Математический класс

      Первые два урока прошли у меня в полудреме. Я ни на чем не могла сосредоточиться, грезя почти наяву о предстоящем репетиторстве. Нашей классной руководительнице Марье Алексеевне пришлось раза два окликнуть меня, а может быть, и все три, если бы меня не толкнула локтем сидящая рядом Катя. Маши еще не было.       Время тянулось, как жевательная резина.       Уже на перемене после второго урока меня все стало раздражать, от нервного напряжения разболелась голова. Я сидела на подоконнике рядом с наконец явившийся Машей и нервно била носком кед по некогда белой, а теперь уже непонятного серо-желтого цвета облезшей батарее.       – Я тебя бум-бум-бум, ты меня бум-бум-бум, – все пела Сивцева эту новомодную песенку, от которой у меня разрасталась в висках еще большая мигрень.       Машка абсолютно не попадала в такой легкий такт, казалось бы, незамысловатой песни, зато сполна это компенсировала громкостью напевания и смешно при этом качала головой.       Ее завывание начало сильно действовать на мои и так уже порядком расшатанные нервы.       – И вместе бум-бум-бум… – голосила девушка, прижимая динамик моего телефона к груди – свой телефон она сегодня умудрилась забыть дома.       – Маш, может, хватит?! – не выдержала я ее очередного «фальшивого» соло.       – А что такого? – возмутилась Маша, разводя руки. – Я наслаждаюсь жизнью!       – Наслаждайся ею про себя!       – Ок, – почему-то легко согласилась девушка. – Наушники дай.       Я, кинув на нее мрачный взгляд, полезла в сумку.       – И зарядку тоже, у тебя батарея садится, – оптимистично добавила Мария, глядя на себя в потухший экран моего телефона. – На уроке заряжу как раз.       Сдерживая в себе ругань, я грубо почти швырнула Сивцевой запутанный комок из проводов и, сердито про себя пыхтя, посеменила на урок.       Третьим уроком у нас была информатика – самый нелюбимый мой предмет в школе. Дело было не в том, что я ненавидела сами уроки или считала их бесполезными, вовсе нет. Бесполезными я с чистой совестью могла назвать физкультуру и труды, но никак не информатику…       Дело было в нашем учителе, а точнее, учительнице – Светлане Викторовне.       Вот и сейчас, подойдя к классу, я увидела скопление учеников, стоящих у дверей кабинета информатики.       Светлана Викторовна пускала в класс только со звонком.       Заметив Катьку Ерохину в окружении других моих одноклассниц, стоящих около окна и активно что-то обсуждающих, я неспешно подошла к ним – скорее, чтобы не стоять одной в ожидании звонка, чем от желания пообщаться. С Катей мы когда-то очень близко дружили в классе шестом-седьмом, но наша дружба не выдержала, сейчас уже не вспомню, чего именно, но рассорились мы в пух и прах. Дело дошло до взаимных оскорблений, пускания гнусных сплетен о сокровенном (шестой класс – тогда это было сравнимо с преступлением против родины), ну и почти до стрелки после школы. Время, конечно, все лечит, мы простили друг другу старые обиды, но друзьями, как прежде, не стали.       – О чем шепчетесь? – поинтересовалась я, вставая около Ерохиной. И она сразу как-то странно начала переступать с ноги на ногу, будто хотела от меня отдалиться.       Мне внезапно стало не по себе.       С моим появлением в небольшой девичьей группе воцарилось неловкое молчание. Некоторые из девушек имели вид загнанных в угол кроликов: смущенно улыбаясь, они отводили от меня глаза. А некоторые, например, как Настя Шевченко, смотрели на меня как на незваного и малоприятного гостя.       "Что я такого за урок могла сделать?" – меня резко замутило.       – О, Даша, – холодные голубые глаза Насти пренебрежительно мазнули по моему лицу. – А мы как раз о тебе и говорили.       Именно такие моменты я терпеть не могла.       – Да? – с тональностью, достойной разве что тупой блондинки из кино, переспросила я с громадным усилием, растягивая губы в улыбке. – Что-то интересное?       – Скорее подлое, – в тон мне отозвалась Шевченко. – Но ты сама все прекрасно понимаешь.       Как-то истерично хохотнув, я, сделала нетвердый шаг назад, тошнота подступила к горлу с удвоенной силой – что всегда бывает когда перенервничаю – и мотнула головой:       – Странно, конечно, но я без понятия, о чем вы говорите за моей спиной, – в моем голосе появились металлические нотки.       Именно в такие моменты время по-особенному медленно отсчитывает секунды – тянется, как липкая патока. Я как в замедленной съемке видела, как губы Шевченко дрогнули, складываясь в раздраженную гримасу.       Я внутренне сжалась в ожидании, но нет: прозвенел спасительный звонок, и поток одноклассников хлынул в раскрытые двери класса, как поток реки, отделивший на континенты меня и толпу жаждущих надо мной расправы девушек во главе с Шевченко.       "Пронесло?".       Я кинула украдкой взгляд на Настю, та, раздраженно сжав губы, прошла в кабинет – а стало быть, обязательно будет продолжение.       У меня внезапно появилось дикое желание убежать с уроков: просто взять и уйти домой и не показываться оттуда ближайших лет сто. Маме навру, что стало плохо, и вообще я заболела…       Горестно мотнув головой, я, все еще внутренне сжавшись, прошла в класс на свое место – глупо сбегать от проблем, сами собой они не решатся. Да и тем более не могу же я пропустить сегодняшнее репетиторство.       Если честно, я бы сбежала домой как последняя трусиха, послав к черту все эти заморочки с «решениями проблем», но у меня было репетиторство, которое я бы только под страхом смерти пропустила.       Самой последней в класс вошла Маша, она, казалось, полностью погрузилась в свои мысли, лицо ее было безмятежным. Как-то сумбурно воткнув мое зарядное устройство с сотовым телефоном в розетку около классной доски, она нетвердым шагом прошла к парте и села рядом со мной.       Что странно, учительница, полностью поглощенная печатанием на своем ноутбуке, не заметила противозаконного действа Марии с зарядкой. А если бы (не дай Бог) заметила, то не сносить Машке головы и мне вместе с ней.       Мое горло от напряжения схватила сухость, поэтому я даже не смогла отчитать Сивцеву за подлянку с сотовым, ограничилась хмурым взглядом в ее сторону, который девушка, по-моему, даже не заметила.       – Ну, здравствуйте, девятый «б», – голосом, не предвещающим ничего хорошего, поздоровалась с нами Светлана Викторовна. – Самый дружный класс в школе! Все дружно прогуливаем уроки, заваливаем тесты, все дружно получаем двойки за контрольную. Всё дружно делаем!       По классу прокатил недовольный гомон.       – Что прям, все двойки получили? – наконец озвучил общий вопрос Влад Николаев.       – Ну не все, но большинство, – ушла от прямого ответа учительница, упрямо поднимая подбородок.       – А что вы всех под одну гребенку гребете?! – не унимался Влад. – Типа, все такие плохие!       – Помолчал бы лучше, Николаев! У тебя так вообще ни одного живого места на листке, – осадила парня Светлана Викторовна. Взяв со стола свою тетрадь (по всей видимости, с нашими отметками), учительница, состроив страшную гримасу на лице, запричитала. – Только одна четверка на класс! Пять троек – это у нас Нестерова, Белов, Ерохина, Сивцева и Абрамова, остальные все два!       – А что еще от Абрамовой ожидать? – внезапно громко спросила Шевченко. – Если бы я ко всем учителям подлизывалась, вообще бы отличницей стала. Низко плаваешь, Даш!       По классу нестройным хором прошелся ряд ехидных смешков, как ни странно, только с женской половины аудитории.       Проклиная Настю всеми известными словами, я с невозмутимым видом, как будто ничего и не произошло, продолжила сидеть на своем месте.       – Чего это Шевченко сегодня так агрится на тебя? – спросила меня наконец очнувшаяся с «дремоты» Машка.       – Это я у тебя хотела спросить, – с тем же невозмутимым видом ответила я. – Не знаешь, что произошло?       Сивцева, нахмурившись, покачала головой.       Чтобы как-то реабилитировать наш класс после завальной контрольной, Светлана Викторовна раздала всем листочки с заданиями и велела к концу урока на компьютерах все это сделать.       Опять чертов паскаль!       Работать пришлось мне, Маша у нас с информатикой не в ладах, как и с математикой, русским, историей, и этот список можно продолжать бесконечно. Сивцева только, по-моему, в иностранных языках преуспела, спасибо ее частым переводам зарубежных песен.       Мои пальцы после всего пережитого сильно дрожали, поэтому хреновы формулы приходилось часто перепечатывать. И все же что такого я сделала, не считая такого факта, что сегодня пришла в школу?       – Тз-тз-тз-тз, – неприятно завибрировал по деревянной поверхности чей-то телефон.       Я настолько была погружена в свои мысли, что даже не удосужилась обернуться и посмотреть на того несчастного, который имел неосторожность на уроке информатики не выключить телефон, который между тем продолжал:       – Я тебя бум-бум-бум, ты меня бум-бум-бум…       А вот теперь обернулась.       Вот же!..       Этого несчастного же убьют без суда и следствия, стоит только посмотреть на посиневшую Светлану Викторовну, которая загробным голосом спросила:       – Чей это телефон?! – изящная ручка учительницы с безупречным маникюром указала на классную доску, где, лежа на деревянном шкафчике с тянувшимся вверх проводом зарядного устройства, звонил...       Мой телефон.       По всей видимости, Маша переставила на звонок в моем телефоне свою любимую песенку.       – И вместе бум-бум-бум, с тобою бум-бум-бум, – продолжал он звонить.       Странно, что в этот самый момент у меня не остановилось сердце. Страшно выпучив глаза, я повернулась к бледной, как смерть, Машке.       Та смотрела умоляюще, в ее глазах плескалась паника.       Я попала…