Шесть оттенков Охры

— Я могла тебе ничего не говорить, — продолжила женщина, — но у меня есть одна просьба. Если ты все же захочешь туда пойти, в ту школу, сделай так, чтобы Дадли ни о чем не узнал. Ни о магии, ни о том, что ты волшебник. Гарри удивленно смотрел на тетю Петунью и никак не мог переварить всю информацию. А последняя просьба его добила окончательно, и от этого непроизвольно вырвался один единственный вопрос: — Почему? — Мальчишка, мы все прекрасно видим, как к тебе привязался Дадли, — подал голос Вернон из кресла. — Не надо его втягивать в свои ненормальные штучки, я хочу вырастить своего сына адекватным человеком. В этом мире. А так он может легко потянуться за тобой. Начнет сравнивать, а возможно, и станет ненавидеть. Тебе это надо? Гарри от грубого голоса опустил голову и прошептал: — Нет. Я не буду ничего ему говорить. Я обещаю. — Ну, вот и договорились, — устало пробормотала Петунья. — Ладно, иди, ложись, время уже позднее. Мальчик покорно встал и направился в комнату, а в голове жужжали мысли, перегоняя друг друга, меняясь, как цвета в вечно вращающемся калейдоскопе. *** Дадли выглядел отвратительно. Капилляры поломались, оба глаза опухли, а под ними были темно-фиолетовые круги. Нос был в фиксирующей гипсовой повязке. Он вымученно улыбнулся брату и пробормотал гнусавым голосом: — Гарри, ты пришел! — мальчик неуверенно подошел к больничной кровати и сел на рядом стоящий стул. — Очень больно? — спросил он, осторожно касаясь руки брата. — Не особо, только голова болит по вечерам, и смотреть долго не могу. Домой хочу. Поскорее бы выписали. — Тетя сказала, что дня два ты еще будешь здесь. А потом, возможно, отпустят домой, — Гарри замолчал, а чуть позже продолжил: — Ди, может, ну его, этот бокс. Ты и дома можешь грушу бить. — Не, подумаешь, сломанный нос. Тренер сказал, что такое часто случается. И бокс я бросать не собираюсь. Тем более, кто будет защищать, если тебя кто-то обидит, ты же тонкий, как соломинка! — Я сам себя защищать буду! Вот возьму и тоже займусь спортом, — возмутился Гарри, и брат тихо засмеялся, посвистывая сломанным носом. — Ага, самое тяжелое, что ты носил — рюкзак с книгами! Да и от физкультуры ты постоянно отмазывался! — Вот возьму и пойду! — стал перечить Гарри, а вспомнив о своем обещании тете, сник. И чтобы Ди не заметил перемену эмоций, мальчик устроил свою голову рядом с рукой брата. Тот сразу стал легонько дергать за волосы. — Ты завтра придешь? — сменил тему Дурсль и, глубоко вздохнув, длинно засвистел. Гарри засмеялся от этого звука. — Приду. Такое чувство, что у тебя в носу свисток. — Хватит смеяться, а? — насуплено пробубнил мальчик. И больно дернул Гарри за прядь волос. — Хорошо-хорошо! — примирительно поднял обе руки Поттер, сдерживая улыбку, — тебе апельсинов принести? — Не, не надо, лучше плеер притащи с наушниками, а то от скуки здесь на стенку лезть можно. — Ага, если врач разрешит. — И если не разрешит! — хитро прошептал Дадли. *** Гарри лежал в комнате брата и тоскливо рассматривал стенку, прислушиваясь к мелодии. — Та-та-та-там, та-та-та-там, — шептали губы в такт музыке, и мальчик перевернулся на спину. Обхватив подушку двумя руками, тяжело вздохнул. Без Дадли, особенно по вечерам, было пусто и одиноко. Все вещи казались чужими, а комната — огромной. А ночью он не мог долго заснуть без теплого бока брата. К «хорошему» слишком быстро привыкают. Поттеру даже представить было страшно, что будет с ним, когда он уедет в ту закрытую школу через год. Всего лишь год и несколько месяцев, и ему будет одиннадцать лет… — Страшно, — прошептал он и прижал к себе подушку сильнее. Гарри долго думал на счет того разговора о его настоящих родителях. С какой-то стороны он привык чувствовать себя ненужным, но с другой — понять, что эта семья не имеет никакого отношения к нему, и они могли спокойно отдать мальчика в приют — ужасала. Все братские узы лишь на словах. Искусственно созданная иллюзия семьи. И в этом мире он был один. А если Дадли узнает, что Гарри не родной? Как он будет себя вести? Но раскрывать правду мальчик не хотел, и он решил для себя, что приложит все усилия, и эта тайна останется только между взрослыми и ним. А то, что он являлся волшебником, казалось полным бредом. Он обычный мальчик, и ничего волшебного с ним не случалось, не принимая во внимание тот случай. Гарри горько хмыкнул, сел в кровати и, смотря на книгу, вытянул руку и проговорил: — Лети! — предмет на столе не пошевелился. — Ко мне! — и тот же самый результат. Гарри поднатужился, вцепился взглядом в книгу и вытянул обе руки. Лицо стало красным от нехватки кислорода. — Лети в руки! — крикнул он, заглушая голосом музыку. Но эффект был нулевой. — Неправда это все! Какой я волшебник? Теперь на кровати сидел злой мальчишка и взлохмачивал себе волосы. Он в последний раз посмотрел на книгу, предпринимая последнюю попытку. В животе натянулась струна, готовая вот-вот лопнуть. Гарри протянул руку, что-то щелкнуло в животе, и по телу растеклось тепло с маленькими пузырьками, которые щекотали нервные окончания. И он зло прошипел: — Книга по математике! — печатное издание вздрогнуло и быстро прилетело, больно шлепая Гарри по лбу. Мальчик огромными глазами смотрел на твердую обложку, которая лежала рядом на кровати, и потирал ушибленный лоб. — Невероятно…