Мы крылатые! Мы бескрылые!

В главном потоке времени прошло десять местных лет, на станции же время отсчитывали по земному принципу, хотя учитывали оба календаря. Уже пятнадцать земных лет о Фаэтоне не было никаких вестей. Проект не закрыли только из-за возможного бессмертия для всего человечества, более того, стали безудержно искать и других внедренцев. Хотя поиски пока проходили впустую. Но на исследовательской станции добавилось еще несколько человек. Сюда перебросили и Ванко, так как посчитали, что тот очень был дружен с Фаэтоном. Вернее, этот ушлый засранец, как только понял, чем пахнет такое грандиозное дело, и он может оказаться у истоков вечной жизни, тут же заверил всех о великой связи со своим вечным недругом. Ахтиану назначили другого наблюдателя в порядке такого великого исключения, а Ванко перебросили. Так что тот попал в нужное время и в нужное место и теперь надоедал своими крышесносными идеями уставшему Ярлику. — Какая скукота... Хотя, когда этот мерзавец насилует своих яйкастых девок, меня это заводит. — Не нравится — не смотри и не анализируй! И вообще то, что ты друг Фаэтона, такая лажа, что даже уже шеф в курсе. Просто времени нет разобраться с тобой, но как только сюда прибудут специалисты в области увеличения продолжительности жизни, тебя снова сплавят на Нептун подглядывать за тем, как гетеросексуальные русалки мечут нескончаемую икру. Ванко фыркнул, смотря, как принц дома Красных Лесов пялит очередного несчастного золотокрылого, буквально с мясом выламывая его нежные крылья. — Это даже не просто голубое порно — это настоящее садо-мазо с кровушкой! — Голубое, в их случае, если золотокрылый с золотокрылым или синекрылый с синекрылым. А так это местная гетеро-пара, так что, наслаждайся и заткнись. И не смей дрочить тут в смотровом центре. Любитель жаренького! — взорвался Ярлик в который раз, но на Ванко это не действовало. Ярлик только молил всех Богов вместе взятых, чтобы прибыли как можно быстрее специалисты, и этого ушлепка обратным рейсом отправили назад, ведь станция не резиновая, и количество людей строго ограничено. Но даже этому не суждено было сбыться. Ибо специалисты, конечно, прибыли и очень большой группой, но на своей отдельной станции, которая, пристыковавшись через пару дней с изначальной, образовала огромный научно-исследовательский комплекс. Это говорило о многом, раз такие деньги вломили в столь второстепенный и ранее незаметный проект. Вечная жизнь нужна была человечеству здесь и сейчас позарез. Таким образом выходило, что Ванко засел около планеты Крылатых на долгое время. На Земле параллельно продолжали с собаками искать новых внедренцев для планеты крылатых. Но даже небольшое впрыскивание ДНК в виде прививки для проверки совместимости вызывало в девяносто девяти случаев из ста летальный исход. А профессор Каэди серьезно задумался, чем же отличалась генетика этого самого Фаэтона, что он еще в студенчестве прошел их столь смертоубийственную прививку. И не просто выжил, а дал положительный отзыв. Внедренные гены крылатых уже тогда прекрасно были поглощены его организмом. — Ярлик, Ванко! Фаэтон не рассказывал о своем детстве? Вы же были его близкими друзьями. — Нет, он этого не любил. — Ярлик убийственно зыркнул в сторону наглого засранца Ванко. — Впрочем, никто из нас не любит об этом говорить. Ведь мы почти все сироты... А что в официальных записях? — Только то, что он полный сирота, и вместе с вами, Ярлик, воспитывался до семи лет в одном из детских подразделений на Земле. Мы, конечно, прочесываем и там все... но такое чувство, что Фаэтон появился из ниоткуда в возрасте четырех лет. Как будто до этого и не жил вовсе. Такой прокол в информации просто недопустим в нашем современном обществе. — А что за подразделение? — вклинился в их разговор ушлый Клаус. — Да так, старинное, оно уже несколько сотен лет закреплено за военным космическим подразделением, в которое входит наш университет антропологии, впрочем, как и ряд других — более новых. Ведь рекрутов для других планет, новых поселенцев, военных проще всего брать из сирот. Не надо выплачивать родственникам никакой денежной компенсации. Эти дети сразу становятся нашей полной собственностью. С которой что хотят военные и ученные, то и делают, — пожал плечами профессор, глядя, как Ванко и Ярлик совсем потухли. Да и им, выросшим на свалках нашей цивилизации, по сути дела эта работа — единственный возможный билет в настоящую жизнь. Конечно, они знали, что являются расходным материалом для человечества, но одно дело это знать, лелея в душе хоть какую-то, пусть даже эфемерную, значимость. И совсем другое, слышать из уст того, кто все же стоит при власти. — Поэтому я и хотел узнать, может вы помните его поведение, разговоры, любую мелочь. Конечно, вы были тогда совсем детьми, но все же детская память многое может в себе сохранить, особенно яркое и необычное. Кстати, Ванко, вы были в том же приюте, хоть и меньшее количество времени, именно поэтому вас и перевели сюда. А не из-за того, что вы якобы великий друг Фаэтона. Ванко резанул глазами Ярлика, но в этот раз по-умному промолчал, погружаясь в свою память, как делал и его товарищ по детскому подразделению. — Ну, его по первости наши учебные голограммы пугали... — начал первым Ванко. — Еще бы, ты их, засранец, перепрограммировал под чудовищ и запускал в общую спальню. Там, блин, все писались, а не только Фаэтон! — Я не об этом... это было позже... он поначалу разговаривал с голограммами учителей, как с живыми людьми. А когда понял, что они просто программы, стал избегать. — А я и не замечал. Вот бабы на него западали, это да! Особенно на Луне, как блаженные. Любую мог увести, на какую падал его блядливый взгляд. И парням он некоторым нравился, ну тем, которым девочки по барабану. И не фиг на меня зыркать, Ванко, когда у самого рыло в пушку! Меня задрало от твоих спермальных потоков оттирать каждый раз панель. Коль дрочишь на крылатых, так хотя бы убирай за собой! — Ярлик нагло воззрился на вспыхнувшего ушами Ванко, а потом спросил у профессора: — А чем ген-код Фаэтона отличается от всех остальных, в нем что, есть особые ДНК? — Да не совсем, конечно редких достаточно. К примеру, вот это сочетание генов характерно для скандинавов, а вот это для французов, а это еще более редкое для японцев. Но на Земле кроме него еще остались люди с этими редкими сочетаниями. Тут дело в другом. Сам ген-код сбалансирован так, как будто Фаэтон идеальный человек, словно выведенный кем-то искусственно. Нет ни одной ошибки в хромосомах, ни одной мутации, ни одного изъяна. — Разве такое вообще возможно? — опешил Ярлик. — Нет, даже с нашим научным уровнем такое сделать не дано. Поймите, мутации есть у любого человека, и они накапливаются с течением всей его жизни. Есть незаметные, есть вызывающие смерть. Или много таких, которые увеличивают процент смертности у будущих детей. Как, к примеру, у вас, поэтому вы и были стерилизованы. — Но почему это открылось только сейчас? — Ванко тоже было интересно, как так, ведь их всех проверяют, особенно внедренцев на чужие планеты, и вдоль, и поперек. — Проверки идут все по шаблону в узких рамках. И Фаэтона прогнали именно по ним. Конечно было удивительно, что он подошел сразу к нескольким планетам как внедренец. Но такое случалось и раньше, правда крайне редко. Поэтому никаким образом не встревожило учителей и ученых. А вот когда открылось, что крылатые живут на порядки дольше любого человека, и понеслось! К настоящему времени умерло больше десяти тысяч мальчишек, таких как вы, сирот — будущих внедренцев. Сначала гены крылатых опробовали без разбору на всех. Потом стали искать похожие сочетания генов. Кровь и ткани Фаэтона, что были сохранены на этой станции и в вашем учебном подразделении, изучили, буквально разложив до элементарных частиц. И ничего! Понимаете, полный абсолют! А мальчик с белоснежными крыльями канул на этой планете, словно провалился в черную дыру. Пятнадцать лет прошло и никаких вестей. Как и не было его вовсе! Пришел неизвестно откуда и ушел в неизвестно куда. — Может попытаться установить официальный контакт? — хмыкнул Ванко. — Если бы, планету окружает странное поле. Ни одного человека, если он не обладает этими чертовыми крыльями и соответствующей генетикой, планета не пропустит. Или почему, думаете, там были только наши роботы? — Значит, на этой планете есть страж? — Ярлик впился пытливо в глаза профессора. — А скажите, мистер Каэди, что вы еще скрываете такого незначительного от нас всех? Профессор рвано сглотнул, белея, а потом попытался вернуться к теме изначального разговора: — Вы должны вспомнить, чем отличался Фаэтон от других детишек и в раннем детстве, и в отрочестве, и, конечно, тогда, когда вы получали специализацию, будучи студентами. Поймите, гибнут такие же сироты, как и вы, конечно мы пытаемся остановить эту безудержную волну, но правительство словно сошло с ума. Поэтому я умоляю вас! И известный на всю вселенную профессор опустился на колени перед двумя для него полными желторотиками. — Попытайтесь вспомнить хоть что-нибудь, что бы доказывало, что Фаэтон искусственно созданный человек, а не рожденный обычной бабой! Может хоть это как-нибудь притормозит и охладит этих жадных засранцев получить вечную жизнь для людей? — Но, профессор... — Ярлик и сам опустился перед ним на колени. — Не хочу вас расстраивать... но, как я помню, у Фаэтона точно была мать. *** Им заинтересовались. Фаэтон в последнее время совсем погряз в исследованиях, все откладывая и откладывая их возвращение с Арабеской в дом Синих Скал. Принц не возражал, тем более подросшие детки как чернокрылые, так и золотокрылый требовали к себе все больше и больше внимания. «Сережка, почему она застряла так удобно между лепестками каменного цветка? И почему ее до сих пор никто не нашел?» — он вдоль и поперек изучил механизм перемещения. Выходило, что не все предметы можно было переместить при помощи него. В сережке был встроен очень хитроумный датчик. Неужели поле капсулы его опознало и отбросило по вектору перемещения назад. Фаэтон коснулся своих ушей, мочка у левого была чуть надорвана, он не мог вспомнить, болело у него тогда ухо или нет. Украшения у него были, но не было точно серег, и если его предположение точно, тогда объясняется исчезновение зачипированного зуба. «Наверное там же где-то валяется. А вторую серьгу нашел и забрал к себе тот ушлый принц из Дома Красных Лесов, вот урод!» — хотя Фаэтон ему был, если честно, даже благодарен, именно этот дурной обезбашенный самец обеспечил на сотни лет вперед все человечество своим садомазохистским порно крылатых мужиков. Он искал в базе данных записи по поводу ограничений по переносу вещей в пространстве, но нашел другое. Схему установки параметров, чтобы через временные капсулы случайно не провалились вещи или существа, что нежелательны в другом мире. — Нашел! Правда не там, где надо. Перед его глазами появилась объемная голограмма еще молодого Самуила, в которой он подробно объяснял, как ограничить доступ к постоянным каналам времени, дабы избежать ошибок. Таким образом он выяснил, что через тот канал, который его перенес на полюс, могли проходить только крылатые, причем без вещей по следующим критериям. — Ясно, мой зуб, как и серьги, были отброшены капсулой. А интересно, как выглядели другие члены экипажа? Сначала он попросил просто показать членов закрытого проекта. Память станции показала всех, в том числе и молодого Самуила. Но его привлек ослепительный блондин с белоснежными волосами. — Наверно скандинав. Нет, надо же, француз... Фаэтон коснулся руками лица этого человека и вдруг аппаратура снова ожила, хотя он ничего и не просил демонстрировать ему. Сначала голограмма показала закрытый бокс, а потом перед Фаэтоном оказался улыбающийся, совершенно еще молодой человек с изумительным окрасом глаз, который так походил на него. — Здравствуй, Фаэтон! Не бойся, если ты видишь эту запись, значит то, что я смог предугадать, просчитать и заложить... полностью реализовалось. Меня зовут Ванеска. Нет, я не твой отец, как ты подумал, хотя правильнее сказать, да — я один из семерых твоих отцов, так как именно наш генматериал мы использовали для создания крылатых своих детей, но также я в тайне ото всех создал еще и тебя. Еще в то время, когда нашу установку проверяли на орбите земли. Можно сказать, что это было моим бунтом на корабле. Я видел, как все были взбаламучены идеей покорить пространство и время, и никто даже не задумался, к чему приведет весь этот хаос. Доктор Касикава разделял мои убеждения. Именно поэтому, когда мы оказались в системе, выбранной военными планеты, мы вдвоем с ним и провернули ту лихую идею с установкой, вышвырнув ее подальше от галактики, в которой находится Земля. Люди не должны быть богами, один неудачный опыт и вся бы наша галактика превратилась в один мощный взрыв, уничтожив саму материю вселенной. Также мы вдвоем подсунули остальным идею создать новую расу людей. У этого плана было несколько подпольных моментов. Мы заняли умнейшие умы человечества, которые оказались запертыми в другой вселенной и времени, отведя их в русло не уничтожения, а созидания. Каким бы оно не было бесчеловечным, но это лучше, чем полное уничтожение части вселенной. Мы захотели показать, что даже те, кто может стать Богами, несут наказание перед вселенной, ибо насиловали саму ее природу. Крылатые это наши дети, наша гордость и слабость. Мы создали колыбель для новой бессмертной жизни, но сделали так, что бессмертие, как бы не старались остальные люди, пытаясь изучить или привить к себе генетику крылатых, им придется переоткрывать самим. Ты единственный, к кому подойдут гены крылатых, так как вышел из одной пробирки с ними. И раз ты слушаешь эту запись, то значит и у тебя раскрылись за спиной крылья свободы, а внутри появился бутон самой жизни! Именно бутон жизни дает крылатым бесчисленное количество лет и оберегает от старости. Он есть у каждого из них, даже у синекрылых. Просто в отличие от золотокрылых не образует яйцеклеток. Этот бутон жизни мы получили случайно в бесчисленных опытах на местном генматериале данной планеты. А потом совместили с нашим, на это у нас ушло сотни миллионов лет сжатых в лабораторных боксах. Сколько было ошибок, сколько было несчастных, которые умирали тысячами, дабы дать жизнь крылатым «Адаму и Еве». Я был единственным женатым человеком, поэтому, появление в моей семье ребенка ни у кого не вызвало бы подозрений. Когда моя жена приезжала на встречу со мной, я ввел в ее матку уже готового тебя-зародыша, а затем приложил инструкции, что с тобой делать, если мы вместе с нашим монстром, убивающим и пожирающим время, и всю основу основ мироздания провалимся в тартарары. Моя жена не знала, что ты искусственно созданный, я ее перед этим усыпил. У ее родителей был мною спрятан один из одноразовых прототипов прошивающих временных капсул, я запрограммировал его примерно на тысячу лет вперед в район одного из детдомов, который уже тогда в наше время был на примете у военных. Потому что по подсчетам Касикавы и моим прогнозам, именно в это время будут переоткрыты планеты соседних галактик, в одну из которых мы с ним и нацелились. Конечно мы могли бы ошибиться в расчетах, отправив тебя раньше времени или на спаде космической экспансии. Или возможно люди поменяли определенные привычки — пускать в расход бедных сирот. Тогда эту запись никто никогда не увидит, так как она запускается только твоим генетическим кодом при прикосновении к моей фотографии. Я постарался, чтобы ты походил на меня, это было сделано не из тщеславия или самолюбия, а просто чтобы тебя оградить, ведь ты мой официальный и единственный сын. Я попросил мою Мару назвать тебя в честь нашей экспедиции — Фаэтоном. По планам военных, Мара и ты должны были прибыть ко мне через пять лет после того, как мы бы уже оккупировали выбранную земными властями планету и запустили установку. Было столько критических моментов, из-за которых наш план с Касикавой мог просто не реализоваться. Но вот ты здесь, мой мальчик, и я возвращаю тебе по праву то, что принадлежит тебе и всем крылатым детям этой планеты. Я дарю тебе знания и разработки каждого из нас, набери этот код... Изображение замерло, пока Фаэтон его не набрал, в его голове что-то щелкнуло и расплылось, словно лопнул какой-то кровеносный сосуд. Он схватился от боли за виски, но тут же услышал сухой голос установки прямо у себя в голове, зовущей его по имени. — Теперь у тебя есть возможность напрямую получать данные. Главное находиться в этой солнечной системе. Эта разработка Самуила, которую Касикава довел до конца втайне от него. Наверное старый пройдоха Самуил тоже уже умер, он явно догадался, что это мы вдвоем с Касикавой замутили всю эту бодягу, но он так мне ничего и не сказал. Ни мне, ни моему другу японцу. Наверное тоже нашел свой смысл жизни, как это сделал каждый из нас. Также тебе необходимо знать, что Касикава должен был после моей смерти на южном полюсе, во время своего прибывания там, отрегулировать это смертельное излучение и перераспределить его так, что оно не будет пропускать никого, кроме крылатых, в этот маленький наш рай, создав в ионосфере настоящую ловчую сеть от земных паразитов! Перед тем, как умереть, я передам ему все данные по этому излучению, и он завершит наше общее дело. Хотя, конечно, этот процесс долгий, но, думаю, в твоем времени, когда Самуил наконец-то перенесет установку в будущее, южный полюс станет доступен. А наш Цербер оскалит зубы против Земной экспансии и не будет трогать крылатых детей. Я слишком хорошо знаю жадность и алчность человечества и не дам ему сожрать свое любимое детище. И еще, раз эта запись сработала, значит установка уже перемещена в параллельное будущее, а значит Самуил, как и остальные, понял, осознал и принял в своей душе насколько это опасно играться с самой материей мироздания, ставя себя на роль богов. Прощай, малыш, и помни, теперь это твоя планета, она подарок от всех нас семерых. Надеюсь, на ней ты найдешь свою любовь и приобретёшь настоящее вечное счастье. Изображение погасло, а Фаэтон, уставясь в одну точку, плакал... А кто его спросил, хочет ли он этого... и что ему нужно на самом деле? Ему просто вручили в руки целую планету, охраняемую мощной защитой, жезл бога и сказали дерзай! Вечное счастье... Фаэтон откинул заплаканное лицо вверх и безудержно заржал. Кто ж мог подумать, что он докатится до такого? Он, не думая, заставил установку связаться со станцией, что разрасталась на орбите в виде неуемного мутирующего гриба. И застал стоящего на коленях профессора перед Ванко и Ярликом. «Но, профессор... Не хочу вас расстраивать... но, как я помню, у Фаэтона точно была мать...» — эти слова Ярлика повергли его в ступор. О какой он матери говорит... о его? Неужели Мара — жена Ванески, перенеслась в капсуле с ним? Да быть того не может! Не могла она так рисковать и ослушаться последней воли мужа. «Она приходила к нему?» — профессор был бел как снег. «Нет, но он рассказывал о ней», — поведал задушевно Ярлик. «Он мог ее и придумать. Я, к примеру, делал то же самое. Даже выдумал своей несуществующей матери лицо, слизал с какой-то голографической картины, приукрасил и решил, что именно такое оно и было. И все так делали», — вмешался фыркающий Ванко. «Но он напевал колыбельную...» — не унимался Ярлик. «Какую?!» — профессор и Ванко рыкнули в полный голос. «Погодите, вот тут в записи первых дней своей жизни на планете, он ее подмурлыкивает... Вот, слушайте!» — и Фаэтон сам услышал дурное свое исполнение в полном величии колыбельной, когда в который раз свежевал убиенных зайцев. «Что б тебя, Ярлик, и твою отменную память!» — чертыхнулся про себя Фаэтон, продолжая наблюдать за своими червями в космической банке, что они еще на него нароют. И как ему быть, чтобы защитить крылатых от всех остальных людей земного содружества? «Господи, что за какофония!» — профессор первым заткнул уши, маша рукой, мол, выключи это безобразие, выключи, а то взорвёшь мой мозг. «Как он вообще так может ужасно петь?» — проковырял опухшие уши Ванко. «А по-моему это еще не так ужасно. Вот когда он голосил у нас на Луне в полную глотку, вот это да! Ванко, помнишь, когда вылетели стекла крытого стадиона? И покрытие все собралось в гармошку?» — хмыкнул Ярлик, мол, знай наших. «Так это он своим голосом? Да? А говорили о взрыве», — вытер пот Ванко. «Ну по большей части, а потом еще поджег петарды, рассчитанные для космического фейерверка. Вот тогда уже снесло крышу, и ту половину, где располагались смотровые залы», — почесал себе нос пытливый Ярлик. «Мог бы и не говорить. Кретин!» — тяжело про себя вздохнул Фаэтон. Конечно, Ярлик был его наблюдателем, и до сих пор напоминал ему взбалмошного мальчишку, всегда участвующего в забавах Фаэтона. Хотя, конечно, за все эти годы его бывший друг изменился, вытянулся в длину, окреп мышцами. Сказывалось хорошее сбалансированное питание на станции и обязательная программа физических упражнений, да и отросшие волосы приобрели изначальный цвет, которые теперь Ярлик собирал в игривый хвостик. «Это доказывает, что он искусственно созданный человек!» — выдал на бис профессор, от чего Фаэтон покрылся сиреневым инеем изнутри, а затем скомандовал комплексу показать всю запись этого разговора. Время поджимало, пора было действовать.