Lovecorn

Койю поражал невероятным ростом, что правда, то правда. "А как постарше - ещё выше будет", - подумал я с сочувствием к окружающим. У него было задумчивое лицо и масса времени. Он отнимал время у других своей медлительностью. У него бесцельно болтались руки. Хотя цель у них была - они задевали меня за живое воображение. Я предложил ему поиграть в марионетку. - Это как? Нитки привязывать? -спросил он меня. - Просто повторяй за мной, но наоборот. - А? Не удосужив его дальнейшими объяснениями, я старательно провёл ладонями по волосам. Он ухватил мотив, в ответ взъерошив свои волосы. - Ты меня понял! - Я же не комар, который никаких слов не понимает. - Хм. Забавный. Продолжаем! -и я рванул от него со всех ног. Пробежав приличное расстояние я оглянулся и увидел его стоящим там, где мы разговаривали. - Эй! Ты чего стоишь? - А что я должен делать? - Идти. - Неправильно. Если ты бежишь, я должен оставаться на месте. - Нет, это у тебя неправильно. Я бы тогда сам пошёл, если мне нужно, чтобы ты стоял. - Бег и покой - противоположности. Правила я не нарушал. - Умник. Иди сюда. - Не хочу. Мне надоело. - Последний раз сыграем. Он медленно пересёк лужайку и встал под деревьями рядом со мной. - Оп! - я щёлкнул его по носу. - Выкручивайся. Он смущённо почесал место удара. - Ладно. Пусть так, - сказал он и чмокнул меня в нос. - Ты дурак или как? -выпалил я, моментально покраснев как петушиный гребень. - Надо было носом меня ударить! - Сложные у тебя правила. - Не буду с тобой играть. - Почему? - Ты медленный. - Ни капли. - Догонять меня будешь дотемна. - Не завирай. - Докажи, долговяз! Я ринулся к дому, но около ступенек резко сменил курс, надеясь вызвать у преследователя лёгкое уважение. Черепаха, впрочем, не торопилась. Пусть Ахиллес набегается? Шаг вперёд был сделан, согласен, но надо посмотреть, у кого хватит ресурсов. Догонялки незаметно перешли в самурайский поединок, за что нас разогнали, не дав оправдаться. Там у калитки я жутко хотел оторвать на нём все пуговицы за то, что он нарочно оцарапал мне живот деревянным клинком, когда я был повержен и просил снисхождения. Он молчал без улыбки. Чем-то раздражённая мама потянула меня за собой. Как некрасиво, мама, как некрасиво не дать попрощаться наедине.