Шесть оттенков Охры

Каждому человеку нужно жить, ради кого-то или чего-то. Но для Гарри судьба уготовила другую участь, совершенно противоположную. И только сейчас он осознал это и смирился. Сначала он не поверил словам директора. О пророчестве. Ведь это приговор… Потом он задумался и понял, что — да, это может быть правдой. Жестокой правдой его жизни, и Поттера постепенно утянуло на дно. И теперь он смотрел со дна своей жизни, но не вниз — на ноги в тине, а вверх — где лишь небо. И взрослый Дадли. Высокий, коротко стриженный, с морщинкой между бровями. Изменившейся почти до неузнаваемости. Гарри не мог сдержать себя и вернулся на следующий день. И на следующий. Наблюдая издали за братом, впитывая в себя, такие одновременно знакомые и чужие черты лица. От этого становилось немного легче на душе. Гарри никак не мог решиться подойти к нему, когда тот возвращался с тренировок. Улыбнуться и сказать «Привет!» Он просто наблюдал за слегка сгорбленной фигурой. За его натянутой улыбкой, когда он разговаривал с соседкой напротив. За его привычкой трогать переносицу, которая появилась после того самого неудачного раунда и сломанного носа. Поттер как-то поинтересовался, почему Ди постоянно его щупает. На что брат ответил с легким смешком, скосив глаза к переносице: «Мне иногда кажется, что нос у меня по-прежнему кривой». Те воспоминания настолько далекие, будто истории, придуманные его воображением. И единственное, что он может себе позволить сейчас - это смотреть издалека на Дадли, пока есть время. Но в один из дней, Гарри решился подойти ближе, насколько, это было возможно. Чувствуя себя сталкером, он дождался момента, когда Дадли возвратится с тренировки. Под мантией-невидимкой он прошел с ним рядом до самой двери на невероятно близком расстоянии. Он боялся дышать, глядя на Ди. Пытался запомнить все мельчайшие детали, жалуясь на судьбу, что не может прикоснуться к нему так, как раньше. Путь до двери показался ему слишком коротким, и он решился на запретное — провести с ним один вечер, в последний раз. Посмотреть на его комнату, на него спящего, удостовериться, что он хоть немного, но счастлив, и уйти. Навсегда. Ди замешкался, перед тем как войти в дом, глубоко вздохнул, будто собрался нырнуть и повернул ручку на двери. — Тетя, я дома! — проговорил он, наступая на пятки своих кроссовок. В нос ударил удушливый тяжелый запах нестиранных носков. Гарри боком проскользнул следом в узкой прихожей и замер, затаив дыхание. Послышался топот многочисленных лап, и как минимум шесть вдавленных мордочек прибежали встречать еще одного обитателя дома. — Дадличек! Дорогой мой! — послышался слащавый голос тети Мардж. Дадли скривился, поправил спортивную сумку на плече и двинулся в гостиную, спокойно лавируя между упитанными телами. Гарри тихой поступью следовал за ним, насколько это было возможно. Поттер боялся, что собаки его учуют и попытаются по запаху определить, где он, привлекая к «пустоте» нежелательное внимание. Но все обошлось. Они покрутились рядом и прошли следом за Дадли, временами чихая, и разбрызгивая в разные стороны слюни и сопли. Ди поздоровался с тетей, целуя ее в щеку, сказал, что ужинать не будет, и отравился в свою спальню. Гарри в унисон с ним старался шагать по скрипучим ступенькам. А потом быстренько, обдувая еле заметным ветерком брата, проскользнул в его комнату и огляделся, в поисках укромного уголка, где было бы его не достать. Спальня оказалась пустой. Стол у окна, кровать и шкаф. Кровать аккуратно заправленная, а на столе не было видно даже письменных принадлежностей. Только лампа и все. Не было ни любимых плакатов, ни полок с книгами и других мелочей, которые говорили бы о характере своего хозяина. Безликая, маленькая и одинокая — так мысленно назвал эту комнату Гарри, занимая пространство между столом и стеной. Обзор немного закрывал шкаф, но это было не страшно. Вся комната была как на ладони. По телу прошла дрожь предвкушения. Гарри счастливо вздохнул, стараясь не выдать своего присутствия, и смотрел на то, как Дадли открыл дверцу шкафа, вынимая чистые вещи и кладя их на кровать. Потом Ди подцепил футболку за горловину и потянул ее вверх, оголяя спину. Одним движением он кинул ее на кровать и выпрямился. Он потерял свою детскую округлость и мягкость, черты его лица заострились. Если раньше челка постоянно закрывала лоб, то теперь короткие волосы, зачесанные назад, открывали широкий, как у дяди Вернона, лоб. Единственное, что осталось неизменным — это подбородок. Напоминание о матери. Гарри в этот момент до зубного скрежета захотелось его обнять. От всех мыслей отвлек звон телефона. Дадли вытащил его из заднего кармана и присел на кровать, неуверенно вглядываясь в дисплей, потом нажал на кнопку и хриплым голосом ответил: — Слушаю, — на том конце кто-то заговорил, но Поттер не мог разобрать слов. — И что? Да мне все равно, что вы еще скажете. Я участвую, и точка, — рыкнул Ди сквозь зубы и сжал пальцы свободной руки в кулак. На шее запульсировала жилка. Его собеседник продолжил говорить, но уже на повышенных тонах, а потом отключился. — Черт! — выругался Дадли и вскочил с кровати, — Черт! Он зашагал в сторону двери, потом вернулся обратно, все так же сжимая в руках телефон. А потом размахнулся и запустил его в стену. Именно в то место где стоял Гарри. Телефон прилетел прямо в лоб Поттеру и с громким «Ай!», тот сполз по стенке. А телефон, так и не долетев до стены, приземлился на стол. Столь неожиданная вещь незамеченной не осталась и Дадли, забыв все, уставился в пустоту, где слышалось еле заметное шипение. Он медленно подошел и протянул слегка трясущуюся руку. Что-то невидимое и мягкое, похожее на ткань, соскользнуло, открывая взору Ди тайного наблюдателя. — Гарри… — прошептал Дадли и сел на пятую точку там же, где и стоял, в шоке рассматривая испуганного и повзрослевшего Поттера.