Тибидохские вёсны

Гроттер ворочается, шевелится во сне, беспокойно мечется по больничной белой простыне, сбрасывает тонкое одеяло. Она беззвучно, как рыба, шевелит губами и часто, прерывисто дышит. Время к полуночи. Тускло мигает настольная лампа – самая обычная, лопухоидная, простая и какая-то чужая среди этих банок и склянок, среди травянистых запахов отваров и снадобий. Медузия сидит в магпункте всю ночь напролет и зачем-то все время держит Таню за руку: Ягге просила сидеть рядом – мало ли что, - да только доценту Горгоновой самой хочется сейчас находиться близко. Женщина знает: под подушкой у Тани – Локон Афродиты, а еще она знает, что даже во сне, в полуобморочном состоянии молодая девушка чувствует его жар. Чувствует щекой, лбом, затылком – смотря как повернется на безупречно-белой, но уже измятой подушке. Медузия тоже это чувствует, но не лицом, а то ли душой, то ли сердцем. Горгонова знает – артефакт узнал ее, ровно как и узнал бы любого из его предыдущих, да что уж там, и последующих, владельцев. В волшебном мире никогда ничего не происходит просто так – это кто хочешь скажет, однако, не все знают, как памятливы артефакты на лица и души. Проклятье, Локон зовет ее. Медузия только лишь устало хмурится: она не привыкла зависеть от артефактов, тем более таких бесполезных. Сначала был одинокий островок вдали от людского жилья с пещерами, океанский берег да клок волос оттенка червонного золота; темноволосый и быстроглазый юноша, бесконечные ночи и два имени, произнесенные на разные концы волшебной пряди. А потом – острая боль в области шеи, расфокусированный взгляд, ржавый запах крови. А потом – надменная ухмылка на, казалось, мраморных мальчишеских губах и черная пустота. О да, они всегда будут вместе. Любовь побеждает все. Медузия сидит на стуле рядом с кроватью прямая, как свеча, с чуть подрагивающей спиной, лопатками-крыльями и очень белой кожей. Бессилие отвратительно; она ничего не смогла поделать с собой и не сможет ничего сделать с девочкой – тут уж она сама себе помощница. Гроттер рывком переворачивается на спину, беззвучно разевает рот и прерывисто дышит, в сотый раз за ночь скинув одеяло. Холеные белые руки женщины нервно комкают тонкий носовой платок, наконец все же решившись окунуть его в ледяную жидкость с резким острым запахом. Таня открывает глаза и почти сразу зачем-то полуглупо, нелепо спрашивает: - Это вы?.. Разбудить девочку среди ночи – поистине гениальная идея. Да, Меди, ты как всегда в своем уме. Медузия кивает, вновь смачивает резко пахнущим платком ее лоб и отворачивается, пожалуй, впервые в жизни стараясь не сталкиваться взглядом с парой любопытных, мутно-зеленых глаз. Любовная магия – самая отвратительная из всех, только вот понимаешь это потом, когда мосты сожжены и все развалилось подобно карточному домику. Не существует больницы для иллюзий, ровно как и больницы для неоправданных надежд и пустых мечтаний. И безответной любви, конечно.