Мы крылатые! Мы бескрылые!

Рядом с выходом из научного комплекса в одуряюще пахнущих кустах два подростка с черно-синими крыльями вовсю зажимали нежного красавчика Фаэли. Фаэтон только попытался на них налететь, но Арабеска с грозным шипением утянул его в кусты, зажимая рот. — Ты что творишь? Они же еще дети! И тем более единокровные братья. — Какие дети? Я в их возрасте давно прыгал на внебрачных детишек своего отца. И вообще, если бы не влияние Арели, они бы Фаэли уже как год бы трахали на пару в его сладкую задницу. И не округляй себе так очи, а лучше посмотри. У всех синекрылых писюны первую сотню лет короткие. Так что девственную плеву ему никто не порвет, зато чем раньше начнут разминать задок, тем проще будет ему потом рожать. — Арели вообще был девственником. И ничего, не треснул во время родов. Фаэтон укусил Арабеску за палец, но тот опять ему накрыл возмущенный рот ладонью. — Поэтому он такой и ненормальный, и неуверенный в себе. А драли бы его с юности — знал бы себе настоящую цену. И вообще, Фаэли нравится. Вот видишь, он уже и не сопротивляется особо, а сам раскидывает ровные ножки и прогибается навстречу нашим синекрылым забиякам. Фаэтон в ужасе скосил глаза и очумело уставился на то, как Фаэбеска, держа на весу тонкого золотокрылого, целовал его страстно в засос. Пока Аратон, пристроившись сзади раскрытой задницы золотокрылого сынишки Арели, старательно его там вытрахивал, пошло шлепая яичками о покрасневшую промежность и вылизывая вспотевший затылок Фаэли. — А ты так за ними подглядываешь? Не стыдно? — Фаэтон теперь тяпнул уже до крови наглую руку. — Не подглядываю, а стерегу от Арели. — Кровоточащий палец облизали, причем, весьма сексуально. — Они и так от него шхерятся по всем углам, а этот замок пугает золотокрылых, в том числе и нашу вторую королеву. — Трахали бы тогда твоих наложников. — С их-то младенческими писюнами? Утонут в их растраханных дырках. Ты не переживай, как подрастут, они Фаэли уже интересоваться в этом плане не будут. Более того, начнут оберегать как любимого братишку от нападок других синекрылых не хуже яростных сторожевых драконов. Фаэтон оглядел вздернутого Арабеску и догнал. — Значит ты своего братишку тоже в задницу пользовал? — Ну… было дело… — вспыхнули острыми ушами. — Ты пойми, это как старинный ритуал. Вроде как запрещен и немоден в последнее время, но ведь испокон веков его всегда соблюдали. Это как детские игры, забавы. Мать, когда меня впервые стащил с нежной задницы брата, чуть не прибил тут же. Правда, выслушав лепет моего милого золотокрылого братишки о том, что ему очень приятно отдаваться мне, потом разрешил, скрипя зубами, в обмен на то, что я к нему не буду подпускать других. Ну и приказал держать в секрете ото всех. О, смотри! Я же говорю, Фаэли это очень нравится. И правда, мальчик, выплеснувшись в настоящем экстазе, потянулся к тому, кто его вовсю трахал, целуя и подставляясь теперь жадной задницей уже другому. — Разврат полный, — стиснул зубы Фаэтон. Неужели их дети уже выросли до секса? Как Аратон подхватил за бедра распаленного Фаэли и прикрыл его наготу синими крыльями. Трое засранцев замерли, словно каменные статуи. Фаэбеска, что теперь находился в заду у золотокрылого, прижался к его вспотевшей спине между разведенными золотыми крылами, закрывая нежного братишку с тыльной стороны. — Это мать! — испуганно пискнул Фаэли, и мальчишки ломанулись резво в сторону через кусты, напрочь забыв об одежде, но резво утаскивая свою голую «девочку» за собой прямо в небо. Арели выбежал взмыленным на поляну и, увидев разбросанные вещи, буквально озверел: — Чертовы мои крылья! Арабеска, где ты, дерьмо дракона? Почему эти прохиндеи чувствуют себя в небе великолепно, а ты заливаешь о каком-то сраном гнетущем поле? И не надо ля-ля, что они рождены здесь, а ты там, Арабеска! Неси свой упёртый зад сюда! Найди своих сыновей и притащи их на разборки ко мне. Всех троих! Я же знаю, ты где-то здесь! — тряс изящными кулаками Арели. — Пойдешь? — хитро поинтересовался Фаэтон. — И не подумаю, я не смертник, и вообще. — Король хитро подмигнул своей первой королеве и утянул ее подальше в кусты, оставив вторую разоряться на всю округу отборным матом. — Сделаем может еще для Арели парочку синекрылых детишек? Ему так мило идет быть заботливой мамочкой, — заметили ехидно и многообещающе. — А Фаэли по швам не треснет, если его будут пользовать уже четыре, а не два члена, а? — съязвил Фаэтон, но сопротивляться жадным рукам не стал. *** — Ты летишь налево, я лечу направо! А то Арели меня кастрирует. — Кстати, по поводу поля, я к нему привык, — многозначительно подмигнул Фаэтон, одеваясь. — Я тоже, но Арели это знать не обязательно. Уж точно. И сильно на мальчиков не кричи, а то залезут следующий раз куда — крылья еще переломают. Конечно, ты их вылечишь, как первородный. Но, думаю, это будет слишком для невинных мальчишек. — Так уж и невинных? — Фаэтон, встав на цыпочки, поцеловал Арабеску. — Конечно. Они же дети, сам подумай, ты же самый умный среди нас всех. Любознательность, желание испробовать все, гормоны и тому подобное. И потом, не отрицай, Фаэли очень красивый и сексуальный. — Даже чересчур. — Не хочу его отдавать в дом Красных Лесов. — И не надо, Арели не из главного дома, — соврал Фаэтон, ибо за то огромное количество времени генетически Арели явно отличался от современных принцев и принцесс Дома Черного Песка. Тем более Фаэли был наполовину теперь по крови принцессой Дома Синих Скал. — Ну, твой дом более мне симпатизирует, так что, думаю, с ними договоримся. Когда ты планируешь показать портреты наших сынишек моей матери? — Скоро… Фаэтон уже давно планировал выйти из тени, и разговор на станции о его искусственном происхождении несколько лет назад это только подтверждал. Тем более мать Арабески уже как год не держал его украшение в своих руках и, судя по темному изображению, не пропускающему ни света ни звуков, сей предмет был спрятан в шкатулке, причем очень глубоко. Это было только на руку Фаэтону, так как он планировал появиться из ниоткуда, спутав карты всем: и крылатым, и бескрылым. Но время уже поджимало, и необходимо было брать все в собственные руки. Они на пару с Арабеской решили пока не тащить сразу этих двух буйных малолеток в Дом Синих Скал. Да и Фаэли тоже. Сначала надо было разведать обстановку в целом, особенно об отношениях трех главных домов, а еще поставить их в известность, что Дом Северного Полюса процветает как никогда, и взять политическое главенство над другими. — Не волнуйся ты так. Они обязаны подчиниться Полярному Дому. Это прописано в своде законов с незапамятных времен. Дом Северного Полюса считается изначальным, за ним идет несуществующий Дом Южного Полюса. — Думаешь, Самуил специально им внушил, что Полярных Домов два? — Не знаю, — честно пожал плечами Арабеска. — Мысли первородного мне не понять, это уже твоя задача. Может сделал страховку на будущее? — Похоже на то. Только их не будет смущать, что именно ты стал во главе Полярного Дома? Первый принц Дома Синих Скал. Арабеска задумался: — Думаю, нет. Ты первородный, я твой супруг, все законно. Преемственность по женской линии. Можно объявить, что на Северном Полюсе матриархат. Арели запишем как твоего второго короля или королеву, тем самым подчеркнем равенство между золотокрылыми и синекрылыми. Наверное, звание «супруг» будет более уместным в данном случае? Как считаешь? Я думаю, это спутает карты абсолютно всем. «Да, они будут в шоке… полном… — про себя ужаснулся Фаэтон. — Надо сделать Арабеске ушные затычки, так как, если придется уходить с боем домой, мне придется спеть. А он мне нужен будет живым, а не сдохшим…» *** Крылатые юноши трахались на местной горе, на которую без крыльев забраться не было никакой возможности. И, судя по тому, как Фаэли упоительно сосал одному, а второму подмахивал милым задом, Арабеска был как никогда прав. «Вот же ж ебливые гены и дурные гормоны. Все трое в своего ненасытного папашку», — подумал Фаэтон, пикируя на монотонно двигающуюся связку юношеских извивающихся тел. «Придется убеждать Арели дать возможность молодежи резвиться дома, а то Арабеска будет прав дважды. Они, и вправду, могут себе сломать не только крылья, но и шеи», — связка под действием емких толчков сползала все ближе и ближе к опасному краю. Того и гляди, свалятся все трое, а вот среагировать в тумане страсти явно не смогут. — Это вообще-то опасно! Белые крылья заслонили солнце, отчего парнишки лихо вздрогнули. Фаэли со стыда чуть ли не окочурился на месте, так как взгляд Фаэтона не выражал всемирного счастья. Зато синекрылые, тут же распустив перья, попытались прикрыть ими как собственные стояки, так и свою полуживую девочку. Фаэтон только тяжело вздохнул и, сняв с себя накидку, отодвинул своих синекрылых засранцев, укрывая дрожащего и до сих пор возбужденного Фаэли. — Мама. Отец сказал, что это нормально так играться с нашим братишкой. Только его мать нам не разрешает. — А Фаэли боится его расстроить, так как ему тоже нравится отдаваться нам, — запричитали в разнобой оба, видя, как Фаэтон поднимает на руки хрупкое, всхлипывающее от страха тело. — Сегодня же пойдете ко второй королеве и, извинившись, покаетесь и, более того, официально попросите разрешение на свои сексуальные игры с Фаэли в стенах замка. Я не желаю, чтобы вы рисковали жизнями, бегая от Арели по всем злачным местам. Ни своими, ни своего нежного брата. — Он нам не разрешит… — шмыгнул носом Фаэбеска. — Еще и яйца открутит, — поддакнул Аратон, а потом заумно добави: — Папа нас научил, как спать с Фаэли, чтобы доставить ему блаженство и в то же время не повредить девственную плеву. — Точно-точно! Мы никогда не будем проникать в его нежную матку, так как он наш любимый братик, — убедительно поддакнул Фаэбеска. — Вот и замечательно, вчетвером и пойдете. — С тобой, да, мама? — обрадованно в две глотки. — Нет. Со своим отцом, убеждать Арели, — зловредно заявил Фаэтон. Для него вообще было абсурдно, что братья трахаются друг с дружкой, и это в порядке вещей. Хотя, конечно, здешняя цивилизация и ее нормы далеки от тех, что приняты в Земном содружестве. Золотокрылый прижался к груди Фаэтона носом и, отчаянно шмыгнув, заплакал. — М-да… тогда ничего не светит. Вторая королева любит тебя, мать, а не отца. — Аратон аж сгорбился. — Точно, он только тебя слушает. — Фаэбеска нервно взмахнул крыльями. А Фаэли, отчаянно хватаясь дрожащими руками за одежду Фаэтона, запричитал: — Прошу, поговорите с моей мамой, убедите его… мне так страшно и стыдно за себя… но я… ничего не могу с собой поделать… я так там безостановочно теку и у меня все время зудится… а братишки мне помогают, мне так с ними хорошо. «Гельминты у него, что ли?» — Фаэтон смерил двух синекрылых «глистов» и тяжело вздохнул, соглашаясь. Лучше уж так, нежели собирать всех троих по запчастям. — Ладно, хватит хныкать и причитать, поговорю. *** — Ма! Мы и сами его можем отнести домой! Фаэбеска с ужасом наблюдал кривой полет своей мамочки, несущей в руках уснувшего, наревевшегося Фаэли. — Еще одно слово, и сами будете говорить с Арели! Мальчишки лихо заткнулись и молча летели рядом, страхуя неровный полет своего рассвирепевшего родителя. У плексигласового «замка» Арели до усрачки ругался с Арабеской. Более того, бил его острыми кулаками по мощной груди, но принц просто нежно улыбался, снося все выпады своей золотокрылой девочки. — Арабеска, уложи его и смотри, чтобы эти кобельки к нему не пробрались под одеяло. Арели хотел налететь с пинками и на синекрылых подростков, но Фаэтон перехватил его за тонкую талию и заткнул страстным поцелуем ругающийся рот. Минута, другая, и Арели уже было не до гормонально сдвинутых подростков. — Арабеска, детишек оставляю на тебя! — кинул Фаэтон своему чернокрылому мужчине и, подняв на руки возбужденного Арели, понес в спальню. — А с тобой, любимый, надо поговорить. Причем основательно и долго. И о детях, и об Арабеске. — Мама самая крутая на свете, — восторженно прошептали в голос близнецы. — А то! — поддакнул Арабеска. — А я пока проведу для вас ликбез по сексуальному воспитанию, чтобы вы не напортачили в будущем. *** Фаэтону нравилось отдаваться Арабеске всем своим телом, но не меньше ему нравилось активно пользовать мягкую сексуальную задницу Арели. После родов Арели нечасто пускал в себя Арабеску, хотя обычно в постели они кувыркались втроем. И хотя да, золотокрылый не отрицал, что секс с синекрылым просто крышесносный, буквально на грани безумия, но сердцу не прикажешь. И, даже раздвигая себе ноги под Арабеской, целовался и обнимался при этом только с Фаэтоном. Они прокувыркались больше шести часов и только вдвоем, пока их тет-а-тет не разбил Арабеска. Он кивнул уставшему Фаэтону, так как тому пришлось очень постараться буквально своим членом вдолбить простую истину в упертую задницу Арели, и, подойдя со стороны знатно орошенных ягодиц второй королевы, приступить к активным действиям. После мозгодробительной трахательной сессии Арели, не сопротивляясь, просто прижался сильнее к Фаэтону, втягивая носом его пряный запах. При этом послушно отпятил нежные ягодицы назад, давая Арабеске проникнуть в похотливую матку. — Значит, ты согласен разрешить нашим детям заниматься своими играми в пределах замка? — раскрыли матку плавным рывком. — Да… — прогнулись, впиваясь жарким поцелуем в любимые губы Фаэтона. — И ты чаще будешь давать мне возможность вытрахивать тебя? — Да, — прогнулись так, словно изгиб лука, пытаясь сдержать развратные стоны. Фаэтон придерживал Арели, успокаивая оглаживал его вспотевшую кожу: — И ты понимаешь, что детям это необходимо для их же блага? — Да! — стоны Арели уже прорывались, хотя Фаэтон и пытался их гасить, уцеловывая дрожащие губы. — А секс со мной нужен, чтобы твое тело всегда находилось в тонусе и было абсолютно здоровым? — Да! — Зеленые глаза подернулись похотью желания, и Фаэтон понял, что Арели уже не контролирует себя. — И что мы оба с Фаэтоном считаем тебя безумно красивым и сексуальным? — Да! — Из маленького члена полилось обильно прямо на живот Фаэтона. Спермы было много. Вязкой и душистой. Арели била судорога, в которой он цеплялся за белокрылого, как за соломинку в бушующем океане, пока цунами оргазма не опрокинуло его в небытие, и он не опал на влажные, пропитанные совместным семенем простыни. — Так-то лучше. Я просто не знаю, как ты вообще его смог переубедить? Арабеска достал свой прыскающий член, окропляя подергивающиеся золотые крылья обильно спермой, а потом, встав с ложа, потянул на себя Фаэтона. — Ты и правда самый изумительный, и, хотя у тебя белоснежные крылья, ты мой король. А я всего лишь ведомая тобой королева, мой возлюбленный. — Скажи просто: в тех кустах тебе было мало? — фыркнул Фаэтон, но ему было очень приятно, что его синекрылый принц наконец-то принял его как равного себе, а не просто свою коронованную жену, что рожает от него пачками детей. — Устал от активной роли самца? — спросили участливо. — Немного, — ответили честно. — Тогда просто расслабься, и я все сделаю для тебя сам. Фаэтона перенесли на сухую часть кровати и, уложив на живот, приступили к активным действиям, с такой любовью наслаждаясь каждой частичкой его нежного тела, что белокрылый разрешил себе на время забыть о всех семейных и межпланетных проблемах, полностью доверяясь своему мужу, растворяясь в этой теплоте, льющейся на него в изобилии, и наслаждаясь каждым мгновением жаркого соития. *** В малом конференц-зале, который был превращен крылатым семейством Фаэтона в тронный, Аратон и Фаэбеска активно приставали к тонкому Фаэли. Аратон, задрав тунику сидящему золотокрылому, вылизывал его между разведенных бедер, пока Фаэбеска целовался с Фаэли взасос. — К-хм! Арели наскочил на этих троих засранцев случайно; он в очередной раз разругался с Арабеской и теперь, полыхая праведным гневом, разыскивал Фаэтона, чтобы пожалиться ему на свою несчастную жизнь. — Мама! — пискнул Фаэли и, спрятав красную мордашку в ладонях, задрожал. Близнецы же сделали стойку, словно гончие, в любую минуту готовые драпать в разные стороны. Аратон со страхом выглянул из-под туники золотокрылого и утонул в зелени злости очей второй королевы. — Простите… — прошептал первым Фаэбеска. — К-хм… — попытался взять себя в руки Арели, он сделал пару вдохов и выдохов, а потом выдал на бис: — Если я разрешил, это не значит, что вы можете делать «это» где угодно! Идите, что ли… — Арели поперхнулся от того, как все трое на него неверяще выкатили свои глаза. — В детскую. — Мальчишки гулко сглотнули от громкого голоса Арели. — Точно. Валите в детскую! Там и занимайтесь именно там, к-хм… В общем, своими играми. Нечего детям играться куклами в общественных местах. — А потом, четко развернувшись на пятках, понесся в обратную сторону. — Знаете… наша мама это нечто. — Аратон встал с колен и за руку поднял до сих пор трясущегося Фаэли. — И не говори, как будто это у нее синие крылья за спиной, а не у нашего отца, — поддакнул Фаэбеска, он подхватил на руки золотокрылого и мотнул головой в сторону детских. — Я его боюсь больше всего на свете, — прошептал тихо Фаэли. — Больше нашего отца и даже своей мамы. Его лиловые глаза откровенно пугают… словно он заглядывает в душу и видит тебя насквозь. А белоснежные крылья и волосы… Он точно не из нашего мира. — Дурашка, он же первородный. И мы с Аратоном наполовину тоже первородные. Так-то! — Точно-точно! Найди хоть одного такого золотокрылого, который бы выполнял в постели обе роли. И самки, и самца. Я горжусь, что у меня такая мать, — добавил Аратон и потом подмигнул испуганным медовым глазам. — То, что нашу маму слушается твоя, нам всем троим только на руку. Так что не будем упускать свое время, пока твоя мамочка не придумала нам очередную мелкую пакость. И трое засранцев проскользнули в детские, поплотнее задвинув за собой перегородки дверей. *** — Ты уверен, что у вас есть такие штуки? Шар крутился на пальце задумчивого Фаэтона. Вообще это была голографическая карта памяти, только весьма необычная, состоящая из простой воды странного свойства. — Точно. Знаешь, мать говорит, они не изменились за тысячи лет. Так что я не в курсе, кто вообще придумал шары памяти. Арабеска взлохматил себе волосы и пришикнул на торжественно наряженных детей. Фаэтон же не стал уточнять у своего синекрылого мужчины, но мысленно задал вопрос искусственному разуму установки, и она подбросила фотографию другого японца по имени Хаято. Кто бы сомневался? По ходу большинство вещей, что использовали крылатые много веков подряд, изначально были придуманы, разработаны и внедрены этими семью гениальными мужчинами. — А мне зачем тут с ними торчать? Арели стоял над грациозно сидящим своим сыном, по бокам же от него гордо выпячивали окрепшие торсы близнецы. — Моя мать тебя не видела. Так что срежешь также, как и дети, прядь своих волос. — Еще чего! Я его супруг, а не твой. Фаэтон тяжело вздохнул и зыркнул в яростную зелень глаз. В последнее время Арели хватало только особого взгляда его белокрылой любви, и он становился просто шелковым. — Ладно… срежу, — фыркнули в ответ, а затем очень постарались не оскалиться в шар памяти. Фаэтон выбрал конечной другую капсулу перемещения. Там, где не было его серьги. Вообще он долго недоумевал, почему никто ее так не нашел, пока Арабеска ему как-то не ляпнул, что крылатые как черт ладана боятся этих установок. Потому как ни за что не хотят добровольно попасть на полюс. Это все объясняло, серьга лежала между двумя каменными внутренними лепестками цветка и давала возможность через нее шпионить за орбитальной станцией. Фаэтон не боялся теперь выйти из тени. Отследить перемещения бывшего землянина его коллеги все равно бы не смогли, чипированного зуба у него теперь не было. Кроме того, как он понял, этот зуб тоже валялся в установке, которая экранировала сигнал чипа, если вообще не сломала его. И из-за этого черви в консервной банке его попросту потеряли. Перемещение они произвели в ночное время, когда весь дворец спал. Оставив своих буйно сношающихся отпрысков на шее бедного Арели. И первым делом сразу отправились в замок первой королевы. Здесь было все по-старому, как будто и не пролетело более десятка местных лет. Внизу благоухал разноуровневый сад, башенки светились тусклыми обманчивыми огнями, а бесконечные ажурные анфилады вспыхивали, словно сказочные нереальные миражи. Первая королева Дома Синих Скал не спала, а когда его заплаканные глаза увидели тех, кого уже давно похоронили, золотокрылый юноша осел в глубоком обмороке, падая в объятья своего потерянного сына.