Loaded March (бывш. "Радист")

Можно ли было, будучи в здравом уме, придумать ситуацию хуже? Внезапно обнаружить, что твой новый командир и умопомрачительный, крышесносный красавец, за которого и умереть не жалко, одно и тоже лицо. Это было ударом, и еще каким! А как прикажете спокойно принимать пищу, когда капитан не спускает с тебя глаз? Да у него из ушей того гляди пар повалит, и как он еще не лопнул? У Мерлина возникло чувство, что у командира сложилось о нем свое собственное мнение, и даже если радист очень сильно постарается, все равно не сможет опуститься на несколько позиций в рейтинге капитана Пендрагона - ниже уже просто некуда. Поэтому Эмрис решил делать то, что у него неплохо получалось: общаться с людьми. И это было хорошо, потому что, как выяснилось, у членов отряда к нему скопилось немало вопросов. Но для начала нужно было пережить знакомство. Голова гудела от обилия имен и военно-учетных специальностей, руку Мерлин тряс уже исключительно автоматически – слишком многим пришлось пожимать руки. В отряде все были равны, вне зависимости от рангов и того, кто отдавал приказы — у Пендрагона определенно был прирожденный талант к командованию. Когда он говорил — если он вообще говорил, потому что с момента возвращения Мерина с подносом он не проронил ни слова – все замолкали и слушали, не возникало никаких сомнений: ребята воспринимали его, как своего бесспорного лидера и готовы были следовать за ним в любое время дня и ночи. Но в тоже время в присутствии командира все члены отряда чувствовали себя очень расслабленно, будто бы они сидели не в столовой военной базы, а в обычном пабе лондонских закоулков, смеялись и шутили, словно после очередного сыгранного футбольного матча. Как-то сразу все они понравились Мерлину - это было настоящее братство, и единственное, что удерживало Эмриса от участия в живой дискуссии – жесткий, неодобрительный взгляд капитана, застывшего словно каменное изваяние. Ланселот, невероятно харизматичный и безумно привлекательный, был медиком отряда. В будущем планировал стать доктором, уже после окончания службы в армии. Два года состоял в браке с очаровательной брюнеткой, чью фотографию он повсюду таскал с собой, даже в душ, так что у него было припрятано несколько копий. На вопрос про обручальное кольцо он ответил печальной улыбкой, но доверительно прошептал: «Она носит его, пока я не вернусь домой». Столько любви и тепла прозвучало в этих словах, что у Мерлина даже зубы свело. Леон, заместитель командира, спокойный и тихий, он представлял собой голос разума, к которому прислушивались все, за исключением Артура, разумеется, но Леона это мало волновало - командир он и есть командир. Любовная эпопея Леона длилась три года, девушка с темными волосами и пронзительными голубыми глазами с потрясающей внешностью выглядела опасно и пугающе даже на фотографии, продемонстрированной Леоном. Сидящие рядом парни проболтались, что и в жизни она была такой же. Гавейн был просто писанным красавцем, на него можно было часами глазеть, пуская слюни. Короткие каштановые волосы, торчавшие во все стороны как и у Мерлина, вот только Гавейн выглядел намного эффектнее. Он был из тех мужчин, что не пропускали ни одной юбки, да и брюк тоже. Дружелюбный, гиперактивный, слегка сумасшедший он сидел рядом с Артуром, будто бы последний контролировал его поведение, потому и боялся выпустить подчиненного из поля зрения. Улыбчивый и говорливый, этого непоседу с трудом можно было представить со снайперской винтовкой в руках. Еще были Овайн и Персиваль, Джерейнт, Гэлехэд и все остальные в количестве пятнадцати человек, не считая Мерлина. Как-то внезапно получилось так, что Мерлин узнал о своих новых сослуживцах гораздо больше, чем о ком-либо другом в армии, за исключением Уилла, конечно. А еще был Артур, Капитан Задница собственной персоной, который не выдохнул ни слова в те моменты, когда возникали неловкие паузы в разговоре. Артур был занят исключительно протиранием скамьи собственными брюками, сложив руки на столе. Он лишь смотрел. - Что насчет тебя, Мерлин? – «лейтенант» очень быстро превратился просто в «Эмриса», а потом и в «Мерлина», формальности отбросили в первые же тридцать секунд знакомства. Вопрос задал Гавейн, и он же, загадочно подмигивая, добавил. – Дома тебя осталась дожидаться красотка? - Меня? Была парочка, но все осталось далеко в прошлом. Ты, я подозреваю, находишься в более выгодном положении. Я собираюсь вернуться к приборостроению и инженерным технологиям, вот только пока не решил: подамся в университет, чтобы в будущем прибавить к своему имени пару буковок, или окунусь в научно-исследовательские разработки, чтобы строить действительно классные игрушки. - Классные игрушки, определенно, - сказал Овайн. - Правильные игрушки могут гарантировать и славу, и деньги. - Тебе просто нравится все взрывать, - заметил Персиваль. Овайн был специалистам по взрывам, хотя он не раз признавался, что гораздо больше времени у него уходит на разминирование, нежели непосредственно на взрывы. Мерлин оглядел своих новых сослуживцев, все они, кроме Лэнса, говорили так, будто уже решили, чем будут заниматься в гражданской жизни, будто уже получили предложение по трудоустройству, но в детали не вдавались. - Кто-нибудь ждет тебя дома? – поинтересовался Леон, улучив момент, когда говорливый Гавейн был занят пережёвыванием пищи. - Нет-нет, никто, - ответил Мерлин, пожимая плечами. Уж точно никакая девушка его не дожидается, не считая мамы. Его самые долгие отношения с девушкой по имени Фрея длились всего два месяца, но дело было еще в старшей школе, да и самой Фрее эти отношения были нужны только для того, чтобы заставить другого парня ревновать. Мерлин к этому относился абсолютно нормально: с девушками у него не ладилось, это факт. С последним своим парнем Эмрис расстался вечность назад, когда подписал контракт с армией, и если забыть о двух спонтанных эпизодах секса с какими-то незнакомцами за все это время, Мерлин вел жизнь монаха. Очень неудовлетворенного монаха, нужно заметить. Нужно постараться игнорировать все еще пялящегося на него капитана. С одной стороны, армия была своего рода работой, а не кондитерским магазином. С другой – Артур был его командиром. Удача Мерлина не безгранична: да, он дождался перевода на активную службу, более того — получил назначение в отряд «Экскалибур», и все это за один раз, вряд ли стоило ожидать, что светловолосый и невероятно красивый Артур Пендрагон предпочитает видеть мужчин в своей постели, нежели женщин. Была еще одна проблема: Артур был его командиром. Так вещи не делаются. - Слышал, тебя подстрелили, - произнес вдруг Персиваль. Мерлин едва не подавился вязкой зеленой овощной массой. Кое-как откашлявшись, он спросил: - Где ты это слышал? - О… - Перси изменился в лице, будто бы пытаясь вспомнить, кто пустил такой слух, он махнул рукой, обвиняюще указывая пальцем на Гавейна. Все обернулись к виновнику переполоха. - Что? Почему все на меня так смотрят? – парень попытался выглядеть максимально невинно, что не слишком-то ему удалось. – Я слышал это из очень надежного источника. - Ростом пять футов пять дюймов, с кубиками по всему… - спросил Галехэд, указывая на собственную грудь. – И работает в офисе майора? - Ты тоже знаком с Мэтти?! – воскликнул Гавейн, похабно улыбаясь, однако Мерлина он одарил извиняющимся взглядом. – Он посмотрел для меня твой файл. Голос вдруг подал Артур: - Что еще было в его файле? Гавейн пожал плечами, махнув вилкой в воздухе, - Даже не знаю. Мы не слишком далеко продвинулись после «о боже мой, это так возбуждающе, он получил пулевое ранение!». А потом были несколько заняты … ну, вы понимаете. - Боже, Гавейн, - сказал Персиваль. – А как же Марша из военно-полевого госпиталя американского подразделения? - Марша… - парень задумался, силясь что-то вспомнить. – О, Марша! Это было всего лишь один раз. Тем более выяснилось, что она замужем. Мерлин постарался не выказывать своего удивления от таких откровений Гавейна, но с некоторым облегчением заметил, что члены команды лишь качали головами и закатывали глаза, будто бы подобные демарши сослуживца были вполне обыденным делом, и они куда больше бы удивились, реши мужчина остепениться. Мерлин скрыл усмешку за очередной ложкой вязкой бурды, стараясь не придавать большого значения вкусу, поняв вдруг, что несколько мужчин следили за ним, опасаясь его реакции. Свое первоначальное желание сказать им, что беспокоиться не о чем, Мерлин попридержал: первая ночь в казарме «Экскалибура» - не самое подходящее время для откровений касательно сексуальных предпочтений. Эмрис отправил в рот еще несколько ложек еды; если и были минусы в этом переводе, так это кормежка. Но об этом лучше молчать, не такая уж хорошая идея начинать службу с жалоб. - И? – спросил Артур, поднимая бровь. – Ты был ранен? Эта бровь, решил Эмрис, должна быть отнесена к запрещенному оружию. Положив вилку на стол, он тяжело вздохнул. - Мое предыдущее место службы – 21-й полк, отделении Е, преподавал криптографию, кибер-взлом и телекоммуникации, еще «охотился» на новобранцев в поле, бегал их искать и спасать, если они терялись. Леон присвистнул, Гавейн был явно впечатлен, а Лэнс смотрел так, будто бы не ожидал от Мерлина подобного. - Вряд ли это то место, где меня могли подстрелить, а если и так, то я уж точно не признался бы, - улыбнулся Эмрис. А вот Артур видимо заскучал, даже не пытался делать вид, что ему интересен разговор. - До этого, - продолжил Мерлин, удерживаясь от того, чтобы не опустить руки под стол и вытереть вспотевшие ладони о брюки, - я служил в отделении Д 22-ого полка. Мерлин намеренно не назвал обозначение своего бывшего отряда. Год прошел, а воспоминания были еще очень свежи, не хотелось будить ночью всех в расположении из-за очередного кошмара. - Что произошло? - Снайпер, - ответил Мерлин и замолчал. Он проходил через это уже тысячу раз, воспоминания практически впечатались в его память навечно. Даже если ему везло и кошмары он не запоминал, то просыпался в холодном поту, крича Лукасу, чтобы тот пригнулся, или Марку, чтобы он убрал свою задницу подальше от линии огня, или МакКею, чтоб он выбросил это, но тот уже ничего не слышал из-за взрыва гранаты, которую не успел вовремя отбросить. Потом уже Мерлин помнил только что-то красное и темноту, поглощающую его, и теплый пульсирующий поток, выбивающийся из его груди, пуля угодила ровно в то место, где заканчивался бронежилет. Пуля прошла в каком-то сантиметре от сердца, какой-то сантиметр, сантиметр... Мерлин помнил, как использовал заклинание, чтобы их накрыл песчаный шторм, отрезая от повстанцев. Он помнил раздирающее душу желание найти и узнать, кто отдал приказ их отряду отправиться именно на эту позицию именно в это время, хотелось найти этого ублюдка, сомкнуть руки на его шее и душить, душить, пока не занемеют пальцы. Он помнил пулю в груди, но не помнил взрыва мины, которая разорвалась сразу после того, как он упал на землю, не помнил он и попадания шрапнели, которая оставила шрамы на руках и ногах. К тому моменту, когда он потерял сознание, большая часть его отряда была мертва. Выживших в этой мясорубке были единицы. Ему повезло, невероятно чудовищно повезло. Уилл, бывший в тот момент в патруле с другим отрядом, услышал по рации о произошедшем и убедил своего командира оставить патрулирование, и сделав крюк в тридцать километров, выйти на позиции обстрелянного отряда. Повстанцев уже и след простыл, когда они прибыли на место побоища. - Получил по первое число, - сказал Мерлин с натянутой улыбкой, больше похожей на гримасу. Эту гримасу члены отряда «Экскалибур» прекрасно знали, потому некоторые просто опустили глаза, а кто-то понимающе кивнул головой. Молчание затянулось, повисла неловкая пауза. - Это еще что, - буркнул Гавейн с каменным лицом, поднимая руку и демонстрируя залепленный пластырем палец. – Я вот бумагой порезался. Ответом ему был хор стонов, раздавшихся со всех концов стола, кое-кто даже запустил в виновника остатки ужина, и даже Артур – каменное изваяние имени капитана Пендрагона – не выдержал и двинул Гавейна локтем под ребра. Кто-то произнес: - Боже, Гавейн, ты такой засранец! - Ничего вы не понимаете, - запричитал Гавейн, все еще держа палец на весу. – Это мой указательный палец, я им на пусковой крючок жму, знаете ли! Как я буду прикрывать ваши задницы с травмированным пальцем? Мне положена компенсация по утрате трудоспособности или еще что. А еще лучше — длительный отпуск до полного выздоровления. Может остаться шрам, а мы ведь хотим избежать этого, иначе изменится скорость моей реакции, а это не шутки. Вы, ребята, должны лучше заботиться обо мне. Мерлин не удержался и разразился смехом. Сейчас Гавейн безумно напоминал Уилла, а в последнее время только у него получалось повышать Эмрису настроение. Вскорости их выставили из столовой, время было уже позднее. Кое-кто из отряда отправился вперед, пара человек собиралась еще успеть в душ, надеясь, что там осталось хоть немного горячей воды, но большая часть отряда шла за Артуром, который вполуха прислушивался к беседе Мерлина и Лэнса, идущих чуть позади. Хотя медик по большей части молчал – сил ни у кого уже не было, был долгий день, сейчас всем хотелось скорее добраться до постелей. Мерлин все еще пребывал в воспоминаниях, коря себя, что не был достаточным быстрым, чтобы спасти своих ребят от уничтожения. Он должен был понять, что что-то идет не так. Должен был сделать хоть что-то. И сделал бы, если бы не его параноидальный страх раскрыть свой секрет. Сколько же этих «мог» и «должен был» скопилось за этот год, но сейчас уже ничего нельзя было изменить. - Насколько плохо все было? – спросил тихо Лэнс, но несколько человек поблизости – Гавейн, Леон и даже Артур, замедлили шаг, поворачивая головы так, чтобы лучше был слышен ответ Мерлина. Последний вовсе не возражал. - Плохо, - ответил он, наконец. – Нас вообще не должно было быть там. Это был кромешный ад эпических размеров. Это не относилось ни к его отряду, ни к погибшим ребятам, ни к тому, что сам едва не отправился к праотцам. То, что случилось потом – было агонией. Когда он немного окреп, чтобы сидеть в инвалидном кресле и не шататься, он давал показания военному трибуналу, который все пытался докопаться, что пошло не так, потому что в командном центре все только и делали, что перекладывали вину друг на друга. Человеку, который отдал им приказ, попросту стукнули по рукам и сказали больше так не делать, ничего более. Эта мысль, казалось, летала в воздухе, потому что Леон вдруг спросил: - Виновные понесли наказание? - А сам как думаешь? – задал вопрос Эмрис, и как он ни старался, скрыть горечь в голосе ему не удалось. Никто ему не ответил. Двое уже лежали в своих постелях, несколько человек готовилось ко сну, когда еще трое, мокрых после душа, забежали внутрь, стремясь скорее попасть в тепло казармы, ежась от ночного холода пустыни. Мерлин занялся своим «необходимым минимумом», у каждого существовало свое понимание, но когда у тебя есть тридцать секунд на сборы – хорошо, если все под рукой и ты готов к использованию. Потому Мерлин аккуратно извлек из кармана свертки с микросхемами и транзисторами, которые получил от интенданта еще днем. «Коробку» размером не больше ящика для бумаг и более прямоугольную с передней стороны он поставил себе на колени, и вынув свой набор инструментов, открыл. Любой хороший специалист по связи настраивал и собирал «коробку» под себя, а если подобное устройство попадало в руки противника, то для него это был настоящий сундук с сокровищами, если он для начала поймет, как она работает. Последнее, чего хотел бы Мерлин, это чтобы одна из его «коробок» оказалась в руках врагов, поэтому он решил начать с полной перенастройки управления, чтобы для каждого, кто не знаком с его уловками и обманками, было невозможно воспользоваться устройством. Когда с этим было покончено, Эмрис занялся проверкой соединений. Увлеченный делом он и не заметил, сколько времени потратил на все это, хотя до конца работы было еще далеко. Нужны были еще детали, увеличительное стекло и припой, нужно было собрать еще несколько карт, но пользоваться «коробкой» можно было и сейчас. С внутренней стороны панели переключателей нужно было еще нацарапать руну и наложить заклинание, чтобы сделать устройство устойчивым к физическим повреждениям и сделать его песко- и водонепроницаемым, да и вообще непроницаемым для всего, но все это могло подождать, пока Мерлин не окажется в менее публичном месте, где никто не заинтересуется его бормотанием на непонятном языке и святящимися золотом глазами. К тому времени, когда он закрыл «коробку» и огляделся, свет в казарме был уже потушен, все, за исключением двоих, уже мирно спали, похрапывая. Бодрствовали лишь сам Мерлин и Капитан Задница, который, сидя за своим столом, подперев голову одной рукой, что-то писал. Желтый свет, падающий от лампы, превратил волосы блондина в нечто мягкое и притягательное. Не находись Мерлин в другом конце казармы и не отвлекись он на храп Гавейна, обязательно подошел бы и запустил руку в эти волосы. Пока Эмрис упаковывал свои инструменты и задвигал «коробку» под койку, Артур отложил ручку и потер лицо руками, выпрямляя спину и затекшую шею. Мерлин поспешил отвернуться, собирая оставшиеся на постели детали – спать на них было малоприятным занятием. Забравшись под одеяло и потянувшись, чтобы выключить лампу, он еще раз бросил взгляд на Артура, и, за мгновение до того, как вольфрам в стеклянной колбе перестал передавать электрические разряды, их глаза встретились. Артур сразу отвернулся с виноватым выражением на лице, будто бы его поймали с поличным. Поднялся на ноги, собрал свои бумаги и дернул за шнур на лампе с такой силой, что та едва не опрокинулась. Капитан не издал ни звука, пока возился в темноте, снимая ботинки и стаскивая брюки перед тем, как забраться под одеяло, и Мерлин не успокоился, пока не услышал размеренное дыхание Артура. Он не мог не задаться вопросом. Что это было?