Простить - не значит поверить, Простить - не значит любить. Уйти - не значит не вспомнить, Уйти - не значит забыть. Клятвы - не значит вера, Милость - не значит дружба, Надеюсь, ты это слышишь. Так нужно.
Каждый удар – плетью по легким, каждое слово – лезвием по сердцу. Квин редко пререкается, но если пререкается – то делает это так, что становится действительно больно. И Мока ещё тысячу раз задается вопросом, как он умудряется вливать в свои слова столько яда. Каждая перебранка рано или поздно неумолимо перерастала в драку. В те минуты, когда сцеплялись двое врагов, даже Алан не осмеливался появиться в поле их зрения. Но однажды Квин зашел слишком далеко. Он осмелился затронуть ту тему, которая была под строгим табу не то чтобы всей компании – всей школы. Он осмелился упомянуть о её родителях. Окончательно разошедщийся шатен бил все рекорды наглости. Но когда он назвал Моку «не просто сукой, а сукиной дочью», используя какие-то извращенные понятия, девушка не выдержала. Не прозвучало обидных слов. Не началась бойня. Квин замер в боевой стойке, с ухмылкой на всё лицо, ожидая выпада или хотя бы колкостей со стороны Моки. И впервые его ждало разочарование. Брюнетка не кинулась на него, не исцарапала в кровь и не задушила. Она просто ушла. Развернулась и ушла. Квин поразился другому. Он ждал злости, он ждал ненависти, но… Кто бы мог подумать, что в этих черных глазах может отражаться боль?..Ты просто вспомни свой взгляд, Вспомни свои слова. И так всё накипело, Боже, моя голова!.. И сердце ноет, да и наружу рвётся Стучит, бьет в грудь, но я его не брошу! Плевать с кем мне дальше по пути придется…
Больно. Сердце болит и хочется выть, как раненный зверь. Мока присела на траву, опираясь спиной на дерево. Как он мог?! Как он вообще посмел?! Она могла бы простить всё. Всё сказанное, всё совершенное… Но не в этот раз. Почему, почему он выбрал именно эти слова?!.. Он ведь даже не знал, что именно сказал не так. Ведь удары, оскорбления – всё это ничего не значит. Так легче. И особенно красочно Квин припомнил, как увидел её, насмешливую и ненавидящую сантименты Моку на перроне, с букетом белых лилий. Тогда девушка вздрогнула, когда почувствовала чью.-то руку у себя на плече, услышала зловещий шепот: «А что это ты тут делаешь?». Это был первый и последний раз в её жизни, когда она кого-то умоляла. Когда она только тихо спросила, не расскажет ли он тайну, если его враг приползет к нему на коленях в мольбах пощады, Квин хмыкнул. Но упавшая перед ним на колени Мока, повергла его в глубокий шок. - Не говори… Ухмылка парня стала лишь шире. Квин протянул руку, запуская её в шоколадные пряди. Мока ощутимо напряглась, сжимая букет в руках до побеления костяшек пальцев. Безмвозмездно. По телу прошла волна дрожи. Какой позор. Он сейчас издевается над ней, зная, что ему ничего не будет… Но он обещает ничего не говорить…Разорвать так легко, но склеить не возможно… Я не давлю на жалость, но было очень сложно Всё поменять в голове, Взглянуть правде в глаза - Всё будет тихо, пока не вспыхнет гроза.
Лилии скользнули по краю перрона, рассыпаясь дождем из белых лепестков. Сидящая до этого девушка, резко вскакивает и в непонятном ей самой порыве нежности кидается в объятия стоящего пред ней парня. Немая сцена – как любит говорить Квин. Особенно, если учесть, что оба – враги… Особенно если учесть, что Квин обнимает её в ответ. Мока прижимает колени к груди, обхватывая их руками. Воспоминания беспокоят её не менее реальной проблемы. Тогда она ждала не возлюбленного, как подумал Квин. Она ждала родителей. Кто бы могу подумать, что он затронет такую бесполезную, но болезненную ноту её души?..Я мечтал, я летал, я смотрел, я ломал Пропадал, умирал, упал и снова встал. Сам в себе бесконечное время надумал - Соберу по кускам и выкину всё в урну…
Когда из-за поваленной ивы показывается Квин, Мока закрывает глаза, пряча лицо в ладонях. Когда не слышит насмешливого голоса, слегка приподнимает голову, чтобы увидеть выражение лица тяжело дышащего, застывшего над ней парня. Когда её валят на траву, она не верит. Но Квин до боли сжимает её талию, пристально смотря в черные глаза лежащей под ним девушки. Его злоба ощущается весьма недвусмысленно, вот только Мока не понимает, откуда взялась эта ненависть. - Ты совсем дура?! – шипит Квин, обжигая сбившимся дыханием её кожу. Мока предпринимает вполне осознанную попытку вырваться. Парень прижимает её к себе, в попытке удержать и при этом не пасть ниже плинтуса. Ей и самой дышать тяжелее, ненавистное сердце бьется, словно загнанная в клетку птица. Да, и вправду дура. Какое-то жгучее ощущение собственности, властолюбия, приказывает Квину всматриваться в мягкие черты лица, ловя каждое движение. Это властолюбие очень похоже на боевой азарт. Как и в драке с Мокой, в голове крутится только одна мысль: «Смотри только на меня, слышишь? И ни на кого другого. Не сейчас. Этот час твоего времени принадлежит только мне». - Твою мать, Квин не дыши! – злиться она, чувствуя, как щекочат шею горячие выдохи. Шатен усмехается, наслаждаясь ощущением победы и явно собираясь выдать одну из своих излюбленных фразочек. Оказывается, поспешные мысли не всегда бывают ошибочными. - С чего бы это? – с сарказмом хмыкает Квин, привставая и вдавливая девушку в землю. – Нет, все-таки ты дура, - заключает он, косясь на едва заметно удерживающие его руки. – Тупая, наивная дура.Я по ночам всё вспомню, я не смогу забыть Как можно было разорвать без того тонкую нить?! Я до сих пор не верю, но всё же это так… Не важен мне виновник, Мне важен лишь сам факт!
Больно. Нет… Ни за что. Мока чертыхается, и бешено бьет его кулаками, выкарабкиваясь из-под противника. Тот так же не собирается сдаваться, и в момент, когда брюнетка всё же поднимается на ноги, припирает её к дереву. Странная реакция Моки ему не понятна. Даже то, почему она с таким наигранным презрением и плохо скрытым страхом, болью, отводит взгляд. Почему дрожит, стоит ему перехватить её руки. - Придурок, - яростно выкрикивает Мока, едва переводя дыхание. - Ненавижу тебя! Квин пожимает плечами. Плевать. Ему просто хочется выиграть. - Признай своё поражение, и я тебя отпущу. Когда шатен властно впивается в её губы, Мока уже не скрывает страх. Её руки перехватывают, и бьющееся в своеобразных объятиях парня тело пробирает жар в жутком сочетании с паникой. За что?!.. Что-то внутри обрывается. Она знала, что он способен на многое. Но не до такой же степени.Рана заживёт ты знаешь, но шрам остаётся, Мысль о том, что в жизни будет только так, А не иначе... Я не стесняясь плачу. Мы разорвём все береги, Дорогое береги, Упал - встань и беги!..
Квину определенно нравиться происходящее. Шоколадные волосы девушки падают на его лицо, а до невозможности горячие и мягкие губы путают все мысли. Мешает только одно. Безграничный страх, непонимание и всё та же боль в её черных глазах. Мока дрожит, но у неё не хватает сил, чтобы выбраться из его захвата. И она молчит, не отвечая на поцелуй, беззвучно глотая слезы. Но Моке кажется, что это у Квина губы горячие. Она начинает задыхаться от жара, но её запястья перехвачены цепкими пальцами, и нет ни малейшей возможности выбраться. Время непостоянно и неустойчиво... Теперь она понимает смысл этой цитаты. Секунды могут растягиваться на часы, оставляя неприятный осадок в пространстве. И лучше бы этих секунд не существовало вообще. - Отпусти! – с трудом отрывается от ухмыляющегося Квина Мока. Её уже ничто не держит. Ноги подкашиваются, и девушка бессильно оседает на землю. Именно то, чего хотел добиться Квин. - Уходи. Уходи, ради Бога! – голос срывается, Мока раз за разом вытирает с ресниц подступившие слезы, скрывая их за челкой. Ненавижу. Даже не за драки, издевательства или желание выиграть. За непонимание значения собственных слов и действий. - Так ты проиграла? – Квин наклоняется, чтобы в покровительственом жесте коснуться её плеча, но проскользнувшая по щеке влага заставляет его замереть. Что?.. Мока плачет? Это ведь невозможно в принципе…- Да, черт, за что это всё?! - За все твои поступки… - Скажи когда пройдёт?! - Тогда когда отпустишь… - Куда меня унесёт? - Не знаю, бог осудит… И я остался один в надежде что всё будет….
- Ладно, - голос девушки звучит глухо, напоминая надтреснутый хрустальный бокал. – Я проиграла. Доволен?.. Мока сильная. Она не может сломаться. Она не может плакать. Она ведь никогда не обижалась и не рыдала из-за его слов, из-за многочисленных царапин и синяков. Почему она рыдает сейчас? Осознание совершенного приходит неожиданно. Квин только растерянно сжимает и разжимает руки в кулаки, глядя, как Мока встает, хватаясь за ствол дерева и нетвердо стоя на ногах, идет домой. - Подожди! – даже не обернулась. Квин хватает её за локоть, разворачивая лицом к себе. – Ты когда-нибудь любила меня? Лучший ответ – его отсутствие. Пустота в её глазах говорит лучше слов. - Отпусти. Любила. У Квина даже нет сил на неё злиться. Просто мгновенная пустота в её взгляде, сердце, душе… настолько сильно ошарашивает, туманя рассудок бесполезными воспоминаниями и глупыми фразами. Неужели всё это для неё было не просто так?.. Мока устало вздыхает, разворачивается и молча уходит. Ведь слово «любовь» – даже звучит глупо, если она не взаимна.Тоже там, но не ты, не она… Снова я не дождался конца - Обычный пацан, не видно лица, И приход - не приход, отхода не они… Подожди! Погоди! Оставь позади! И снова это каждый день и каждое утро, Спасибо. Теперь я стану более мудрым.