Welcome to my life

Астрид села в машину, чувствуя, как из-за прикосновения с холодным сидением по спине побежали мурашки. А все из-за того, что она не заправила футболку в джинсы. Голая линия кожи между одеждой коснулась кожи сидения. — Простудишься, Атти, заправь ты футболку в штаны! — ворчала бабушка, провожая её в коридоре. — Да я же на машине, ба, — девушка чмокнула её в щеку и выбежала из дома. Хофферсон не знала, каким образом, у неё получилось отвертеться от семейного ужина и домашних посиделок этим вечером. Особенно учитывая, что дома у них была Мэгги. Если это не чудо и не благословение богов то, как минимум судьба. И она готова была благодарить кого угодно за то, что её не спросили, куда она едет, на сколько, а просто сдержанно кивнули и попросили быть дома не позже одиннадцати. Внутри у неё, глубоко под кожей и мышцами разгоралось чувство предвкушения, отдаваясь на кончиках пальцев. В груди, словно гром грохотало сердце, отзвуки его ударов ощущались по всему телу. Чувство, словно что-то очень важное случится совсем скоро накрыло её, утаскивая остатки самообладания и той логики, которой так часто Хофферсон хвалилась. — Вдохни и выдохни, — сказала она самой себе и завела машину, выезжая с парковки. Снега около её дома почти не осталось, но девушка была слишком возбуждена, чтобы это заметить. Весна наконец-то вступала в свои права. — «Быстрее — быстрее» — вопило все внутри у неё — «давай — давай». Астрид выехала на дорогу, стараясь не гнать слишком быстро. Безопасность, прежде всего. Нетерпение, которое начало зудеть под ногтями пальцев и превращалось в какое-то странное, незнакомое ей до этого, чувство. Понимание, что сейчас, совсем скоро, она увидит Иккинга, сможет коснуться его, обнять, вызывало стаи бабочек между ребрами и солнечным сплетением. Руки, держащие руль чуть — чуть подрагивали. Сердце продолжало быстро биться, отдаваясь эхом в ушах. Хофферсон боялась даже представить, что будет, когда она подъедет к дому Хэддока. — Не лишайся рассудка, Астрид, — дала себе совет, понимая, что уже поздно. Она лишилась и рассудка и внимательности и той стены, которую она так активно выстраивала вокруг себя, не давая себе чувствовать. Хофферсон ехала и не замечала противный снег, смешанный с грязью, недовольных прохожих и темноту, которая уже успела окутать город. Все эти детали сейчас были маловажными, бесполезными и до безумия скучными. Все это не важно сейчас. Минуты до дома Иккинга казались ей часами, нет, вечностью. Эта вечность, все больше напоминала бесконечность. Машина ехала медленно, руки дрожали слишком сильно, грудная клетка болела. Астрид не заметила, что она начала дышать тяжело и часто. Не понятно, откуда, в голове начали всплывать воспоминания их поцелуев, мягких и нежных, а потом и других, тех, которые лишали разума, сбивали с ног и погружали в сладко-туманное состояние, оставляя только тяжелые вдохи, дрожащие руки и желание. Наконец, она увидела заветный поворот, который вел к дому Иккинга. Оставалось совсем чуть — чуть. На секунду, девушке показалось, что она сходит с ума. — «Ты понимаешь, что с тобой происходит, а, Астрид?» — внутренний голос вернулся к ней, ехидно намекая на то, чего она еще не успела осознать. Хотя, если честно, в самом дальнем уголке своего сознания она уже все поняла и, что вероятнее всего, приняла. Иначе бы, сейчас она не была здесь, с трясущимися руками и наполненная уверенностью от макушки до кончиков пальцев. Думать не хотелось. Хотелось чувствовать. Чувствовать его прикосновения на своей коже, руки запутавшиеся в ненужной одежде и обжигающие поцелуи. Иккинг шел к двери чертовски долго. За эти невозможные тридцать секунд, Астрид уже успела передумать и пожалеть о своем решении. Но что-то не давало ей развернуться и уехать домой. — Привет, Астрид, — сказал Иккинг, открыв ей дверь. Он был до безобразия уютный в серых спортивных штанах и зеленой футболке. Видимо Хэддок только вышел из душа, потому что его волосы были влажными и взлохмаченными, — проходи и чувствуй себя как дома. — Привет, Иккинг, — внутри у девушки начали расцветать бутоны цветов, — как чувствуешь себя? Наспех разувшись в прихожей, девушка пошла за парнем, который видимо из-за волнения совсем забыл предложить ей снять куртку. Но Астрид и сама была слишком взволнованна, чтобы обратить на это внимание. — Мне намного лучше, спасибо, — улыбнулся Иккинг и провел её в большую светлую гостиную, которая выглядела точь-в-точь как в модных журналах про интерьер домов. Астрид почувствовала себя слегка неуютно. Обстановка в доме не совпадала с одеждой Иккинга и это заставило её улыбнуться про себя — хочешь чая? — «Если ты этот чай» — тяжело сглотнув, подумала она, стараясь отогнать эту мысль, — нет, спасибо, я бы хотела просто поговорить с тобой. — Да, конечно, давай только заберем с кухни таблетки, которые мне надо выпить и пойдем ко мне в комнату, я не очень люблю нашу гостиную, тут слишком большое эхо. — Они пошли на кухню. Дом был огромным, таким, что Астрид сразу же почувствовала себя чужой. — На кухне небольшой беспорядок, дядя уехал, а я один не успел все убрать. Так что, не обращай внимания, хорошо? — Ты один дома? — удивилась девушка, её сердце приятно ёкнуло. А еще ей захотелось обнять Иккинга, прижаться к нему и уткнутся в плечо. — Да, я вообще достаточно часто остаюсь один. Так что я очень рад твоей компании. Уверена, что не хочешь чаю? — Они зашли в просторную кухню. Мягкий желтый свет делал её намного уютнее, чем гостиную. На столе было чисто, но в раковине стояла гора посуды, а на подоконнике почему-то был рассыпан кофе. Но эти детали не задержались надолго в голове у девушки, она украдкой разглядывала Иккинга. Его худые плечи, россыпь веснушек и кисти рук, на одной руке она заметила у него резиновый красный браслет с какой-то надписью, но не смогла разобрать что там написано. Сердце девушки, кажется, совсем перестало биться, когда она заметила веснушки на шее у Иккинга и осознала, что они наверно, уходят и на плечи и ниже, на спину. Астрид подумала, что наверняка это выглядит безумно красиво. А потом, она решила сказать это, слишком много всего сейчас кипело в ней. Она вдохнула побольше воздуха и набралась смелости. Астрид подумала, что ей никогда не было так страшно, как сейчас. Сердце словно остановилось, пальцы начали неметь. Наконец, взяв себя в руки и поняв, что она так и не ответила на вопрос парня, Хофферсон выпалила: — Да, я уверена. Я бы хотела кое-что другое вместо чая, если ты не против, — она улыбнулась, ловя взгляд Иккинга. — Например? — он остановился, около стола, беря в руку стакан с водой и закидывая в рот какую-то голубую таблетку, запивая её водой. — Тебя, — выдохнула Астрид, и замерла, ожидая реакции. Иккинг подавился, выплевывая воду и еле удерживая в руке стакан с водой. Для Хофферсон осталось загадкой, успел ли он проглотить таблетку или нет. Может, ей не стоило говорить это прямо сейчас, а подождать, пока бедный парень допьет? На секунду, буквально на секунду ей стало до безумия неловко. К горлу начала подступать тошнота. — Повтори, — чуть слышно, но на удивление уверенно произнес Иккинг. В солнечном сплетении что-то скрутилось, завязываясь в узел. — Тебя, — Хофферсон скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на парня, скрывая то, как страшно ей было сейчас, — я хочу тебя, Иккинг, в идеале — прямо сейчас. Иккинг не знал, что с ним произошло в ту секунду, и какие боги подарили ему уверенность. Почти не замечая грохочущее сердце в груди и то, как напряглось его тело, он медленно, но уверенно подошел к Хофферсон, предварительно поставив стакан на стол. На полу в луже отражалось, как Иккинг касается её щеки, чуть подрагивающей рукой. Сглотнув, он спросил: — Можно? — во рту пересохло, говорить было трудно. — Нужно, Иккинг, — прошептала Астрид и сама потянулась к нему, целуя. В ту же секунду, в её голове взорвался фейерверк эмоций, освещая все её сознание. Она коснулась сухих губ Иккинга своим языком и почувствовала, как тяжело он выдохнул. Хэддок притянул её к себе, медленно подталкивая куда-то в неизвестность. Его руки проскользнули под кожаную куртку Астрид, касаясь талии. Затылком девушка почувствовала стену, а потом утонула в мягких касаниях и вздохах. Целовался Хэддок как самый настоящий наглец — просто изумительно. Его чуть обветренные губы, сначала мягко, но потом с каждым разом все настойчивее касались её собственных губ. Иккинг прижимал её к себе и самозабвенно целовал, периодически прикусывая её нижнюю губу и замирая, когда Хофферсон выдыхала, старательно сдерживая стон. Астрид, не помня себя, словно во сне коснулась плеч Иккинга и почувствовала немного выпирающие кости ключиц и то, какой тонкой была ткань его футболки. Руки у неё были холодные и по спине у Иккинга пошли мурашки. Невероятный контраст с горячими поцелуями и холодными прикосновениями. Хэддок углубил поцелуй, а потом чуть оттянул губу девушки, сжимая правой рукой её талию, а потом снова поцеловал. Астрид сдалась, и с её губ слетел стон. В штанах у Иккинга стало тесно. Он просто обязан услышать это еще раз, поэтому он поцеловал Хофферсон в уголок губ, а потом опустил голову и, отодвигая воротник куртки, поцеловал её в шею. — Икки…ах! — девушка захлебнулась в своем стоне и почувствовала горячие волны, исходившие от тех участков кожи, которые целовал Иккинг. Куртка противно скрипела. Хофферсон чуть оттолкнула его, убирая его руки со своей талии и начала снимать куртку, стараясь не смотреть Иккингу в глаза, тяжело дыша, чувствуя, как её сердце делает очередное сальто. Зрачки Иккинга были просто огромными, полностью закрывая зеленую радужку и без того лохматые волосы, сейчас были в полном беспорядке, хотя Астрид не могла вспомнить как запускала пальцы ему в волосы. — Давай помогу, — хриплым голосом пробормотал парень, снова целуя Астрид в приоткрытые, влажные губы, одновременно помогая снять ей не нужную вещь и не замечая, как та упала на пол, отдаваясь эхом в пустом доме.