***
Старый Талбот встал из-за стола, закончив свою работу мастера по металлу. На мягкой шелковой подушечке красного, словно кровь, цвета лежало семь колец. Слепой старик нащупал свою трость с набалдашником в форме черепа птицы с длинным клювом и достал маленький черный мешочек. Ссыпав в него кольца, он затянул шнурок и убрал его за пазуху. Внешность он имел самую неприятную: глаза были замотаны тряпкой, а на шее болтались бусы из когтей страшного и давно забытого людьми зверя; паутинка из морщин беспощадно обвила его иссохшееся лицо; половины зубов во рту уже не было, а оставшиеся же, словно камни на земле, торчали редким строем. Старец не спеша засеменил к хлеву, в котором отдыхали после нападения волков его любимые овцы. Проведав своих любимиц, он направился к воротам своего дворика. Нащупав тростью старую деревянную скамью, Талбот присел на неудобное сидение. — Хе-хе-хе, время течет своим чередом, — рассмеялся старик, кладя свои руки, унизанные кольцами, на набалдашник трости. — Все только начинается. Поток времени, словно бурлящая река, бежит, стирая все на своем пути. Но такова жизнь, — он поднял свои слепые глаза к небу. — История храброго, но такого доброго и чистого Неба. Сегодня все начинается... Хо-хо... А время течет, словно кровь... Пускай течет и дальше, а я подожду. Подожду своих гостей... Хо-хо-хо...Арка бегства от самих себя. Глава 7. Начало истории
12 июня 2014 г. в 05:25
Оторвавшись от селян с вилами, кидающих в них камни, ребята бежали в сторону леса. Те мерзкие чувства, которые каждый из них испытывал, были разными, но они были пропитаны негативом.
Поняв, что погони больше нет, товарищи по несчастью решили перевести дух. Перейдя с бега на шаг, они наконец-то могли отдохнуть. Заметив поваленное дерево и небольшое пространство рядом с ним, они решили остановиться.
— Чувствую себя загнанной мышью, — недовольно произнес Кёя, присаживаясь на дерево. — Никогда не думал, что еще раз буду с позором убегать от кого-то.
— Хибари-сан, Вы принимаете это слишком близко к сердцу, — вздохнул Ямамото, оттягивая ворот рубашки и пытаясь прийти в себя. — Это вполне нормально иногда пробежаться.
— Да уж, особенно под градом из камней, — буркнул Гокудера, укладывая Цуну.
Рёхей с Ламбо на руках и Мукуро присели. Повисла тишина, разбавляемая лишь тяжелым дыханием и шелестом листвы.
Хаято обеспокоенно всматривался в лицо Савады, по виску которого только недавно перестала течь тонкая струйка крови, сейчас застывшая витиеватой красной змейкой, пахнущей металлом. Сердце подрывника разрывалось на части. Его босс лежал головой на его коленях, а чуть влажные пряди трепал ветер. Но шатен не просыпался, и это беспокоило.
— Будем надеяться, что с ним все нормально, — покусывая свои губы, произнес Рокудо. Он тоже переживал за Цуну, но и позволить себе поддаться тревоге тоже было неправильно.
Савада заворочался. Подрывник, иллюзионист, бейсболист и сидящий рядом боксер оживились, тут же подскочив к нему. Веки Десятого дрогнули, и он открыл глаза. Обведя присутствующих взглядом, он начал осознавать происходящее. Воспоминания пронеслись беспощадным разрушительным вихрем по логике. Не обращая внимания на гудение в голове, он сжался, обнимая себя руками, и заплакал. Все внутри кипело от злости, обиды и внезапно нахлынувшей меланхолии.
— Почему они так поступили?! — сквозь слезы вопросил Цуна. — Что за дурная, бредовая эпоха?! Ненавижу её! Нельзя так с людьми! Нельзя…
Присутствующие не знали, что сказать. Даже Хибари со своим, словно стальным, сердцем смотрел на Саваду, и что-то внутри, натянувшись до предела, готово было вот-вот лопнуть. Губы Хаято дрогнули. Это было выше его сил. А Савада все плакал, зло вытирая уже мокрыми рукавами глаза. Сасагава, вздохнув, взял в руки его лицо и ударил своим лбом. Цуна, еще раз шмыгнув, затих.
— Савада, ты успокоился? — спросил Рёхей, серьезно смотря на Десятого.
Тот, у кого спросили, рассеянно кивнул головой и уставился на землю.
— Ну, и что будем делать? — спросил, наконец, Мукуро. — Деньги и вещи остались в доме.
— Дождаться ночи и забрать их, — хмыкнул Хибари. — А если заметят — забьём до смерти.
— Вот это уж с радостью! — Гокудера выудил из-за пазухи динамит. — Подорву нахрен!
Рокудо подсел к Цуне и слегка приобнял его за талию. Савада, вздохнув, уткнулся тому в плечо под обеспокоенными взглядами друзей.
— Тогда дождемся ночи и заберем наши вещи? — задал вопрос Такеши.
Кёя встал и, чуть пройдя, подошел к дереву. Осмотрев его, он достал тонфа и, крутанувшись на месте, стал выбивать удары по стволу. Сначала все подумали, что он выпускает пар, но позже стало ясно: бывший глава Дисциплинарного комитета наносил точные удары для того, чтобы повалить дерево. Оно, грустно скрипнув, упало на землю. Убрав тонфа, Хибари развалился на стволе и прикрыл глаза.
— Ламбо-сан хочет кушать! — заныл Бовино, вырываясь из рук боксера.
— Тупая корова, помолчи, не до тебя сейчас! — рявкнул Хаято.
Ламбо заревел. Его плач, словно протяжный вой, разносился по округе.
Депрессивные мысли в который раз за прожитый месяц посетили головы потерявшихся во времени, жаждущих вернуться обратно. Будущее алело чем-то неприятным, и это доводило от отчаяния. Находиться не в своем времени, не на своем месте и не в своем привычном окружении. Казалось бы, что может быть ужасней?
Солнце садилось за горизонт. Вечерело. Птицы, сидящие на ветках, беззаботно щебетали свой незатейливый мотив.
Давно успокоившийся Савада прижался к Мукуро и дремал. Иллюзионист, изредка посматривая на спокойное лицо любовника, думал о непозволительной в их ситуации мягкотелости и наивности Цуны. С такими убеждениями он быстрее загнется, прежде чем они доберутся до первого поколения Вонголы или Аркобалено. И, словно прочтя его мысли, Хибари произнес:
— Это травоядное слишком доброе. Такая дрожащая тварь не сможет выжить в таких обстоятельствах, если не пересмотрит свои убеждения. Круговорот жизни не терпит таких слабаков и сразу их отсеивает.
— Заткнись, очень тебя прошу, — с нажимом прошипел Хаято. — Тебе не понять Десятого!
— Хм, но, Гокудера, он прав, — заметил Ямамото. — Ведь жизнь — игра, только графика в ней обалденная! А-ха-ха!
Смех бейсболиста неприятно резанул по ушам подрывника. Вскочив, он кинулся на Такеши. Завязалась драка. Разнимать ее кинулся Рёхей. Присоединился Хибари.
Рокудо вздохнул. Это начинало напрягать.
Успокоились они не скоро. И так, уставшие, сплошь в синяках и ссадинах, они сидели кто на земле, а кто на стволе дерева.
Незаметно для них стало темнее. Ямамото, Хибари и Рёхей направились за вещами и деньгами. Мукуро и Хаято остались приглядывать за спящими Цуной и Ламбо.
Спустя часа два оба брюнета и боксер вернулись с торбой и парой мешков, прихватив с собой самое необходимое. Скоротав ночь под открытым небом, утром компания отправилась в путь.