Simon Curtis — Flesh
— И всё-таки мне кажется, что это была не самая лучшая идея, — закусив губу, качает головой Ира, глядя на разбитую камеру в уборной. Несмотря на её протесты, Валера, а после к нему подключились и остальные парни, всё-таки разбил все до единой камеры, которые были понаставлены в каждой комнате бункера. Девушки предпочитали не вмешиваться в это дело, а Надя даже одобряла действия парней. После того, как Митя разбил находившуюся в спальне парней камеру, она подошла к нему, обхватив за плечи, и что-то прошептала. Ира видела это — как раз в тот момент пыталась образумить Митю и убедить его не совершать ошибочного поступка, но не слышала, что именно та сказала. На реакцию Мити тоже не смотрела — просто быстро покинула спальню, отправившись на поиски Саши. Кто-то в этом безумии должен был сохранить способность здраво рассуждать? Но уже поздно. Саша как раз разбил последнюю камеру, помещённую в уборной. Ему, как он сам признался, эта затея тоже казалась далеко не самой хорошей, но спорить с Валерой тот не стал, предпочтя согласиться с ним. И, может быть, какая-то часть Саши — совсем небольшая, но, видимо, сильная — желала показать себя перед Наташей. То, что она совсем не обращала на него внимания после того, как пришёл Стас, сильно задело не только самолюбие Саши, которое, как ни странно для такого человека, всё-таки имелось, но и его чувства, в которых Скат пока ещё не разобрался, но прекратил отрицать хотя бы то, что они есть. Это определённо немаленький прогресс. — Нужно было мне всё-таки остановить Валеру, — произносит Ира, поворачиваясь к Саше. — Сомневаюсь, что у тебя бы это получилось, — хмыкает Скат, качая головой. — Остановить Валеру вряд ли получилось бы хоть у кого-нибудь. — Думаешь, они разозлились? — кивнув головой на разбитую камеру, свисающую с потолка, спрашивает Ира. — Скоро увидим, — пожимает плечами Саша. — Вряд ли те, кто нас похитил, сразу же откроют двери, как только увидят, что шоу закончилось. Боюсь, они могут придумать какое-нибудь наказание. — Например? — Понятия не имею, — честно признаётся Саша, опуская голову и обессиленно выдыхая. — Эти люди действуют настолько изощрённо, что я даже представить не могу, на что они способны. Знаешь, Ир, это мне надо было остановить Валеру или хотя бы попытаться это сделать. Я, как никак, мужчина. А вместо этого я поддался его глупой идее. — И ни в чём ты не виноват! — тут же отрицательно качает головой Ира. — Сам же сказал, что остановить Валеру просто невозможно. Особенно когда он зол. Решив хоть как-то утешить Сашу, Ира в успокаивающем жесте кладёт руки ему на плечи. Она считает его хорошим человеком. Возможно, самым зрелым в этом бункере. Он серьёзен, надёжен, способен здраво размышлять. Ира уже знала, что у Саши почти получилось починить радио. Он не просто говорит что-то, совершает какие-то громкие заявления, а по-настоящему делает что-то. Это дорогого стоит. — Спасибо, Ир, — кивает Саша, накрывая руку Иры, всё ещё лежавшую на его плече, своей рукой. — О-о-о! Какая неожиданная парочка! Голос, откуда ни возьмись раздавшийся позади них, заставляет Иру и Сашу одновременно обернуться и посмотреть на вошедшего. Ну, конечно же. Стас. И как всегда со своим мобильником. Он опускает телефон, прекращая снимать, когда видит неодобрительный взгляд Иры. Переминается с ноги на ногу — он постоянно так делает. И усмехается. Кажется, его нисколько не заботит то, что они только что сделали — решились на серьёзный шаг и разбили все камеры в бункере, даже не подумав, что это может обернуться для них какими-либо неприятностями. Стас, как всегда, поразительно беззаботен, как будто этот бункер и их нахождение здесь — в самом деле какое-то реалити-шоу, а труп в холодильнике — это муляж, и вообще, их скоро заберут отсюда, а Стас станет победителем и получит шикарный приз. — Кого ты там застукал? — вслед за Стасом в уборную входит Митя и оглядел Сашу с Ирой. — Хм. — Это не то, что ты… — начинает было Ира, но обрывает себя на полуслове. В самом деле, чего это она должна отчитываться перед кем-то, кого знает пару-тройку дней? Пусть Митя, а вместе с ним Стас и вообще все вокруг думают, что угодно. — Подумал? — заканчивает за Иру Митя, вскидывая бровь. — Позволь поинтересоваться, душа моя, откуда же тебе известно, о чём я там подумал? Ира не отвечает на вопрос. Проходит мимо Стаса и Мити под пристальным взглядом последнего и покидает уборную. Саша же с явным раздражением следует за ней, не позабыв как будто случайно толкнуть Стаса. — Достал ты всех своими идиотскими шуточками, — считает необходимостью сообщить Скат, прежде чем скрыться за углом. Стас и не думает обижаться. Только ещё раз усмехается и, подбрасывая телефон вверх и подхватывая его на лету, чуть подпрыгивающей походкой отправляется следом.***
Страсть — это желание брать и получать, брать все больше и больше, потреблять, поглощать, брать без причины и смысла. Митя никогда не думал, что с девушками может быть сложно. Девушки всегда с лёгкостью поддавались его очарованию, и он мог развлекаться с ними, сколько угодно. Когда надоест — искать новую, и так продолжалось довольно долгое время. Схема была отработана от и до, никаких заминок не возникало никогда. Раньше. Здесь же, в этом бункере, он впервые узнал, что всё просто не бывает. Эта девушка, Ирина, вызывала в нём весьма противоречивые чувства тем, что то подпускала его к себе, то отдалялась от него. И сегодняшний эпизод… Прав ли Стас насчёт неё и Саши, или это просто очередные фантазии безумного фрика? Митя не хочет искать ответа на этот вопрос, однако он, вопрос, то и дело возникает у него в голове. И это совершенно не нравится Мите. Нужно отвлечься. Как можно скорее, пока эти размышления не завели его куда-то очень и очень далеко. Митя знает только один способ отвлечься, который также всегда выручал его. Поднявшись с кровати, он выходит из комнаты и направляется в уборную, где парой часов ранее встретил Иру с Сашей, а также Стаса, сообщающего об этой неожиданной парочке. Обнаружив, что больше здесь никого нет, Митя заходит в кабинку и достаёт из внутреннего кармана куртки небольшой пакетик с белым порошком. Руки трясутся в предвкушении уже привычного, но всё ещё такого приятного чувства безграничного наслаждения. Оно всегда длилось недолго, но в эти моменты Митя ощущал себя буквально на седьмом небе. Больше таких ощущений, или хотя бы близких к этому, он не испытывал никогда в жизни, сколько себя помнит. И, как уверен, не испытает. Но сегодня ему явно не удастся исполнить задуманный ритуал. Негромкий стук каблуков раздаётся в уборной. Митя ругается про себя, суёт пакетик обратно в карман и выходит из кабинки, не позабыв попутно спустить воду, чтобы не вызвать лишних подозрений. Надя стоит у зеркала и, подавшись вперёд, разглядывает себя, иногда недовольно цокая языком. Когда Митя выходит из кабинки, она переводит на него взгляд. — Какая встреча! — со смешком произносит она и возвращается к созерцанию своего отражения. Митя подходит к умывальнику, моет руки, но уходить не торопится, глядя теперь уже на отражение Нади в зеркале с несвойственной ему задумчивостью. Надя — типичная девочка-содержанка, как совершенно уверен Митя. Нет никаких сложностей, недомолвок. Она проста и понятна. А ещё, как заметил Митя, он ей нравился. Естественно, не как парень, с которым хотелось бы провести всю оставшуюся жизнь, а как парень, с которым можно неплохо развлечься. А хочет ли Митя теперь этого «просто развлечься»? Теперь, когда их жизни могут оборваться в один момент? Теперь, когда появилась девушка, которая его заинтересовала? Может быть, да. Может, и нет. Митя не хочет сейчас разбираться, он хочет просто отвлечься, чтобы не думать об Ире и о том, что Надя только что оборвала ему кайф. Оборвала один — доставит другой. — Ты чего это? — спрашивает Надя, поворачиваясь. Она сразу замечает этот блеск в глазах, который так часто видела у своих мужчин. Никто из них не любил её, им просто нужна была молодая девушка, чтобы иногда отвлекаться от собственных жён, уже старых и некрасивых, а, может, ещё и надоедливых. Все эти мужчины были противны Наде, но она умело маскировала это за приторной улыбкой и прищуренными глазами. А с Митей притворяться не нужно. Он не противен ей. Может быть, даже нравится немного. Совсем чуть-чуть — Надя ни в кого не влюбляется. — Хочешь? — спрашивает она, не поясняя, о чём именно спрашивает. Митя не отвечает. Сделав ещё шаг, он сокращает расстояние между ними до минимума, параллельно вдруг подумав, что Ира непременно залепила бы ему пощёчину. Наклоняется и целует. Грубо, как и привык. И снова думает о том, что Иру он целовал по-другому, тогда, в клубе. Ира, Ира, Ира. Чёрт возьми, хватит думать об этой девчонке! Надя живо отвечает на поцелуй. Так же грубо, жадно. Никого из своих мужчин она так не целовала. Она даже не считала этих самых «своих мужчин» своими, потому что никогда не хотела никого из них. А с Митей так можно. Она обвивает руками его шею, а после и вовсе висит на нём, прижимаясь как можно сильнее. Одной рукой Митя держит её за талию, второй — с силой накручивает длинные вьющиеся локоны на руку. Больно — кожа на лбу Нади даже натягивается, когда Митя в очередной раз тянет её за волосы, но она и не думает просить его умерить пыл, остановиться, отпустить её. Она настолько хочет его, что сейчас даже не думает практически ни о чём, кроме того, что сейчас он будет её. Не Ириным, а именно её. И снова Ира. Слишком много Иры было в мыслях их обоих. Но вскоре её образ, который словно присутствовал в уборной в этот момент, всё-таки растворяется. Митя резким движением освобождает Надю от платья, едва нащупав молнию, и толкает её в сторону, прижимая к стене. Надя обхватывает ногами его бёдра, всё ещё прижимаясь сильнее, а руками стаскивает с него куртку. Какой-то маленький пакетик падает на пол и откатывается в сторону, но сейчас этого никто не замечает. Теперь Надя думает не об Ире, а о том, что Митя, определённо, — лучший мужчина в её жизни. Ему она не просто позволяет брать над собой верх, а отдаётся сама, желая этого. И она не хочет, чтобы это заканчивалось. А Митя думает о том, что секс — это неплохая замена тому, чем он собирался заняться парой минут ранее.