The Cursecracker, или... сыграем в куклы, Румпельштильцхен?

Пейдж осторожно шла по коридору — мимо странного апатичного существа с длинными волосами, которое подметало пол метлой, мимо запертых дверей. Ключ, всунутый ей в руку Безумным Шляпником, дрожал в тонких пальцах. Эмма справилась бы лучше. Но Эмма была вынуждена остаться дома, все, что она смогла — это бросить подружке куклу через приоткрытое окно. Пейдж не знала, как Джефферсон сумел усыпить медсестру, сторожившую подвал больницы, она лишь видела, как та спала за столом, уткнувшись носом в какие-то бумаги. «Скорее, торопись, найди ее, открой дверь», — с этими словами Шляпник отправил Пейдж в подвал, а сам остался ждать — на случай, если явится Злая Королева. Все было готово, даже игрушечный замок заранее отнесли в лес, чтобы ничего непредвиденного не случилось. Вдруг, после исчезновения Проклятья, он примет свои натуральные размеры? Пейдж уже почти привыкла к тому, что она Грейс. Воспоминания мало-помалу возвращались, но не было никаких чувств. Не было полного осознания того, что она дочь этому странному человеку в цилиндре. Наверное, все это придет потом. Пейдж торопливо пробовала вставлять ключ во все двери, какие ей попадались. На пятой попытке ей захотелось заплакать. А вдруг кто-нибудь увидит, отберет ключ, помешает?! К тому же издалека послышался какой-то подозрительный шум, и девочка запаниковала. — Золотце! — прозвенел женский голос из-за двери в самом конце коридора. — Золотце! Золотце! Верни его мне, Злая Королева! Отдай мне его! Золотце! Пейдж со всех ног кинулась к той палате, откуда доносился голос. Поспешно вставила ключ в замочную скважину и повернула. Личико куклы, выглядывавшей у нее из кармана платья, казалось весьма обеспокоенным. — Сейчас, — прошептала Пейдж, успокаивая Темного мага, и повернула ключ еще раз. Ей почудилось приближающееся цоканье каблуков. Кто-то идет? О нет, нет, только бы успеть! Она буквально вбежала в палату и замерла. Девушка, сидевшая у зарешеченного окна, порывисто вскочила со своей койки. Лохматые пряди рыжевато-каштановых волос свешивались ей на лицо, взгляд светло-голубых глаз был безумным. Она уставилась на Пейдж, а та шагнула навстречу и без колебаний протянула сумасшедшей драгоценного человечка. — Золотце? — недоверчиво пролепетала та. Казалось, девушка вот-вот расплачется. Она бережно, как величайшую драгоценность, потрогала куклу, словно желая убедиться, что это не сон, но не задала никаких вопросов, как если бы знала, что происходит. Шаги в коридоре были все ближе — и тут девушка выпростала куклу из трепещущих пальцев Пейдж, поднесла к лицу. Мгновенно палата обернулась для нее огромной залой, вновь Золотце стал куклой, сам воздух, казалось, сгустился и помрачнел. А у двери, у раскрытой двери появилась женщина с кроваво-красными губами, со злым лицом и черными глазами… — Ты его больше у меня не отнимешь, — с этими словами девушка, стоявшая у больничной койки, поцеловала свое Золотце прямо в миниатюрные губы, держа обеими руками. Поцелуй отнял у нее любовь, поцелуй и вернет — она это чувствовала. Мощная волна магии пронеслась по всему городу в несколько мгновений. Пейдж — нет, теперь уже точно Грейс — охнула и прижала ладошки к губам, глаза ее расширились, по мере того как прошлое вставало перед глазами. Она повернулась и выскочила из палаты, даже не заметив Регину, замершую у порога. На улицах редкие ночные прохожие замирали, останавливались, удивленно смотрели друг на друга. Грэм отпрянул от Джефферсона, которого прижал было к стене, и тот мгновенно почуял, что Проклятье исчезает — ошеломленный шериф, вмиг ставший Охотником, чье сердце забрала Злая Королева, замотал головой и… пошел прочь. Почти побежал. Ему казалось, что он сходит с ума. В своей маленькой квартирке учительница Мэри-Маргарет проснулась, села на кровати и изумленно прошептала: «Прекрасный Принц… Эмма… доченька моя…» А затем наспех оделась и побежала в больницу — поцеловать своего Прекрасного Принца, чтобы пробудить его от комы, а точнее — от зачарованного сна. И тогда они вдвоем заберут Эмму у Злой Королевы и приведут домой. Регина, стоявшая в палате, в отчаянии сжимала кулаки — на ее глазах волшебное сияние окутало сумасшедшую девушку и ее Золотце, и когда оно рассеялось, на месте куклы стоял человек, обнимавший свою возлюбленную и целовавший ее в губы. Регина ничего больше не могла поделать — кроме как повернуться и направиться прочь. Мельком она видела, уходя, как Джефферсон со смехом обнимал Грейс, прижимая к груди и уверяя, что все хорошо — шериф не успел причинить ему вреда. Оба были счастливы и не обратили на госпожу мэра никакого внимания. Проклятье пало.