Multiplied by seven

– Пожалуйста, – мяучит Стайлз, как зверек, выпрашивая ласку, отчаянно и с нуждой. Жалобно насупив брови оттого, насколько сильно он хочет. Стайлз не понаслышке знает, как Дерек любит дразниться. Он прощает ему это за красивые глазки. Дерек для него нечто вроде афродизиака, заполняющего каждую клеточку тела. Не то чтобы Стайлз не смотрел порнушку или не думал о сексе еще до знакомства с Хейлом, однако было нечто особенное, что возникало каждый раз, стоило им уединиться. Что-то чарующее в действиях или словах Дерека, что-то, что кипятило Стайлзу мозг, отправляя всю кровь, имеющуюся в организме прямиком к члену. Стилински, по правде говоря, не мыслил себе жизни без Дерека. Ни единой секунды проведенной без него. – Пожалуйста, – повторяет он снова, на что Хейл отзывается полным страдания вздохом. Словно ему въебали кулаком в грудь. Дерек едва не слетает с кровати, силясь отрыть в тумбочке полной всякого барахла смазку. Хейл смотрится так забавно, что в любое другое время Стайлз бы посмеялся над его глупым видом, но в данный момент он так адски хочет его на себе, в себе, что ничего смешного в этом не видит. Он всерьез задумывается над тем, чтобы выхватить треклятый тюбик у Дерека из рук. Потому что парень любит все усложнять, медлить и с кайфом наблюдать за малейшими изменениями в лице мальчишки. Обычно он склоняет голову непозволительно низко, восторженно впитывая тихий скулеж или закатанные глаза. Стайлзу в такие моменты так хорошо, что едва не плохо. Всего слишком много, все слишком ярко. Но как бы Стайлз ни кичился и ни отнекивался, они оба знают, как его с этого вставляет. И все бы хорошо, если бы не одно "но". Когда дела принимают серьезный оборот, Стайлз тушуется, чувствуя себя слишком несуразным, даже непривлекательным. Как бабочка, запертая в стеклянной ловушке, только в отличии от нее, Стайлз заперт в собственном смущении. Это совершенно глупо, потому что Дереку нравится все, что с ним связано. Стайлз может подсмотреть, как член Дерека наливается кровью, если, конечно, поборет свое гипер-смущение достаточно, чтобы открыть глаза. – Думал сделать это сам, до твоего прихода, – признается Стайлз пытаясь отвлечься; взгляд Дерека становится исключительно безумным. Господи, как он это делает?! Будто вместо зрачков у чувака лазеры, а сам Дерек киборг со сгоревшей системой обеспечения. Стилински трясет головой, у него в мыслях все и сразу, сравнения и глупости, тысяча аргументов и контраргументов, и... Да блять, к черту все это. – А потом решил, что ты, может быть, захочешь... – Дерек вместо ответа расталкивает его ноги, привычно устраиваясь между ними. Первый палец входит легко, щеки наливаются краской. Может, от смущения. Может, от необходимости в чем-то большем. От нужды. Все перемешалось в огромный ком без возможности разложить по полочкам. Секундное промедление, прежде чем Дерек скользит глубже, задавая медленный темп. Хорошо. Стайлз расслабляется, лицо горит, горит, горит. Кровь скапливается во всех неправильных местах, пока Дерек его растягивает, жилка на шее отчаянно пульсирует. Второй палец кружит вокруг, поглаживая кожу. Стайлз вздрагивает на очередном толчке. Божечки, как странно. Они ждали этого целую вечность, а у Стайлза никак не лезет из головы: вдруг это неправильно? Может, не стоит? – В порядке? – тихо спрашивает Дерек. Стайлз кивает в ответ. Пытается улыбнуться, но не вполне справляется, вместо этого перекидывая ногу через парня. – Схожу с ума, – несмотря на то, что Стайлз не хочет, чтобы он останавливался. – Слишком много думаю. Дерек фыркает. – С этим я справлюсь, – он крутит пальцем, проходя точно по простате, посылая дрожь вниз по позвоночнику каждым своим движением. Все-таки не стоит, решает Стайлз. Это очевидно. Иногда он воздухом давится, когда Дерек смотрит на него своими глазищами. Что уж говорить о его прикосновениях, прожигающих кожу? Стайлз хочет, правда-правда. Но, Иисусе, что произойдет, когда он получит то, о чем так долго мечтал? Он вспоминает все те случаи, когда они пытались, но проваливались из-за собственного страха. А теперь, когда Дерек наконец... Наконец в шаге от того, чтобы трахнуть его, он трусит. Стайлза бросает в крупную дрожь, он сжимается на пальцах. – Три, – хрипит Дерек, и это шанс прекратить все происходящее, а не озвучивание просходящего. Ебаный в рот. Стайлз неловко хватается за подушку под головой, стискивая влажными пальцами. – Давай, – их три. Глаза Стилински дико бегают из стороны в сторону. Они никогда не доходили до трех, максимум до двух или языка Дерека. В этот раз все по-другому. Внутри него все еще узко, но теперь рука входит легче. Обалденно. – Ох, ты ж блять, – шипит Стайлз, едва не падая в обморок. Становится все труднее и труднее удерживаться в сознании. – Черт, Дерек, – Хейл кусается немного сильнее, чем обычно, как раз рядом с ключицей. – Охуенно, – колени подкашиваются, но он лежит, так что трудно сказать наверняка. – Можешь просто... Продолжить то, что ты делал. Ты вроде как неплохо справлялся, – Дерек издает сдавленный смешок. Добавляет побольше смазки на пальцы и толкается гораздо глубже. Стайлз под ним забавно пищит. Оставляет легкие поцелуи на лице Дерека, пытаясь трахнуть себя его пальцами; теперь такая заполненность кажется недостаточной. Она похожа на издевательство, потому что горячий член Хейла упирается ему в бедро вместо того, чтобы работать по назначению. А Стайлз... Стайлз очевидно руками и ногами за кое-что позначительнее пальцев. – Стоп? – спрашивает Дерек, когда мальчишка издает звук, который обычно люди издавать не должны. Примерно никогда. – Нет, – горячо отвечает Стайлз, резво качая головой. – Просто слишком, – 'слишком много', думается ему. Просто потому, что они долго шли к этому, а у парня до сих пор не укладывается в голове, что собственное тело, наконец, готово к этому. Это все еще, несмотря ни на что, его первый раз. Черт. Первый раз! Голова идет кругом. Он счастливо улыбается Дереку от уха до уха, и Хейл лыбится в ответ. Его рука все еще там, свободно скользит туда-обратно, и когда Дерек решает второй обхватить член мальчишки, тот звонко шлепает его по ладони, не позволяя. – Нет, – шепчет Стайлз. Дерек хмурится, что-то недовольно бурча. – Серьезно, не надо. Он, потный и дрожащий, и так уже близок к оргазму, и доверяет себе недостаточно, чтобы позволить Дереку довести дело до конца, а потом снова приводить его в 'боевое состояние'. Вдруг он опять начнет сомневаться, а потом и вовсе передумает? Было бы приятно знать, что не у него одного такие букашки в голове. Стайлз игриво прикусывает ладонь Дерека. – Хорошо, давай, я готов, – смешно пропевает Стайлз, растягивая гласные, как в тех мыльных операх, которые папа до сих пор смотрит за завтраком в память о маме, любившей включать их по утрам просто для фона. – Время для траха, давай-давай. – Тебе будет легче на животе, – по тому, с каким чувством Дерек, не мигая, вглядывается в его лицо, Стайлз понимает – это не то, чего он хочет. Дерек так часто берет желаемое не интересуясь чужим мнением, что иногда Стайлз забывает, что тот толком не умеет просить. – Хочу так, – говорит мальчишка, а когда брови Дерека сходятся в одну, недовольно закатывает глаза. – Ты не лежал на животе, когда насиловал сонного меня, так что не начинай. – Только потому, что это было чисто технически невозможно, – объясняет Дерек. Стайлз издевательски тянет: – Я имею в виду, что тебе понравилась та боль. Стилински чувствует, как кожа на щеках стремительно теплеет, потому что боль здесь нравится не только Дереку. Стайлз любит, когда они оставляют следы друг на друге. Ему нравится быть жутким собственником, нравится знать, что он производит на кого-то эффект, и Дерек в этом далеко от него не ушел. Еще одна причина, по которой их можно назвать фриками. В старшей школе под собственничеством подразумевают надеть спортивную куртку своего парня, а не затрахать его до полусмерти, что он будет ходить в раскорячку всю неделю. Возможно, ему стоит пореже размышлять о личной жизни других людей. – Верно, – признает Дерек. Его взгляд тяжелеет, приковывая Стилински к постели. – Но я не хочу делать тебе больно, – там есть разница, едва заметная, потому что кажется, будто они постоянно причиняют друг другу боль. Со стороны может показаться, что это в общем таки все, что они друг другу делают. – Это не... – Я хочу кончить, когда ты будешь меня трахать, – настолько четко, насколько может выговаривает Стайлз, так или иначе проглатывая окончание каждого слова. – Я хочу, чтобы ты кончил в меня, – Дерек издает звук, который Стайлз никогда не ожидал от него услышать. Возможно, это первый раз, когда Стайлз пожалел, что перебил его. Самую малость. – Давай же, – умоляет он, зубами прихватывая застарелый шрам от ожога на предплечье Дерека. Вспоминает тот самый первый раз, когда он его коснулся. Дерек тогда рассердился, и со злости толкнул его на землю. Как он тогда испугался. Они оба, если честно, совсем еще дети, ничего друг к другу не чувствующие, ни к чему не готовые. Перед глазами встало ошалелое выражение Хейловского лица. – Дерек, пожалуйста. | | – Ты дрожишь, – говорит Дерек с нешуточной тревогой в голосе. Он звучит потерянным, Божечки, Стайлз заметил это даже будучи в таком состоянии. Он качает головой. – Да, потому что я вот-вот кончу, – зло шипит в ответ. Дерек тут же склоняет голову к его шее, мстительно кусая за кадык. Достаточно ощутимо для того, чтобы Стилински издал негромкий задушенный звук. Просто для профилактики. – Я хочу, – наконец говорит Стайлз Дереку, который сам устал оттягивать. В старшей школе, в раздевалках, часто ходила полушутка "только головкой, парень, самой верхушкой, иначе будет бо-бо". Дерек никогда не понимал смысл, так как никогда особо в нее не вникал. Стайлз, когда речь заходила о сексе, в котором он окажется под Дереком, всегда смущался, терялся, и вроде бы желал, но страх пересиливал. Страх не был иррациональным, потому что они оба оказывались до черта импульсивными, когда дело доходило до секса. Дерек, в свою очередь, боялся не самого секса, а его последствий: как часто ему потом будет хотеться отыметь Стайлза, как долго, насколько он потеряет голову от желания повторить? Он пристраивает головку к дырке. Судя по ощущениям, Стайлз неплохо его принимает. Обхватывает. – Блять, – хрипит, перекатывая слово на языке. Оно сейчас лучше всего передает хаос, царящий внутри. Думает о той ночи, когда Стайлз впервые трахнул его, тот дико болезненный первый толчок, странное чувство вторжения. То, как Дерек не мог заставить себя перестать двигаться, сосредоточенно толкаясь Стилински навстречу. – Блять, я должен... – одной рукой Дерек разводит ягодицы в стороны, открывая себе больше места, а второй направляет себя, на этот раз входя почти на всю длину. От страха член почти не стоит. Не так сильно, как хотелось бы. Стайлз даже не ругается на него за это. Не говорит ни слова. Просто смотрит своими большими широко распахнутыми глазами на лице, за изменениями в котором Дерек наблюдал годами. С возрастом оно стало прекраснее, как и тело, готовое теперь полностью принадлежать Хейлу. – Черт, – сипло говорит Стайлз. Голос до того охрипший, что его едва можно узнать. С присвистом, будто мальчишка задыхается. Дерек толкается снова. Глубже. В этот раз идет сложнее, Стайлз зажмуривает глаза. Его рот открывается, мелькает розовый язык, он сильнее сжимается на Дереке, что тому почти больно, и хватается за него, впиваясь короткими искусанными ногтями то в спину, то в шею, до самой крови. – М-м, – слова кончились от одной мысли, что он внутри кого-то. Вернее не кого-то, а Стайлза. Они сейчас так близко: Стайлз, раскинувшийся на спине, всем телом окутавший Дерека. Хейл закидывает его ноги себе на плечи, и мальчишка случайно несколько раз проезжается лодыжками ему по ушам. Дерек сильнее вдавливает его в спинку кровати. Стилински извивается под ним, едва не ломая себе спину напополам. Он сейчас такой тесный, уютный и сладкий. Толчки совсем незначительные, не такие, каких бы хотелось Дереку, но в самый раз для Стайлза. Они уже проделывали такое раньше, пусть и немного в других ролях, но оба знают, как и что работает: как не порвать, как сделать приятнее, как оттянуть оргазм, куда поцеловать, но у Дерека все равно все вылетает из головы. Он забывает о том, какая чувствительная у Стайлза шея, и как тот любит целоваться. Он так долго этого ждал. Ждал, когда он сможет им овладеть. Узнать его везде. Каждую его часть. Обо всем этом Дерек успевает подумать незадолго до того, как у Стайлза начинается истерика; он не то чтобы плачет, но начинается гипервентиляция, он задыхается и икает, вместе с тем пытаясь сказать Дереку, что делать, не оставляя попыток его поцеловать и восстановить дыхание, все сразу. Хныкает и выдает полный бред, сжимаясь все сильнее и сильнее. Дерек продолжает трахать его, параллельно надрачивая его член. Пока Стайлз не кончит, пока Дерек не доведет его до оргазма, сжимая зубы на тонкой шее в цепкой хватке, слизывая соленый пот с изжеванной нижней губы. Когда Дерек кончает, он даже не чувствует себя хорошо. Происходящее с его организмом вообще мало похоже на оргазм. Скорее создается впечатление, что кто-то высосал весь кислород из комнаты. Что он что-то потерял и приобрел разом. Что Стайлз наконец его. Он валится на мальчишку, такого же промокшего насквозь, как и он сам, и тот что-то задушено кряхтит ему в волосы. – Прости, – Дерек осторожно скатывается с него, пристраиваясь сбоку. – Больно, я знаю. – Просто тянет. – В любом случае. – Все хорошо, – настаивает Стайлз, пальцам вырисовывая круги на груди Дерека. – Правда... Я хочу повторить, – готовый возвести алтарь Дереку и его члену. Черт, звучит невменяемо. – Может позже, – определенно позже. Как бы сильно Дереку этого ни хотелось, он все еще ставит самочувствие Стилински на первое место. Хейл уже сейчас думает о завтрашней походке Стайлза: слегка прихрамывающей или просто неловкой и медленной. Он сейчас выглядит таким слабым, как легкая добыча. Будто кто-то вот-вот его заберет, потому что ничто в Стайлзе не говорит о том, что он принадлежит Дереку. – А может, и нет, – Дерек позволяет Стайлзу отсмеяться и любовно клюнуть себя в щеку прежде, чем он ставит его на колени, входя пока только пальцами. Увлажнив их в вытекающей сперме, перед тем как снова сунуть внутрь. – Спасибо. – Ты такой идиот, серьезно, – Стайлз привычно шумит, а значит, все прошло хорошо. Просто замечательно.