шизу-чан» уже не так напрягало, как месяц назад. За такое обращение уже не хотелось свернуть шею, хотя весь образ всё ещё очень надоедал блондину. — Нет. Ты и сам должен был знать это, я прав? — Конечно, Шизу-чан. Если бы я не знал твоей боязни социума, то грош цена мне как информатору. — Тогда я не понимаю, зачем ты спрашиваешь. Информатор остановился напротив Хейваджимы, который уже минут пять сидел на кровати. Медовые глаза встретились с горящим безумием карих глаз, с лёгким алым отливом. Да, теперь бывший бармен точно понимал, за что Изаю считают безумцем все вокруг. Такие глаза не должны были быть у простого человека. — Мне просто интересно твоё мышление, Шизу-чан. Я могу сказать, что ты один из самых интересных экземпляров, что мне удалось увидеть. Люди очень интересные, ты так не думаешь? Насколько они глупы в своей вере, настолько же они и сильны. Ты веришь в Бога? Можешь не отвечать, я догадываюсь, что нет. Люди создали такое понятие только для того, чтобы оправдать свои неудачи. Всю свою ущербность они списывают на мифическое существо, не смешно ли? Однако, они всё равно занимательны. — Я всё равно не могу понять твою одержимость социумом. На словах Изаи Хейваджима скривился. Какая-то доля правды в этом была, однако здравый смысл всё ещё напрочь гнал из головы мысли, что хоть где-то блоха может быть прав. — Понимание не приносит облегчения. Многие думают, что, как только они вникнут в проблему, то поймут, как с этим справиться. Это не так. Людям иногда даже проще придумать болезнь, чем принять какой-то факт, никак не сочетающийся с их менталитетом. — И ты любишь людей, даже несмотря на их недостатки? — Ну, Шизу-чан. Именно в недостатках и их красота. Они неровны, уродливы, но всё ещё пытаются доказывать себе, что прекрасны. Мне кажется, что это очень занимательно. — Ты псих, Изая. Я тебе это не раз говорил. — Думаю, тебе проще считать меня психом, чем как-то разобраться в моей точке зрения. Ты даже для себя сейчас пытаешься казаться более правильным, хоть и где-то согласен с моими словами. А твои сомнения веселят меня ещё больше, — Изая упорхнул к двери, чуть махая рукой. — Я скоро вернусь, не скучай. Наверное, самое ужасное было в этой ситуации — тишина. Тишина и мысли, что накрывали уставшее сознание. И, наверное, сейчас Шизуо впервые сделает надлом в своих привычках. Он согласится со своим врагом.***
Вечер настал очень быстро. Орихара пришёл через час, когда Шизуо уже окончательно закопался в своих мыслях. Он ехидно посмеивался до тех пор, пока им не принесли официальные костюмы. Его улыбка быстро растворилась, уступая место презрению. Тогда Шизуо ещё подшутил над врагом, однако в ответ получил дозу яда, что было, наверное, впервые. Этот момент был настолько необычным, что Шизуо завис на пару минут, наблюдая за тем, как Орихара презрительно окидывает всё своим невероятным взглядом. Информатор был явно недоволен всем надвигающимся торжеством – Шизуо уловил это очень чётко. Во всех его движениях проскальзывала небрежность: либо когда он надевал костюм, либо когда обращался к прислуге, которая этот самый костюм и принесли. Он даже не поскупился и пару раз выругался на, кажется, русском языке, что скорее было сделано по привычке, чем по злому умыслу. По коридору они шли в полнейшем молчании, сопровождаемые парой слуг. Шизуо ощутил себя в тех временах, когда люди высшего общества не могли ничего делать сами, нанимая слуг, которых после можно было легко лишить головы за простое неповиновение, или же появлялось ощущение, что сейчас их ведут на плаху, чтобы те поплатились за все свои грехи, принесённые на эту землю. Блондин не мог сказать, что наслаждался таким вниманием со стороны. За всю свою жизнь он привык всё делать сам, а ещё лучше – без присмотра «няньки». Зато Изая, кажется, напрягался только от мысли о том, что придётся стать «клоуном» на этом вечере – прислуга совсем не смущала молодого юношу. И вот они подходят к месту проведения банкета. Зал был… просто был. Хейваджима никак не мог ожидать такого огромного помещения в таком современном здании. Всё это походило на приём когда-то давно, у королей, или — невольно происходила ассоциация — у богов. «И опять всё сводится к прошлому», - с некой горечью подумал вышибала. В глазах рябило от изобилия золотых тонов, каких-то колон и прислуг в светлых одеяниях. По всему залу мельтешили фигуры людей: дамы в красивейших вечерних платьях, а кавалеры в смокингах. Бывший бармен скривился, уже явно поддерживая враждебный настрой к этому мероприятию Орихары. — По твоему лицу можно сказать, что ты не рад находиться здесь. Шизуо чувствовал себя неловко. Он понимал, что не должен был находиться здесь ни под каким предлогом, но, тем не менее, стоял здесь, рядом с Орихарой, под заинтересованными взгляды. Изая же прекрасно вписывался во всю атмосферу этого мероприятия: точёный образ, гордо приподнятый подбородок, прямая осанка и горящие глаза. Правда, горели эти глаза совсем не дружелюбием и довольством. — В детстве меня постоянно таскали на эти вечера, словно какую-то игрушку. Знаешь ли, Шизу-чан, детские воспоминания закладывают основу поведения и отношения к социуму в человеке. — Ты был среди этих мерзких с самого детства? Никогда не думал, что так скажу, но мне жалко тебя. — Ого, Шизу-чан, если бы это не было правдой, я бы даже посмеялся над тем, что ты жалеешь меня, своего врага. — Я бы сам над собой посмеялся, будь это хоть чуть-чуть смешно. Вечер проходил неплохо. К старшему наследнику постоянно подходили гости, приветствуя его. Честно сказать, Изая всем своим видом показывал, что ему совершенно не интересно и что он предпочёл бы просидеть вечер в комнате, почитывая очередную книгу, чем выслушивать слащавые речи. Гости скрипели зубами, не забывая о "настоящей" улыбке, но продолжали вести беседу в дружелюбном ключе, потому что компания Орихары была бы хорошим спонсором. Как-то совсем неожиданно в толпе затерялась мать Изаи. За весь вечер они даже не перебросились парой слов. Это было, как минимум, странно по мнению вышибалы. Эти отношения казались всё более и более запутанными, что выводило из себя. Какого чёрта Хейваджима вообще должен думать о любви и качестве морали в этой семье? Почему его так задевает это равнодушие? А Изая всё стоял в гордом молчании, редко заводя скорее монологи, чем диалоги. Орихара, как казалось Шизуо, вообще молчал бы, если бы к нему не подходили гости. И, когда мероприятие было в самом разгаре, произошло то, что сломало буквально всё. — Изая. Властный голос заставил информатора чуть вздрогнуть, когда та оказалась за прямой спиной. Обернувшись, молодой человек заметил молодую леди где-то рядом со своей матерью. Она неловко топталась рядом, всё боясь взглянуть на брюнета. И, признаться честно, информатор уже где-то на интуитивном уровне осознавал, что это не закончится чем-то хорошим. — Хочу представить тебе твою невесту. Хлоя, познакомься, это мой сын Изая. — Добрый вечер, — еле пролепетала та, а на её щеках заиграл яркий румянец, который появился из-за скромной натуры. Девушка была исконной американкой. Она была невысокого роста, в аккуратном чёрном платье с открытой спиной и длиной примерно по щиколотки. Вся девушка была очень миниатюрной и худенькой. Цвет платья очень противоречил волосам, которые были настолько светлые, что казались белыми. Они были заплетены в высокую гульку, оставались только пару прядей, что выходили из элегантной причёски, делая её немного неряшливой, но в то же время какой-то особенной. У неё было круглое лицо, тонкая полоска губ, маленький носик и большие голубые глаза, которые очень выделялись. Легкий макияж подчёркивал её простоту. Блондинка чуть ссутулилась, показывая свою ключицу, что удивило Изаю. Девушки такого круга не должны были хоть как-то проявлять свою мягкосердечность, а тут всё было выставлено напоказ. Отвлечённость на девушку прошла мгновенно, когда до брюнета дошёл смысл фразы матери. Орихара поменялся в лице, скинул маску, которая быстро вернулась на место, уступая презрению. Шизуо был удивлён даже больше Изаи, но показал это более ярко, чем информатор. Какого чёрта? Что с этим миром не так? — Что ты сказала? Голос брюнета был чуть надломан, этого можно было бы не заметить, но вышибала заметил, потому что слишком долго знал этого человека. Он слишком хорошо знал его повадки. Сейчас Изая чуть щурился, явно прикусывая кончик языка, чтобы не сорваться и заорать на весь зал. — А я думала, что со слухом у тебя всё в порядке. Я представила тебе твою невесту. Возможно, именно в этот момент Изая не обдумал ничего. Возможно, именно в этот момент он был на хорошо скрытых эмоциях. Признаться честно, информатор не думал, что отвечать матери на такое заявление, поэтому, погодя, он вальяжно, чуть растягивая слова с широкой ехидной улыбкой, заявил: — А если у меня уже есть любимый человек? На лице женщины было замешательство. Орихара усмехнулся, потому что понял, что достиг задуманного. Всё же не стоит отрицать, что это была маленькая месть — первая причина. И сейчас он не намерен был вступать в брак с какой-то девкой, которую видел впервые. Что-то кольнуло в душе, как только он понял, что его могут приковать на одно место, в какую-то обычную и совершенно неинтересную семью. Было ли это от того, что Изая боялся, и от чего-то другого — он не знал. Вокруг них уже начала собираться толпа: они перешептывались, чуть усмехаясь, наблюдая за тем, как планы госпожи таяли на глазах. Темноволосая женщина явно нервничала, чуть прикусывая нижнюю губу. В её глазах уже не отражалась растерянность — в них горело яркое презрение. Шизуо был ошеломлён. Куда он попал? Господи, он так хотел домой, где не было никакого Орихары с его проблемами, никакого «высшего» общества и столько пренебрежения со стороны людей. В какой-то момент ему всё надоело: и Изая, и его чокнутая семья, и все проблемы, к которым он, по сути, не имел никакого отношения. Однако, смотря на растерянное лицо информатора, вся его ярость быстро иссякала, развевалась пеплом. В такие моменты он осознавал, что впутался в это дело окончательно и бесповоротно. — Но его нет, правильно? — женщина усмехнулась, догадываясь о стратегии сына. — Нет, есть. Правда, Шизуо? Юркий информатор быстро приникнул к вышибале, плотно хватая его за локоть. Он всмотрелся в ошарашенные глаза Хейваджимы, так и говоря: «Пожалуйста, подыграй мне». А Шизуо стоял столбом, обескураженный его полным именем из уст информатора и вообще развитием событий. Он явно видел, что информатор хотел разыграть очередное представление, которое потом повеселит его. Честно сказать, Шизуо бы раньше не согласился поучаствовать во всём этом, но сейчас… Сейчас его настолько достало это всё, что отпустить душу можно было бы. — Конечно, Изая. Как же может быть по-другому? «Я убью тебя, как только мы выйдем отсюда». — И ничто нас не разлучит, — он ехидно улыбнулся. «Но тебе же интересно?» — Конечно. «Да». Хоть информатор был и ниже Шизуо всего на десять сантиметров, сейчас он казался слишком маленьким рядом с вышибалой и слишком тёмным. Контраст был настолько ярким, что Шизуо призадумался: «А ведь именно с этой мелочью я и воевал четверть своей жизни». Осознание этого факта было такое смешное, что Хейваджима усмехнулся, витая в своих мыслях. Вокруг них уже слышались откровенные смешки, которые не скрывали. Никто не задумывался о том, что вскоре, возможно, им придётся заключать контракт. Такое зрелище стоило потери этого контракта. И в этот момент произошло то, что положило начало к долгому и мучительному концу спокойной жизни. — О, решил испортить мою репутацию? — женщину уже ничто не могло остановить. — Тогда я испорчу твою жизнь, Изая Орихара. Хотя знаешь что? Такого человека даже не существовало. У меня с моим мужем никогда не было сына. Ни-ког-да, — в этот момент она подошла к Изае, который уже успел отпустить руку вышибалы, заглядывая прямо в его глаза. — Тебя не существовало никогда, — она усмехнулась. — Мы забрали тебя, когда твоя мамочка не смогла справиться с простым заданием. Впрочем, как и в первый раз. Мы с ней были подругами, но всегда всё доставалось ей. Я ненавидела её, признаться честно. Тогда она поехала на задание в Японию, которое мог выполнить любой за пару дней, но она ввязалась в какую-то перестрелку, откуда её спас твой отец, глава клана мафии на тот момент. И тогда она влюбилась. Хах, как она тогда восторгалась этим романом. А потом появился ты, и она решила, что с неё хватит агентских штучек и как-то выпуталась из нашей организации. Она прожила в покое около десяти лет, даже вроде как переехала куда-то в другую страну, пока кто-то не распространил слух, что у их семьи есть сведения о наркотике, которым занималась наша организация, способном круто манипулировать сознанием. И знаешь что, мой маленький Изая? На них спустили всех собак. На них началась невиданная охота, а когда мы приехали, чтобы помочь им – уже ничего не осталось. Их жестоко убили, раскромсали прямо на глазах их малыша, который находился в таком трансе, что страшно было смотреть. Так и неясно, как он выжил, ведь через неделю, когда тот пришёл в себя, он ничего не помнил о своём прошлом. Амнезия. Тогда встал вопрос о том, куда деть этого ребёнка. И его отдали мне, ссылаясь на то, что теперь это моё задание, ведь кто-то мог вернуться, чтобы узнать все сведения. Я не хотела его воспитывать: мне это было не нужно, поэтому кидала тебя на нянек. Ты зря старался всё детство, мой милый мальчик. Повисла тишина. Изая не мог поверить в то, что только что услышал. Шизуо, кажется, вообще потерял дар речи. А женщина всё стояла, насмехаясь над её маленьким мальчиком. Через пару секунд она поняла, что сказала слишком много перед всеобщей толпой. Она стушевалась, а потом вылетела из помещения. «Я получил то, что хотел. Я узнал то, что хотел. Но, чёрт возьми, это так больно…» Толпа расходилась, но Орихара не помнил этого. Он чувствовал только сильные объятья и мерзкие слёзы, что застыли в глазах, так и не очертив бледную кожу щёк. Кажется, это был конец.