***
Когда Астрид вышла из душа, на улице было уже темно. Фонари давно зажглись, заставляя снег под окнами переливаться и блестеть. Девушка открыла шкаф, выбирая, что надеть. Она с большим удовольствием сняла одежду Иккинга и запрятала её далеко под кровать, вместе с воспоминаниями о вчерашней ночи. Разглядывая одежду, она невольно подумала о том чёрном злосчастном платье. Зачем она его надела? Что её вообще могло сподвигнуть на это? Хофферсон никогда не была любительницей выставлять своё тело напоказ. Она считала это слишком низким и мерзким. Парни будут разглядывать тебя, а тебе будет неуютно под их голодными взглядами. Глупо. Астрид остановила свой выбор на тёплом чёрном свитере и серых джинсах. Ей хотелось укутаться в одежду, чтобы ни один миллиметр кожи выше кистей не был виден, чтобы ноги не были открытыми. Всё должно быть максимально закрыто и скромно. Для своей матери она придумала историю о том, что вчера слишком устала для того чтобы возвращаться домой и заночевала у своей подруги Рени. После подозрительного взгляда Люсинды, и вопроса, почему она была в мальчишечьей одежде, Астрид задумалась. Но она быстро придумала историю о том, что на её платье пролился напиток, и она оделась в одежду брата Рени. Больше у её матери вопросов не было. На улице было холодно. Пар клубами поднимался в чёрное небо. Девушка запрокинула голову, вглядываясь в темноту зимнего неба, надеясь разглядеть там звезды. Но увы, яркие прожекторы города не давали ей это сделать. Она, не торопясь, двинулась по тротуару. По дороге справа от неё, время от времени, проезжали машины, слышался далёкий лай собак. На деревьях кроме снега все ещё висели гирлянды, оставшиеся с Рождества. Они мигали яркими огнями, оставляя атмосферу праздника. Витрины магазинов были украшены розовым и красным ко дню святого Валентина, и Астрид, если честно, затошнило от этого. Все это теперь казалось ей мерзким и пошлым. Живот скрутило, а в голове начали всплывать воспоминания. Девушка ускорила шаг. Нет. Хватит. Она не будет идти на поводу у своих чувств и эмоций. Это могло случиться с кем угодно, и она сможет это пережить. Девушка вдохнула больше холодного воздуха, пытаясь успокоиться и вытиснуть из головы противные воспоминания. Она почти подошла к супермаркету, когда рядом с ней вдруг пронёсся какой-то бешеный на мотоцикле. Слава богам, она успела отскочить, иначе бы этот парень обрызгал её с ног до головы грязным снегом. Посылая незнакомцу вдогонку ругательства, Астрид поглубже засунула руки в карманы и быстрее пошла к магазину. Мороз уже начинал щипать ей щеки. Фонари освещали тротуар, покрытый тонким слоем снега. Автоматические двери супермаркета открылись, запуская Астрид внутрь. В магазине было тепло и светло. Покупатели суетились, скупая продукты к ужину. Слышались голоса и негромкая музыка из динамиков. Блондинка сняла перчатки и пошла вдоль отделов с продуктами. Ей хотелось чего-то горячего и уютного. Чего-то сладкого, но не приторного. Она задумалась, продолжая идти вдоль полок с продуктами. Еда была в ярких и кричащих пакетах, которые так и говорили: «Съешь меня». Рядом с ней пробежали два мальчика, что-то весело крича друг другу. За ними торопливо прошла пожилая женщина, бурча о том, какие её внуки негодники. Астрид дошла до секции с чаем и кофе. Проходя вдоль полки, она заметила ничем не примечательную коричневую коробочку с… боги, горячим шоколадом! То, что нужно. Довольная девушка уже предвкушала, как будет пить этот чудесный напиток, сидя на подоконнике. Блондинка встала на носочки и протянула руку, практически дотрагиваясь кончиками пальцев до полки. Но, увы, лакомство было слишком высоко. Астрид никогда не была маленького роста, но эти полки были действительно высокими даже для неё. Она огляделась по сторонам и увидела, что какой-то парень, присел на корточки к ней спиной и что-то старательно ищет на нижней полке. Удивившись такому приятному стечению обстоятельств, Хофферсон подошла ближе к парню и отметила, что у него довольно широкие плечи, но между тем что-то знакомое было в нем. Несколько секунд Хофферсон стояла в нерешительности, думая о том, что если она подпрыгнет, то, возможно, сможет дотянуться до коробки. Но потом всё же решила попросить помощи. Набравшись смелости, девушка похлопала по плечу незнакомца, торопливо добавляя: — Вы не могли бы мне помочь? Парень на секунду напрягся, видимо, не ожидая, что кто-то к нему подойдёт. Затем, он неторопливо встал, медленно оборачиваясь. Астрид торопливо опустила глаза, не желая встречаться взглядом с незнакомцем. — Астрид? — удивлённо спросил знакомый голос. Блондинка тут же подняла глаза. — «Твою мать…» Она была настолько удивлена, что несколько секунд не могла ничего сказать. Перед ней стоял Иккинг. Парень удивлённо рассматривал её, хмуря брови. Хофферсон почувствовала, как её наполняет злоба и гнев. Кровь прилила к ушам, а мозг стал выдавать вчерашние воспоминания. Такое же удивлённое лицо, как и тогда… — Какого черта, Хэддок? — злобно прошипела она, откидывая чёлку с глаз и скрещивая руки на груди. Парень, не ожидавший что она повысит голос, на шаг отступил от неё. — Что, прости? — под пристальным взглядом девушки Иккинг чувствовал себя крайне неудобно, она словно впивалась в него своим взглядом. Астрид окинула его взглядом: чёрная кожаная куртка, растрёпанные волосы, из переднего кармана торчат чёрные новые перчатки, в руке — шлем. Шлем, чёрный, с тонированным стеклом. — Так это ты был тем придурком, что чуть не обрызгал меня?! — взорвалась она, понимая, что это он был тем парнем на мотоцикле. На крик Астрид обернулось несколько людей, проходящих мимо, а работница магазина даже покачала головой, что-то бурча себе под нос и продолжая расставлять продукты на места. — Что? — Хеддок понятия не имел, что здесь происходит и почему девушка кричит на него. — Так, ладно, — она глубоко вздохнула, понимая, что стоит посреди супермаркета и кричит, — просто достань мне чёртову коробку шоколада… Хеддок пожал плечами и подошёл к противоположной стороне. Он был в чёрной обтягивающей куртке, а его волосы были в жутком беспорядке. Да, он был довольно неплох. И Астрид даже на секунду задумалась об этом. Он ведь не уродливый, а очень даже симпатичный… — С миндалём или классический? — послышался голос Иккинга. И тембр голоса у него приятный, низкий и с небольшой хрипотцой. Его определённо приятно слушать. Астрид невольно вспомнила его хриплый голос с утра и… и низкий, прерывающийся, после многочисленных поцелуев, тогда вечером… Стоп, какого черта она об этом думает?! — Что? — спросила девушка, поняв, что Иккинг зовёт её. — Я говорю, тебе какой горячий шоколад, с миндалём или классический? — повторил парень. — С миндалём, — буркнула она. Парень протянул ей картонную коробочку, слегка коснувшись её пальцев своими. Руки у него были тёплыми и чуть шершавыми. Астрид прижала к себе пачку, словно та была последним спасением. — Спасибо, — девушка уже собиралась развернуться и уйти, как вдруг Иккинг её остановил. — Слушай, — начал он, почесав затылок, — сейчас довольно поздно и… я подумал, может, тебя… проводить?.. Если ты, конечно, хочешь и… — Стоп, притормози, — перебила его Хофферсон, приблизившись почти вплотную и угрожающе понизив голос. — Ты должен кое-что уяснить, Хеддок. Да, мы переспали, но это ничего не значит. Ни-че-го. Ясно? Ты остаёшься жить в своём мире, я в своём. — Девушка демонстративно развернулась и ушла в сторону касс, оставляя растерянного парня в одиночестве. — Хель, — процедил Иккинг сквозь зубы, — самый большой идиот в истории Хеддоков — это я.IV. Темное стекло шлема и горячий шоколад на верхней полке
10 сентября 2016 г. в 22:55
Иккинг зашёл в гараж и открыл большие, тяжёлые двери, пропуская внутрь свет фонарей с улицы и холодный зимний воздух. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, небо потемнело. Был поздний вечер, и машин на улице оставалось совсем немного.
— Ну что, малыш, прокатимся? — парень подошёл к чёрному отполированному байку. Эта «груда металла», как называл её Стоик, уже долгое время служила ему лучшим другом.
Иккинг снял белую ткань с мотоцикла, чувствуя, как его сердце привычно набирает ускоренный ритм, а всё его естество напрягается в ожидании очередной порции адреналина. Он втянул воздух, пропитанный машинным маслом, бензином, и почувствовал, как злость и отчаяние покидают его тело. Иккинг достал кожаную, тёплую куртку, пару чёрных перчаток и шлем. Одевшись и убедившись, что ничего ему не мешает, он выкатил байк из гаража.
Соседи справа уже потушили в своих окнах свет, а у соседей слева ещё горел свет. Сейчас, эти несчастные, услышав, как Хеддок завёл байк, привычно закатили глаза, бурча себе под нос, что сын Хеддока — «несносный мальчишка». Иккинг надел шлем и сел на мотоцикл. Радость от предвкушения предстоящей поездки застыла в мышцах, внутри всё сжалось в ожидании. Шатен убрал подножку и, не торопясь. начал выжимать газ: байк тронулся с места.
— «Три, два, один…» — чёрный байк сорвался с места, унося юношу в ночь.
Иккинг прибавлял скорость, чувствуя, как его железный друг начинает ехать быстрее и быстрее с каждой секундой. Счастье захлестнуло его так сильно, что захотелось рассмеяться. Ветер шумел, создавая какую-то особенную гармонию вокруг. Фонари мелькали так же быстро, как и полосы на дорогах, превращаясь в одну линию света. Ночь приняла Иккинга в свои объятия. Парень чувствовал адреналин в своей крови, чувствовал, как скорость уносит его разум куда-то за пределы возможного. Все проблемы и заботы уносились вместе с ветром, оставаясь позади.
Хеддок ощущал радость, невыразимое желание кричать и… свободу. Да, именно её. Словно все то, что обычно давит на него, оставалось позади него. Он был чистым, диким и свободным. Ему казалось, что он летел. Никакой груз сомнений и проблем не тянул его вниз к земле. Скорость сводила с ума, заставляя выжимать клапан газа ещё сильнее, кровь шумела в ушах. Здесь для него не было правил и ограничений, здесь он был живым, здесь, на дороге освещённой жёлтым светом, был самим собой.