В машине у Иккинга пахло лавандой и, кажется, карамелью. Очень странный запах, для машины, хозяином которой являлся парень. Эта мысль позволила Астрид отвлечься от самоистязания. На улице было ужасно холодно. Повсюду лежал грязный, почти жидкий снег, который вызывал у девушки лишь отвращение. Она ненавидела снег, особенно такой. Он был использованный, испорченный. Ничего уже не могло вернуть ему первоначальное состояние и форму.
«Такой же, как и ты…» — пропищал внутренний голос на задворках сознания Астрид.
Отвращение к себе вернулось и с новой силой стало давить на хрупкие плечи девушки. Её словно затягивало в дыру ненависти и чего-то ещё, отдалённо напоминающее смесь ужаса и презрения.
Как она могла?!
Она была идеальной. Не только для кого-то со стороны, но и для себя и своих родителей. Она никогда не ошибалась, была хороша собой, занималась спортом и, в принципе, прилежно училась. О чём ещё можно было мечтать? Боги ничуть не обделили её. И отвращение к себе она никогда не испытывала, а тем более презрение или ненависть. Всё это было для Хофферсон чуждо и непонятно, поэтому она очень удивилась, когда почувствовала подобное по отношению к себе.
Это было ужасно. Ужасно осознавать, что ты оплошала. И не в чём-то мелком и незначительном. А в том, что нельзя исправить. Она, черт возьми, переспала с парнем! С Иккингом! Это не входило в её планы, она собиралась, и планировала сделать это в отношениях с партнером которого она будет любить и которому она будет доверять! Хуже всего, что это выбило её так сильно, что теперь она чувствовала себя грязной и использованной, словно какая-то вещь.
Иккинг сел в машину, принося с собой холод с улицы. Астрид поёжилась и сильнее укуталась в своё пальто.
«Придурок». Парень повернулся к ней на секунду и кажется, хотел что-то сказать, но, видимо, передумал и завёл машину. Мотор заревел, и Хэддок включил обогреватель.
— Так лучше? — спросил он, но Хофферсон лишь демонстративно отвернулась к окну, ничего ему не ответив. Машина тронулась с места, и они выехали на дорогу.
—
«Лучше бы я вызвала такси…» — пронеслась мысль в голове у девушки.
Ей не хотелось больше видеть Иккинга. Ей на самом деле вообще никого не хотелось видеть. Она хотела просто немного побыть наедине с собой. А потом… А потом исчезнуть. Да,
исчезнуть. Чтобы никто больше не знал её, ничто больше не напоминало о ней, будто её и вовсе никогда не существовало.
— Астрид? — голос Хеддока вытащил её из раздумий.
Она открыла глаза и вдруг осознала, что плачет. —
«Нет! Только не это».
Последний раз, когда Астрид плакала, ей было лет тринадцать, если не меньше. И плакала она из-за того, что умерла её прабабушка, которую она очень сильно любила. А так, в обычной жизни у неё не было повода для слёз.
— Хель, — прошептала она и вытерла катившуюся по щеке слезу. — Не обращай внимания и продолжай ехать.
Стоило ей закончить предложение, как машина резко затормозила, и парень быстро свернул куда-то влево.
—
«Нет, только не утешай меня, не смей!».
— Я
виноват, — Иккинг повернулся к ней. — Прости меня.
— Отстань, Хеддок!
— Нет, я хочу нормально извиниться.
— Твои извинения мне не помогут, — девушка чувствовала, как в ней начала закипать злоба. — Так что давай просто повернём обратно и доедем до моего дома.
—
Нет.
— Хеддок, ради Тора, давай оставим этот разговор.
— Я не могу оставить это так. Я виноват в этом! Я несу ответственность за то, что случилось прошлой ночью. Из-за м… — блондинка не дала ему договорить, резко повернувшись к нему лицом.
Её взгляд был проникнут яростью, голубые глаза словно пытались прожечь в нем дыру.
— А знаешь, что? Ты прав! Все это из-за тебя. Но единственное, что ты можешь сделать, это развернуть эту грёбаную машину и отвезти меня домой. И больше не вспоминать о случившемся и делать вид, будто ничего не было. Хорошо?!
В машине повисла тишина.
— Д-да, ты права.
Вся уверенность, которую он испытывал минуту назад, испарилась. Он почувствовал себя полным неудачником. Её слова, будто бы вернули все на свои места и показали кто
она, а кто
он. И даже его добрые намерения не смогут исправить то, что он натворил прошлой ночью. Боги, какой же он идиот!
Иккинг выехал на шоссе. На дороге было грязно, снег превратился в бурую жижу и постепенно собирался в грязные лужицы. Машины проезжали по ним — и тысячи грязных брызг разлетались во все стороны. Через пятнадцать минут тяжёлой, невыносимой тишины они подъехали к дому Хофферсон. Послышался щелчок отстёгивающегося ремня.
— Спасибо, что подвёз. Одежду я верну тебе в понедельник. — Астрид открыла дверь машины и вышла.
Сильнее укутавшись в тёмное пальто, она постучала в дверь дома. Иккинг увидел, что дверь ей открыла высокая женщина с белокурыми волосами. Она обняла Астрид и что-то прошептала ей на ухо. Затем девушка вошла в дом и дверь за ней закрылась.
Дома было уютно, светло и чисто. Мать не стала спрашивать Астрид, где она была, почему пришла под утро и почему на её дочери одежда парня. Она ей улыбнулась уголком губ и сказала, что обязательно выслушает Астрид, если та захочет ей рассказать, что случилось. Младшая Хофферсон отмахнулась и сказала, что всё в порядке и на самом деле это забавная история, которую она расскажет вечером, а пока она хочет отдохнуть. Девушка широко улыбнулась матери. Та не стала настаивать и ушла на кухню.
Ещё пару секунд Астрид стояла на месте, изображая улыбку, пока её мать не скрылась на кухне. Только тогда она позволила себе перестать улыбаться и, не торопясь, пошла в комнату. У неё все болело: все мышцы ныли, а каждый шаг давался с трудом. Хофферсон зашла в свою комнату, закрыла дверь, сняла джинсы и, оставшись в одной футболке, упала на кровать. Впервые за долгое время, она дала волю слезам и позволила себе глухо и долго плакать.
Ненависть жгла, словно раскалённое железо. Презрение к себе не давало вдохнуть, мёртвой хваткой вцепившись в горло. Слёзы текли по щекам, и каждый всхлип эхом отдавался в сознании, заставляя Астрид чувствовать себя ещё более ничтожной. Осознание этого давило на плечи тяжёлым грузом, так что каждый вздох приходилось делать с усилием. Непонимание смешалось с разочарованием, создавая жуткую, противную смесь, которая растекалась по венам вместе с кровью. Эта адская смесь впитывалась в кожу, втиралась в стенки сознания, входила внутрь, вместе с кислородом.
Ей было жарко, температура в теле поднялась. Она вспотела и теперь футболка неприятно липла к телу, а волосы начали завиваться и прилипать к лицу. Её глаза были мокрыми, кожа горела. Скорее всего, всё её лицо напоминало красный, спелый помидор. Астрид продолжала всхлипывать в тишине и утирать слёзы, которые не переставали течь прозрачными дорожками по щекам. Она была жалкой и убогой.
Унизительно
***
Незадолго до роковой ошибки
Музыка грохочет так сильно, что не слышно даже собственных мыслей. Яркий свет прожекторов давит на глаза, заставляя их болеть. Алкоголь в её крови закипает, и она чувствует себя расслабленно как никогда. Она поворачивает голову и все крутится как в замедленной съёмке.
И тут она замечает его.
Он стоит где-то в уголке зала. Она выпила так много, что не понимает, стоит он близко или далеко. Это заставляет её на секунду задуматься. Сколько времени придётся потратить на то, чтобы добраться до него? Она снова поднимает глаза на него и замечает, что он разглядывает её.
И она неожиданно наполняется таким отвращением и ненавистью к нему. Он начинает раздражать её. В нем буквально всё кричит о его неуверенности и о том, что он находится не на своём месте. Зачем он пришёл, если не хотел? Она выпрямляет спину и насколько позволяет её состояние, уверенно направляется в его сторону.
— Скучаешь, Хэддок? — она усмехается, потому что парень вздрагивает от её голоса.
— Что? — переспрашивает он, словно она обращается к кому-то другому.
— Зачем ты пришёл? — Астрид окидывает его взглядом и замечает, что он, не так уж и плох.
Сколько она выпила?
— Меня заставили… — вздыхает Иккинг и пожимает плечами — сказали, что мне нужно развеяться и повеселиться.
— Так почему ты не веселишься? — удивляется она.
— Мне… — шатен мнётся пару секунд — Я не хочу здесь находиться. Вечеринки, знаешь ли, не моё.
— А что твоё? — снова спрашивает девушка и замечает, что у Иккинга очень приятный, низкий голос.
— Что-то более спокойное и с меньшим количеством людей. Более… уединённые места, — хмыкает Хеддок. Но Астрид, кажется, что он говорит все это низким, невероятно сексуальным голосом.
Нет, серьёзно, сколько она выпила?
— Может… мы уединимся? — она не думает и улыбается своей самой обаятельной улыбкой.
— Что? — тупо переспрашивает он.
Астрид цокает. Иккинг казался ей более сообразительным парнем. И поэтому, она решает намекнуть ему более чётко.
— Ты, — она встаёт на носочки опаляет его ухо своим дыханием, — и я. Наедине.
Хофферсон слышит, как парень сглатывает и ей начинает нравиться это ещё больше.
— Я н-не уверен, что это хорошая идея, — голос шатена ломается, и он пытается отстраниться от девушки, но путь ему преграждает стена.
— Ты недотрога, — Астрид берет Иккинга за лацканы его пиджака и наклоняет ближе к себе — что ж, мне нравится это, — хихикает девушка и закусывает губу.
Окей, она однозначно выпила больше, чем следовало.
— Н-нет, дело не в этом, — машет головой парень — ты же… пьяна.
— Оу, значит, дело теперь во мне? — Хофферсон отстраняется и недовольно сводит светлые брови.
Иккинг понимает, что задел девушку и чувствует себя ещё более неловко.
— Нет-нет, просто… — он чешет затылок, — ты будешь жалеть утром, а я недостаточно пьян для этого.
Он надеется, что эти два пункта смогут стать весомым аргументом. Но Хофферсон сегодня не намерена отступать.
— Что ж, давай исправим это, — блондинка хитро улыбается и протягивает ему яркий, пластиковый стаканчик.
***
Она должна успокоиться. Все будет нормально. Нельзя впадать в истерику из-за такого пустякового события как…
Боги.
Слезы вновь предательски потекли по щекам, а дыхание участилось. Она вообще сможет это пережить?
Астрид силой заставила себя сесть на кровати. Она медленно вытерла слезы, чувствуя солёную влагу у себя на пальцах. Собственные всхлипы доносились словно откуда-то со стороны. Словно это не она плачет, словно это не она билась в истерике несколько минут назад.
Ей приходится собрать всю свою силу воли, чтобы встать с кровати. От резкой смены положения голова закружилась, а перед глазами поплыли тёмные пятна. Такие же, которыми сейчас усыпаны её шея и плечи. И его… Астрид вздрогнула и мотнула головой, чтобы сбросить наваждение.
Она сможет.
Будто в тумане Астрид добралась до ванной комнаты и подняла взгляд на зеркало. Оттуда, из-за стекла, на неё смотрела совершенно разбитая девушка. Светлые волосы спутались и прилипли к лицу. Глаза покраснели и под ними пролегли тёмные круги.
Астрид опустила лицо и едва сдержалась, чтобы не заплакать вновь. Быстро, пока слёзы вновь не проступили на глаза, девушка открыла кран с холодной водой и со всего маху плеснула себе огромную пригоршню воды в лицо. Холод и вода привёли её в чувство. Дыхание слегка выровнялось, по крайней мере пропали всхлипы. Ещё раз умывшись, девушка побрызгала водой на шею и намочила руки примерно по локоть. Это позволяет ей чувствовать себя намного лучше. Она сможет это пережить.
Однозначно.
