Para bellum

Как Занзас и ожидал, квартиру Горетти в Альбергерии уже перевернули вверх дном и, судя по всему, не единожды. По крайней мере, каждую находящуюся в помещении вещь явно передвигали с места на место, и прикинуть, как выглядела обстановка, пока хозяин был еще жив, уже не представлялось возможным. Но это были мелочи – Занзас и не надеялся найти что-то ценное в шмотках Горетти: будь там прямые улики, на тонких намеках Койот бы не остановился. И скорее всего, позволил бы ему пришить Сквало собственноручно, да еще и снял бы действо на камеру, для потомков. Перешагнув через кучу грубо выпотрошенных диванных подушек, Занзас подошел к окну. Когда-то давно, когда ему было плевать на все, кроме мести, Сквало хвастался, что научился прятать устройства для слежки так, что никому и в голову не придет их искать. Говорил даже, что именно благодаря этому умению узнал, что он жив, гораздо раньше, чем Девятый сам соизволил рассказать. – Скрывать лучше всего на виду, – смеялся он. – Эти тупые отбросы даже не догадываются… Занзас сомневался, что Сквало рискнул бы устроить прослушку вонгольского особняка, но в памяти тот разговор отложился, хотя и слушал вполуха, представляя, как красиво будут стекать мозги Девятого по стенке. Крошечный жучок необычной конструкции действительно находился на приметном месте – в горшке с фиттонией, прямо среди усыпанных белыми прожилками листьев. Сливался с ними, как хамелеон, и Горетти наверняка сотню раз проходил мимо, поливая растения, и не заметил. Ничего не нашли и ищейки Девятого, и Занзас засмеялся в голос – маленькие победы всегда радовали, хотя крупные были бы слаще. Он только успел сунуть устройство в карман, когда замок на двери, которой он точно закручивал, заскрипел, проворачиваясь. Беретта уютно легла в ладонь, и Занзас приготовился вышибить мозги незваному гостю – позволять, чтобы кто-то узнал о его появлении здесь, он не собирался. Дверь бесшумно открылась, палец на спусковом крючке дрогнул. В прихожую, дыша шумно, как загнанная лошадь, ввалился Савада. – Занзас! – сдавленно выпалил он и попятился, врезавшись в грудь вошедшего следом Гокудеры. – Ты тут какого дьявола забыл, мусор? – Занзас даже не разозлился – от удивления. И не сразу понял, что подразумевает под «тут» – квартиру Горетти или вообще Италию. – Эй, как ты посмел?.. – Не надо, Гокудера, – Савада смелел на глазах. Занзас даже допускал мысль, что тот с какого-то рожна считает его своим союзником – Антерсельва не отпускала, что ли. Так или иначе, делал он это зря – Занзас не стрелял только потому, что для начала хотел потешить любопытство. – Мы у Дино-сана в гостях. С тех пор, как вернулись. И… его сейчас нет в городе. – Поэтому вы играете в сыщиков? – Ну, – покраснев гуще обычно, пробормотал Савада. – Вообще-то мы сказали, что пошли на экскурсию в церковь Святого Иоанна. – Десятый считает, что с этим Горетти что-то было нечисто, – деловито пояснил Гокудера. Занзас, не выдержав, заржал. Похоже, тупые школьнички свято верили, что они единственные, у кого вся эта история вызывает подозрения. – Ты не один такой, Савада, – бросил он. – Прости, что обломал. – Ты тоже думаешь?.. – Все думают. И пока вы прохлаждаетесь у Каваллоне, его заказчика ищут по всей Европе. – Нет, я не об этом, – Савада замер, заметив, очевидно, хаос, в который превратилось логово Горетти. – Это ты?.. – Если не об этом – тогда о чем? За прожитые годы одно Занзас усвоил точно – гиперинтуиции Вонголы нужно доверять. – Мне все кажется странным, – Савада тряхнул лохматой башкой и поморщился, как будто его внезапно накрыл приступ сильнейшей мигрени. – Мы были там вдвоем, найти Горетти мог любой из нас. – Страдаешь, что не пришил его сам? – усмехнулся Занзас. – Ну прости. – Да нет же! Просто… я никак не могу понять. Что-то вертится. Важное. – Хочешь сказать, Девятый послал нас туда намеренно? Сам все устроил? В такую версию верилось. Даже слишком легко. – Нет! Он ни при чем. Я сам не понимаю… – Тогда удачи разобраться. У Занзаса были свои важные дела. Например, прослушать то, что успел собрать Сквало – было куда вероятнее, что разгадка этой волнующей истории кроется в записи на крохотном носителе, а не в дурацких «чувствах» Савады. – Ты уходишь? – тот встрепенулся – неужели всерьез рассчитывал, что он присоединится к игре в детективов-любителей? – Я не твоя нянька, Савада, – сказал Занзас и погромче хлопнул дверью: если люди Вонголы все еще патрулировали окрестности, наследничку придется долго и нудно объяснять Девятому, что он делал в квартире Горетти и кто научил его проникновению со взломом. Сквало уже ждал его. С первого взгляда Занзас повелся, вздрогнул даже, увидев, как он размашисто вышагивает по тротуару. Подъехав ближе, понял, что, несмотря на полную идентичность образа, кое в чем Маммон все же ошибся. Этот Сквало словно чувствовал себя неуютно в своем теле: руки прятал в карманы, волосы заправлял за уши, напряженно сжимал губы, отчего выглядел чересчур сосредоточенным для обычной прогулки. – Садись, – приказал Занзас, притормозив рядом с ним и открыв пассажирскую дверь. – А мне обязательно было?.. – нервно поинтересовался Маммон, забравшись в машину и тут же принявшись изучать себя в зеркале заднего вида. – Обязательно. Занзас предпочел бы все сделать молча. И, желательно, не глядя на эту копию вообще. В конце концов, даже если Маммон и не повторил каждый шрам на теле Сквало – Занзас запомнил их наизусть и мог бы оценить подделку – то снаружи результат был внушительным. Голос, мимика, жесты – слишком знакомые, слишком близко – как напоминание о том, насколько далеко сейчас настоящий Сквало. И хорошо. – Кстати, по поводу этого, – Маммон вытащил из кармана ключи и положил на приборную панель. – Принадлежат некоему Федерико Манчини, и, похоже, он уже сделал дубликат, судя по тому, как спокойно проникает на свою виллу. – Что за хрен? – Занзас постарался, чтобы вопрос прозвучал как можно равнодушнее. – Бывший одноклассник капитана. Художник, не слишком востребованный. К мафии отношения не имеет. Если копать по верхам. Что с ним делать, босс? – Отправить ключи почтой. Позже. Занзас все-таки вздохнул и тут же почувствовал на себе острый взгляд. Черт, да как же отделаться от мысли, что это не настоящий Сквало? Он врубил переговорник и настроил связь с Луссурией. – Готов? – Все на месте, босс, – проворковал тот. – Пришлось потрудиться, чтобы отыскать человека, похожего на вас, но результат вам понравится. У него даже шрамы почти на тех же местах. Занзас сомневался, что после взрыва на обгоревшем теле останутся хоть какие-то следы шрамов, но усердие, с которым Луссурия работал, льстило. – А вот со Сквало пришлось сложнее. За такой короткий срок удалось найти только одного трансгендера. Это ведь ничего? – Похуй. Пацан на позиции? – Да, босс. – Отлично. – Босс, а вы уверены, что надо разыгрывать именно этот сценарий? – подал голос Маммон, и Занзас снова вздрогнул. Обычно было несложно абстрагироваться от его иллюзий, а тут не получалось никак. – Все-таки ваша репутация… Занзас усмехнулся. Если бы он думал о репутации, то еще восемь лет назад, как приличный человек, сделал бы вид, что не читал чужие личные записи. Не поднимал бы руку на того, кого считали его отцом. Не воевал бы с малолетками. Но ему было плевать, кто и что подумает. Впрочем, даже старика наверняка удар не хватит, когда узнает, где, как и с кем погиб его последний сын. Если поверит, конечно. Почему-то сейчас казалось предельно ясным – Тимотео давно уверился, что все будет так. Если не уже есть. Иначе бы не устраивал ритуальных плясок вокруг верности Сквало ему. *** – Он не придет, – в десятый раз повторил Джино. – Ты просчитался. Грамотно реализованный план и ощущение собственной значимости прибавило ему храбрости, и Занзасу снова хотелось выбить ее, съездив пацану по зубам. Вместо этого он третий день торчал в машине, наблюдая за входом в отель на окраине Монреале. Где-то внутри Джино просаживал деньги в баре, дожидаясь своего заказчика. Где-то за много миль отсюда Вонгола хоронила Занзаса – теперь уже бывшего босса Варии. Здесь же нещадно пекло солнце, и благодаря постоянно работавшему кондиционеру в машине грозила образоваться вторая Антерсельва. Занзас устал ждать. Но верить, что ошибся, не хотелось. Возле отеля притормозила черная Ауди, ничем не выделявшаяся среди машин, припаркованных на стоянке. Увидев, кто из нее вышел, Занзас напрягся, не зная, что испытывает больше – удовлетворение или удивление. Рыжая грива Д’Агостино выгорела, превратившись почти в пшеничную, половину лица прятали массивные солнечные очки, но Занзас все равно его узнал – по уродливому загару, который стал еще темнее. По росту, выправке и небольшому чемодану в руках. Слабо верилось, что Д’Агостино просто проезжал мимо, без почетного эскорта из мелких шавок, и случайно решил выпить пару рюмок текилы в местном баре. По-хорошему, Д’Агостино вообще сейчас должен был лить слезы на его похоронах. Сукин сын. – Он? – Занзас снова включил рацию, убедившись, что Д’Агостино уже попал в поле видимости Джино. – Он, – ответил тот. – Что делать дальше? – Тянуть время, – усмехнулся Занзас и перевел связь на другой канал. – Наш клиент внутри. У вас десять минут. – Есть, босс, – хором голосов отозвался прибор. *** У Д’Агостино был слишком низкий болевой порог и слабые нервы. Выбалтывать все, что надо и не надо, он начал, стоило только помахать пушкой у него перед лицом. Занзас даже испытал разочарование – долгие пытки были, пожалуй, самым веселым развлечением в этой богом забытой дыре. – Феста выставил такое условие, синьор, – лепетал Д’Агостино, то и дело моргая мокрыми глазами. – Ваша смерть – с моей стороны, согласие на объединение семей – с его. Нет, нет, не стреляйте, пожалуйста… Занзас не выстрелил. Просто съездил прикладом по слишком выделявшимся на кирпично-рыжем лице зубам и отошел в сторону. Чем дольше нелепый допрос продолжался, тем больше все бесило. Занзас никак не мог уловить, что за выгоду видел Феста в его смерти. Однако зачем-то же хитрожопому ублюдку это понадобилось… – Что делать с ним, босс? – спросил Леви, увидев, что он собирается уйти. – Сам придумай. В коттедже не убирались, казалось, со времен правления Августа. Пыль плотным, ровным слоем лежала на полу, мебели, а спрятанные в мини-баре стаканы и вовсе были наполнены ей до краев, как оригинальным коктейлем. – Есть место, – шептал сухими губами Сквало, потому что говорить громко после свидания с акулой не мог долго. – Маммон знает. Там никто не станет искать сразу, у тебя будет месяц или больше. Уезжай. Занзас тогда не сразу понял, почему Сквало так отчаянно старается выпроводить его из палаты в первую же встречу. Не рад, что ли? Потом дошло – сам же забыл передать ему слова Девятого. А вот про коттедж в Коллезано не забыл. Предусмотрительность была еще одним полезным качеством Сквало. Хотя врезать ему все равно хотелось – из всех затерянных в жопе мира халуп не мог выбрать более пригодную для жизни? Большое резное кресло Занзас приказал выдраить до блеска, как только переступил порог вероятно предназначавшегося ему кабинета, поэтому сейчас, не раздумывая, рухнул в него и включил портативный диктофон. Единственную запись в нем, очищенную от лишней болтовни, он неоднократно слушал на повторе, как любимую песню. И каждый раз наслаждался ей по новой. – Да готов я, готов, – раздраженно бормотал Горетти. – Только есть еще кое-что… Помехи, звон посуды, беспокойные шаги. – Патлатый ублюдок из Варии. Слишком часто стал попадаться на глаза. По-моему, он что-то вынюхивает. – Тишина, тяжелое дыхание. – Не верю я в такие совпадения! – Тишина, едва различимый голос собеседника Горетти в телефонной трубке. – Ну, раз ты спокоен. Но я бы все же перестраховался. Стук, похожий на то, что Горетти нервно стряхивает пепел с сигареты. Прямо в горшок с фиттонией. – Я переиграю Сквало? Ты точно уверен? – голос уже более спокойный, бодрый даже. Занзас выключил запись: дальше слушать было неинтересно. Интересно было только, с кем именно ежедневно общался Горетти, но односторонняя беседа не давала ответов. У пленки была другая ценность – Сквало не кинувшая его мразь, Сквало с ним. Сквало – его. Телефон завибрировал на столе, разгоняя в стороны клочья пыли. Занзас брезгливо подцепил его двумя пальцами и откинул крышку. – Босс, мы нашли девчонку, – сказал Маммон. Занзас зевнул: без разговора с Селестой теперь можно было обойтись, но отказываться от повода выбраться из этого склепа он не собирался. – Еду. *** Ветер гонял по пустырю обрывки газет и черные хлопушки пепла: по ночам местные бродяги жгли все, что под руку попадется, чтобы согреться. Днем здесь было тихо, как в мавзолее Галлы Плацидии – только вой сквозняка, гуляющего среди полуразрушенных не то амбаров, не то гаражей. Если же прийти ночью, можно услышать совсем другие звуки – крики, плач, мольбы о пощаде. Члены мафиозных семей были далеко не оригинальны в выборе мест для разборок с зарвавшимся отребьем. Развалюшку, в которой держали Селесту, Занзас узнал сразу – по едва уловимому ощущению присутствия иллюзий. Маммон старался – никто посторонний не вломится и не помешает вести допрос. Бельфегор старался тоже – стоявшая посреди помещения девка напоминала бабочку, попавшую на ужин к пауку-птицееду: хитросплетения прозрачных нитей не давали ей даже дышать, не то что двигаться. Хотя видно было, что поначалу она пробовала сбежать – по кровящим надрезам на щеках и выпирающей из корсажа груди. – Нет, – увидев пистолет в его руке, девка дернулась – и порвала щеку леской снова. – Нет, не надо. – Заткнись. Я еще даже не начал. – Босс, она, похоже, сейчас сознается в чем угодно, – деликатно сообщил Маммон. – Смотря как спрашивать, – хмыкнул Занзас и покрутил пистолетом перед лицом «жертвы». – Знаешь, что это? Кивать было травмоопасно, поэтому Селеста просто согласно прикрыла глаза. – Скажешь правду – вечером будешь загорать на пляже в Майами. Соврешь – хоронить будут в закрытом гробу. – Я ничего не знаю… Занзас ненавидел плачущих женщин. Мог бы – отвесил бы дуре оплеуху, но не хотелось самому порезаться о леску. – Будешь реветь – пристрелю нахуй. – Селеста вздохнула глубоко и рвано. И успокоилась. – Так-то лучше. Имя Горетти тебе о чем-нибудь говорит? – Он приходил ко мне, синьор. Около трех месяцев. – Он рассказывал про свою работу? Ясно было, что рассказывал – в сраном борделе шлюхи порой знали о клиентах больше, чем его личные шпионы, поэтому Занзас спросил, просто чтобы проверить – начнет ли девка врать сходу. Та помолчала, жалобно на него глядя, а потом снова вздохнула и заявила уверенно: – Да. Он был членом Вонголы. – Молодец. Жить хочешь. Девка скривила губы в нервной какой-то улыбке и вдруг затараторила безудержно: – Он мне мало что рассказывал, синьор. Вначале – вообще ничего, а потом стал убеждать, что может меня вытащить. Из дыры. Что у него скоро будут деньги, и мы свалим, куда-нибудь в Штаты. – Влюбился, что ли? – Н-не знаю, возможно… Но мне так хотелось уехать, еще и потому, что девочки говорили – ничего не выйдет, таким, как мы, высоко не взлететь. С Гильермо я бы доказала им… – Но он тебя кинул. Дальше. Почему ты прячешься? – Он сказал, что свяжется со мной, когда уладит одно дело. И пропал, надолго. А потом я увидела этих людей в его квартире. Они искали что-то. Я испугалась, что они придут за мной. Я ведь знаю, как это бывает, синьор, – голос Селесты дрожал. Занзас просунул пистолет между туго натянутых нитей, прижал дулом к подбородку девки. – Почему ты испугалась? – Он же обокрал мафию. Если бы решили, что эти бумаги у меня… – Бумаги? – Занзас нахмурился. – Да. Он говорил про какие-то бумаги, которые нужно передать, и про то, что никто ему не помешает. Но он пил все время, нес чушь… Я не придавала значения… – Дай угадаю. Про неуязвимость? У Селесты задергались веки. Занзасу казалось, он слышит, как колотится, норовя пробить грудную клетку, ее сердце. Так же полубезумно работал движок у зайца, однажды выбежавшего из каштанового леса рядом с гостевой виллой Девятого, когда Занзасу было одиннадцать. Он просто хотел вынести тупую зверюгу за забор, чтобы не подрали сторожевые церберы, но та сдохла от страха у него на руках. Страх всегда был более весомым аргументом, чем уговоры и деньги. – Откуда вы?.. Это он сказал, да? Тот синьор?.. – Белобрысый и патлатый? – Занзас хмыкнул: последние вопросы отпали. – Он обещал, что не тронет, если я просто расскажу все как есть. – Он не тронет, – Занзас повернулся к двери. – Бел! Бельфегор протиснулся в сарай, держа наготове веер ножей. Маммон отлип от стены, на которой все время успешно изображал трещину. – Освободи даму, – сказал Занзас. – Но… – И проводите ее в аэропорт. Белесая паутина безжизненно осела на пол, следом за ней на колени упала и девка. – Спасибо вам! Спасибо! Спасибо! – запричитала она. Занзас брезгливо посмотрел на нее в последний раз и зашагал к машине. Нужно было вернуться в укрытие, прежде чем чья-нибудь особо смышленая шестерка его засекла. *** Телефон зазвонил, когда Занзас упивался желанием наведаться к Девятому с железными доказательствами и мыслью, как приятно будет увидеть рожу разозлившегося Койота, когда тот поймет, что несостоявшийся наследник все же вышел сухим из воды. В пользу того, что сделать это нужно немедленно, говорило все – особенно то, что без Сквало время встало на месте. Одна поездка, одна неприятная беседа – и можно будет вернуть того из ссылки. И вдвоем замочить Фесту. – Босс, что-то не так! – пробормотал Маммон. Занзас не понял, что могло пойти не так в примитивной миссии «посадить перепуганную шлюху на ближайший самолет до Флориды». Но внутри кольнуло неприятно – и даже вопросов задавать не пришлось. – Мой человек, следивший за Вонголой, говорит, что совершено нападение. Прямо во время траурного приема. Мы возвращаемся, босс, возможно, скоро будет больше информации. Занзас с минуту гипнотизировал замолчавшую трубку, а потом расхохотался. Ну надо же, даже оплакать его как следует старику не дали, вот незадача. А спустя час стало не до смеха. Связь с Вонголой пропала, как уже было однажды – и не было одновременно. В перерождение Бьякурана Джессо верилось слабо, но факт нападения оставался фактом. Нужно было принимать решение, но Занзас медлил – соваться в пекло, не имея никаких сведений ни о противнике, ни о шансах на победу было не в стиле Варии. Не в его стиле. – Босс, вас все еще считают мертвым, – напомнил Маммон. – Я в курсе. – Это хороший способ поймать их на эффекте неожиданности. Никто не сомневался, что он объединится с Девятым. Когда дело касалось Вонголы, он, похоже, становился предельно предсказуемым даже в глазах собственных подчиненных. Может, оно было и неплохо, но только в этот раз дело было вовсе не в Вонголе. Чужая война ломала его идеально выстроенный план. Уже за это ублюдков, имевших неосторожность выбрать для нападения такое неудачное время, следовало отправить к праотцам. Впрочем, с этим старик мог справиться и сам. – Подождем, – сказал Занзас.