***
Джейн и Фригга медленно бредут вдоль узких тихих улочек, укутанных в мягкую лиственную тень. Город проснулся, а вот Джейн – нет. Фригга теребит руками меховую муфту, решив взять её даже в такую тёплую и солнечную погоду. Джейн устало зевает. — У вас ведь здесь нет кофе? — Нет. — Было бы странно, если есть… — Где всю ночь шаталась? Как пить дать, снова лезешь туда, куда не стоит. — Почему вы так спокойно на это реагируете? — задаёт сокровенный вопрос Джейн, слегка поворачивая голову в сторону собеседницы. — Любой другой на вашем месте уже давно бы поднял тревогу. — А тебе этого так хочется? — богиня смешливо удивляется. — Если на то твоя воля, мы можем прям сейчас отправиться к моему мужу и рассказать обо всём. — Чтобы отравиться в изгнание, как Биарис? — Да уж лучше смерть, чем то, что пришлось пережить ей. Джейн горько усмехается, давясь зевотой. — Она сказала, что раньше вы были подругами… — Так вот, где ты зарабатывала себе бессонницу? Встречалась ней? — едва ли услышанное удивляет Фриггу, но определённо заставляет тревожно понизить голос. — О чём вы разговаривали? — Она не обрадуется, узнав о том, что я рассказала вам. — Пф-ф, тоже мне секреты! — Мне нужно было узнать у неё, что мне делать со своим амулетом, — Джейн признаётся практически сразу. Кажется, Фригге можно доверять. Особенно с учётом того, что она так же скрывает правду от посторонних ушей. — Помните, вы сказали мне избавиться от него, а я ответила, что без него я умру? Всё так и оказалось. Амулет держит в себе мою душу. — Опять эта бестия криво расставляет приоритеты!.. Тебя пытались убить? — Да. Много раз. — Тогда это не удивительно. Я не знала, насколько… близки вы с ней, поэтому сказала то, что должен был сказать любой мыслящий человек – избавиться от амулета, это было бы к лучшему. Но раз силы Биарис держат тебя в твоём теле, — Фригга запинается, — возможно, тебе не следует надолго выпускать его. — Почему вы не отдали свой амулет её сыну? — Ну ничего себе! В какие подробности она уже посвящает тебя… Видать, ты и вправду особенная, Джейн Фостер. — Вы так думаете? — подбадривается Джейн, взглядом скользя по неровной брусчатке. — Она никогда не имеет дело с теми, кто не несёт для её дела пользу. Но она не всегда была такой. Когда-то она была… обычной. — Так что насчёт амулета? — возвращает тему в нужное русло Джейн. — Прошло столько лет, а вы всё храните его. Где её сын? Он остался на Эльджу? — Эх, Джейн… Не сыпь соль на рану, молю тебя. Для всех и каждого он умер. Она мстит Одину за то, что он… разделил их. Тебе интересно узнать ответы, я понимаю, но какой теперь в этом толк?.. Джейн становится как-то не по себе из-за поднятой темы. Она болезненно отзывалась в ней этой ночью – не менее болезненно отзывается сейчас. — Даже если бы её сын и был жив сейчас, он всё равно бы ненавидел свою мать так же, как ненавидят её Один и Тор. — Простите, я не хотела… — Нет, Джейн, ты хотела, — перебивает богиня девушку. — Просто оставь эту тему покоиться в той же могиле, в которой покоится и память о Биарис. — Почему же я ни от кого и никогда не слышала о ней? Ни на Земле, ни здесь – все просто игнорируют её существование, как будто не знают, что она на самом деле жива. — А никто и не знает, что она жива. После сотни лет бесконтрольного страха за новое вторжение её армии, асы предпочли представить, что она уже давно мертва, разделённа… Секунда, и Фригга волнительно замолкает. Джейн смотрит на свою собеседницу с удивлением и даже разочарованием, что та прервала себя на самом интересном моменте, как вдруг до её ноздрей долетает жутко подозрительный запах… — Огонь! — восклицает Фригга, в страхе глядя на Джейн. Та понимает всё с полуслова и тут же срывается с места, убегая вперёд, туда, где из-за крыш домов уже постепенно начинает распространяться чёрный, как смоль, дым. Она уже бежала по этим улочкам когда-то. Она знает эти выстриженные палисадники и аккуратные клумбы, уже видела извилистые стволы деревьев и вывески на магазинах. Но в тот день всё было окутано тьмой её собственного разума, влекущего её прочь от жутких галлюцинаций. Сердце дрожит и надрывается с каждым твёрдым шагом, она бежит прямиком в жерло отчаяния, охватившего город. Пожар. Она уже отсюда чувствует едкую вонь горящей древесины. Небо заволакивают тучи угарного газа. Ветхий дом полыхает, огонь вот-вот уже норовит перекинуться на соседние знания. Люди толпятся у входа, с тщетной надеждой вглядываясь в почерневшие окна, из которых вот-вот вырвется яростное пламя. Кто-то зовёт на помощь, кто-то принимается носиться кругами в поисках хоть чего-нибудь, что способно остановить возгорание. Но в Асгарде нет огнетушителей. И, к удивлению Джейн, никакой реакции со стороны дворца всё нет. Стоны и рёв рушащегося дома заполоняют все уголки улицы… И в этот момент Джейн принимает, наверное, самое глупое решение за… последнее время. Её глаза загораются холодной решимостью: выхватив из рук какой-то горожанки шёлковый платок, она врывается в вынесенную дверь и исчезает в пламени, провожаемая испуганными возгласами тех, кто никогда бы не решился на подобный поступок. Джейн зажимает рот и нос платком, продолжая медленно двигаться вперёд, осторожно ступая по тлеющим доскам. Она не видит ни зги, глаза начинают щипать от дыма и копоти. Вскоре и платок возгорается – Джейн приходится его выбросить, оставить догорать среди объятых огнём комнат. Вверх по лестнице, чудом умудряясь избежать столкновения с обугленными щепками, сыплющимися с потолка. Она едва успевает отступить назад, прежде чем огромная хрустальная люстра отрывается от цепей и с невыносимым грохотом проваливается сквозь пол, рассыпаясь мелкими осколками на первом этаже. Джейн не позволяет панике взять над собой вверх. Почему? Потому что теперь она знает наверняка, что не может умереть, пока на её шее висит амулет розы. Пока реликвия Биарис находится с ней, она – в относительной безопасности. Как Джейн замечает практически сразу после проникновения в филиал Муспельхейма в Асгарде, там, где огонь должен был оставить страшные смертельные ожоги, он лишь изрядно подпаливает волосы и слегка жжёт кожу. Джейн разучилась удивляться подобным вещам, и, видимо, настало время их жадно эксплуатировать. Тем более, ей нужно спасти человека, живущего в этом доме. И она может лишь винить себя, что не позаботилась о его безопасности сразу после освобождения Локи. Девушка выбивает с ноги шаткую дверь комнаты и вбегает внутрь. На полу, окружённая пламенем, охватившим старый будуар и витражный шкаф, сидит та самая старуха, что днём ранее стала невольным свидетелем разговора Джейн с отражением в амулете. Стоя на коленях и смотря в сторону окна, она издаёт гулкие гнусавые стоны, похожие на жалостливый плач навзрыд. Всё вокруг залито припёкшейся кровью. Джейн рывком разворачивает бабушку к себе лицом и застывает на месте, не в силах проронить и слова. Из пустых окровавленных глазниц старухи ручьями хлещет бордовая кровь. С гримасой неописуемого ужаса, она, как рыба на суше, открывает изодранный рот без языка. Трясущимися руками она истерично хватается за подол платья Джейн. Вот-вот, и её одежда загорается яркими всполохами, буйный огонь пожирает её сморщенную кожу, выжигая плоть до побелевшего мяса. Вырвав платье из рук обречённой, Джейн медленно пятится назад, прикрыв рот рукой. Голова идёт кругом, мир вновь заполняют устрашающие голоса, а амулет на шее Джейн, как и прежде, готов прожечь дыру в её груди. Спаивая воедино оставшиеся крупицы мужества, Джейн отходит назад, разбегается и на полной скорости выпрыгивает в закрытое окно, оставляя позади себя скорбно зовущую на помощь старушку и яростные порывы огненного ветра. Услышав оглушительный звук разбивающегося стекла, толпа даже не успевает разойтись, как на голову какому-то высокому парню с губительной высоты пикирует Джейн, съёжившись клубком. Тот едва успевает поймать девушку, и они оба валятся на землю. Джейн тяжело дышит, справляясь с бесконечными приступами кашля, будто её легкие превратились в две жаровни. Сквозь рокот и оханье горожан Джейн краем уха слышит голос до ужаса перепуганной Фригги. — Джейн, Джейн! Что ты удумала?! Все почтительно расступаются, пропуская жену Всеотца к развалившейся на брусчатке Джейн. Она не чувствует ни рук, ни ног. Лишь сбивчивое биение сердца, маслянистые узоры перед глазами и куски меркнущего неба. Она наглоталась слишком много дыма. “— Любых свидетелей нашего присутствия в черте города нужно устранять любой ценой…” — Джейн. Эй, Джейн! — Фригга щёлкает пальцами перед глазами девушки, привлекая её разбросанное внимание. Перешёптывания в голове Джейн утихают, и на их смену приходят ни менее раздражающие голоса толпы. — Возвращайся в реальность, доченька! Ты слышишь меня? Джейн трясёт головой и медленно приподнимается на локтях, то и дело справляясь с болевыми позывами в области шеи. — Зачем, зачем ты вообще бросилась в огонь?! — Это всё она, — шепчет Джейн, подтянув к себе Фриггу. — Она… устраняет свидетелей… Фригга остолбенело смотрит куда-то сквозь девушку, а затем хватает её за предплечье, помогая найти опору. — Вставай. Вставай-вставай, нечего тут лежать! Пошли домой, там тебе помогут. Джейн не знает, что сказать взволнованной богине. Образ умирающей старухи застыл у неё перед взором, пустые глазницы и истекающий кровью рот ещё долго будут видеться ей в кошмарах. Жестокая, немилосердная смерть от рук того, кого Джейн сама, по сути, и освободила. Час от часу не легче.***
Позже вечером.
Джейн, уже придя в себя и оправившись от шокового состояния, наворачивает круги по дворцу, лишь бы не сидеть на месте сложа руки. Она много и активно думает, пытаясь соединить логические нити в единое целое – если бы у неё получалось, она бы не слонялась без дела до самого вечера. Фригга, что-то причитая о своей бестолковой семье, удалилась сразу же как доставила Джейн в лазарет. Там девушка пробыла недолго, дождалась, пока над ней поводят руками и что-то пошепчут, и со скромной улыбкой попросилась прочь, ещё сильнее закрепив образ молчаливого героя. Какая-то улыбчивая “медсестра” умудрилась пошутить про амулет, на что Джейн не нашла ничего, что ответить. Невесело посмеялась и поспешила убраться восвояси, долой ото всех глаз и ушей. Все эти часы, проведённые во мрачном раздумье, она надеялась, что Биарис выйдет с ней на связь и успокаивающим голосом скажет, что она не причастна к убийству невинной старухи, оказавшейся в ненужном месте и в ненужное время. Это не случилось ни в первую, ни в последнюю минуту томительного ожидания. Но ведь это может быть простым совпадением! Нет. К сожалению, не может. Когда Джейн в очередной раз проходит мимо дверей тронного зала, она внезапно слышит взволнованный голос Фригги, пребывающей явно не в лучшем настроении. Джейн притаивается за углом и обращается во слух. — … и пока ты страдал ерундой со своими дружками, твоя будущая жена бросалась в огонь, как будто ей это нравится, это её хобби! Чем ты вообще думаешь?! — Я ищу её весь вечер, чтобы извиниться… — Зачем ты вообще притащил её в Асгард, если так просто можешь бросить её одну, в то время как сам упиваешься праздной жизнью?! Она в лазарете, да будет тебе известно! — Когда я пришёл туда, её уже там не было. — Ха! — восклицает Фригга, и Джейн невольно вжимается в стену, лишь бы её не заметили. Проходящие мимо гвардейцы с непониманием озирают робко прячущуюся девушку, но та, поднеся палец к губам, приказывает им хранить молчание. — Она, небось, уже отправилась искать новые приключения на свою задницу. Мало мне тебя, оболтуса, так теперь ещё одну ветром надуло, какая же радость! — Помимо меня в Асгарде совсем нет других богов? — Да какая мне разница, есть или нет! Факт в том, что не пришёл никто! Но ты должен был быть в первых рядах на защите города! ТЫ, А НЕ ОНА! Тор не находит, что ответить. Он молча стоит на несколько ступеней ниже матери, стыдливо опустив косматую голову. — От тебя несёт алкоголем так, что одним запахом ты можешь добить Ёрмунгурда! Прочь с глаз моих долой! А я пойду искать мою Джейн. — Ты хотела сказать “твою” Джейн? — позволяет себе съязвить Тор, но в следующий же миг умолкает. — Нет. МОЮ Джейн. Ибо, судя по всему, даже мне она дороже, чем тебе! Ты совсем не изменился, сын… А теперь иди. И не забудь раскланяться ей в ноги за то, что она выполняет за тебя твою работу! Фриггу как будто подменили. Она рвёт и мечет, забыв и про материнскую заботу, и про уважение к сыну. Джейн слышит грозные тяжёлые шаги, и лишь каким-то чудом умудряется остаться незамеченной, когда Тор выходит прочь, тут же исчезая в одном из залов, откуда слышится едва различимая струнная музыка. Джейн лишь выдыхает с облегчением, заходя внутрь зала. Присев не на троне, а на ведущих к нему ступенях, Фригга мерно раскачивается вперёд-назад, не видя, но слыша, как кто-то движется в её сторону. — Прости меня, Один. Я снова позволила гневу взять вверх надо мной… Но я не понимаю, я уже ничего не понимаю, что происходит! Разве ты не чувствуешь этого? Как ярость снова растекается по улицам, завлекая всё больше и больше жизней в смертельный водоворот… Скажи, что тоже чувствуешь это!.. Её голос эхом вибрирует на просторах тронного зала, путаясь в вечерних тенях. Фригга поднимает голову лишь тогда, когда Джейн подходит к ней вплотную и садится рядом, задумчиво уставившись в пустоту перед собой. Она даже не удивляется, увидев перед собой не супруга, а причину их ярого спора с Тором. — Это ретивое божество наотрез отказывается понимать нормальный язык, Джейн. Прости, что тебе достанется не мужчина, а… вот это! — Он не виноват в том, что произошло. И то, что он не пришёл на помощь вовремя, не помогло бы ситуации. Та старуха всё равно была бы мертва. — Ты тоже чувствуешь это, Джейн? — внемлет остывающему эху своего голоса Фригга, словно не слыша собеседницу. — Безумие. Ярость. Агония… — Биарис? — Нет. Нечто куда более ужасное, чем одна мстительная ведьма, — Фригга, опустив взгляд, стирает со лба холодный нервозный пот. — Этот день уже близок. Я чувствую его. Все его чувствуют. Нам остаётся лишь гадать, связано ли это как-то с ней или нет. — Вы о Рагнарёке, ведь так? Фригга переводит полный боли взгляд на девушку, но только она открывает рот, чтобы подтвердить или опровергнуть заключение Джейн, как тут со стороны входа слышатся быстрые гулкие шаги, и внутрь зала вбегает растрёпанный мужчина в истлевшей тунике, с которой ворохом ссыпается ещё горящий пепел. Фригга и Джейн вскакивают на ноги. — Я видел, я видел… ЕЁ!!! Мужчина не договаривает. Замедлив бег, он делает несколько тяжёлых шагов, а затем падает на пол, распластавшись на холодном мраморе. Из окровавленной раны на его спипе торчит заострённый сгусток ещё горячей магмы. Вслед за таинственным мужчиной в зал вбегает отряд гвардейцев, непонимающе глядя на труп посреди тронного зала. Джейн разворачивается к Фригге, в немом исступлении заглядывая той в раскрасневшееся лицо. — Избавьтесь от тела, — велит им жена Одина повелительным тоном. — Ввести комендантский час. На улицах города… больше не безопасно. Гвардейцы, оправившись от моментного шока, коротко кивают и удаляются. Фригга обращает взгляд на дрожащую от испуга Джейн. — Понятия не имею, какого зверя вы выпустили из клетки, Джейн Фостер. Но теперь этот зверь угрожает всем нам самой ужасной расправой из всех возможных. Надеюсь, у вас есть план. А если он и есть, он определённо выходит из-под контроля. Фригга стремглав удаляется, придерживая подол платья. Звуки её шагов становятся тише, и вот Джейн остаётся сидеть одна напротив трона, глядя на изуродованное огнём тело. “— В том-то и дело, что план есть. И всё как раз-таки идёт по плану…”