Welcome to my life

      Астрид не особо любила колледж. Для неё это место всегда было пропитано коррупцией, подкупами и завышенными оценками. Двойные стандарты, которыми она, кстати, не стеснялась пользоваться. Отец не раз говорил ей — «хочешь жить — умей вертеться». И Хофферсон вертелась, где она могла справиться своими силами — справлялась, а где собственные силы не спасали — списывала или доставала зеленые бумажки, которые вызывали у преподавателей особую улыбку.       Астрид с детства учили тому, что не доброта спасает мир, а хитрость. Хитрость в хорошем и самом правильном смысле слова. Она никого не подставляла и уж, тем более — не сдавала. Да, действовала в своих интересах, но кто её осудит? Ведь в итоге все оставались довольны.       Хорошая успеваемость в колледже и маячащее на горизонте хорошее будущее не могли не радовать как её, так и родителей.       Хофферсон сидела вместе с Рени и Реем в столовой, где они втроем благополучно прогуливали физкультуру. Ни у кого из них не было проблем с этим предметом, все были в прекрасной форме, но у Рени были прекрасные дни, а Рей с Астрид не могли упустить возможности вместо бега по стадиону, съесть парочку сендвичей с индейкой. — Почему мистер Стоун такой ужасный сексист?.. — хмыкнула Трост и откусила тот самый сендвич. — Я удивлена, что его вообще еще не уволили… — Астрид покачала головой и сочувственно посмотрела на подругу, — хотела бы я посмотреть, как он корчиться от тех же болей, что и у тебя. — Ко всему этому, было бы хорошо поставить рядом обезболивающие, но так, что бы он мог видеть, но не дотянутся, — хихикнул брат Рени; он во всех вопросах, где Рени как-то ущемляли вставал на её сторону и сразу начинал люто ненавидеть обидчика. — Я слышала, что есть такой аппарат, который имитирует спазмы как при месячных, — Хофферсон отпила кофе, — подарить бы ему такой, а сказать, что это массажёр. — Так, я готова вложиться, кому сбросить деньги? — Рени сделала вид, что лезет за кошельком в сумку. — А на него можно подать какую-нибудь общую жалобу? Соберем всех девочек с курса или вообще всех, к кому он прикапывается и напишем заявку, что думаете? — предложил Рей.       По пустой столовой раздался звук сообщения. — Это кому? — Мне, кажется, — Астрид полезла в карман за телефоном. Она разблокировала экран, сдвинув брови, пробежалась глазами по сообщению, — твою ж мать…       Девушка вскочила со стула и быстрым движением убрала телефон: — Я вынуждена вас покинуть, потому что моего парня, видимо, пытаются отправить на тот свет. Опять.       Она схватила свои вещи и вылетала из столовой так быстро, что близнецы не успели ничего ответить.

***

      Иккинг понимал, что разговаривать с Себастьяном, все равно, что со стеной. Но он решил попробовать. Это хотя бы отсрочит его смерть. По крайней мере, он надеялся на это.       Вся эта ситуация, могла бы быть смешной, если бы не была бы такой грустной и даже немного пугающей. Дело было в том, что он больше полутора часов прятался по этажам, среди заброшенных кабинетов и кладовок со швабрами, пока его мочевой пузырь не решил стать предателем. Он поднялся в туалет на самом последнем этаже, потому что, судя по расписанию, у Йорнесона как раз не было сегодня там пар. И как вы понимаете, там Иккинг и Себастьян столкнулись. Себастьян курил в приоткрытое окно и выглядел так, словно поджидал Хэддока все это время. — О, какие люди, — он оскалился, — я как раз сегодня искал тебя, Хэддок. Слышал, ты устроил маленькое представление вместе с Хофферсон… — Слушай, прежде чем ты что-либо сделаешь, можно, я справлю нужду. Сам понимаешь, из закрытой кабинки мне сложно будет убежать. Не смоюсь же я в унитаз, — он нервно хихикнул. — Последнее желание умирающего, — Себастьян кивнул и отвернулся к окну, а Хэддок заперся в кабинке, судорожно набирая сообщение Астрид.

***

      Когда Астрид подбежала к туалету, то первое, что услышала это были голоса. На удивление достаточно спокойные, так что сначала она подумала, что ошиблась этажом. Хофферсон остановилась на пару секунд, чтобы перевести дыхание и войти с достоинством. То, что она собиралась сделать, требовало спокойствия, холодности и сосредоточенности. — «Соберись!» — мыслено приказала она себе, поправила одежду и постаралась максимально не обращать внимание на зудящую коленку.       Астрид подошла к двери и постучалась: — Привет, мальчики! — открывая дверь, сказала она, обворожительно улыбаясь, — говорят, что у вас тут вечеринка, а меня не позвали.       Перед ней предстал Иккинг, которого Себастьян держал за грудки футболки, уперев в стену перед собой. Увидев её, Хэддок почему-то покраснел. А Йоргенсон выкатил и без того большие глаза. — Хофферсон? — Себастьян вскинул брови, — что ты здесь делаешь? — Да так, пришла вас проведать, — пожала плечами девушка, — чем занимаетесь? — она вальяжно прижалась к косяку двери. Сердце у неё билось, как сумасшедшее. И она не знала, то ли это из-за быстрого бега по лестничным пролетам, то ли из-за страха… — Хофферсон, будь зайкой, свали, а? — прошипел сквозь Йоргенсон, — ты немного мешаешь нашим мужским разборкам. — А с каких это пор, трус избивающий того, того кто слабее — это «мужские» разборки? — Астрид изобразила кавычки. — Дело в том, что у меня с Иккингом свои счеты… — И какие же, позволь узнать? — Я наслышан, что у вас с ним была одна, очень интересная ночь…       Хофферсон не выдержав, перебила его: — И? Ты мне что, отец, чтобы вступаться за мою честь? Или, может, мой брат? — девушка почувствовала, что в ней закипает раздражение. — Хофферсон, свали на хрен, если не хочешь попасть под раздачу! — видимо, накал ситуации Йоргенсон тоже почувствовал. — Так, теперь это прямая угроза, — Астрид выгнула бровь.       Йоргенсон резко отпустил Иккинга, от чего тот шлепнулся на пол, но через секунду вскочил. На щеке у него Астрид заметила алеющее пятно. От этого сердце у неё больно сжалось. Широкими шагами Себастьян приблизился к ней и оттолкнул к стене. Девушка почувствовала, как больно её лопатки приложились к стене, покрытой плиткой. — Не тронь её, — услышала Астрид из другого конца туалета. Она посмотрела на Иккинга, который сделал шаг в её сторону и жестом попросила его остановиться, а потом сказала, смотря в глаза Йоргенсону: — Прежде чем ты продолжишь избиение слабых и невиновных, позволь остаткам твоего мозга кое-что продемонстрировать, — стараясь не обращать внимание на спину, которая начала ныть, она обворожительно улыбнулась. — Если это не твое декольте, Хофферосн, то я сомневаюсь, что захочу взглянуть на это, — хмыкнул парень, но от неё все-таки отошел. — О, это намного лучше, — Астрид сделала акцент на последних двух словах и достала из кармана телефон, начав там что-то искать, — ты кстати знал, что мой дядя — шеф полиции? — Не понял… — Ну, знаешь, полицейский — это такая профессия, когда ты ловишь всяких ублюдков и сажаешь их за решетку, — спокойно продолжая что-то искать в телефоне, пояснила девушка. — Ты к чему мне это говоришь? — Себастьян отошел от неё еще на шаг. — Итак, небольшой экскурс, специально для тебя, — Астрид оторвала взгляд от телефона и подмигнула парню, — есть такая процедура, называется «снятие побоев». Это когда после избиения жертва, иногда вместе со свидетелем, приходит в полицию и там делает фотографии нанесенного вреда. После этого жертва пишет заявление и начинается расследование. Достают материалы с камер, опрашивают других участников происшествия… понимаешь о чем или нужно побольше намеков? — Это какая-то ролевая игра, или что… — ошарашенный парень хлопал глазами. — Это, — Хофферсон показала Себастьяну экран своего телефона, — фотографии побоев, которые сняли в участке после того как ты избил Иккинга.       На экране телефона была фотография, на которой были видны синяки и кровоподтеки на теле худощавого паренька, лицо было обрезано: фото начиналась от шеи и кончалось поясом. — А это, — продолжила девушка смахнув экран влево, — фото заявления, от меня, как свидетеля, что я видела, как ты, Себастьян Морис Йоргенсон, избил Иккинга Хэддока. Думаю, весь протокол зачитывать не нужно, — девушка убрала телефон в задний карман джинс. — Стой, ты хочешь сказать… — Да, мы сходили в полицию после того случая. Но Иккинг, — она посмотрела сначала на Себастьяна, а потом на Хэддока, — такая добрая душа, попросил пока не начинать расследование. Так что данное заявление еще не активировано. — Стой-стой, вы правда написали на меня заяву?! — Йоргенсон схватился руками за голову. — Да, а иначе что это за фото и скан заявления? — Астрид хмыкнула и закатила глаза, — думаю, что я могу добавить и угрозы в мой адрес. С твоей стороны не очень умно так себя вести со свидетелем… — Но мне нельзя в полицию! Я-я уже был там! — Себастьян схватил себя за волосы, — в прошлом году, Майк Треввер подал на меня в полицию и-и… нет-нет, мне такого отец больше не простит, — его голос становился все выше и выше. — Думаю, если ты сейчас по-тихому уйдешь отсюда, то мы подумаем над тем, чтобы больше не ходить в полицию…       Себастьян повернулся к Хэддоку и посмотрел на него глазами полными…слез?! А потом, не сказав ни слова он выбежал из туалета, Астрид и Иккинг услышали как хлопнула дверь ведущая на лестницу.       Что-то сжалось внутри Иккинга, когда он увидел, как ликующие улыбнулась Астрид. Было в её действиях что-то неправильное и даже подозрительное. Когда через секунду прошел шок, по спине у него пробежался холодок. — А это было не слишком жестоко? — спросил он, подходя к девушке. — Не думаю, что хуже, чем синяк красующийся у тебя на скуле, — она посмотрела ему в глаза и улыбнулась, а потом перевела взгляд на его щеку, — пойдем в машину, у меня там есть аптечка.       Внутренний голос, который твердил ему, что он трус, проснулся. Иккинг почувствовал, как жалко и глупо он выглядел пару минут назад. Он не мог ни себя защитить, ни свою девушку. Посмешище! Проигнорировав слова Хофферсон, он спросил: — Что у тебя с коленкой? — на коленке девушки из-за разреза джинсов виднелась ссадина, которая немного кровоточила. — Упала на лестнице, пока гуглила худых пареньков с синяками и заявление в полицию, — она не переставала улыбаться, — ничего страшного, заживет, — Астрид протянула руку и попыталась переплести свои пальцы с пальцами Хэддока. Но он одернул руку, смотря куда-то мимо неё. — Не очень-то это честно. — А честно было, чтобы он тебя избил? У тебя очень странные понятия о правильности и неправильности, Иккинг. — По крайней мере, это бы не выглядело так, как будто ты за меня заступаешься, — он хмыкнул и как-то странно посмотрел на девушку, — словно я сам не могу за себя постоять. — Боги, Иккинг, да какая разница? Главное, что больше Себастьян не заявится к тебе, чтобы поломать ребра. И давай судить логически — ты был бы не в состоянии бороться с ним на равных. Так что то, что я немного слукавила, скорее уровняло ваши силы. — И что, мне теперь всегда за твоей юбкой прятаться, а?       Астрид услышав это, покачала головой, серьезно посмотрев на Иккинга. Он заметил, что она теперь смотрит на него по-другому: — Видимо, Йоргенсон знатно тебе вдарил. Если ты помнишь, это ты мне написал. — Но я не просил приходить! — Если ты думаешь, что я спокойно наблюдала бы за тем, как тебя избивают и потом отвезла бы в больницу, то ты ошибаешься, идиот! Мог бы просто сказать «спасибо»! Себастьян больной мудак, ты это и сам знаешь! Он никогда не играет по правилам, не дерется на равных, всегда бьет тех, кто слабее. А ты, у нас рыцарь в сияющих доспехах, хочешь чтобы все было по-честному! — Но я не хочу постоянно быть трусом, который просит о помощи! Я не хочу быть слабее какой-то девчонки! — Окей, теперь это перебор. Я больше не намерена с тобой говорить. Когда вернешь мозги на место, позвони.       Она развернулась и вышла из туалета, оставив Иккинга одного.