Скетчи

      Прикосновение грубых от постоянной тяжелой работы пальцев к нежной бледной коже его почти разбудили, но это того стоило. Снова видеть как он ворочается, просыпается и слабой ручонкой отклоняет пальцы, мешающие ему досматривать невероятно занимательный младенческий сон, полный запахов дома, матери и пса, вечно сопящего под колыбелью. Глядя на личико, недовольно сморщившееся, на ямочки на щеках и темные короткие прядки волос, мягкие и невесомые как цыплячий пух, Фенрис не мог заставить себя отойти, отвернуться или даже просто на мгновение посмотреть в сторону. И было же на что смотреть, рядом на кровати, почти так же по-детски свернувшись клубком, спала его женщина, мать его ребенка, такие же черные волосы, только куда более жесткие, смуглая кожа, изукрашенная причудливым узором из шрамов, ямочки на щеках, когда она улыбается во сне или слышит как возится в колыбели сын. Даже на нее он не мог перевести взгляд, хотя считал ее величайшим подарком судьбы, благословением Создателя. Но эльф видимо немного перепутал, она – святая пророчица Андрасте, приведшая его на путь истинный и показавшая дорогу к самому Создателю – к малышу Мэлу.       Фенрис наклонился к колыбели и осторожно поцеловал пухлую щечку мальчика, стараясь не разбудить его, потом он так же нежно поцеловал Мариан, к счастью не разбудив и ее. Ему хотелось, чтобы она отдохнула, она же слишком много на себя взвалила. Уж лучше пусть она поспит лишнюю пару часов, а он пока что выполнит те дела, которые он отложил с вечера, вместо работы затаскивая в постель непокорную упрямую жену.       За дверьми спальни его уже стояла Орана в ожидании указаний на день, она ждала увидеть свою госпожу, но вместо нее увидела бывшего раба, вновь ставшего мрачным, стоило только створке дверей спальни закрыться за его спиной. Девушка всегда робела в его присутствии, ее вообще нельзя было назвать храброй или хотя бы решительной, а компания седого мужчины ее попросту вгоняла в оторопь. Она смотрела на него, как загнанная в угол лисица смотрит на стаю гончих псов, готовых вырвать кусок плоти…       - Доброе утро… Фенрис. – заставить ее обращаться ко всем по именам без надоедливых приставок вроде «господин», «милорд» или «сударь» было очень трудно.       - Доброе утро, Орана. – Эльф застегнул на предплечье последнюю пряжку доспеха и довольный собой растрепал белесые волосы.       - Какие будут указания?       - Никаких, – недовольно отрезал бывший раб. – Есть только просьба.       - Какая?       - Не буди Мариан, пусть проснется сама хотя бы сегодня. Никого не пускай, если что, я так сказал.       - Хорошо, госп…       - Орана.       - Прошу прощения…       - Не нужно извиняться, просто прими это, я не хочу, чтобы ты считала меня каким-то… человеком! Я такой же как ты, а ты такая же точно как и я.       В голову само собой заползло «и мы с тобой слуги Наместника». Это больно укололо в сердце, хотя никогда не было правдой. Мариан и сама из кожи вон лезла лишь бы только отучить свою служанку «выкать», не говоря уже о том, что она заставила Фенриса официально стать ее мужем, чтобы никто больше не смел называть его рабом или слугой. Но для всего города он все равно остался ее собственностью, мало ли там что ей взбрело в голову с ним учинить… Ох уж этот проклятый город, если бы не он! Быть бы где-то далеко, пусть даже в далеком холодном Ферелдене, о котором Хоук так тяжко вздыхает темными вечерами. Там, в глуши, они могли бы жить втроем и никто никогда не посмел бы напоминать ему или ей о прошлом…       На рабочем столе Наместника Киркволла стоял поднос с горячим молоком, кашей и фруктами. И свежая пачка писем, принесенных разными гонцами ночью. Оставили бы они ее хоть на пару дней в покое.       Фенрис залпом осушил кружку с молоком и принялся грызть грушу, облизывая с пальцев сок. Свободной рукой он принялся сортировать письма. Приглашения на праздники в соседних городах, наглое вранье о «волшебных» лекарственных средствах или просьбы о сотрудничестве в сомнительных экспедициях или сделках мужчина тут же выкидывал в корзину даже не распечатывая. Все равно пускать ее так далеко он не станет, лечить она и сама может, а во «взаимовыгодных» сделках она не нуждается. Итого на столе Наместника остались дожидаться только четыре конверта: донесение о беспорядках на границе со Стархевеном, рапорт нового капитана городской Стражи, пакет с прошениями о помиловании и письмо от Карвера. Тонкий конверт с геральдическим грифоном, перепачканный дорожной грязью и подмокший в левом нижнем углу, эльф положил на самый верх, он знал, что Мариан до одури любит своего вредного братца, вести от него были самыми желанными.       - Кто-нибудь уже приходил? – спросил Фенрис.       - Сенешаль интересовался как скоро сударыня Хоук сможет принять вельмож.       - Хм… А еще кто-то?       - Рыцарь-командор Каллен хотел видеть госпожу, кажется, она снова нужна в Круге.       - Они все еще в крепости?       - Да.       - Я поговорю с ними.       Орана только покорно кивнула. Создатель милосердный, а может ли она вообще вести себя хоть как-то по-другому? Может ли она искренне радоваться, злиться или бояться так, как это делают обычные люди? Она насквозь пропиталась рабской жизнью или это ее настоящий характер?       Фенрис скинул в сумку несколько яблок и решительно вышел из кабинета жены. В приемной его ожидал Бранн, как всегда с лживой добродушной ухмылкой на лице. Противный скользкий тип, но без него, похоже, в этой крепости не обойтись, как не крути, а на нем держится все то, до чего не дотягиваются длинные руки Наместника.       - Доброе утро, сенешаль.       - Здравствуй. – Мужчина намеренно не обратился к эльфу по имени, возможно, он еще сам не может толком понять, как именно к нему обращаться, то ли как к вельможе, то ли как к слуге… - Как чувствует себя сударыня Хоук?       - Она все еще отдыхает, можно ли отложить ненадолго прием знати? Человек понятливо кивнул, вчера дел в крепости было слишком много, он и сам лег спать только под утро, что было отчетливо видно по осунувшемуся лицу, тщательно припудренному.       - Я позабочусь об этом. А как быть с Рыцарем-Командором?       Высшее звание храмовника никак не стыковалось с образом добродушного кучерявого мужчины, принявшего этот чин. Стоило только где-то произнести «Рыцарь-Командор» и в голову тут же приходили картины пугающей белобрысой страшилищи, крошащей в щепу и осколки все подряд и секущей магов вокруг как косой своим лириумным клинком… От воспоминаний о Мередит эльф невольно поежился, но на ее должности теперь другой человек, к этому обязательно нужно привыкнуть…       - Я сам поговорю с ним.       Бранн согласно кивнул и тут же вышел из приемной. Как же жаль, что по его роже никогда нельзя понять, доволен он или нет. Что он думает? Он злорадствует? Смеется над бывшим рабом, думая, что он просто игрушка в руках человеческой женщины, или он, быть может, смирился с его присутствием в крепости?       Через две минуты в приемную решительным размашистым шагом зашел новый командир ордена храмовников. Этот малый как всегда сиял не хуже начищенного серебряка и улыбался, Фенрису он нравился, о его мнении или поступках можно было не волноваться. Открытый и благородный он, можно сказать, стал другом семьи Хоуков… огромной семьи Хоуков, куда входили не только эльф, Мариан и ее брат, но и все ее друзья, включая даже эльфийскую отступницу. Бедолага Каллен тоже поддался ее лучезарному обаянию.       - Привет! – жизнерадостно воскликнул храмовник, пожимая бывшему рабу руку.       - Здравствуй.       - Хоук уже при делах?       - Еще нет. Твои храмовничьи дела не могут подождать еще пару часов? Вчера был кошмарный день…       - Оу, даже так? Ну, ладно, просто передай ей, чтобы зашла в казематы, как появится время. Вчера снова привезли молодых магов, важно чтобы она с ними поговорила.       - Конечно, передам.       - Да, а ты сам не хочешь поприсутствовать? – неожиданно спросил Каллен.       - Смотреть на заплаканных перепуганных сопляков-магов? Нет, не хочу. К тому же, как говорит Мариан, я только напугаю их еще больше своей мрачной рожей.       - А… этот ее план о реконструкции Круга.       - Именно, «мрачных эльфов с двуручными мечами и сияющим лириумом там только и не хватало»! – возмущенно процитировал Фенрис.       - Как и толп храмовников в бряцающих доспехах!       Мужчины понятливо переглянулись и усмехнулись друг другу, слишком уж мягкосердечной и неправдоподобной им казалась идея Наместника сделать Круг подобием церковной школы-приюта, где будет больше свободы, дети смогут навещать своих родных в сопровождении рыцаря, а обучение больше не будет похоже на тюремное заключение. План конечно хорош, но не в условиях маячащей на горизонте гражданской войны между магами и храмовниками всего Тедаса, не говоря уже о том, что в Киркволле слишком свежа память того, к чему приводит обилие свободы для магов.       - Ладно, я тогда пойду, нужно и самому с утренними делами разобраться. – Каллен снова пожал эльфу руку и удалился все той же размашистой уверенной походкой человека, который счастлив уже тем, что сегодня все мирно и спокойно.       Фенрис вышел следом за ним и осмотрел с балкона большой зал крепости и парадную лестницу, устланную красным ковром. И откуда взялась эта традиция? Может чтобы не было видно крови свергнутых владык? Наверное, ведь крови из отсеченной головы Думара тоже почти не было видно на пышном упругом ворсе.       Стражники спали на ходу, пользуясь тем что их лиц не видно под полными шлемами, как всегда недовольные задержкой посетители прохаживались по залу, уже в тысячный раз изучая лепнину на потолке или картины на стенах. Обыкновенная и уже замусолившая глаз картина. Пользуясь тем, что вельможи отвлеклись на Бранна, как раз спустившегося к ним для светской беседы, эльф проскользнул в казармы стражников, тут же у самого входа натыкаясь на запыхавшегося посыльного с письмом в руках.       - Господин, Фенрис! – воскликнул мальчишка, тут же впихивая в ладони бывшего раба конверт. – Лейтенант просит срочно доставить это Наместнику!       - Я сейчас отнесу, ступай, – машинально соврал мужчина.       Гонец тут же дернул обратно в сторону казарм, а эльф распечатал письмо, думая, стоит верить гонцу о срочности послания или не стоит. Сургуч на печати был еще теплый и мягкий, стражники торопились передать этот рапорт как можно скорее. Эльф развернул листок бумаги, с любопытством вчитываясь в корявый крупный подчерк, у него получалось писать почти так же, по крайней мере, было разборчиво, а вот Мариан выводила строчки просто как по волшебству – ровно, аккуратно и с таким обилием завитков и вензелей, что позавидовали бы даже церковные писари.       Рапорт дежурного лейтенанта стражи, сегодня ночью патрулирующего подступы к Рваному Берегу, говорил только об одном: на побережье снова высадились Тевинтерцы. И причина поставить лагерь в глуши, а не снять номера в харчевне, у них могла быть только одна.       Бывший раб злобно скрипнул зубами и в сердцах скомкал и письмо, и конверт в тугой комок. Наместник всегда принимала решения по поводу вот таких «гостей города» лично, часто лично же с ними и разбиралась, но она же так устала вчера… лучше разобраться со всем сейчас и не докучать ей, пусть лучше отдохнет.       Фенрис зашел в кабинет капитана, не дождавшись разрешения войти после короткого стука, мужчина как раз заканчивал заталкивать в себя скудный солдатский завтрак и попутно застегивал пряжки от стальных наручей. Появление эльфа его нисколько не удивило, он ожидал, что наместник примет решение незамедлительно.       - Госпожа выдвигается с нашим отрядом? – только спросил он.       - Нет, возглавлять атаку буду я. – хмуро заметил бывший раб. – Собирай людей перед воротами крепости, я поднимусь наверх за оружием.       - Как прикажете.       Орана все еще была в кабинете наместника и тщательно выгребала золу и перегоревшие угли из большого камина, значит, Мариан все еще мирно спит, за нее можно не беспокоиться. Начавший было волноваться эльф, снял с резной подставки свой меч и закинул его за спину, меньше всего ему хотелось сейчас пререкаться с женой о необходимости новой вылазки. Оставлять записки он не стал, только попросил бывшую рабыню сказать, что он пошел в Висельник.       Отряд городской стражи был тут, молодой лейтенант, возглавляющий отряд, неторопливо и взволнованно мял в руках кожаные перчатки и оглядывался по сторонам, его солдаты были так же юны и так же перепуганы.       - Это ваше первое задание за стенами города? – брезгливо усмехнувшись, спросил эльф.       - Так точно.       Отряд незамедлительно тронулся с места, путь им предстоял не близкий, ведь чтобы добраться до рваного берега хотя бы к полдню, нужно пройти через весь Верхний город, катакомбы и эльфинаж. Последних двух районов молодые солдаты, как правило, бояться как чумных, потому там они будут ползти медленнее черепахи, шарахаясь обозленных людей и вздрагивая от странных шорохов за спиной. Мариан как-то говорила, что и с ней так было по началу, но потом она уже сама стала распугивать людей своими взглядами и видом бывалого наемника. Так же и эти юнцы привыкнут к смраду сточных труб и зверствам подземной голытьбы.       - Самое главное, - сказал Фенрис, вжимаясь в песчаную насыпь даже подбородком, - старайтесь разбить их строй, но при этом не дайте себя окружить. Лучше атакуйте вдвоем одного противника или заходите за спину, у них широкие щиты, но плохой обзор из-за забральных шлемов.       Солдаты все как один кивнули, готовые к бою и в мандраже поправляющие доспехи в очередной раз. Эльф же осторожно вытащил меч из ножен и в последний раз перед атакой осмотрел лагерь работорговцев. Глупые, взяли с собой только одного мага, в то время как нужно было взять как минимум троих, так у них была бы хоть какая-то возможность протянуть время. И именно маг умрет первым, чтобы потом не мешался, атакуя неопытных стражников чем-то особенно взрывоопасным.       Бывший раб подал короткий знак соратникам и выпрыгнул из-за насыпи тут же несясь во весь опор к колдуну. Магистр поднял на него глаза, даже не поднимаясь с пенька, на котором сидел, и победоносно усмехнулся. Эльф попытался было затормозить, но по инерции сделал именно тот самый ненужный шаг босой пяткой по гладкому песку. Под ногами тут же разверзлось синее пламя парализующей ловушки. Ничего, это быстро проходит, нужно только дождаться пока его солдаты отвлекут мага хоть на мгновение.       Но ни боевого клича, ни топота тяжелых сапог за спиной Фенрис так и не услышал. Был только мерный шелест песка, вздымаемого ногами при неторопливой ходьбе. Его отряд неспешно спускался с холма, так и не вынув из ножен оружия. Лейтенант подошел к магистру и тот кинул ему в ладонь увесистый кошель с золотом. Эльф зло и досадно зарычал, но вырваться не смог, одеревеневшее из-за магии тело его не слушалось, ног как будто и не было, а ведь нужно было бежать во весь опор, бежать либо назад к спасительному городу, либо навстречу верной смерти. Лучше уж умереть, чем снова оказаться в цепях, под началом очередного извращенного и сумасбродного магистра, решившего заполучить себе ценный трофей.       - Что ж ты не бежишь? – ухмыляясь, спросил маг и махнул рукой. Продажные стражники по его команде тут же ушли, а были ли это вообще марчане? Или эти гады сейчас скинут доспехи и сядут на первый же корабль в Тевинтер?       - Чего не убегаешь, я тебя спрашиваю, раб! – не услышав ответа или мольбы о пощаде, рявкнул колдун и стукнул посохом по песку.       К параличу прибавилась еще и несусветная непереносимая тяжесть, тянущая безвольное от чар тело к земле, заставляя раба упасть магу в ноги. Как бы сильно не хотелось сопротивляться, какой бы сильной не была воля, но эльф упал сначала на одно колено, потом на второе, а потом и вовсе, скрипя зубами от гнева и животного страха, пал ниц, уткнувшись лбом в носки чужих сапог. Человек ногой приподнял голову своей добычи, заставляя его смотреть себе в лицо.       - Попался, эльф. Ты мой! Зря ты осел в этом городишке, зря-зря. Растерял хватку, утратил нюх, отъелся и раздобрел как кот у слишком щедрой кухарки. А ведь надо было бежать, как только пал Киркволл. Тогда бы мы о тебе и не узнали, быть может!       Фенрис в последний раз мельком глянул на маячащие вдалеке утесы города, успевшего стать ему родным за эти годы, и мысленно попрощался с теми, кого успел полюбить. Скорее всего, с такой удачей, он не вернется сюда никогда.       - Это, наверное, про тебя поговорка, не слышал такую? – продолжал злорадствовать магистр. – Севшая на землю ласточка, никогда уже не взлетит.