Welcome to my life

Астрид сидела за кухонным столом практически у самого окна. Спиной она чувствовала холод, исходивший от окна и холодной батареи. На кухне у них всегда было холоднее всего. Отец с матерью говорили, что батарея работала здесь плохо еще с тех пор, когда они молодыми купили этот дом. — Наверное, поэтому нам его продали с такой скидкой, — а потом Дейв Хофферсон громко смеялся, обязательно ударяя по столу ладонью, словно сказал сейчас самую смешную в мире шутку. Пахло жареной курицей так сильно, что Хофферсон потом весь вечер будет казаться, что её волосы впитали этот запах. Это было коронное блюдо её матери. Каждый раз, после того как мать готовила курицу, мистер Хофферсон говорил, что готов облизывать свои пальцы и пальцы своей жены, ведь то, что она готовит, было просто бесподобно. Он всегда просил добавку и потом еще долго восхищался и охал над убитой птицей. Даже на следующий день, за обедом или ужином он мог вдруг неожиданно вскричать что-то вроде «Лейла, солнышко, ну что за курица была вчера! Просто объедение!». Иногда такое поведение родителей забавляло Астрид, а иногда — (в более частых случаях), напрягало, и ставило в какое-то странное и неуютное положение. Становилось неловко и хотелось уйти побыстрее с кухни. Сегодня к их компании прибавилась бабушка. Она приехала на неделю, как приезжала всегда в марте. Это была некая традиция с тех пор, как Астрид пошла в школу. Но в этом году, после того странного и перевернувшего жизнь Астрид случая, она так сильно закрылась в себе и ушла в свои мысли, что совсем забыла про приезд бабушки. Обычно она ждала этого с неким детским предвкушением, но почему-то сегодня, вернувшись домой после колледжа, она зашла, открыв дверь на автомате и параллельно строча сообщение Иккингу, и вдруг наткнулась на чей-то чемодан. Это стало неприятным сюрпризом. Бабушка требовала к себе обычно много внимания и времени, а это было то, чем сейчас Хофферсон не располагала. Всего было слишком много, она еще со многим не разобралась. Нет, Астрид любила свою бабушку Мэгги очень сильно и была к ней привязана. Но экзамены, чувства к Иккингу, предательство подруги, как-то слишком давили сейчас на неё. И Астрид не понимала, как реагировать на все то, что происходит с ней и вокруг неё. Бабушка сидела на кухне, и пила чай с Дейвом — отцом девушки. Мать готовила ту самую злосчастную курицу, которой пропахли потом волосы Хофферсон. Как всегда, её отправили к окну, сидеть на табуретке, так как только в том углу она могла не мешать матери, которая носилась по кухне словно, сумасшедшая. Лейла словно пыталась впечатлить Бабушку Астрид, несмотря на то, что была замужем за Дейвом уже больше двадцати двух лет. Еды на столе становилось больше и больше. Астрид никак не могла поймать нить разговора. Мысли её были слишком далеко отсюда. — Черт! — вдруг вылетело у неё против воли. Родители не любили грубых выражений, которых в арсенале у младшей Хофферсон было полным — полно. — Что это за слова, юная леди?! — спокойным тоном спросил отец, не смотря на девушку, он пристально изучал состав чая, который стоял на столе — Извинись перед всеми. — Извини, мама, бабушка Мэгги и ты, пап, извини, — без эмоций, по привычке. — Так-то, и не смей больше ругаться, а то придется промыть тебе рот с мылом. И не закатывай глаза, — все тем же ровным тоном, не смотря на Астрид. — Хорошо, я сейчас вернусь, — она вышла из кухни. В прихожей, там, где Астрид его и оставила, лежал телефон. На экране уведомлений не было, последнее сообщение от Иккинга было прочитано ею больше получаса назад. Почему-то Хофферсон стало стыдно. Если бы Иккинг прочел сообщение и не ответил ей, то она бы ужасно расстроилась и может даже, дулась на него какое-то время. В голове сразу же всплыл вопрос, а имеет ли она право обижаться на Хэддока? Кем они приходятся друг другу непонятно. Да и как будто бы сейчас поднимать этот вопрос не нужно. Она не до конца разобралась в том, что чувствует к нему и говорить о чем-то большем… — «Какая же ты дура, Астрид, просто ужас!» — снова тот внутренний голос. — «В больнице вы с Хэддоком так внимательно изучали рты друг друга, что тут скорее, нужно говорить о чем-то большем.» Хофферсон мотнула головой. Она не хотела слушать этот грубый голос, говоривший как будто из самых недр её души. Она боялась вспоминать о том, что было в больнице. Боялась, но не жалела. Просто тогда, это было под давлением от эмоций и признания в чувствах, но… есть ли у этого происшествия что-то серьезное, то что имело смысл. Черт, все так тупо, просто до безобразия. Она и Иккинг явно нравятся друг другу. — «Да вы влюблены по самые уши и тонете в слюнях друг друга по самую макушку» — усмехнулся голос. Хорошо, они влюблены, чертовски влюблены. От поцелуев с Иккингом голова идет кругом, а его прикосновения оставляют отпечатки, которые не проходят на протяжении часов. Губы болят, а в голове туман. Хочется только одного. Самого запретного и сладкого. Того, что случилось между ними по ошибке. 15:53 Астрид: «Прости, что не ответила сразу. Забыла телефон в прихожей» Ответ пришел практически сразу. 15:54 Иккинг: «Ничего, я так и подумал ;)» После воспоминаний о том вечере, остались странные, мутные ощущения. Словно где-то в позвоночнике, ребрах, где-то внутри, что-то давило и чесалось. Что-то, что дурманило. Раздражение вдруг опустилось на девушку, неожиданно и резко. Вопросы въедались в кожу головы и отдавались под коленками. — «К черту, пошло все к черту!» — решила для себя Хофферсон. 15:59 Астрид: «Ты занят?» 16:00 Иккинг: «Нет, только сел обедать. А что, что-то случилось?» Астрид казалось, что она делает что-то очень смелое, тайное и липко-запретное. Ребра чесались, сердце стучало так быстро, что она чувствовала это каждой клеточкой своего тела. 16:02 Астрид: «Можно я приеду?..» Молчание. Иккинг был онлайн. Сообщение прочитано. Новое он не печатает. Хофферсон показалось, что мир остановился. Она уставилась в горящий в телефоне значок «онлайн» рядом с именем «Иккинг». Глаза начало щипать из-за напряжения, которое казалось, разорвет её. 16:05 Иккинг: «К шести будет удобно?» 16:05 Астрид: «До встречи в шесть»