Семнадцать дней до весны

Глядя на покалеченного наемника «Гидры», спящего на залитой кровью подушке, Стив впервые думает, что из всех встреченных им людей этот второй в его жизни, не спешащий зализывать свои раны в укромном уголке, а упорно нарывающийся на неприятности. Новость о драке в крыле разлетается мгновенно, и число жаждущих подраться с новеньким превышает допустимое значение для коллектива, до той страшной трагедии с платформами работавшего вместе без каких-либо конфликтов и примитивных кулачных разборок. - Что ж ты делаешь-то? – Роджерсу кажется, что он произносит это на пределе слуха, но этого все равно оказывается достаточно, чтобы парень, лежащий на кровати, дернулся, подскакивая на месте. - Эй, тише, - Стив поднимает руки ладонями вверх, демонстрируя, что он безоружен и неопасен. Если, будучи безруким, этот ночной кошмар американской разведки лезет на рожон, то что было бы, оставь они ему его смертоносный протез. – Я не собираюсь нападать. - А я думал, здесь такое приветствие, - Барнс чувствует жгучую боль в боку, но дотронуться до ребер даже не пытается – и так ясно, что сломаны. Аккуратно присев возле стены, он старается не шевелиться и теперь разглядывает незнакомца, который, в отличие от тех двоих, не выглядит агрессивным. Точнее, он выглядит даже чересчур равнодушным и отстраненным, и черт его знает, что не нравится Джеймсу больше. - Ты сам виноват, не стоило нападать, - Роджерс присаживается на соседнюю койку. - Я не нападал. Я спал, когда они вошли, – Джеймс не может объяснить даже себе, почему вообще разговаривает сейчас с этим из ниоткуда взявшимся проповедником морали, а потом его осеняет. - Ты… Капитан Америка? – отчего-то в горле моментально пересыхает. «Насколько нам известно, он ваш лучший друг», - так говорил тот врач? Незнакомец кивает, но до ответа не снисходит, молча раздевается и направляется к двери с другой стороны комнаты, а потом, замерев на мгновение, разворачивается, чтобы еще раз взглянуть на Джеймса, и после произносит: - Тебе бы умыться и показаться врачу, не уверен, что сотрясение мозга тебе сейчас на пользу. Я приму душ, а после, перед ужином, отведу тебя в санчасть. Барнс в ответ лишь взмахивает рукой в знак согласия. Единственное, чего ему сейчас действительно хочется - это отрубить себе голову, лишь бы унять чудовищную головную боль. Но, глядя на две пустующие койки в комнате, он понимает, что настоящая головная боль ему только предстоит. *** Барнс думает, что, если бы не Капитан Америка, спокойно идущий рядом, живым до санчасти он бы не добрался. Каждый из проходящих мимо агентов косится в его сторону, даже не пытаясь скрыть ненависть. Но не это волнует Джеймса. Больше всего его беспокоит тот факт, что человек, которого приписали ему в лучшие друзья, остается для него безымянным. Зато он сам внезапно обретает имя, которое больно бьет по самому больному месту. - А это наш новый агент. Знакомьтесь, Обрубок, - раздается сзади, когда они сворачивают к лифту, проходя мимо группы мужчин. Барнс сжимает зубы, стараясь не реагировать, но Капитан удивленно останавливается, оглядывая гогочущих мужчин. Но ничего не говорит. А когда Джеймс открывает рот, чтобы задать вопрос, жестом дает понять, что на разговор не настроен. И это тоже бьет по больному. Барнс думает, что с ним что-то не так, он слишком уязвим: для слов, для ударов, для новой информации. Неужели так было всегда?.. Еще и этот чертов Капитан, чье имя он не может вспомнить. - Мне туда нельзя, я подожду здесь, - сообщает тот, прежде чем Джеймса уводит вышедшая на вызов женщина в белом халате. - Спасибо… - Барнс запинается, чувствуя снова усиливающуюся головную боль при попытке вспомнить. - Стив, - подсказывает Капитан, - Стив Роджерс. Но лицо его остается по-прежнему равнодушным. Джеймсу хочется сплюнуть чужое имя с языка: оно совсем ему незнакомо, но он лишь кивает в ответ: - Спасибо, Стив, - и уходит, ощущая себя мышью, загнанной в угол: сплошные вопросы и ни одного ответа. Стив Роджерс. Ну хоть что-то.