Loaded March (бывш. "Радист")

Американцев и след простыл. Полковник Мандрейк только покачал головой и беспомощно пожал плечами, сопроводив эти действия словами: «Им сверху поступил приказ отправляться». Вот и все объяснения, которые получил Артур, но этого ему было определенно мало. Это его людей специально запросили для этого задания, это его людей едва не перебили те типы (кем бы они ни были), и это его люди, обменявшись лишь несколькими взглядами, согласились не упоминать в официальных отчетах того, что в действительности произошло на задании. Артур был в ярости на всё и всех, за исключением того факта, что ребята будто воды в рот набрали. Если Персиваль, Овайн и Гавейн посчитали за лучшее не выбалтывать все подробности, то Артур доверял им в этом решении. Но он еще не до конца разобрался, как относиться к тому, что Мерлин согласился молчать без долгих уговоров… или к тому, как парень с ходу понял смысл безмолвной беседы ребят. Первым он взялся за Персиваля, Овайн с Мерлином застряли в лазарете, а Гавейн унесся в неизвестном направлении дуться на весь белый свет и лелеять уязвленное промахом самолюбие. - Все, что только могло, пошло не так, - глухо произнес Персиваль. – Сначала Гавейн промазал, а ты ведь знаешь, он никогда не промахивается. Потом – сдохла рация. Взрывчатка не сдетонировала. А потом и эти уроды вышли на нас, будто они точно знали, где мы находимся, по крайней мере, так все и выглядело. Парень вобрал побольше воздуха в легкие и продолжил: - Странностей там хватало. Мы бежали к нашему автомобилю, когда, я клянусь, Овайна отбросило назад взрывной волной задолго до того, как машина взорвалась, и, знаешь, мы были в пятнадцати футах… - Не пятьдесят? – переспросил Артур, прищурившись. У него был талант запоминать мельчайшие детали, и сейчас капитан сопоставлял истории, рассказанные Брассу, и те, что слушал сейчас. - Пятнадцать, - настаивал на своем Перси и постучал ребром кисти руки по раскрытой ладони. – Пятнадцать. Нас должно было отбросить назад, мы, по крайней мере, должны были потерять сознание, да хотя бы жаром должно было опалить. Но ничего этого не было. Я помню, как подумал в тот момент: «В ушах должно звенеть», но и этого не случилось. - Хорошо, я понял. Продолжай. - Те двое повстанцев, что мы видели? У них не было никаких пусковых установок, потому снаряд, угодивший в автомобиль, мог прилететь откуда угодно. Но те двое не использовали оружие, вернее, у одного из них был пистолет, но он ни разу не вытащил его из кобуры. А потом, черт, я даже не знаю, Мерлин поднялся в воздухе и полетел, его впечатало в стену в двадцати футах позади нас. Мы начали стрелять, но пули не достигали цели… Персиваль пальцем показал, как пуля, летевшая на большой скорости, внезапно замирает на месте, а потом просто падает на землю. - Это было как в «Матрице», или «Звездном пути», или еще где-то, это не важно. А потом – здание, нормальное здание, просто взяло и сложилось, словно карточный домик, погребая боевиков под обломками, может быть, из-за песчаной бури. Я не знаю. Артур слушал подробный рассказ о том, как его ребята петляли по заброшенному городу, отмечая лишь несколько несостыковок с официальной версией, по крайней мере, до тех пор, пока Персиваль не подошел к концу своего рассказа. - Мерлин вызвался идти последним… Мерлин? - …и прикрывать меня. Я был на половине пути к холму, когда внезапно споткнулся и упал. На пустом месте. Мне показалось, что я приложился о колоду, да, у меня на ногах проступили жуткие синяки, если не веришь. Я обернулся и заметил двух боевиков, которых мы видели в момент взрыва автомобиля, на секунду даже замер, потому что такого просто не могло быть. На них ведь обрушилось здание! Персиваль замолчал и, оглянувшись по сторонам, продолжил приглушенным тоном. - Клянусь, я начал соскальзывать по склону холма вниз, что-то схватило меня за ногу и потянуло. Хамви возник из ниоткуда, а меня все продолжало тянуть, прямо ему под колеса. А потом то, что держало меня за ногу, исчезло, потому что Мерлин начал палить по одному из повстанцев. Овайн стрелял по хамви, а Гавейн попал в водителя, машину развернуло, и она въехала прямо в стену. Тут у меня появился шанс, и я им воспользовался, чтобы убраться подальше оттуда. Пытался придумать способ, чтобы безопасно провести Мерлина на нашу сторону, но парень уже начал движение, держа одного из противников под прицелом пистолета. Эмрис пятился к нам и вдруг... он упал. Там не было никакого препятствия, ничего, обо что можно было споткнуться, и я помню, как подумал: «Боже, Мерлин, ты превосходно провел всю партию, почему же сейчас не совладал со своей неуклюжестью?», пока не вспомнил то ощущение чужой руки на моей ноге и невидимой преграды. - Там творилась какая-то чертовщина. Я все ждал, что Мерлина, как и меня, потянет вниз, но вместо этого наш новичок просто поднялся и снова начал пятиться в нашу сторону, - Персиваль внезапно замолчал, обрывая свой рассказ на полуслове. Артур ждал. Персиваль и сам все расскажет без понуканий, просто его не нужно торопить и дать время собраться с мыслями. - Боевик бросил что-то в Мерлина, я не разглядел. Скорее всего – гранату, но горело синим, будто смесь ракетного топлива при малом содержании кислорода. Мерлин даже не пригнулся, он сделал что-то… - Персиваль показал, как его товарищ махнул рукой, но Артуру это ничего не сказало, и продолжил, - …и нырнул куда-то вбок, а граната, или что это была за дрянь, взорвалась слева от него в двух или трех футах, и тогда я понял, что это ни разу не граната, потому что это горело. Оно подожгло камни, песок и даже землю, как напалм или греческий огонь, или еще что, и не было ни одного шанса, что эта штука не попадет в Мерлина, но она не попала. Парни остановились недалеко от казармы, и Персиваль, сделав глубокий вздох, который всегда делал, собираясь с силами, потряс головой и усмехнулся. - Это странно. Странно и жутко. Я не хотел, чтобы мне приписали песчаную болезнь, прием наркотиков, галлюцинации или психологический срыв, потому я знаю, что я видел, и знаю, что никто бы мне не поверил, поэтому я… - Решил утаить некоторые детали, - закончил за него Артур, похлопав товарища по плечу. – Мы видели достаточно дерьма на этой войне, не следует самим себе создавать проблемы. Прими душ, поспи пару часов. На 18:00 назначена демонстрация нового вооружения, ты должен там быть. Персиваль кивнул, облегченно вздохнув, а Артур отправился искать Овайна, что оказалось не таким уж трудным заданием: парня удалось перехватить на полпути от палатки полевого госпиталя к казармам. Артур предложил пройтись в стороне ото всех, лишние уши были ни к чему. - Я в порядке, - сказал Овайн, отмахнувшись от вопроса Артура о его самочувствии. – Могло бы быть хуже. - Насколько хуже? Поняв, что просто так убедить парня рассказать все как на духу, не получится, Артур тихо добавил: «Я уже поговорил с Перси». И Овайн рассказал свою историю, которая мало чем отличалась от истории Персиваля, только мата там было побольше, а потому его рассказ занял вдвое больше времени. Но были и некоторые расхождения, так, пятнадцать футов Перси у Овайна превратились в три, подальше от автомобиля его (оттащило, не отбросило) нечто, больше напоминающее лапу невидимого Кинг Конга. Расхождения только подтверждали, что оба парня не врали. Не то чтобы Артур в них сомневался... Ни на секунду. В то время как Овайн отправился зализывать свои раны и проводить пару часов в горизонтальном положении, Артур, потоптавшись пару мгновений на месте, пошел на поиски Гавейна. Для разведчика, который был способен незаметно проползти и связать вместе шнурки на ботинках противника, Гавейна оказалось достаточно просто найти. Артуру только-то и потребовалось, что заглянуть в бар, располагающийся на территории базы. Гавейн забился в самый темный угол, туда, где примостился допотопный музыкальный автомат, появившийся здесь Бог его знает откуда, из динамиков доносилась мелодия Элвиса Пресли из 50-х годов. Снайпер сидел, скрестив руки на груди, с силой сжав губы, и, не моргая, смотрел на половину наполненный стакан, стоящий перед ним, то ли с водой, а может быть, и с джином. - Я не промахиваюсь, - произнес Гавейн, как только Пендрагон присел рядом с ним. Артур облегченно вздохнул, обрадованный, что не придется вытаскивать товарища из хандры, потому что тот уже перешел на следующий этап – раздражительность. - Ты не промахиваешься, - подтвердил Артур, наклонившись вперед, оглядывая помещения, опасаясь быть подслушанным. - Условия были отвратительные. - Да. - Буря налетела внезапно из ниоткуда. В одно мгновение ситуация была практически идеальной, в следующее – поднялся ураганный ветер, дуя в семи различных направлениях, а сверху на нас начало еще и всякое дерьмо сыпаться. Никто бы не смог сделать удачный выстрел. - Никто, за исключением тебя, - произнес Артур. - Это верно. Никто, кроме меня, - Гавейн поднял голову, встречаясь с Артуром взглядом. – Был просвет, один единственный, в буре. Идеальная видимость, никакого ветра, будто коридор между мной и вторым хамви. Я не знаю, откуда это пришло, такого не должно было быть, вообще никак, но было. И я выстрелил. - Мои пули направлялись ровно к цели, Артур, но наткнулись на какую-то стену. Я видел, как мои пули упали на землю, тогда я решил стрелять по ветровому стеклу, но и эта пуля не пробила стекла, оно пуленепробиваемое. - Ты не мог не предусмотреть подобного, - заметил капитан. - Ты чертовски прав, друг! Я предусматривал подобный исход! Да там даже царапины не осталось, а потом… Ты не поверишь: враг государства номер один показал оба средних пальца. Он смотрел прямо в моем направлении, будто он знал, где именно я располагался. Какое уж тут спокойствие, хрен тебе, а не спокойствие, приятель. Пальцы с силой сжали стакан, так что побелели костяшки пальцев, парень сделал большой глоток. Один из рядовых, находящихся в увольнении, попытался усесться за соседний столик, который все прочие обходили стороной под страхом страшной кары. Заметив движение рядового, Артур нахмурился, и, поймав взгляд несчастного парнишки, покачал головой и одними губами прошептал: «Пошел прочь». Гавейн, грохнув стаканом об столешницу, надолго замолчал, уставившись в пространство перед собой. Артур ждал, а пока он ждал, мысленно прикидывал, насколько затруднительно будет выудить из Мерлина его часть истории. Персивалю требовалось время, чтобы обратить все свои мысли в слова, Овайну нужно тщательнее следить за своей речью, но этим он себя никогда не утруждал. Гавейну нужно было пережить унижение от собственного промаха, но вот обстоятельных бесед с новым членом команды он еще не вел и даже не представлял, чего ему ожидать. Артур старался поменьше об этом думать. - Мы увидели столько дряни, Артур. Я не куплюсь на уникальное метеорологическое явление. Черта с два, это было неправильно. - Что еще было неправильным? – спросил Пендрагон. - Как тебе такое, - Гавейн еще ближе нагнулся к своему командиру. – Как насчет того, что Овайна отбросило взрывной волной еще до того, как снаряд угодил в машину? Или вот, Мерлина подняло в воздух, а потом просто впечатало в стену и засыпало обломками? Наступила пауза. - Здание обрушилось на плохих парней, но часом позже я своими глазами видел их живыми и невредимыми, даже синяков не было! Или как Перси опрокинули на землю, он, конечно, сказал, что споткнулся, но я все через прицел видел. Его нога не запиналась ни обо что, будто его нога попала в капкан. А как насчет… как насчет… Гавейн замолчал, переводя дыхание. Артур подождал еще чуть-чуть. - Мне нравится Мерлин, действительно, очень нравится. Я не хочу причинять ему вреда или чего-то такого. Я хочу сказать… Ты уже говорил с остальными? - С Перси и Овайном. - Они сказали что-нибудь о гранате, летевшей прямо на Мерлина? Артур серьезно кивнул. Он старательно игнорировал внезапно возникшую ноющую боль в груди и тяжесть в животе, последовавшие за неожиданной вспышкой ярости, направленной на ублюдка, который едва не подорвал Мерлина. - Это была не граната, - послышался хриплый голос снайпера, едва различимый за громкой музыкой, раздающейся из автомата, стоящего позади него. – Я не знаю, что за хрень это была. Оно ярко светилось, как, ну знаешь, как спецэффекты из фильмов о Гарри Поттере или еще похожая ерунда. Я чертовски рад, что эта штука не достала парня. Это правда. Но оно летело по прямой и очень быстро, будто пуля, выпущенная из моей винтовки, и никак, ну абсолютно никак оно не могло не попасть в цель. Но не попало. Траектория резко изменилась, изогнувшись на девяносто градусов, и снаряд разорвался в паре футов от Мерлина. Его должно было задеть, ему чертовски повезло. Артур кивнул. В везение парня он поверил еще на официальном дебрифинге, когда его подчиненные все как один подтвердили, что Мерлин сумел вовремя отскочить от брошенной в него гранаты. Но сейчас… - Ты в порядке, приятель? - А похоже, что я в порядке? – спросил Гавейн. Тон его голоса не слишком отличался от привычной манеры говорить, но в этот раз в его глазах было гораздо меньше сожаления по отнятым жизням и гораздо больше недоумения и страха. Артур видел, как товарищ в голове раз за разом, будто мантру, прокручивал фразу: «Что за черт?! Что за черт?!» Пендрагон должен был признаться, что и его самого одолевал этот же вопрос. - Пара шрамов могли бы приукрасить эту твою отвратительную рожу, - сказал Артур, на что Гавейн рассмеялся, но без должного энтузиазма. - Леон сказал, операцию инициировали американцы, - произнес Гавейн, Артур кивнул в ответ. – Ты собираешься узнать, в чем там было дело? - Как только, так сразу, - сказал Артур, поморщившись. – Они ушли не попрощавшись. Мандрейк пытался их задержать, но сверху им даровали полную свободу действий. - Ясно, - глухо ответил Гавейн, был ли это скепсис или простое любопытство, осталось неизвестным. Парень, проверив содержимое своего стакана, поднял на своего капитана печальные глаза, отчего последний поежился. - Нет. - Нет, что? - Нет, второй стакан тебе не положен, Утер здесь. Демонстрация назначена на 18:00, а завтра ты мне нужен в идеальном состоянии, - Артур встал из-за стола, дожидаясь товарища. – Пойдем, сходишь в душ, поспишь, все наладится. - Секунду. - Где на моем лбу ты увидел надпись «идиот», Гавейн? Стоит мне отвернуться, как ты начнешь заливать горе. Нет уж, пойдем. На обратном пути до казармы Артур, был вынужден выслушивать непрекращающееся ворчание Гавейна, но едва оказавшись внутри палатки, облегченно выдохнул: за его рабочим столом сидел Леон, не мигая, гипнотизировавший стрелки часов, надеясь ускорить их ход и приблизить заветные 18:00, когда он вновь сможет увидеть Моргану. Подведя снайпера к Леону, Артур произнес: - Проследи, чтобы он привел себя в порядок. Пендрагон огляделся. Овайн обнаружился на своей койке, он лежал на спине, рукой прикрывая глаза от дневного света, а Персиваль похрапывал, уткнувшись лицом в подушку. Лэнс с глупой улыбкой на лице тяжело вздыхал, наводя порядок в своих вещах – вдоволь намиловаться с супругой ему не дала Моргана, утащившая подругу и дальше исполнять роль ее личного ассистента. - Кто-нибудь видел Мерлина? - Ты с ним разминулся, - ответил Леон. – Он сказал, что ему нужно подышать воздухом. - В какую сторону направился? Леон указал. Артур прошел весь путь от казарм до взлетного поля, так и не встретив Эмриса, и подумывал уже, не обойти ли всю базу вокруг, но быстрый взгляд подтвердил его опасения – времени у него было в обрез. Радиста вполне могли вызвать на ковер к кому-нибудь из командования, и когда Пендрагон уже собирался идти к интенданту, он заметил Мерлина, опиравшегося об один из джипов, припаркованных у самого взлетного поля. Артур подошел к парню и встал рядом с ним. У капитана появилась возможность поближе рассмотреть подчиненного: тот успел принять душ и переодеться, его короткие черные волосы были все еще влажными и топорщились под кепкой. Куртка была ему явно велика, вся его тонкая фигура излучала такое напряжение, того и гляди затрещит по швам. Мерлин не поздоровался, никто из них двоих не произнес ни слова. Солнце все больше склонялось к горизонту, окрашивая небосвод тысячами цветов. Мерлин светился в лучах заходящего солнца (ничего схожего со всеми этими женскими глупостями о внутреннем сиянии), его белоснежная кожа напомнила Артуру полную луну. Мерлин наполовину прикрыл глаза, длинные ресницы (невозможно длинные ресницы, которые уже стали предметом зависти всех военнослужащих базы женского пола) скрыли его ярко-голубые глаза. Челюсти были так сильно сжаты, что при желании можно было услышать скрежет зубов. Артура накрыло дикое, жгучее, мало поддающееся пониманию желание. Хотелось понять, что так мучает Мерлина и разобраться с этим. А еще хотелось схватить парня, прижать к себе и успокоить. Хотелось поставить его раком и… - Перси с Овайном сказали, что рассказали тебе о том, что… - Мерлин замолчал и пожал плечами. Внезапное упоминание сослуживцев застало Артура врасплох, промелькнула мысль, что Овайн с Персиваль как-то узнали о его незадачливом увлечении, но Пендрагон сумел взять себя в руки. - Странных происшествиях? Мерлин кивнул, жестко и порывисто. - Они рассказали, и я успел поговорить с Гавейном тоже. Повисла тишина. Мимо пробежала группа из восьми человек, один из кадетов, бежавших в хвосте, громко отсчитывал ритм. - Ты так же напуган, как и остальные? – Задал вопрос Артур. Мерлин поднял руку – узкая кисть, длинные пальцы, жесткая ладонь – и потер переносицу, поправляя козырек кепки, тень, падающая на лицо, сместилась, и в глазах показались голубые искорки. - Да, - произнес он это тем же легкомысленным тоном, которым соглашаются выпить по еще одной пинте пива, в собственных слабостях признаются совершенно другим тоном. Артур считал, что он разбирается в людях, что может понять человека, взглянув на него один единственный раз, но в случае с Мерлином Пендрагон признавал, что относился к парню предвзято с самого начала, так и не дав тому шанса показать себя. Но сейчас он был уверен на все сто процентов, что ему врут. Мерлин как-то сразу со всем согласился, не стал открещиваться и юлить. Нежелание признавать собственный страх было бы намного легче объяснить. Персиваль, Овайн и Гавейн были крепкими мужчинами, опытными солдатами, которые прошли не одно сражение, они непонаслышке были знакомы с самыми жуткими сторонами войны, переживали бесконечные часы ночных бомбежек. Их было не так-то легко напугать. Но сейчас они дезориентированы, потому что увидели нечто такое, чего не могли объяснить, и начинали сомневаться в собственном рассудке… …точно так же, как Артур, когда поверил, что сошел с ума, когда чертов монстр, появившийся в песчаном шторме в Ущельях, попытался сожрать его… …и Мерлин, который вел себя вовсе не как напуганный человек или тот, кто думает, что потерял последние крохи рассудка. Хватка была слишком крепкой, голос слишком мягким, взгляд слишком сосредоточенным, а тело было натянуто, будто тетива, в любой момент готовое сорваться с места и унестись далеко-далеко, туда, где Артур его уже никогда не найдет. Мерлин был зол. - Ты ведь видел подобное раньше, не так ли? Мерлин резко обернулся, глаза широко распахнуты, рот приоткрыт, губы силятся произнести хоть слово. - Нет! Нет, конечно! Я никогда… я хочу сказать… Что-то такое было в выражении лица Артура, что Эмрис скривился. Он прикусил нижнюю губу, пытаясь прекратить собственное блеянье и заикание, но прежде чем отвернуться, он все же поспешно кивнул. - Ты можешь рассказать об этом? – спросил Артур, вспоминая, какой уровень допуска к секретной информации у Мерлина. Это его ничуть не волновало, пока нет, потому что как только он разберется, что там произошло, он обязательно потребует повышения его собственного уровня допуска. Мерлин чуть наклонился в сторону Артура, внимательно следя за ним глазами. - Я предпочел бы этого избежать, - признался он наконец. - Засекречено? - Вроде того, - согласился Эмрис. Артур разочарованно вздохнул, прикидывая, что ему придется сделать, чтобы получить доступ к этой информации, и чего это будет ему стоить. И внезапно пришло понимание, что последствия его нисколько не тревожат, если это будет означать, что он будет ближе к Мерлину, если это будет означать, что Эмрис сможет ему все рассказать. Мерлин, отойдя от джипа, начал ходить вдоль автомобиля туда-обратно в том нервном возбуждении, которому Артур нашел бы тысячу и одно применение. Наконец, успокоившись, парень остановился рядом со своим командиром. - Ты собираешься доложить о том, что мы соврали на дебрифинге? - И чего я этим добьюсь? Четверых моих лучших людей заподозрят в ПТСР, приеме наркотиков или психологическом срыве? – поморщился Артур. – Не будь идиотом. В первое мгновение Мерлин нахмурился, он поднял глаза на Артура с выражением некоторой обиды и замешательства на лице, пока он еще пытался осмыслить сказанное Пендрагоном, но уже в следующее мгновение его лицо озарила широкая и яркая улыбка, глаза сияли радостью. У Артура перехватило дыхание, из головы исчезли абсолютно все мысли, превратив его в жалкую оболочку с бешено колотящимся сердцем и горящей от нехватки воздуха грудью. "Смертоносное оружие. Эту улыбку нужно зарегистрировать как смертоносное оружие." Прошло немало времени, прежде чем разум вернул способность мыслить, и Артур осознал свою ошибку и едва удержался, чтобы не отвесить самому себе оплеуху. Он сказал «четверо моих лучших людей», Мерлин теперь будет попросту невыносим. - Пойдем, - сказал Артур, желая скрыть неловкость, и, положа руку Мерлину на плечо, повел его в сторону казармы. – Отдохни. Через пару часов нам нужно быть на демонстрации, завтрашний день будет не из легких. И если рука Артура задержалась на плече парня чуть дольше положенного, никто из них на это ничего не сказал.