Распутье не для витязя

Двое могут столкнуться в людском море и разойтись, отделавшись безликим “извиняюсь”*. Подняв пустой взгляд на источник раздражения, не зацепиться ни за единую деталь и тут же выкинуть из ячеек памяти ничего не значащее происшествие. На краткое мгновение может вспыхнуть искра – раздражения, недовольства, гнева – и так же быстро пропасть, затираемая более весомыми событиями. У Яна и Димы общего было столько же, сколько внешнего сходства – разве что совпадали пол и родной язык. И даже две встречи – одна случайность, вторая – последствие этой случайности – не могли и не должны были иметь логического продолжения. Они разошлись, как в море корабли, посигналив друг другу на прощание. Но судьба решила похихикать в кулачок и столкнуть этих двоих лбами еще разок. Недельная жара медленно, но верно выжигала все живое, не давая расслабиться ни днем, ни ночью. Те, у кого была возможность переждать ее в более комфортных условиях, давно ею воспользовались. Кондиционеры в офисах работали на полную мощность, и хомячки в тридцать с лишним хлюпали носами. Дима же ежедневно стекал в лужу, умирая в пробках. Но ничто не вечно ни под луной, ни под солнцем, и мощная гроза, которая так или иначе венчает период засухи, свершилась. Сильный ветер гнал прохожих и пыль, предупреждая о скором погодном катаклизме. Первые крупные капли упали на раскаленный асфальт сначала неторопливо, словно примеряясь, а затем, отбросив лишнее стеснение, дождь заколотил вовсю. Дима был уже на финальной стадии своего ежедневного заезда, и опять, как витязь на распутье, выбирал: плюнуть на все и свернуть к родному дому или все-таки выполнить трудовой долг, памятуя о том, во сколько ему обошлась безномерная эпопея. Гроза уже бушевала вовсю, час поздний, поэтому автомобилей на шоссе было по минимуму. Молнии разрывали фиолетовое небо, дворники вовсю гоняли воду с лобового стекла, но видимость все равно оставляла желать лучшего. Васнецов, тихо матерясь про себя, смог-таки свернуть в направлении коттеджного поселка, где под его чутким присмотром находились два магазина. Одинокая фигура велосипедиста, припавшего к рулю, принимала на себя все буйство стихии. Дима сочувствующе покачал головой, зазевался и плюхнулся в невидимую под лужей выбоину, обдав и без того промокшего до нитки спортсмена. Проехав еще несколько метров, он остановился на обочине, врубил аварийку и дождался велосипедиста. – Эй, садись, дождь переждешь! – Велосипедист поднял голову, но, вместо того чтобы огрызнуться, слез с велосипеда, прислонил к отбойнику и залез в салон. Мокрая одежда плотно облегала тело, в кроссовках хлюпала вода, со шлема и очков – темных очков! – стекали ручьи. – Подходящая погодка? – Дима не иронизировал, но Ян всегда и во всем видел подвох, на который отвечал в той же манере. - Самое то. Душ в комплекте. – Он снял наконец шлем и очки и повернулся лицом к водителю, и Дима теперь убедился, что парень был еще молод. Конечно, разглядеть что-либо в темном салоне – та еще квадратура круга, но яркие голубые глаза, казалось, будут заметны даже в кромешной тьме. – Решил заняться благотворительностью? Дома, поди, целый зоопарк из найденных на улице собак и кошек? – Только кот, – ответил Дима, словно оправдываясь. Ему действительно было неловко из-за того, что он окатил водой этого… Кстати, кого “этого”? – Дмитрий, – он протянул руку, лишь потом вспомнив, что, во-первых, незнакомец его имя знает, во-вторых, его рукопожатие уже однажды отвергли. Но на этот раз, видимо, дождь остудил нрав и размыл запасы иронии. − Ян. − Может, тебя до дома подбросить? – неуверенно предложил Дима. – Все лучше, чем в пустом поле. Дождь-то когда еще закончится?.. Словно подтверждая Димины слова, раздался очередной раскат, а лужи украсились пузырями. − Ну, если багажник у тебя свободный… – скептически не то согласился, не то отказался Ян. Он развернулся, чтобы оценить свободное место позади, и Дима отчетливо увидел в десятке сантиметров от себя, как стекает крупная капля по виску. Иногда на него нападал ступор, и он не мог оторвать взгляд в течение нескольких секунд, вызывая недоумение окружающих. – Ты чего? – Ян неаристократично шмыгнул носом и спросил, смахнув каплю: – У тебя тряпки какой не найдется? – А? – Дима наконец отмер, скосил глаза в карман, где лежали подручные средства, но отрицательно помотал головой: имеющимися тряпочками даже полы тереть – только грязь размазывать. – Ну нет так нет. Так что там в багажнике? Давай глянем. Дима щелкнул кнопкой, и оба вылезли под дождь: Ян бодро, Дима неохотно. – Нормально, – согнувшись, Ян колдовал над крепежами. Он утолкал остов велосипеда, сверху пристроил снятые колеса и хлопнул крышкой. – Все. Дима врубил печку на полную и, не помышляя больше о работе, порулил на Лесную. – Спасибо, выручил, – Ян широко улыбнулся, стараясь не стучать зубами и мечтая о горячей ванне. – Угу… Не за что. Дима даже помог перенести колеса под крышу подъезда и, махнув рукой, поехал домой, к Никсу. По дороге он задумался, когда сам в последний раз катался на велосипеде и почему не делает этого сейчас. И лишь выйдя из машины и снова получая прохладный дождик за шиворот, ответил себе: – Вот поэтому и езжу на машине! *** Однако через два дня Дима, закончив трудовую неделю, решил внести разнообразие в свою жизнь. Велосипед он одолжил у соседей, которые по счастливой случайности как раз отбывали на заграничные юга – как будто тут было холодно, – и в пятничный вечер решил заново освоить подзабытое искусство. Вообще, велосипед – это такая штука, на которой невозможно не уметь кататься. Ну, так думало большинство, и Дима мнение большинства разделял. Однако на этом механическом чудовище все было не так. Руль слишком низко, сиденье слишком жестко, а когда Диму резко повело в сторону, ножной тормоз почему-то не сработал. Возможно, причина была в том, что он просто не был предусмотрен конструкцией. Дима не свалился чудом, но новые штрихи в дизайн клумбы внес. Васнецов тихо выругался, бросил исподлобья недовольный взгляд на заинтересованную аудиторию, что была младше него раза в три и лихо рассекала на таких же спортивных великах по двору, и решил сменить дислокацию. В парк он предпочел не соваться – чтобы не становиться посмешищем еще и за пределами двора, и потихоньку, примеряясь к переключателям и тормозам, поехал по узенькой пыльной дорожке. Здесь молодежь не каталась, поэтому можно было не опасаться столкновений интересов и колес. Поначалу он больше тормозил ногами о песок и шишки, но постепенно освоился и отважился выехать на проезжую часть. Ровный – насколько это возможно в России – асфальт так и манил увеличить скорость, что Васнецов, окрыленный успехом, и сделал. Мимо со свистом проносились автомобили, а Дима с интересом рассматривал дорогу, по которой ездил чуть ли не ежедневно – обзор с велосипеда был совсем другим. Иногда его обгоняли полностью экипированные велосипедисты и, виляя задом, исчезали вдали. Один из них, так же лихо обойдя по дуге, сбросил скорость и остановился, опираясь на руль. Когда Дима поравнялся с ним, тот, сверкая белозубой улыбкой, произнес: – Никак прогрессивная идея велоспорта проникла в массы? Дима повернул голову, чтобы подтвердить догадку, руль, послушный воле, увел велосипед вбок, и Васнецов впечатался в отбойник со всей дури. Покатался, мать твою! *Форма, подчеркивающая безразличие извиняющегося.