The family of blood

Помещение тонуло в плохом освещении и горе. Присутствующие не трогали его, и Джотто был благодарен им за это. Было слышно чужое дыхание: у кого-то надрывное, у кого-то печальное, а кто-то просто спал. В дверь три раза постучали, затем ещё — их шифр. Джи поднялся с кресла и открыл — в кабинет вошёл Алауди. Тряхнув влажными прядями светлых волос, он прошёл вперёд, к софе, на которой дремал уставший Лампо, и присел на краешек. — Спасибо, что пришёл, — улыбнулась Елена, отрываясь от любования ребёнком в колыбели. Молодой мужчина кивнул, ища глазами своего босса. Тот нашёлся довольно быстро — прямо на полу, оперевшись спиной о стену, созерцал потолок. — Ты же не собираешься сидеть так вечно? — спросило Облако. — Конечно же нет, но я думаю, — отозвался Савада. Сейчас маска была сброшена — не глава Вонголы, а Савада Цунаёши, потерянный, разбитый, но не побеждённый. Хибари фыркнул — вся выдержка и игра коту под хвост из-за одного человека. — Лампо выполнил свою миссию? — поинтересовался Кёя, уже зная ответ, видя всё по безмятежному лицу спящей Грозы. — Да, Козарт с остальными из Шимон на острове, — ответил Арчери. Перекинувшись парой фраз, все снова замолчали. В комнате не было трёх людей — Деймона Спейда, Асари Угетсу и Кнакла. Первого по понятным причинам, а второй вот-вот должен был вернуться, как и Алауди, завершив приготовления на паруснике, а преподобный отец Кнакл выполнял свою немаловажную роль. В томительном ожидании прошёл час. Наконец в коридоре раздались шаги, и в дверь вновь постучали. Джи поднялся и впустил в кабинет насквозь промокшего музыканта. — Ну и погодка на улице, ужас, — снимая шапку-эбоси с головы, шутливо проворчал единственный брюнет в комнате, не скрывающий цвет своих волос. — Под стать настроению, — оскалился в подобии улыбки светловолосый мужчина с немного раскосыми глазами. За окном лил проливной дождь, орошая своей влагой всё на своём пути — людей, постройки, лошадей и растительность. Мерзкая погода прекрасно отражала настроение всех, и только Елена была спокойной — ради них и ребёнка, который мирно посапывал в колыбельке, ведь если и она будет сидеть мрачнее тучи, то это скажется на остальных. Завывающий ветер бил в окно, словно просясь впустить его погреться, но никто не собирался этого делать. Ураган перевернул страницу пьесы, которую читал. Небольшой томик, который прошёлся по многим рукам, даря читающим хоть какое-то подобие радости. Замусоленные страницы, но сколько воспоминаний. Заплакал ребёнок. Девушка тут же кинулась в противоположный угол кабинета, ища чистые пелёнки. — Цуна, ты слишком размяк, соберись, — на японском, но с небольшим акцентом из-за редкого использования языка, произнёс Арчери. Правой Руке было больно видеть такое Небо, он, как и остальные, зная, что может их ждать в ближайшие дни, да хоть сейчас, не мог с этим мириться. Елена повернулась, с грустной улыбкой смотря на лучшего друга своего мужа. Если тот заговорил на языке той страны, куда скоро, совсем скоро придётся бежать, то дела плохи. Она не должна была слышать разговора — видимо, не для ушей женщины и матери. Потому, отвернувшись, Елена продолжила менять пелёнки сына. — Ничуть, Хаято, — Цуна опустил голову, обращая взгляд на Гокудеру. — Но и меня поймите — он так и не понял до сих пор, что я люблю его сильнее, больше, чем подарившую мне ребенка женщину и собственного сына. Мукуро всё для меня, но если он растоптал это всё, что было, если у него шарики за ролики заехали… — голос дрогнул, и он, сцепив пальцы в замок, поднялся на ноги и подошёл к жене, успокаивающей ребёнка, обнимая «своего милого друга» за талию. — Даже если я люблю его так сильно, мне до него не удалось достучаться. Но, раз он сошёл с ума, то я как лев должен защищать свой прайд. Верно же?.. Хранители не знали, что ответить этому одновременно счастливому и несчастному человеку. Он один единственный из всех завёл семью, да и то по принуждению, но союз, в котором тот состоял с Еленой, был воистину крепок — не любовники, но друзья, настолько близкие, что Савада позволил ей увидеть тогда свои слёзы. Его товарищам было сложно понять Небо, оказавшееся в подобной ситуации, когда любишь кого-то сильнее, чем свою семью и даже их, а человек спустил тебя с небес прямо в пучины Ада. Джотто нагнулся, целуя сына Леонардо, которого совсем скоро будут звать по-иному, но жена это и так знала. — Значит, ты готов даже убить его? — на полном серьёзе, беспардонно, спросил по-японски Алауди. — Ты и сам знаешь, что я давно убил его, — отстраняясь от ребенка и жены, ответил Первый. — Там, в 2010 году. — Цуна, я, может, чего-то не понимаю, но, учитывая расхождение реальной истории и того, что нам давным-давно скормили, я бы не стал так говорить, — заметил Ямамото, поглаживая немного растянутое колено, которое в такую непогоду было сложно не повредить. — Такеши, иногда приходится выбирать, и я свой выбор сделал, — пригвоздил его раздражённым взглядом карих глаз Цуна. — Я понимаю, что если не защитить их, — он кивнул в сторону Елены и Леонардо, — то всё было бесполезно. Хаято прожужжал мне все уши по поводу того, что у меня должен быть наследник, и я это понимаю — иначе на свет не появился бы мой отец, а затем моя мать не вышла бы за него замуж, и не появился я. Вспомни слова Несару. При упоминании Аркобалено Неба все поморщились. В тот день, когда она отказалась помочь им, оскорбив главу Вонголы и его молодую жену, носящую под сердцем ребёнка, все её возненавидели. Первый валялся у неё в ногах, умоляя помочь хоть в последний раз, но та была непреклонна. С тех пор больше никто из них с ней не связывался, а остальные проклятые дети и Талбот, часто гостившие у них, не упоминали эту девушку из племени индейцев Северной Америки. Тогда из-за неё чуть не погиб Козарт со всем кланом Шимон. Выход из положения нашли, хоть Деймон и ставил палки в колёса, но Ламбо справился со своей задачей, да и союзники помогли. — В любом случае, моя CEDEF и секретная разведывательная служба Британии к твоим услугам, — нарушил тишину Кёя. Поднявшись с софы, он подошёл к окну, раскрывая створки. В кабинет ворвались холодный ветер и дождевые капли. И тут его лицо омрачила озабоченность, когда увидел вторженцев. — Деймон и Рикардо начали действовать, — сказал Хибари по-итальянски, возвращаясь к образу Алауди. Елена охнула, тут же хватая ребёнка и заранее приготовленные детские вещи и принадлежности. Остальным тоже не нужно было повторять дважды. Цуна вновь обратился к образу Джотто, беря себя в руки и надевая мантию — возможно, в последний раз. Когда он обернулся, то был вновь главой Вонголы, который готов до последнего сражаться за свои идеалы и близких. — Цуна, не беспокойся, мы дали клятву спасать в случае чего твою жену и ребёнка, — через силу, по-японски, выдохнул Арчери, которому трудно было согласиться с тем приказом, но они обещали и были теперь обязаны сдержать своё слово. Остальные согласно кивнули, а девушка молчала, недовольная тем, что от неё всё ещё что-то скрывали, но поделать с этим ничего не могла. Спешно покинув помещение, они стали быстро продвигаться к тайному ходу, о котором знали только они. Но их ждали.