Welcome to my life

      Было ли у вас, когда-либо то, чего вы абсолютно точно не могли представить? Что-то не осуществимое, возможно, это было что-то ужасное, то что происходит где-то далеко, в странах третьего мира или в научно-фантастических фильмах про Марс. А может, это было что-то до смешного простое, вроде выигрыша в лотерее или покупки того, о чем вы долгое время мечтали. Думаю, у каждого из нас такое было, неважно вещь или ситуация. У Астрид тоже было что-то, чего она не могла представить. Астрид Хофферсон не могла представить себя в отношениях с кем-то вроде Иккинга. У неё было несколько свиданий и даже полтора почти что романа. Ничего серьезного, до постели там конечно было далековато. Возможно, поэтому её было странно представлять себя в действительно серьезных отношениях.       Поэтому, когда она отложила телефон, с недавно отправленным сообщением Иккингу, её посетила очень странная мысль. На секунду, ей показалось, что есть что-то особенное в таких поздних сообщениях. Ей понравилось то, как клацали клавиши в ночи и тихий звук приходящего сообщения. И в конце-концов, Астрид пришла к заключению, что она совсем не против того, чтобы они вот так вот переписывались с Иккингом ночью. Хофферсон представила, что скорее всего у них были бы какие-нибудь душевные разговоры, от которых по лицу ползет идиотская улыбка, а в животе появляются глупые бабочки, а ты приходишь в какой-то тихий восторг от происходящего.       На какое-то время она потерялась в этих мыслях. Астрид практически побывала уже в том мире, где у неё и Иккинга действительно есть такие ночи с переписками, от которых захватывает дух, а по коже ползут мурашки. Но это было не долго, девушка встрепенулась и… замерла, осознавая, что именно сейчас с ней произошло. А ещё, она поймала себя на том, что улыбается. Улыбается этим мыслям. — Боги… — выдохнула Хофферсон, откидываясь на подушки и пытаясь привести собственные мысли в порядок.       Она понимала, что с той самой вечеринки, чёрт бы её побрал, прошло много времени, и произошли некоторые изменения. И да, она за это время успела даже признаться своему подсознанию, что испытывает некоторые чувства к Хеддоку. Но она не думала, что эти чувства были чем-то серьёзным настолько, чтобы пустить корни. Видимо, она ошибалась. Что ж, она в последнее время много ошибается, очень много. Теперь, сидя на своей кровати, в каком-то там часу ночи, глупо улыбаясь, представляя себе переписки с Иккингом, Астрид поняла, насколько все плохо.       Всегда непросто признаться себе в чём-то, чего ты боишься, честно. Иногда нам хочется бежать от собственных чувств и эмоций, зарываясь глубже в себя, ища спасение в себе самом. Не понимая при этом, что внутри нас находится та самая правда, от которой мы бежим, от которой пытаемся скрыться. Страшно согласиться с изменениями в себе, что-то, от чего ты убегал, настигло тебя, да и в такой не подходящий момент. В момент, когда ты был, слаб и просто не мог с этим бороться.       Астрид опустила голову, рассматривая в темноте свои длинные пальцы, которые кажется, тряслись. Ей было непонятно, почему этот хилый, до жути раздражающий паренёк, так крепко засел в её мозгу. Почему, от звука его имени, у неё все замирало внутри, а от воспоминаний связанных с ним, сердце ускоряло ритм, а душа просила ещё? Девушка прикрыла глаза, обхватывая голову руками, и попыталась успокоить вулкан мыслей, который рождался в ней. Слишком много всего, она просто не может с этим справиться.

***

      Ей весело, она буквально кожей чувствует это веселье. На самом деле это ветер на её коже, а не «веселье», но она слишком пьяна чтобы думать об этом. Поэтому сейчас, в данный момент для неё это веселье, а не февральский ветер. Иккинг ведёт машину быстро, даже слишком, ведь он не так пьян как она. Иккинг все ещё способен думать, но не настолько, что бы запретить открывать ей окна и люк своей машины. Ветер врывается и путается в распущенных волосах девушки. Астрид словно со стороны слышит свой собственный смех и другой, с небольшой хрипотой смех Хеддока. Она отмечает для себя, насколько искренне смеётся парень и какая широкая у него улыбка.       Они едут быстро, огни фонарей мелькают с космической скоростью, оставаясь позади. Астрид не успевает сосредоточится ни на одном объекте вне этой машины, но ей плевать. Ветер холодный, даже слишком, ведь сейчас чертова зима, но Хофферсон предпочитает не замечать холода, списывая мурашки как реакцию на что-то другое… или кого-то другого. Она внимательно смотрит на Иккинга, рассматривая его улыбку. — Астрид? — парень улыбается уголком губ и на секунду бросает взгляд на девушку, прежде чем вернуть свое внимание дороге. — Все хорошо? — Да, — улыбается она, отвечая ему. — Я думаю, что тебе стоит чаще улыбаться Иккинг, у тебя красивая улыбка, мне нравится.       Она пьяна и её мозг отключил всякую фильтрацию слов. Поэтому всё, о чем она думает сразу же появляется у неё на языке. Она совершенно не задумывается о том, что только что сказала, продолжая улыбаться. — Я улыбаюсь, не знаю почему ты этого не замечаешь, — пожимает плечами Иккинг, Астрид не замечает, но на секунду его улыбка меркнет. — Просто мы… не так часто общаемся в колледже, наверно поэтому ты не видишь этого. — Неправда, — на секунду, Хофферсон замирает, вспоминая школьные годы, они с Иккингом были в одном классе. — В школе ты чаще улыбался, намного чаще, чем сейчас.       Астрид не понимала, почему ей вдруг захотелось узнать причину того, что ее бывший одноклассник, а ныне сокурсник стал меньше улыбаться. Но она даже не смотря на свое нетрезвое состояние смогла почувствовать, что парень не был расположен к разговору. Она неуклюже попыталась перевести тему разговора в какое-то другое русло, но у неё, увы, не особо выходило. То веселье которое она испытывала стало сходить на нет, так что она притихла, попутно закрывая окна в машине.       Только сейчас она осознала, насколько в машине было холодно. Черное платье было слишком коротким, а ткань из которого оно было сшито, слишком тонкой. Пальто, в котором она была было слишком холодным для февраля и для зимы вообще. Но она упорно продолжала его носить. — Замерзла? — раздался в тишине машины голос Иккинга. — Немного, — кивнула она. Парень заботливо включил печку. — Сейчас должно стать лучше, — он зачем-то начал сбавлять скорость — если хочешь, у меня в багажнике лежит плед. Я могу притормозить и достать его тебе.       Астрид посмотрела на него, Хеддок смотрел на нее мягким взглядом. В зеленых глазах отражалось столько заботы и доброты, что ей на секунду стало неловко от того, как он на неё смотрел. И что он именно смотрел на неё, а не сквозь неё, как многие это делали. Ей показалось, что она начала трезветь. Что-то внутри неё кольнуло.       Появилось ощущение страха, сильного страха. Отчего именно Астрид начали наполнять такие чувства, она не знала, просто в какой-то момент мишура спала, а в голове начало светлеть. Нужно было что-то менять. Астрид закинула голову и рассмеялась, чем удивила Иккинга. — Нет-нет, Хеддок, все отлично! Прибавь газу, красавчик, потому что я хочу ещё выпить и завалить тебя, — так мерзко как после этой фразы она никогда себя не чувствовала. У неё было ощущение что она обманывает, нагло лжёт. И самое ужасное было в том, что она лгала не себе. А тому парню с добрыми зелёными глазами.

***

      От воспоминаний стало мерзко. Хофферсон поняла, что ничего не мешало ей в тот момент попросить Иккинга отвезти её домой или просто кататься с ним всю ночь на машине, разговаривая о всех тех глупых вещах над которыми они недавно смеялись. Ведь он бы действительно сделал то, о чём она бы попросила его. Так почему же она продолжала давить на него, прося что-то, что не входило в её планы? То, о чём она сейчас жалеет.       Кто знает, может, если она тогда бы не надавила, и они так и не переспали, все могло обернуться по-другому. Иккинга однозначно бы не избил Себастьян. Да, у них были натянутые отношения, об этом знали все. Да, Себастьян придурок, он задирается со всеми подряд и особенно с теми, кто не ответит ему кулаком в лицо. Но он никого не избивал, были какие-то потасовки, но это было на первом курсе, так что можно не считать. Да и ничего серьёзного, вроде перелома ребер не было. — Боги… — опять прошептала девушка, поднимая лицо от рук и вглядываясь в темноту комнаты.       Они бы с Иккингом однозначно избежали того ужасного утра, с неловким разговором и молчаливой поездкой в машине. В ней бы не проснулись эти ужасные чувства, которые сейчас она всячески пыталась скрыть от себя, обманываясь, раз за разом. Всё слишком сложно, всего слишком много.       Много мыслей для одного вечера. Она должна начать что-то делать, в конце концов. Иначе она так и останется трусихой, которая жалеет себя, живя в прошлом, и не может двинуться дальше.