Шесть оттенков Охры

Хорошо быть куклой: ты становишься самым драгоценным, что есть на свете. Тебя берегут, холят и лелеют, но лишь до тех пор, пока она не надоедает, и ее не ставят на полку, где сидит куча таких же отверженных и надоевших вещей. Как стать Игрушкой без Души, Гарри не знал. Хоть он и изображал из себя вещь, но на самом деле ему было страшно, что рано или поздно Дадли надоест играть с ним, кормить его и одевать в разноцветные вещи. И все, что у Гарри сейчас есть, отберут, выдадут поношенную растянутую одежду и отправят обратно жить в чулан. И не будет больше яркого солнца по утрам, которое весело смотрит своими лучиками через яркие желтые шторы. Не будет больше мягкой постели, несмотря на то, что она весьма узка. Не будет больше чаепития из расписной фарфоровой кружки во французском стиле. Гарри предавался меланхолии, сидя в темном углу в тот же вечер. Ему не спалось, и мысли о случившемся в этот день не давали покоя. Насколько он привязался к Дадли, и до какой степени от него зависим? Гарри всмотрелся в себя и понял одну вещь — он больше не может обходиться без приказов Дадли. Гарри привязал его к себе всеми доступными для него способами. Но их не достаточно для того, чтобы Дадли и дальше оставался не равнодушным к нему. Нужно придумать что-то еще. Ведь, заигравшись с новыми друзьями, Дурсль убежал с детской площадки и забыл о мальчике. Забыл, и это было неприятно. Только спустя долгих четыре часа он вернулся обратно, запыхавшийся и взъерошенный, схватил Гарри за руку и потащил домой, ворча под нос о глупой игрушке, которая без него даже в туалет не может сходить. Гарри с обидой смотрел на брата и не мог понять, в чем он провинился. Но поразмыслив немного, решил, что нужно быть более самостоятельным. Даже если тебе приказывают сидеть в одном месте и никуда не уходить. Гарри встал, отряхнул свою длинную ночную рубашку и, на цыпочках подойдя к двери, приоткрыл ее, прислушиваясь к звукам в доме. Внизу в гостиной бубнил телевизор. В ванной шумела вода. Наверное, тетя Петуния принимает душ. Гарри тихо прошел вдоль стенки, стараясь быть незаметным, и открыл дверь в комнату Дадли. Там он был всего пару раз, когда его братик играл в приставку. В комнате было темно, и лишь большие звезды на потолке немного ее освещали. Гарри прислушался к дыханию и направился в сторону Дадли. Как только он подошел к краю, раздался тихий ворчливый голос: — Мам, чего тебе, я уже почти заснул?! — Дадли вздохнул, зашуршало одеяло, и он повернулся лицом к Гарри. — Это я, — тихо проговорил Гарри и сделал шаг вперед. — Чего тебе? — Мне страшно, — промямлил Гарри, качнулся с пяток на носки и сжал в руках длинную по самые щиколотки ночную рубашку. Дадли сел на кровати и шепотом спросил: — Почему страшно? — Мне страшно, что ты где-нибудь меня забудешь и не вернешься, — Гарри опустил голову, и на лицо упали волосы, закрывая обзор. — Иди сюда, — Дадли похлопал рукой по широкой кровати, и Гарри залез на самый край, сиротливо прижимаясь к подушке. — Дурак! Я тебя никогда больше не забуду и никому не отдам! — мальчик схватил Поттера за руку и придвинул к себе, пытаясь удобнее устроиться. — Правда? — прошептал Гарри, пытаясь разглядеть лицо брата. Но без линз лицо Дадли расплывалось, превращаясь в однородный темный силуэт. — Правда-правда! Ложись спать! — Дурсль накрыл их одеялом и, немного пошевелившись, затих. Через десять минут по комнате раздавалось только тихое сопение Гарри, а его брат, вздыхая, рассматривал звезды на потолке и пытался уснуть. Но сон не шел. Вопрос Гарри беспокоил его. Ведь это был первый раз, когда его «игрушка» сам подошел к нему и что-то спросил. Игрушка боится остаться одна, и от этой мысли у Дадли потеплело в душе. Хотелось разбудить Портоса и переспросить, не приснилось ли это ему. Но будить стало жалко. Дадли присмотрелся к лицу брата. Оно было совсем другим во время сна: немного безмятежным, со слегка приоткрытым ртом, что делало его весьма забавным. Дурсль протянул палец к губам Гарри и засунул его в приоткрытый рот. Гарри зачмокал. Дадли от этого громко засмеялся, прикрывая рот другой рукой, чтобы родители не услышали, но от этого вида его распирало все сильнее, и рука уже не помогала. Пришлось зажимать рот подушкой. Отдышавшись и успокоившись, Дадли погладил Гарри по волнистым растрепанным волосам и закрыл глаза. — Все, спать. Через полчаса в комнате тихо спали два мальчика под одним одеялом.