The family of blood

В то время климат был совсем иной. Помещение словно плавилось под напором жары. За окном, в летнем мареве, небесная лазурь, разорванная кругляшом солнца, доводила людей до исступления: кого-то до виселицы, кого-то до паники, ведь такими темпами посевы будут уничтожены, а кто-то бессовестно занимался любовью среди бела дня. — Я люблю тебя… — томно прошептал Савада в губы своему любовнику. Сердце Деймона радостно ёкнуло. Эта фраза на японском — «аишитерю йо*» — каждый раз убивала его и отправляла в Рай. Высшая степень любви, которую мог подарить японец, и Цуна, а ныне Джотто, давно перестал говорить «ски дес**» — «ты мне нравишься». Иллюзионист протянул руку, проводя кончиками пальцев по этим пленительным, произносящим такие волнительные слова, чуть потрескавшимся от жары губам, и чуть не задохнулся, когда увидел в зеркале глаза любимого. Перед кроватью, в метрах двух, стояло большое зеркало. В отражении Савада сидел на его бёдрах, насаживаясь на член, и смотрел прямо ему в глаза. Он уже и не помнил, когда они стали такими ненасытными, испробовавшими всевозможные позы и извращения. Нередко Мукуро оказывался снизу, что внесло разнообразие в их сексуальную жизнь. Неспешные движения, утопающие в неприличных, хлюпающих звуках. Оба давно уже поняли, что чем больше масла или смазки — тем лучше. Жарко, так жарко. Ещё движение. Стон. Солоноватый привкус на губах и желание в глазах. Их двое, но они — одно целое. Туман потянулся рукой к лицу своего босса, целуя уголок любимых губ. Джотто, усмехнувшись, обхватил его шею, требовательно целуя. Неспешные движения отзывались во всём его теле, а он лишь соприкоснулся языком с кончиком языка любовника, переплетая их в сладостном французском поцелуе. Но Цуна стал очень непостоянным и в следующее мгновение, до крови прикусив губу любимого, сам задал темп, ускоряя движение. Деймон лишь рвано выдохнул, слизывая капельку крови, выступившую из ранки. Подхватив Саваду под бёдра обеими руками, вновь уставился на зеркало. На его глазах из головки члена его Неба сочилась смазка, было ясно, что тот почти на исходе. Спейд ухватился за напряжённые яички, с остервенением слегка сминая их в руке. — Садист… Он лишь фыркнул, услышав это. Не переставая двигаться, тряхнул своими синими с бирюзовым отливом волосами, перемещая руку на красноватую головку члена любовника, оттягивая крайнюю плоть. Пальцы покрывала вязковатая субстанция, а Мукуро продолжал ласкать его. Савада не выдержал, изливаясь себе на живот, закатывая от наслаждения глаза. Иллюзионист перестал надрачивать член, сосредотачиваясь уже на себе. Поцеловав любимого в шею, он вышел из него, чтобы с новой силой ворваться в горячее, словно пылающее нутро, тут же обхватившее его член, сжимая стенками ануса, из-за чего из глаз, казалось, посыпались искры. Пара движений, уже плывущий взгляд бледно-синих, почти серых, глаз, и с рваным выдохом сдался, излившись. — Ты снова кончил в меня, засранец… — с укором выдохнул Джотто. — Ну ты же простишь меня за это? — улыбнулся Деймон, кусая его за мочку уха. — Всё, завязывай, нам ещё нужно привести себя в порядок! — напомнил Цуна. Состроив обиженную мину, Спейд повёл рукой, и посреди комнаты образовалась ванная. Упёршись ладонями в бедра любовника, Первый соскользнул с заметно опавшего члена и, двигаясь как утка, чувствуя тяжесть в пояснице, направился к ванной, но чужие руки не дали ему ухватиться за бортик. В следующее мгновение оба погрузились в прохладную воду, отрезвляющую их. Иллюзионист помог ему вымыться внутри и снаружи. В дверь постучали. — Кролики, хватит размножаться, нам пора! — напомнил из-за двери Арчери. — Джи, мы скоро, дай нам пару минут, чтобы одеться! — крикнул Цуна, вылезая из ванной. Стащив с кровати простынь, он наскоро вытерся ею и нашарил на полу свою одежду. Когда Цуна проходился расчёской по спутанным прядям волос, Мукуро поправлял лацканы на своём мундире. Посмотрев в зеркало, они подошли к двери, поворачивая ключ в замке. В коридоре стоял Джи, задумчиво гладя себя по щеке, прямо по изгибу татуировки. — Фантастичини ещё не передумал с нашим финансированием? — спросил Савада у своей Правой Руки. Гокудера покачал головой. — Нет, пока всё в силе, но нам лучше не задерживаться. Говорят, он не любит, когда опаздывают — Сентьяго очень пунктуален. Джотто ничего не ответил. Они молча зашагали к выходу из старого особняка, который, если повезёт, в ближайшее время будет снесён, и на его месте начнётся строительство резиденции. Какими бы сильными ни были они сами, сколькими бы союзниками ни располагали, но всё упиралось в деньги. Невозможно помогать другим, когда у самого в карманах почти пусто. С этим был согласен и Козарт Шимон, прохлаждающийся сейчас за западе Италии по делам, за что глава Вонголы проклинал того в шутку — там сейчас было не так жарко. — Подарки отправлены? — осведомился Савада. — Да, ещё позавчера лично мною, — улыбнулся Деймон. — Джотто, успокойся, всё будет хорошо. Ты же знаешь, что Сентьяго Фантастичини имеет слабость к праведникам, а мы несём правосудие по всей Италии. — Не спорю, но нам в любом случае нельзя упускать этот кошелёк с испанскими монетами, — напомнил босс. На крыльце дрых Лампо, подложив под голову руку. Хмыкнув, Арчери пинком скинул того со скамьи, и мальчик, поперхнувшись собственными слюнями, рухнул на пол. — Джи, скотина! — Прекратили потасовку! — рявкнул Первый, прекрасно зная, чем обычно заканчиваются встречи Урагана и Грозы. Двое тут же успокоились, а Спейд лишь улыбнулся тому, как его любимый вжился роль. Если они смогут вернуться в их время, то такой Савада Цунаёши всю Вонголу по струнке построит. Неподалёку стояла карета, запряжённая лошадьми. Цуна, вздохнув, направился к ней и плюхнулся в салон. За ним нехотя побрёл Ламбо, подгоняемый под бубнёж пинками Хаято. Мукуро же сел на место возницы — он лучше всех знал дорогу до особняка испанского принца, так что он и повёз их в его обитель. Солнце было беспощадно. Дожди редко гостили в этих краях, что сказывалось на природе — на дворе был только июль, но листья и трава уже желтели, а цветы вяли, доставляя садовникам аристократов лишнюю головную боль. Но никто ничего не мог с этим поделать, так что приходилось мириться с капризами природы. И так уже который год. Карета остановилась перед воротами особняка. Их уже ждали. Так что, отдав вожжи одному из слуг, иллюзионист последовал за сопровождающим и своими товарищами. — Господин ожидает вас в обеденном зале, — сказал камердинер испанского принца, ведя гостей через великолепный сад, утопающий в цветах и зелени. — Вы правильно поступили, что приехали немного раньше. — Мы ни в коем случае не желали обидеть Его Высочество, — любезно отозвался Джотто, понимая, что с камердинером посла лучше вести себя подобающе — это могло пойти в плюс при встрече с самим Фантастичини Сантьяго. — Вам лучше не стоит сразу начинать разговор, — дал совет мужчина. — Отобедаете, а потом о делах поговорите. Господин даже пригласил свою дочь почтить важных гостей своим присутствием и развлечь чудесным пением. У неё великолепный и чарующий голос! Первый мысленно поморщился. У аристократов всё было слишком сложно, они слишком любили напыщенность и вычурность, с ними всегда нужно было держать ухо востро. Только благодаря Джи и Деймону, среди которых Арчери ещё помнил манеры и этикет, а Спейд просто был изящным и благородным до чёртиков, они смогли стать сами высшим сословием — семьёй Вонгола. Так что, как аристократ, глава Вонголы кивнул, демонстрируя лёгкую заинтересованность и понятливость: — Благодарю, вы дали нам дельный совет. — Что вы, что вы, это моя работа — помогать господину вести дела, — похвастался камердинер. Цуну так и подмывало расквасить тому лицо, стерев самодовольную ухмылку с его губ, но эти манеры, чёрт их дери! Потому он сдержанно улыбался, улыбался… — Джотто! — Осторожнее, госпожа! Ах! — Что случилось? — вырвался из омута не самых приятных мыслей Савада, услышав, как его зовут. Ничего не понимая, он поймал взгляды друзей и жеманного мужчины, поднял, как и они, голову кверху. На него летело что-то жёлто-синее, развеваясь на ветру, явно падая с дерева. В следующее мгновение парень с выбитым из лёгких воздухом и возгласом «Кха!» упал на спину, ударяясь головой об землю. На нём возлежало что-то довольно тяжёлое, тёплое и мягкое. «Человек!» — понял Цуна. — Простите… — донёсся до него звонкий, словно пение птицы, женский голос. Держась за затылок, Джотто открыл глаза и увидел перед собой знакомое лицо. Лицо той, кого не ожидал увидеть, вернее, просто забыл об этой девушке. Елена обеспокоенно смотрела на него, а в её голубых глазах читалась паника. Немного растрепанная, в пышном синем платье, — именно такое прекрасное создание склонилось перед ним. — О, небо, я не хотела, простите! — чуть не плача от отчаяния, залепетала она. «Как они надоели с этими небесами, — улыбнулся Первый. — Хотя, Бога они тоже поминают очень часто…» — Джотто, не пугай девушку, — рассмеялся Деймон, ещё не видя её лица. — Вставай сам, а я помогу синьорине. И, всё ещё не видя лица Елены, Спейд помог той подняться и даже отряхнул подол её платья. Сам глава Вонголы, под позёвывание Лампо и усмешку Джи, встал на ноги. И тут иллюзионист увидел лицо блондинки, и его заметно перекосило. — Могу я узнать, как зовут прекрасную незнакомку? — подходя к девушке и беря её руку в свои, запечатляя на тыльной стороне поцелуй, спросил Цуна. — Меня зовут Елена, синьоре, — ответила Елена. — Только прошу, не говорите отцу, что я в саду, умоляю! Я не хочу встречаться с тем страшным человеком из Вонголы! Вот тут Савада и его Хранители опешили. Это прекрасное создание больше походило на пугливого кролика, которого собрались подавать на стол, но всё никак не могли убить, а затем разделать тушку. — Ну уж простите, что я такой страшный, — взяв себя в руки, улыбнулся Савада, склоняясь в вежливом поклоне. Девушка густо покраснела. — Ох, простите… Я не хотела… И шестерёнки истории завертелись. Фантастичини Елена познакомилась с Вонголой Джотто, и трагедия неминуемо стала приближаться к Первому и его близким. Девушка оказалась «троянским конём», принёсшим в их мирок смерть и рождение. И пусть сама она была ни в чём не виновата, но это привело к печальным событиям: истории о предательстве, любви и некой семье, которая не смогла решить свои разногласия.