Шесть оттенков Охры

После больницы Дадли стал храпеть. Гарри несколько раз за ночь приходилось просыпаться и легонько толкать брата в плечо, чтобы он сбавил звук. Иногда он долго задерживал дыхание, и Гарри становилось от этого страшно, опять приходилось толкать его. А Дадли делал глубокий вдох и тихо посапывал в подушку, как будто ничего и не было. Но через неделю это стало невыносимо. Гарри чутко спал и постоянно просыпался от трели в ухо. А вечером, когда они подготавливались к переводным экзаменам, он решил сказать об этом брату: — Ди, ты сильно храпишь, спать невозможно, — тихо проговорил Гарри, не отрывая взгляда от книги. — Я знаю, врач сказал — как отек пройдет, все вернется в норму. А если нет, то, возможно, мне его повторно будут ломать. Может, пока временно поспишь в своей комнате? — Дадли провел пальцем по марлевой повязке на носу и грустно вздохнул. — Угу, может, бросишь бокс? — еще раз попытался Гарри и перевернул страницу. — Ты с мамой, что ли, спелся?! Нет! И хватит об этом, — мальчик сделал вид, что больше не будет ни на что отвечать и выписал что-то из книги. Поттер не стал больше беспокоить его по этому вопросу и уткнулся в тетрадку. Поздно вечером того же дня ребята разбрелись по своим комнатам и улеглись спать. Гарри несколько часов ворочался в холодной постели и смотрел в потолок. Несмотря на дикую усталость, спать не хотелось. То подушка колючая, то одеяло кусачее, то пружина в ребро упирается. Мальчик натянул одеяло на нос и вздохнул, размышляя в тишине. Выбор, перед которым поставила его Тетя, давался нелегко. Он мог пойти в ту же школу, где сейчас учится. Но и мог пойти в Хогвартс, где есть возможность узнать о своих родителях. Хотя бы об отце. Петунья мало что рассказала мальчику о его матери. И показала единственную фотографию монотонного коричневатого цвета, где стояла сама Тетя с тоненькими косичками и его мама с пушистыми локонами. А их цвет был только со слов — рыжий. И зеленые глаза, как у Гарри. "Хогвартс" — слово, которое протянет черту, измеряемую временем, между братьями. Мальчик этого не хотел. Да и новое воспринималось с опаской. А тут у Гарри было все: знакомые соседи, учителя, привычная обстановка и любимый брат. И потеря этого на несколько месяцев приводила мальчика в испуг. Гарри еще полчаса размышлял и сделал один-единственный вывод: он останется здесь, с братом, и волшебная школа ему не нужна. А информацию о родителях он как-нибудь добудет, когда станет чуть взрослее. Осталось рассказать о своем решении Тете. Помучившись еще некоторое время, он встал с кровати и направился в комнату Дадли. Там было тихо. — Ди, ты спишь? — шепотом спросил он, высовывая голову из образовавшегося проема. — Нет. Тебе тоже не спится? — раздался тихий вопрос с кровати, и Гарри улыбнулся, закрывая за собой дверь. — Оказывается, без твоего храпа невозможно уснуть, — также тихо проговорил мальчик, забираясь на кровать. Дадли подвинулся и, шурша одеялом, накрыл брата. — Ну, хоть в чем-то от него есть польза. Давай спать? — Давай, — Гарри удобнее устроился на подушке, закрыл глаза и моментально провалился в сон. *** — Ди! С днем рожденья! — вполголоса сказал мальчик сонному брату в ухо,. Тот что-то пробурчал и с головой накрылся одеялом. — Ди! Вставай, лежебока, тетя стол накрыла к завтраку. А потом тебя ждет подарок. Дадли откинул одеяло и сонно заморгал. — А можно мне еще полчасика поспать? — Нет! Вставай, — захихикал Гарри и стал щекотать брату пятки. Дадли задергал ногами, сбивая одеяло, и проворчал: — Все-все! Встаю! Гарри кивнул и полетел на кухню ставить свечи на торт, который он с пяти часов утра готовил под чутким руководством тети. Петунья была не против и даже очень обрадовалась, когда ее племянник напросился в помощники. Ведь быстрее получится все сделать в четыре руки. Мальчик аккуратно поставил свечи — ровно одиннадцать штук — и взял торт в руки, неся его как самое драгоценное, что есть на свете, чтобы в нужный момент его подарить. — Гарри, — раздался голос тети, — приготовь кофе, у меня руки в тесте. — Хорошо, тетя! — ответил мальчик и осторожно поставил торт на стол. Через пять минут на кухню спустился Дадли, а следом за ним и Вернон. Он обнял сына, похлопал его по плечу и поздравил. Мальчик тепло улыбнулся и обнял в ответ отца. Точнее, попытался обнять. Петунья быстро перевернула очередной блинчик и поставила широкое блюдо рядом с уже готовыми на стол и попросила Гарри налить кофе. Дадли, умытый, с немного влажными волосами сел за стол, налил в стакан немного сока и притянул к себе тарелку с завтраком. — Гарри, неси, — сказала на ухо мальчику женщина, когда он из кофеварки наливал дяде кофе. Гарри кивнул, поставил на стол чашку и побежал зажигать свечи. Через пять минут он медленно вплывал на кухню, неся горящую конструкцию из сливок и клубники. И как только собственноручное произведение искусства было доставлено на стол, он тихо проговорил: — С днем рождения, Ди! — и широко улыбнулся. — Сам? — спросил мальчик, поглядывая на торт, Гарри кивнул. — Солнышко, загадай желание и задувай свечи! — обнимая сына, проговорила Петунья. Дадли задумался, а потом раздул щеки и погасил все свечи. Все захлопали. Гарри сел рядом и положил себе на тарелку блинчик. — А я не отравлюсь? — шепотом спросил Дадли, подхватывая ложечкой с торта сливки. — Не знаю, через час увидим, — со смешком ответил мальчик и слопал лакомство с ложки брата. Все смотрели на эту сцену и хлопали глазами. Петунья засмеялась и пожурила племянника. Через час все собрались в парк. А перед отъездом женщина отвела ребенка в сторону и спросила: — Ты точно уверен? — Гарри утвердительно кивнул. — Хорошо, остался месяц, подумай еще немного. За это время что угодно может случиться. — Тетя, я давно решил и менять ничего не собираюсь. — Хоть у тебя есть голова на плечах. Петунья грустно улыбнулась, приглаживая длинные волосы на голове у Гарри.