Три части одного целого

- Что такое дзанпакто, господин Айзи-тян? – я быстро перебирала короткими ногами. Вместо ответа раздался обрывистый смех. - Почему вы смеетесь? – я задрала беспокойную глупую голову. - Это практически отвратительно, Никки, - смеясь, отвечал ты, - Айзи-тян… Бог ты мой, как ты додумалась? - Ну, вы сами сказали… - Тогда убери хотя бы «господина», иначе это просто невозможно, - ты снова не удержался. - Ну… Ладно, я попробую привыкнуть, если вы хотите.. Ну, если ты хочешь… - я прикусила язык, - вообще, все эти суффиксы я не понимаю, я их так и не выучила… - пыталась оправдываться я. - Ну-ну-ну, ну-ну-ну, - ты снисходительно гладил меня по голове, склонив взор куда-то в низы, где барахталось мое тельце. - Про бабулю тогда вы тоже не блеснули… - буркнула я, вспомнив твой французский дебют в моем доме. - Это было первое, что я прочитал в словаре, и единственное, что запомнил, - ты ущипнул меня за нос. - Больно! – я стала тереть схваченное место, пока ты хихикал над моей неуклюжестью. Пока я зализывала раны, мы двигались по ледяным каменным плитам, зеркальным, как озерный глянец. Ни ветра, ни сквозняка лишь могильная тишина гремела в ушах. Ты спокойно продвигался куда-то вглубь своего дворца и чтобы не отставать, мне иногда приходилось совершать быстрые скачки, нагоняя твои шаги, мой марафон быстро завершился, я подвернула ногу, зацепившись за разболтавшийся шнурок кроссовка. Мое грандиозное падение не удостоилось твоего внимания, ибо я с фантастической проворностью замаскировала шумовые эффекты, я даже задержала дыхание, сделала в воздухе сальто, разбила коленку, но приземлилась настолько хитро, что ты ничего и не заметил, продолжая свой путь. Растянувшись безвольной кучей на белом мраморе, я стала потихонечку подниматься, предусмотрительно и туго затягивая шнурки. Я так усердствовала и торопилась, что заметила шестого только в тот момент, когда он оказался в метре от меня. - Эй. – резкий низкий голос, заставил меня почти взвизгнуть от неожиданности, - ты еще кто, девка? Я так и попятилась назад, точно краб, отпрыгнув от него на пару шагов. Молча пялилась, не осмеливаясь позвать на помощь. - Я с тобой разговариваю, мелкая, - как грубо, подумала я. Гриммджоу смотрел на меня сверху вниз, и его красивые загорелые руки прятались в карманах его хакама. - Я Николь, - хлопая ресницами, пробормотала я, разглядывая удивительные голубые волосы, он бы мог сойти за бога Олимпа, злобного сына Зевса, так масляно блестело его неприкрытое тело. - Мне насрать как тебя зовут, я спрашиваю кто ты? Че тебе тут надо? – он по обыкновению своему уже вышел из себя, признаться, я до сих пор не уверена, что в теле это красавчика были мозги. Впечатление он произвел омерзительное, даже его сладкая мордашка не спасала. -Почему вы кричите на меня? – испуганно возмутилась я, пытаясь глазами тебя отыскать. - Чего? – мордашка гневно поморщилась, - Ты меня бесишь, девка, - с этими словами бестолковый Бог Войны потянулся за своей катаной. Ну, еще бы, такая угроза распласталась на полу. - Гриммджоу, ты же не собираешься обижать эту маленькую девочку? – в одно мгновение за широкой спиной неуравновешенного арранкара, раздался негромкий, теплый голос Верховного Бога. Теперь уже Гриммджоу попятился назад, повторяя в точности мои недавние движения, я и пляжный красавчик выровнялись по одной линии, спаситель мой выглядел ослепительно, медленно шагая в сторону голубоволоса. - Айзен-сама… Я… Я не знал… - надо же, как сладко запел. Гриммджоу с каким-то ужасом смотрел на тебя, это не ускользнуло от моих жадных, настороженных глаз. - Ты идиот, Гриммджоу. Ты самый глупый пустой, который мне попадался, - сквозь неспешную улыбку, говорил ты, сокращая расстояние между нами. Выглядело это жутко. Я решила поменять свое местоположение и быстренько прошмыгнула к тебе, с интересом выглядывая из-за твоей спины, обеими руками схватившись за ткань белоснежной одежды. - Не пугай больше мою помощницу, не заставляй меня обращать на тебя внимание, - ты подошел к шестому почти вплотную, я видела, как у того затряслись руки, как по полу бешено метались его голубые глаза, поднять голову он не осмелился, даже если бы у него хватило на это сил, странно, что он вообще не рухнул, видимо тело окаменело, лишь дыхание этого красивого парня вырывалось из его груди горячими, обрывистыми клочками. Я видела на его молодом лице какую-то нечеловеческую ненависть, боль, почти агонию, и он не произносил ни звука, а зрачки, давно расширенные, задевали твои гибкие руки. – Гриммджоу, посмотри на меня, - арранкар тут же выполнил указания, было видно, что все эти крохотные движение доставались ему с болью, - а теперь уберись с моих глаз, - бесцветно продолжил ты, твои глаза без какой-либо эмоции смотрели на его лицо, его же глаза стали слезиться, он часто моргал, его губы были приоткрыты и мне показалось, что вот-вот, и с них точно сорвется мучительный стон. Какое-то бесконечно мне знакомое чувство угадывалось в его красивом, но простом лице. Гриммджоу разжал пальцы жестких рук, что-то беспомощное было в этом движении, что-то отчаянное, я готова поспорить, что синяя кровь этого красавчика в ту секунду плавилась, перевалив за тысячу градусов, мне захотелось провести языком по его груди, я усмехнулась этой мысли и сразу же глянула на тебя, оправдываясь за свои дурные помыслы. И все перестало существовать в ту секунду, кроме тебя. Я догадалась, о чем думал шестой, он думал ровно о том же, о чем думала я, с таким же неистовым, чудовищным вожделением он безнадежно жаждал разорвать тебя на куски, сожрать твое мясо, твою рубиновую кровь, платиновый блеск твоих волос, лакать золотую дымку твоей непостижимой души, облизывать твои горячие, бесчувственные губы, ползти за тобой на коленях, ты вместо жизни, вместо звезд, вместо смерти. Шестой исчез, я лишь чуяла отголосок той ядовитой боли, что еще не успела развеяться после его присутствия, а я все смотрела, смотрела на тебя, и я бы смотрела, пока глаза не начали вытекать, mon trésor. В какие слова я могу облачить эти невозможные чувства? Застряло в голове, бесконечная карусель примитивных слов. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я убью тебя. - Ну что ты, белочка моя, испугалась? – повернув голову на мое застывшее лицо, улыбался ты. Я молча кивнула. Нужно было отцепиться от тебя, хотя бы на время. На время, которое отняло тебя у меня, но я вернулась сейчас, вернулась и тогда, не отвлекайся, душа моя, не отвлекайся, читай дальше. - А кто это был? Он такой злобный… - я все-таки выпустила тебя, мы зашагали как прежде. – Но красивый, - мрачно добавила. - Гриммджоу, шестой. Он глупый как курица, однако, весьма сильный пустой, - весело рассказывал ты. - Пустой? А я думала они все похожи на бесформенные массы… А этот хорошенький… - Если бы он был еще и безобразен, я бы точно от него избавился, - с хохотком пояснил. - Он так странно на вас смотрел… - я старательно глядела себе под ноги, найдя занятие для своих глаз. - Что ты имеешь в виду? - Ну… - я закряхтела, - как-то неоднозначно… Мне показалось, что он, хммм… Ну, знаете, ненависть граничит с противоположными чувствами… - мне было неловко. - Ааа, - ты рассмеялся, - сразу заметила, а я, кстати, долго не мог сообразить поначалу. - А вас не смущает это? Ну.. он же тоже мальчик… Все-таки… - Никки, да им без разницы какого я пола, они хотят любую душу без разбора, чем выше духовная энергия, тем безумнее они хотят получить ее. У них нет цели, нет чувств, это животные, безжалостные животные. - Может быть, они просто понимают, что то, что они так любят, никогда им не достанется, безысходность какая-то… - тихо буркнула я. - Любят? Они не могут никого любить, у них есть только инстинкты, для них что страсть, что голод – одно и то же. И вот разом мрак рассеялся, ледяное беспощадное солнце острыми лучами кололо глаза. Пустыня казалась заснеженной равниной с редкими холмами, белоснежный песок, закрученный вихрем, бушевал где-то у горизонта. - Солнце? Здесь? – изумилась я, потирая с непривычки веки. - Искусственное. Подделка. Настоящее солнце существует только на земле. Я видел его, но повторить не могу. Странное создание, это ваше солнце. - Это всего лишь звезда. Ты ничего не ответил, лишь вскользь улыбнулся, поворачиваясь ко мне спиной, а потом, будто что-то вспомнив, снова развернулся, добавил: - Живая звезда, Никки. - Гелий. Переплавляется с огромной температурой. - Форма жизни. - Это Бог создал звезды? - Нет. - А вы – Бог? - Я даже не видел его. Бог забыл нас, - пауза, - да так давно, что даже мы забыли его, - ты снова остановился, твои глаза были до боли прозрачны. – Мы не нужны ему, такие. Мы все застряли в этом бесконечном цикле, и он никогда про нас не вспомнит. - Ты лучше любого бога. Ты изумленно поднял брови. - Зачем нужен он, если есть ты? – я смотрела в сторону, скользя уголком глаз по твоему силуэту. - Никки… Ты говоришь странные вещи… - на твоем лице стала проявляться несмелая, удивленная улыбка. - Мне все равно, есть он или нет. Если это не ты – он мне не нужен. - Белочка моя, ты выглядишь очень сердито, - ты не принял в серьез мое бурчание. Я зашмыгала носом, на меня обрушилось нежная жалость к себе и безотчетное желание снова тебя потискать. Я уже знала тактику. Ты, как и большинство мужчин, перед слезами терялся, не понимал их, старался сделать все, чтобы они исчезли, как что-то сверхъестественное, даже пугающее, поэтому всегда стремился как-то меня от них отвлечь, чтобы не оказаться в беспомощном положении. Снял с себя белую штуку, типа плаща, накинул на маленькие (уже вздрагивающие) плечики и стал натирать мои сложенные на груди руки, словно паленья для высекания искры. Я воспользовалась моментом, мгновенно сцепила руки на твоей талии, прижалась горячим, вовсе не мерзнущим носом к твоей груди. Жить без тебя я не буду. И тебе не позволю. - Мне тяжело дышать, Никки, - хихикал ты. В ответ я издала довольное урчание. - Если ты попробуешь опустить руку ниже и правее, ты найдешь кое-что интересное, белочка моя, - твой голос звучал непривычно игриво, я распахнула глаза, - Смелее, оно достаточно твердое и тяжелое. Я страшно смутилась, отпрыгнув от тебя на пару шагов, конец идиллии. Ты откровенно надо мной издевался, сначала улыбаясь во все тридцать два острых, белоснежных клыка, а потом вообще стал почти истерически хохотать надо мной, ты вообще редко смеялся, если бы не мой жгучий стыд, я бы любовалась тобой беспрепятственно. - Айзи-тян… Мне не нравятся эти шуточки… - сжав зубы, бормотала я, мечтая зарыться в песок с головой. - Как я мог забыть! Ах ты моя маленькая ханжа! - сквозь хохот отзывался ты, пытаясь снова приблизиться и потрепать за ухо. Но я лишь водила носом и уворачивалась от твоих рук. -Никки, а вы с Рио хоть разок целовались? – схватив меня за рыхлые бока, продолжал иронизировать. - Не смешно совсем! Вовсе не смешно, Айзи-тян! - Смешно, очень даже смешно! - Не смешно, Не смешно! – капризно буйствовала я. – И вообще-то мы целовались… И не разок… - угрюмо прозвучало мое невинное оправдание. - Врешь! Я стала отчаянно подвывать, дергаясь и вырываясь. Ты специально дразнил меня, беззлобно, тебя очень веселили мои якобы целомудренные взгляды на плотские удовольствия. И если бы ты вообразил себе на минутку, что я взаправду боялась о тебе лишь даже мечтать, ты бы умер от смеха на месте. Ты недооценил мои способности, душа моя. Ни к чему мне мечтать о тебе, это все пустое. Абсурд. Но я нашла способ. - Никки, - успокаиваясь, продолжал, - но у меня действительно кое-что для тебя есть. Ну же, повернись, посмотри, что я для тебя приготовил, - заходя с разных сторон, ты следовал движению моей вертлявой шеи. Я нехотя покосилась на то, что ты так настойчиво пытался мне подсунуть. Ты вытянул руку, предлагая мне длинную катану в черных ножнах и черной рукоятью, совершенно матовую на солнце. - Это что? Это мне? – неуверенно и настороженно рассматривала сюрпризец, тянула шею, вертела головой, а взять не осмеливалась. - Тебе. Это Петля. Твой духовный меч, - наблюдая мое замешательство, ты решил взять инициативу в свои руки и вытащил дзанпакто на свет (божий). Лязгнул метал. Повернулся в профиль вместе с мечом, вытянул руку прямо, будто прицеливался, рукоять сливалась с твоей кистью, словно вырастала прямо из твоих костей, у тебя были очень сильные руки, я сразу это подметила, солнце висело за моей спиной, и я видела каждую связку, каждую тончайшую мышцу на твоем точеном предплечье. Иной раз подумаешь, что этот парень с красивыми руками играет на гитаре или рояле, пока не увидишь эти пальцы в действии. Взмах, другой, я не заметила даже блеска лезвия, лишь слышала, как воздух разрезало нечто. Я резко прищурилась, нахмурилась, по коже разбежалось прохладное дуновение. - Очень странная у него рейацу. Очень, - ты задумчиво хмыкнул, - Ну же, он твой, - и снова заключив моего нового дружка в смиренный мундир, ты, едва подбросив его в своей руке, изящно перекинул его законной владелице. Но это ты так себе представлял, в действительности же выглядело все чуть иначе. Я с трудом успела вытянуть обе руки, хватая духовный меч словно склизкую болотную корягу, а скорее, как еще горячее печеное яблоко, мой Рюпу бился обо все участки моих неловких конечностей, подпрыгивал, вился юлой, побывав в самых недостойных, унизительных позах, окончив свой постыдный дебют на мизинце моей ноги. - Урок первый, белочка моя – старайся не демонстрировать все свои умения разом, оставляй место для фантазии противника, - ты весело мне подмигнул. – Ладно, начнем, пожалуй, с самого простого, ты когда-нибудь занималась фехтованием? Да возьми ты его уже в руки. Пойдем, тебе нужно тренироваться… Много… - устало выдохнув, ты развернулся и медленно пошел вперед, предполагая, что я где-то под боком, внимаю плану наших тренировок. Пока ты разглагольствовал, я пыталась выполнить первый пункт – поднять своего бедолагу с песка. Обнаружив мое отсутствие, ты стал вертеть головой, однако я была все там же, ты удивленно пожал плечами: -Никки? - Айзи-тян… Есть небольшая проблема… - я стыдливо втянула голову. – Я не могу его поднять… - А? - Я не могу его поднять с земли… Он немного тяжеловат… - прикусив нижнюю губу, я виновато опустила глазки. - Ладно… - этого ты, конечно, не ожидал, оказавшись в редком замешательстве, вернулся, посмотрел на меня, на Рюпу, на меня, снова на катану, левой рукой поднял увесистого негодника, правой же, стиснув мою вялую ручку чуть повыше локтя, стал тщательно прощупывать, - Никки, какая ты субтильная, одни мягкие косточки, неудивительно, что ты не можешь его поднять… - заключил ты и досадливо покачал головой, - хорошо, придется начинать с азов… Пойдем. Да ладно уж, я сам его пока поношу, а бегать ты в этом сможешь? – рассматривая мои новые крепкие скинни, прикидывал твой наметанный глаз. - Бегать?! - я задрала подбородок наверх, с ужасом уставившись в твои коварные глаза. – Я не умею бегать… Я не бегаю! – чувствуя необратимость предстоящего, ныла я. Я была похожа на глупую козу, осваивавшую дрессировку морковкой, мои короткие ножки-копытца неуклюже взбивали равнодушный песок. Я пыталась одолеть первый, небрежно обозначенный тобой эллипс, еще трети не протрусив, я начала задыхаться и причитать: - Не могу, не могу больше, меня сейчас стошнит! - Давай, я не брезгливый, - хладнокровно командовал ты и скалился моим мукам. Так выходило, что твой не самый быстрый шаг оказался чуть ли не быстрее моего полудохлого спринта, поэтому я не могла халтурить, постоянно сопровождаемая тобой и твоей бодрой мотивацией. - Я сейчас сдохну, я не могу дышать, Айзи-тян, сжалься! - Ничего-ничего, от этого еще никто не умирал. И побольше энтузиазма. А то мне начинает казаться, что тебе не нравятся наши занятия, - издевался ты. Я выла, хваталась за сердце, кашляла и имитировала удушье, старания оказались тщетны, не считая того, что ты от души хохотал над моими театральными кривляньями. Гонял ты меня долго, упорно и нещадно, я бегала, прыгала, ползала и ходила гуськом (последнее было придумано исключительно, чтобы поглумиться надо мной). Через пару часов я просто рухнула на спину: - Все. Можешь меня добить, - прошипела я, не подавая признаков жизни. Правый бок разрывало, горло полыхало и саднило, а ног я просто не чувствовала. - Хорошая белочка, только совсем не проворная, - хихикал ты, склонившись надо мной, - Достаточно на сегодня, пойдем, тебе нужно где-то разместиться,- с этими словами ты протянул мне руку, я настолько обессилила, что не могла даже ресницами пошевелить, не долго думая, ты подхватил меня за омертвевшую конечность, другой рукой обхватил спину и резко потянул вверх. Я мгновенно взмыла в воздух и расположилась ребрами у тебя на плече, словно мешок с отходами жизнедеятельности. - Больно, больно! Я дышать не могу! Сними меня, сними! – барахталась я и слабо дергала ногами, пока ты шел со мной в таком идиотском положении. - Ты, я чувствую, воспаряла духом, - говоря мне куда-то в бедренную кость, подшучивал над моим горем. - Айзи-тян! Поставь меня на землю, у меня голова кружится! Мне страшно, я сейчас свалюсь! – вопила я. Остановившись, ты будто собрался выпустить меня на волю, но я рано обрадовалась, чуть приподняв мою ноющую тушку, удерживая за безвольные ляжки, ты стал опускать меня вовсе не так, как я планировала, ты еще больше перекинул через плечо, вызвав мой очередной вопль. И все-таки мне удалось вырваться, во дворец мы вошли каждый своими ногами. Снова пусто. Разгуливать ты здесь особенно не любил, но так как до освоения сюмпо мне было еще далеко, тебе приходилось претерпевать неудобства. - Ну вот, Никки, - неожиданно ты распахнул большую черную дверь в конце очередного коридора, - располагайся, - ласково добавил и жестом приглашал войти. - Здесь? Одна? Я буду жить здесь одна?! А ты? А где ты находишься? – я в панике нафантазировала себе всевозможные ужасы своего одинокого курорта. -Совсем рядом, пару минут идти, - показал указательным пальцем куда-то наверх. - Нет-нет-нет, Айзи-тян, мы так не договаривались! Нет! Я не останусь здесь одна! Ни секунды! – неистовствовала я. – А если этот с голубыми волосами снова мне попадется? А если кто-то еще?! Нет! Я буду жить с тобой! Иначе я здесь не останусь! - Но Никки… - Нет! Нет! Даже не думай меня здесь бросать! А что я вообще тут буду сидеть? А если я захочу погулять? А если я захочу есть? Нет! Только с тобой! - Но Никки… - ты снова попытался возразить. - Иначе я здесь не останусь! – похныкивала я, метая на тебя яростные взгляды. Неопределенное количество времени мы мялись у злосчастной двери, ты и так и сяк пытался меня успокоить, рекламировал мои апартаменты не хуже ушлого риэлтора, но я была непоколебима, я решительно водила носом, чередуя это с бешеным негодованием и категорично упорствовала, доводы у меня были весомые, как ни крути. Ты иссяк, утомленный моей непреклонностью. - Если разрешишь мне жить у тебя, я каждый день буду готовить тебе что-нибудь вкусненькое, Айзи-тян, - решила я тебя подкупить, хитро прищурившись. - Что вкусненькое? – мгновенно среагировал ты, заинтересованно приподняв подбородок. - А что ты хочешь? Я умею делать сногсшибательные пирожные, – подкрадывалась я. - Какие пирожные? - А какие хочешь. - С карамелью? - С карамелью. - А с шоколадом? – ты был настойчив, но глаз утратил бдительность. - И с шоколадом. - Я еще люблю лимонное что-нибудь, - ты нетерпеливо сглотнул, - Никки, а можешь сделать те штуки, которые Гин расхватал? А еще что-нибудь грушевое… И клюкву, я люблю клюкву! Ты уже вяло соображал, продолжая перечислять все свои самые смелые и потаенные фантазии, пока мы поднимались выше, по-моему, на последний этаж этого мертвого замка. Твоя кровать оказалась настолько широкой, что превышала свою длину раза в два, а то и в три, она была застелена плотной синей тканью, напоминающей лен, только с легким, сдержанным отблеском. - Такая широкая? – обходя ее со всех сторон, удивлялась я. - Тебя дожидался, - сарказм выходил из берегов. Я стала осматриваться, посидела на покрывале, поерзала, ощутив попой мягкий, но упругий каркас, прошлась по большой, темной комнате, с рядом узких, очень вытянутых окон, почти до потолка, по бокам от изголовья нашего гигантского лежбища, в серых, похожих на глиняные, горшках, сидели высокие, на тонком жестком стебле, удивительного синего цвета орхидеи. Я посмотрела на твою спину, что-то предпринимающую у зеркала напротив, снова на цветы. Ты во всем отличался. Пробраться в твою постель (в самом прямом смысле, без этих ваших фи-фи) оказалось легче, чем я предполагала. Заработал какой-то план, включился механизм, в тот момент я еще не видела, не знала цели этой стратегии, я лишь наблюдала как машина эта, собранная мною пока еще не до конца, постепенно раскручивается, набирает обороты, как огромная шестеренка. А сейчас она добралась до тебя, душа моя, и я собираюсь перемолоть тебя целиком. Но не будем торопить событие. Как же все так вышло? А я тебе объясню – собака тоже бывает злопамятна. И снова мы возвращаемся. Лишь потому, что ты прекрасно знал (теперь ты уже видишь, сколь ошибочна была твоя самонадеянность), что я совершенно безобидна и, надо признать, увлекательна своей нелепостью, решил позволить мне устроиться под твоим крылышком. Я была нужна тебе – это раз, и я знала, что отказывать мне ты не захочешь, особенно в таком пустяковом дельце. В мелочах ты бывал неряшлив, значения им предавал редко, так как никогда не ошибался, что, впрочем, верно, но исключение одно все же ты упустил. Я была в сладостном трансе, распластавшись на нашей общей кровати, мне казалось, что я попала в сказку: вот тебе королевство, вот тебе король, вот и королевы нет, есть только комнатный потешный мопс, и ничуть меня это не коробило, королева не может урчать и требовать угощение, устраиваться клубочком у тебя на коленях, а я могла. Ощущая приятный голод в желудке, я следила за твоими действиями, ты рылся в чем-то, похожем на шкаф и периодически на меня косился, насмешливо похмыкивая, а потом уверенно зашагал куда-то в дальний угол комнаты, распахнулась незнакомая дверь. - Куда ты идешь? – спохватилась я, подскочив. - В ванну. Мыться. Голым. Мне же можно в ванну одному? – забавлялся ты. Я бросила недовольный твоим сарказмом взгляд. - Или хочешь пойти со мной, проконтролировать? Я молча прищурилась. - Ты уверена? Мне можно? - Сам напросился, - с этими словами я подпрыгнула с кровати и угрожающе зашагала в твою сторону. Ты испуганно прошмыгнул за дверь и резко ее захлопнул, прохрустел замок. «Ты сумасшедшая, Никки» - глухо раздался твой смех уже в безопасности. Снова я хочу вклиниться в поступательный ход своего рассказа. Вот смотрю я на тебя сейчас, смотрю-смотрю, и ведь действительно может сложиться впечатление, что ты отличный парень. У тебя сложилось? Вот и у меня не особо. Правильно. Ты безжалостная, хладнокровная, бессердечная тварь. Предполагаю, что после этих строчек ты ухмыльнешься. Не знаю, шли ли дни, недели или месяцы, времени я не ощущала, старалась его избегать. Я была поглощена наблюдением за тобой. Устраивалась рядом на кровати, тихонечко подползала, так близко, что почти касалась ногами твоих, ты обычно лежал навзничь и, приподняв насмешливые брови, лениво позволял обнимать свою руку, и я прижималась к ней, постепенно всасываясь в твою кровь, бежала по твоему телу, вместе с кровяными тельцами, сначала вверх, по разогретой артерии, сквозь плотные мышцы под гладкой белизной рубашки, дальше, со стуком проносилась под матовостью золотой кожи на шее, приносила тебе дыхание и ты выпускал меня вместе с теплом углекислого газа, а потом снова вбирал в себя, и я возвращалась, неслась по венам, вниз, проливалась в сердце вместе со своим отчаянием, будто падала на разбитые осколки, истекала твоей кровью, вниз, изрезанная, и так по кругу, пока цикл не сливался во что-то единое, и вот взмах твоих ресниц – это уже мой взмах, твой вдох – мой вдох, мой выдох, мои губы, каряя бархатность моих глаз, мои горячие руки, мои ногти, сонное серебро волос, я отрываю голову от подушки, мой голос вибрирует в самой низкой своей ноте, патокой разливается в горле. - Никки, пойдем. - Никки? Я удивляюсь. Кто это, эта Никки? Здесь только я. И ты, где-то в отражении моих глаз. Зачем она нам? Отражение слишком близко, беспощадное пространство, вооруженное сантиметрами идет войной на меня, мне бы выступить, стереть это лишнее, ненужное, невозможное, и тогда я сольюсь с ним, стану неразделима. Отражение мое почему-то оторвалось от меня, утратило со мной синхронность, встало на обе ноги, поправило одежду, а я осталась на месте, и вены мои, словно корни огромного дерева, вырывались из нашего общего тела, ты провел руками по волосам, я истекала кровью. Когда мы выходили из нашего обиталища, я нетерпеливо разгрызла мягкую конфету, пытаясь скорее добраться до ореховой начинки, едва мы успели оказаться за пределами комнаты, нас встретили на редкость распахнутые, недоумевающие глаза моего героя. - Господин Гин! – радостно воскликнула я. - Николь? Капитан Айзен? – он медленно наклонил голову, снова хитро прищуриваясь, рассматривая нас по очереди. - Нет, Гин. Это не то, что ты подумал, - ты быстренько разрушил его щекотливые умозаключения. - Это гораздо хуже, - иронично добавил и твердо зашагал вперед, мы автоматически последовали за тобой, упоительно перешептываясь. Я была очень обрадована, снова встретив своего белоснежного спасителя. - Как-как? Айзи-тян? – Гин чуть не хрюкнул от смеха, когда я снова подкралась к тебе и потянула за рукав. Ты недовольно поморщился. - Никки, а почему это я Айзи.. гм.. тян… А этот, - ты небрежно кивнул на второго капитана, - Господин Гин? – твой голос звучал обиженно. - Потому что мы спим вместе, - невозмутимо ответила я, и бойко подмигнула капитану Ичимару, тот разразился хохотом, я прикусила губу. - Ведь и не поспоришь…- обреченно отозвался ты. Мы опускались по лестницам, мне казалось, что мы давно находимся под землей, своды потолков стали ниже, стены темнее, холоднее, завернули за угол и через несколько метров остановились у широкой каменной арки, ведущей в большую, теплую комнату, по ногам пошло мягкое тепло. - Все, белочка моя, здесь можешь подкрепиться, а мы оставим тебя ненадолго. Доброго вам дня, - повернувшись к нам боком, куда-то в глубину комнаты за аркой добавил ты, - через час жду тебе на месте, нам есть чем заняться, - ты знал, что я оценю твой спортивный юмор, мой правый бок в предвкушении снова закололо. - Я боюсь тут одна! - У тебя есть час, - заключил ты и с наслаждением (я видела твои довольные глаза) исчез, вместе с тобой, махнув на прощание бледной рукой, исчез и спаситель. Я топталась у входа и опасливо заглядывала внутрь, совершенно не желая входить, особенно зная, что там кто-то уже был, не зря же ты поприветствовал незнакомца. Я пыталась урвать хотя бы клочок его изображения, но все было тщетно. Поковырявшись еще пару минут, поддавшись приветливому теплу, я все же шагнула внутрь. Тугой аромат жженого сахара мгновенно ударил мне в нос. Это место напоминало большую приветливую кухню в старом добротном английском стиле. Много охры, черного дерева и темного, густого бардового. В центре большой массивный стол, за ним, у противоположной от меня стены, в самой ее середине располагалась огромная плита, на ней дымились и пыхтели разнообразные кастрюльки и ковшики, валил плотный ароматный пар. Но заинтересовало меня не это, а тот, кто стоял ко мне спиной, шурша какими-то пакетиками и мелкими прутиками, разламывал их, каждой шипящей кастрюльке по прутику, по щепотке, он был явно увлечен своим делом, хоть и знал, что я торчу за его спиной и внимательно за ним наблюдаю. - Ну, и долго ты будешь там стоять? – голос его был полный, бесстрастный, в целом приятный, даже какой-то уютный. Однако владелец его так и не повернулся, продолжая совершать свои замысловатые манипуляции. - П-простите… - замямлила я. Встреча с господином Джагерджаком эхом отзывалась у меня в коленках. Как хорошо, что мой новый знакомый был на него совсем не похож. Безымянное существо обернулось через массивное плечо, прошлось по мне снизу вверх, хмыкнуло и снова уткнулось в свои дела. Это был пожилой мужчина, и его лицо странным образом показалось мне приятным, каким-то располагающим, а усы выглядели живо и пушисто, даже доброжелательно. Я немного успокоилась. Мне захотелось подойти поближе. - Я вам не мешаю, господин…? - Не знаешь меня? – снова не оборачиваясь. - Простите, нет… Я тут новенькая… Простите… - Это он тебя привел? Я кивнула, сразу сообразив, что он говорил о тебе, но не сразу сообразила, что никто мой кивок не увидел. - То есть да… - И зачем? Ты же не шинигами. Или шинигами? Все вы на одно лицо, - забурчал Король Мертвых, меня это слегка умилило, я захотела произвести на дедушку хорошее впечатление. - Я пока сама не поняла, господин… - Барагган. - Господин Барагган, - повторила я. - А что вы готовите? – аккуратно приближаясь, подлизывалась я. - А тебе какое дело? - Мне интересно. Вкусно так пахнет. - Вы поглядите. Транк дер Церлидерунг, мертвый яд. Хочешь попробовать? - пошутил дедушка, глухо рассмеявшись. - Спасибо, я как-нибудь обойдусь, - улыбнулась, поравнявшись с ним и нащупав упаковку конфеток у себя в кармане. Хитрый дед. Он мне сразу понравился. Я стала заглядывать в его кастрюльки, с интересом принюхиваясь к каждой и наблюдая за его возней. - Сейчас тебе нос ошпарит. - Ну, я одним глазком, это какое-то зелье, да? Мне ужасно интересно, господин Барагган, можно я посмотрю, ну пожалуйста? - Мне какое дело? Лучше не мешайся, толку от тебя никакого. И так не могу вспомнить, – бормоча себе под нос, король мертвых рыскал между тьмой скляночек, которые он, видимо, и расставил на столешнице слева от плиты. - А вы умеете колдовать, да? Дед нахмурил мохнатые брови, впрочем, не отрываясь от поисков. - А что вы ищите? Хотите, я помогу? – приставала я. - Да, я старый, - завредничал он, - забыл уже что искал, а что искал и до этого не помнил. Ну-ка, брысь, - шлепнул мою любопытную, крадущуюся к склянкам руку. - У вас здесь точно плавает гвоздика, мята и, похоже, крысиный хвост.… - И кровь десяти мертвых детей, - с усмешкой добавил он. - Ну, предположим, - невозмутимо продолжила, - вы выбираете между свежим табаком, корицей и имбирем. Я уверена, что вам нужен именно имбирь. Это лучшее возможное здесь сочетание, - заключила я, победно сложа руки на груди. Дед коротко прохрипел. Сморщил большой нос, принюхался к указанному корешку и покосился на довольную меня. - Ишь ты, – крякнул он, - Может из тебя и будет какой-то толк, - Давай-ка тогда сама его и нарежь, а то стоишь здесь без дела. А я пойду, отдохну, да, я старый, - снова забурчал он, важно и грузно потопав к большому мягкому стулу у единственного стола, пока я с удовольствием шинковала имбирь. - Мне куда кинуть? - усердствовала я. - В правую. - Всё сразу? - Сама смотри. Я решила начать с чайной ложки. Вытянула руку, имбирь безвольно бултыхнулся в кипящую массу. Решив, что порция нужна повнушительнее, я ссыпала остальное в горсть и отправила вслед за первым. Мгновенно жидкость перестала кипеть, крысиный хвост погрузился на дно, все затихло, а через пару секунд прямо из кастрюльки раздался нечеловеческий, прямо-таки адский непрерывный крик. Я успела отскочить, мое варево обратилось в какое-то невероятное синее пламя, и огромным столбом стало вырываться вверх, обретая человеческие очертания, все загудело, до моих ушей начал доноситься, сквозь крик, нарастающий шепот, повторяя по кругу – «Нас тысячи. Мы крики пустоты. Смерть – наш король. Нас тысячи» и так раз шесть, пока не раздался резкий хлопок и все не исчезло. Барагган хлопнул в ладоши, чары развеялись. Я остолбенела. - Это было великолепно… - стоя с разинутым ртом, таращилась я на повелителя криков. - Хе-хе. Не ожидал, что тебе понравится, - резвился дед, довольный произведенным впечатлением. - Научите меня. - Чему научить? - Колдовству. - А с чего бы мне тебя учить? - А просто так. Дед прищурился одним глазом. - Чего задумала? – надо же, какой пронырливый. - Научите. Я буду вам полезна, – настаивала я. - Надо еще на тебя посмотреть, тебя как звать? - Николь. - Гадкое имя. - Не жалуюсь. - Поухаживай за стариком. Налей-ка мне той настойки, - ткнув толстым пальцем на шкафчик справа, командовал дед. Я благоговейно угодничала, и дед с неприкрытым наслаждением помыкал мною, он был высокомерен, подозрителен, однако весьма приятен во всем этом. Он был явно не так прост, каким решил предстать предо мной, мне хотелось узнать о нем больше, меня странным образом притягивало к этому существу, моя нежность к мистике подскочила до предельного рубежа после скромного дедушкиного фокуса. Я тогда еще не знала, кто именно сидел напротив меня, и если бы не ты, mon dieu immortel, я бы отдала свою душу ему, вечному повелителю смерти. - Господин Барагган, а вы тоже пустой? – подкармливая дедулю яблочным повидлом (которое мне пришлось быстренько сварить из единственной пары худосочных яблок), любопытствовала я. Дед лишь презрительно зафырчал, облизывая чайную ложечку. - Расскажите, расскажите! – я продолжала подкладывать сладенькое. - Сначала ты расскажи. Ты знаешь, кто такой, этот Айзен? – дед, видимо, учуял выгоду в нашем знакомстве, поэтому решил стать поласковее. - Ну, я знаю о нем не так много… Он вроде какой-то капитан, где-то там, ну, знаете, в собрании душ… - В сообществе, - поправил дед, - это я тоже знаю. Еще? - Еще он здесь всеми командует, вроде… - Пфффф, - усы заходили ходуном, - не всегда так было! Не всегда! – завозмущался он, – А про хогьеку чего знаешь? – уже угомонившись, продолжил. - Я ничего не поняла, если честно… Он что-то рассказывал, но мне было не сильно интересно… - Вот же глупая! Ладно… Еще? - Ну, он про себя сильно не распространяется… Я знаю, что он довольно старый… - Вот еще! Этот мальчишка еще не родился, когда я уже правил тысячу лет! – Бари всегда любил похвастать, я это сразу приметила. - Сколько же тогда вам лет, господин Барагган? - У меня нет возраста, девочка. Я бессмертен, - дед явно ждал восхищения, что я с удовольствием продемонстрировала, впрочем, не без подлинного восторга. - А больше я так и не припомню… Ну, я знаю что он очень умный и сильный, мне только кажется, он не очень добрый, хотя выглядит приветливо… Он забрал меня с собой, он совсем волшебное создание, мне его сложно понять, - это были мысли вслух. Мне действительно недоставало информации, этим следовало заняться. - Ты что, девочка, любишь его что ли? – без лишней скромности спросил ловкий дед. - Гм… - я попала врасплох, - а как вы узнали? - Я чую вашу мерзкую любовь еще до того, как вы сами ее обнаруживаете, - его брови опустились, голос стал ниже и злобнее, мне показалось, что даже свет стал тускнеть. - Вы угадали. - Вот еще, я всегда прав! А ты мне врешь, девочка, - он вдруг оскалился. - Что? Я не понимаю, - недоумевала я. - А то. Никакая это не любовь, - дед поднялся и мгновенно оказался за моей спиной, я вздрогнула, свет и правда почти исчез. – То, что сидит в тебе на нее не похоже, это куда интереснее, - я перестала его видеть, только зловещий шепот мурашками расходился по моей коже. Я ощутила, как что-то до жгучего ледяное коснулось моей шеи, не могла повернуть голову, тело окоченело, будто и впрямь лишилось своей жизни. Прикосновение стало настойчивее, меня словно пытались разрезать какие-то тонкие, острые ножи, они сковали мою бессильную шейку, мне показалось, что это рука, а затем я увидела его вторую руку, заходящую с другой стороны, будто приобнимала меня под ребра. Я попыталась воскликнуть, но голос мой исчез, я таращилась на его конечность, это была уже не морщинистая гостеприимная ладонь, а белый когтистый скелет. Левая его кисть сжимала мою шею, правая стала пробираться под кофту, царапать кожу, я не могла ни о чем думать, я дышала ртом, нос забил омерзительный запах густого ладана, будто передо мной размахивали огромным кадилом, в солнечном сплетении огненно щекотало сладостное, невыносимое отчаяние, такое приторно-острое, что у меня слезы хлынули маленькими ручьями, а рука под кофтой будто что-то искала, прощупывала голую кожу, вдруг остановилась, нашла, прицелилась, один палец нащупал медленные толчки в центре груди и сильно надавил, мне показалось, что он пытается проколоть меня насквозь, или вырвать сердце. Он медленно вдавливал свой коготь, я ощутила, как горячая капля стекала по животу вниз, хлынула кровь. Коготь замер, прекратил кромсать мое мясо и тут уже все его пальцы стали требовать добычу. Ладонь сместилась выше, когти облизнули ключицы, снова ниже, лезвиями прошлись по верху груди, опустились на живот, исследовали руки, бедра, и все это бесконечно обжигало, саднило, прижимало меня куда-то спиной, я не могла понять где он, я не чувствовала его тела, что-то очень мягкое, жадное обволакивало меня, я почувствовала странную сонность, дыхание мое участилось, прикосновения не стали приятны, они были все так же болезненны, но мне хотелось, чтобы он продолжал свой странный ритуал, я хотела сдаться ему, первый раз за долгое время я хотела еще чего-то, кроме тебя. - Прекрати так смотреть на меня, а то я тебя убью, - свет вернулся, я снова видела довольный дедов оскал, он так же сидел передо мной и тянулся к повидлу, будто секунду назад ничего не произошло. Я хлопала глазами, еще полными огненных слез, но тело мое было здорово, вернулась тепло и сладкий аромат волшебного варева. - Что вы сделали? – хрипло прозвучал мой голосок, - это были вы? - Я решил с тобой познакомиться, хе-хе. - Это было ужасно… - Понравилось? - Да… - откровенно призналась я и ощутила легкий жар на скулах. - То-то же, девочка. Айзен тебя точно не балует, ты так охотно мне поддалась, – насмехался надо мной он. Я странно смутилась, это все было туманно, неясно, и главное очень притягательно, я даже не могла понять, что именно мне понравилось. Видимо, смерть действительно очаровательна. - Так вы научите меня? – снова стала приставать. - А ты мне что? - Если я что-нибудь узнаю о нем, я вам расскажу. - Ты хитра, девочка. Но я хитрее. Я стар, это да, но я совсем не глуп. Впрочем, мне все равно. Будешь себя хорошо вести - что-нибудь покажу. Иди уже. Нет, варенье оставь на месте. Ишь ты. Я понеслась к тебе, подталкиваемая странным вдохновением. От Бари я была в полном восторге, мне не терпелось снова с ним увидеться, это было крайне своеобразное существо, я уже представляла себя послушным подмастерьем, в черной мантии, подвязанной холщовым ремнем. Ворвавшись в наши покои, я обнаружила тебя валяющимся на кровати с какой-то книжкой в руках. - Никки, а где ты умудрилась застрять на два часа? – захлопнув чтение, уставился на меня ты. -Я познакомилась с господином Барагганом! О! Айзи-тян, он такой занимательный! – делалась впечатлениями я. - Старый лис… - чему-то улыбнулся ты, - Никки, будь с ним осторожна, очень осторожна. – Ладно, пошли. Только дай руку, я устал нарезать здесь круги. Руку, Никки, руку, не висни вся на мне, - недовольный моими объятиями, кряхтел ты. Мы исчезли. Первое что я сделала, оказавшись на знакомой песчаной местности – прочистила желудок. Сюмпо не способствовало моему здоровью. - Белочка, ну что ты там? Живая? – утешал меня ты, слыша мои жалобные стоны и звуки несчастного пищеварения. Сегодня ты решил снова заняться моим физическим воспитанием, но в другом ключе, я рано обрадовалась, через некоторые время я вспоминала о беге с нежной грустью. - Зачем, зачем мне это, Айзи-тян? У меня же есть меч! - Ты его пока даже поднять не можешь, ну а если у тебя его не будет? На тебя нападут и что тогда? – настаивал ты. - Я позову тебя! - Тоже мне выход. Все, не спорь со мной, иди, - я насупилась, - Я сказал живо! - Ты злой! Злой! – ныла я, вставая в показанную стойку. - Готова? Ну, тогда тебе придется защищаться, - ты просто сделал шаг вперед, а я мгновенно скукожилась и села на корточки. - Не бей меня сильно, пожалуйста, Айзи-тян, - прикрывая голову руками, я поставила своеобразный блок. - Никки, я еще даже ничего не сделал, - рассмеялся ты. – Нет, так не пойдет. Ну-ка, вставай. Ты поднял меня с земли, а потом сделал какое-то движение пальцами и из воздуха образовался обычный такой пустой, похожий на гигантскую морскую звезду. Умом он не отличался, поэтому завидев нас, ринулся в нашу сторону, горлопаня и брызжа слюной. За ним, по очереди, стали возникать похожие пустые, еще и еще, я насчитала пятнадцать, и все они, будто сговорившись, целились в одну сторону. - Вот тебе, к примеру, так, - ты сложил руки на груди, - ну и что будешь делать? Меча у тебя нет. Я тебе помогать не буду. Действуй, - глаза у тебя были радостные. Ты был доволен собой, наблюдая мое негодование. - Айзи-тян, убей их! Убей! - Вот еще, - с этими словами ты просто исчез, оставив меня совершенно одну, через мгновение где-то в метрах пятистах, за спинами вопящих уродцев, я различила твой силуэт. Делать было нечего, я сорвалась с места и побежала прочь, у меня было пару сотен метров в запасе, медлить не стоило, они все равно бы нагнали мое жалкое тело. Продержавшись минуты три, я стала задыхаться, ноги мои заплетались, мерзость стремительно приближалась. Я стала истошно орать, призывая тебя на помощь, споткнулась и проехалась на брюхе метров пять, дело мое было кончено. - А я говорил, - присюмповал ко мне ты, удовлетворенно смотря на меня сверху вниз. У меня не было возможности говорить, я тяжело дышала, подвывала и жалобно на тебя таращилась. Ты даже не использовал сюмпо, ты просто быстро передвигался между ними, я могла видеть твои движения. С кем-то ты расправился по одному, некоторых прикончил кучей, ты убивал их голыми руками, по-моему, ты даже не взял свой меч, у тебя не было никакого оружия, кидо ты не использовал. Это был редкий случай, когда я наблюдала, как ты сражаешься без вспомогательных средств. Даже если оставить тебя одного против тысячи шинигами, вооруженных банкаем до зубов, ты просто разрежешь их своими пальцами. У тебя нет слабых сторон. Твое тело само по себе оружие, машина для убийства, я могу только догадываться, сколько нужно времени, чтобы научиться управлять им так, я же не могла один раз отжаться. И вот снова меня настигал образ, словно снимок с неясным фокусом, снова и снова, каждый раз, когда я пыталась расшифровать тебя. Я безотчетно вспоминала мою квартиру, холодный пол и на нем нас, наши безжизненные тела, особенно твое, брошенное, забытое, уже не нужное тебе. Ты безразлично оставил его, всю его идентичность, идеального клона. А если кто-нибудь ворвется к нам в дом? Украдет его? Присвоит? Уничтожит? Все это волновало меня, не давало покоя. Ведь даже у клона было все, а я не смела потягаться и с трупом. Все решает случай, вопрос ДНК, а ведь и я бы могла родиться такой. Глупая случайность. Мое тело лежало рядом, как просто его покинуть, как легко его сломать, заменить. Не тело определяет наше ощущение, но и ощущение не меняет тела. Я уже не могла остановиться, я должна быть хотя бы немного к тебе приблизиться, хотя бы на шаг, чуточку соответствовать. Я даже пыталась копировать твои движения, манеру говорить, я стала зачесывать волосы назад, мне хотелось их покрасить. Каждый день я пересиливала свою слабость, свой страх, свою неловкость, мне приходилось тяжко, больно, но я не могла сдаться, я была не нужна тебе такая, значит, я буду именно такой, какой тебе нравится. И я стала. Я даже похудела, только вот красоты я вовсе не прибавила, даже наоборот, щеки как-то ввалились, кожа стала бледнее, грудь куда-то исчезла, впрочем, толку от нее все равно никогда не было, теперь она хотя бы мне не мешалась. Ты беспощадно меня гонял, я научилась три раза подтягиваться, твердо держала меч, и даже иногда могла увернуться от твоих слабых атак. Ты сказал, что мы должны отправиться в сообщество душ, мне предстояло освоить шикай. Когда я стала несколько отличаться от кучи бесформенного мяса, у меня наконец-то появилось свободное время, я помчалась к своему Бари, я страшно по нему соскучилась, тебе я рассказывать про него особенно не хотела, ты бы точно не был обрадован, учить меня магии ты и так пытался, но это было не то, чего бы мне по-настоящему хотелось. Я мечтала управлять тенями, призывать духов, демонов, черная магия была тебе противоестественна, ты душа совсем другого мира, ты сражаешься с ними, зло истинное чуждо тебе по природе своей, хоть ты и горше всякого зла. - Черти круг, дура, а не овал! – свирепствовал король мертвых, контролируя правильность изображения пентаграммы на полу. - Господин Барагган, а дьявол существует? - Не знаю, наверное, я не встречал, - отрезал он, - не отвлекайся! – прикрикнул на меня дед, сурово подтирая широкой ступней мои художества.