Дикие омуты

Sohn – Red lines

      POV Ханна       Закусываю от досады губу и виноватым взглядом утыкаюсь в знакомое лицо, на котором уже проступили вдумчивые морщинки на лбу. Аарон хмурится, а затем коротко извиняется перед своим гостем и вновь устремляет свой взор на бумаги. Наконец перевожу взгляд на незнакомца и замечаю, как светловолосый парень едва сдерживает улыбку, прикрывая свои дрожащие губы кулаком, которым подпирал подбородок. Кажется, Марша говорила о том, что граф был не один, когда направлялся к Аарону. Ну, теперь всё понятно. Хмыкаю и бесстыдно приближаюсь к столу, не обращая внимания на глаза, которые с неприкрытым любопытством наблюдают за моими передвижениями.       – Аарон, сегодня клуб просто кишит беспардонными хамами! – возмущенно выпаливаю я и, словно в подтверждение собственных слов, устремляю свой взор в сторону блондина.       Тяжело вздохнув, Лотнер подписывает какие-то бумаги и не глядя на меня отвечает:       – Я тебя умоляю, милая моя. Врываешься ко мне в кабинет, а потом рассуждаешь о манерах. Ты, чёрт возьми, неисправима!       Я уже открываю рот, дабы оправдать своё поведение, как мужчина резко встает из-за стола и, вручив незнакомцу те самые бумаги, обменивается с ним крепким рукопожатием.       – С вами приятно сотрудничать, Дженсен. Надеюсь, вы меня не подведёте.       "Вы?" – вихрем проносится у меня в голове. Это ведь просто уважение, верно? Аарон Лотнер – самый вежливый и тактичный мужчина из всех, кого я только знаю. Я нервно сглатываю; это не предвещает ничего хорошего.       – Сделаем всё возможное, мистер Лотнер. Поверьте мне, Рэйнард не менее ответственный парень. Рад, что мы пришли с вами к общему согласию. До встречи.       Мужчина кивает блондину, которого, как я поняла, зовут Дженсен, и тоже прощается с ним. Хлопок двери оповещает нас об уходе гостя. И вот я, уже задыхаясь от возмущения, начинаю закидывать вопросами своего друга.       – Аарон! Как это понимать? Ты что-то заключил с этим графом?       – Что именно тебя напрягает, Энни?       Энни – так зовет меня лишь Аарон. За всё это время я давно привыкла к тому, как он обращается ко мне. Но что оставалось неизменным, так это то, как я каждый раз дёргалась от подобной вариации моего имени. Что поделать? Заткнуться и не исправлять Лотнера было меньшим, что я могла сделать для него. Быть может, стоило не начинать весь этот разговор, но моя уязвленная гордость и напряжение от встречи с графом не покидали меня до сих пор. Ни на секунду. Моё сердце всё так же бешено колотилось.       – Точнее, кто. У этого графа Аддингтона самое раздутое эго из всех, кого я только встречала! Он заносчив, циничен и не знает никаких границ! – шиплю я сквозь зубы и присаживаюсь на край стола.       – Эй, стоп! Сбавь обороты, Энн, – останавливает своей вытянутой ладонью мою пламенную речь Аарон. – На, вот, выпей воды и спокойно объясни мне, что на этот раз у тебя случилось. – Мужчина протягивает мне стакан минеральной воды и вновь хмурится.       Отпиваю пару глотков, но моё лихорадочное сердцебиение совершенно не желает восстанавливаться. Делаю глубокий вздох и протяжный выдох. Сжимаю свои тонкие пальцы в кулаки и, желая избавиться от дальнейшего общества Аддингтона, описываю в ярких красках последние события.       – Вчера я участвовала в гонках. Не качай головой, просто послушай! Граф тоже гонял со мной. Но его гонка не оказалась успешна: я обогнала его и пересекла финишную прямую на несколько секунд раньше. Сегодня он настиг меня прямо здесь! И знаешь, что? Этот твой граф подкатывал ко мне! Да, он практически домогался до меня. В этом напыщенном индюке нет даже и намёка на чёртово благородство. Да что там, в нём отсутствует банальная вежливость, понимаешь? Аарон, я прошу тебя, откажи ему, не соглашайся с ним на сотрудничество! Я уверена, он специально пошёл обходными путями, дабы подобраться ко мне ближе, – я задыхаюсь от переизбытка эмоций и вкладываю в свои слова как можно больше мольбы.       – Ты закончила? – отзывается мужчина. Чувствую в его голосе привычное абсолютное спокойствие. – Мир не вертится вокруг тебя, Ханна. Граф Аддингтон показался мне весьма вежливым и надёжным партнёром. Я не могу идти тебе на уступки каждый раз, как в твою сумасбродную головку стукнет очередное безумство. Это непрофессионально, дорогая. К тому же, мистер Фарелл был не согласен с моими условиями и процентами, поэтому Аддингтон и пришёл ему на выручку. Всё уже решено. Уйми свои амбиции, – заканчивает Лотнер и делает несколько глотков своего дымящегося напитка.       – Но он... он угрожает мне! Обещает мстить! – отчаянно выпаливаю я.       – Каким это образом?       – Это известно только ему, мистер Лотнер! – колко отвечаю я, специально обращаясь к мужчине так официально. – Так что, если этот сумасшедший прикончит меня или украдёт, это будет всецело ваша вина!       Тонкие губы мужчины трогает нежная улыбка, и он одаривает меня добрым, слегка укоризненным взглядом.       – Энни, ну что за глупости? Он не тронет тебя хотя бы потому, что относится ко мне с большим уважением.       – Да что с тобой?! Неужели ты не видишь, какой он? – вновь вспыхиваю я и подрываюсь с места.       – Я хорошо отношусь к тебе и ты знаешь это, Энн. Но не стоит переходить границы дозволенного. Разговор окончен.       Острые ноготки впиваются в мою ладонь, когда я незамедлительно направляюсь к выходу. Злость бурлит во мне гремучей смесью обиды и негодования. Сейчас я напоминаю больше обиженного, капризного ребёнка, который готов топотать своими крохотными ножками по полу и требовать своё. Пусть так, лишь бы не видеться больше с этим выскочкой-графом.       – Ханна! – слышу я тяжёлый вздох за спиной и своё имя. Не сбавляя шаг, я двигаюсь дальше.       – Остановись сейчас же! – И вот, уже властные нотки слышатся в знакомом баритоне. – Куда же, чёрт тебя дери, подевалась твоя благодарность, м-м?! Я никогда не попрекал тебя, не требовал ничего, что могло бы тебе показаться сложным, а что я получаю взамен? – На этих словах я замираю. Мои пальцы, что до этого сжимали дверную ручку, плавно соскальзывают с неё.       Прикрываю глаза и устало вздыхаю. Да что же со мной творится?.. Разворачиваюсь к мужчине лицом и прислоняюсь к стене в качестве опоры.       – Прости, – короткий ответ, так много значащий для меня и так не просто мне дающийся.       – Слушай, я знаю, что ты очень характерная. Но тебе придётся непросто в этой жизни, если ты каждый долбаный раз будешь показывать свои шипы.       Я молчу, не в силах больше спорить с ним. Кажется, на сегодня с меня достаточно. Покорно киваю статному мужчине, что расположился в кресле напротив, и уже собираюсь покидать его кабинет, как слышу:       – И ещё одно. Это касается благотворительного вечера на следующей неделе. – Аарон делает заминку и потирает виски подушечками пальцев. – Как я уже понял, вы с графом не ладите, но ты должна понимать: работа есть работа. Мы пересмотрели замысел намечающегося вечера и решили, что "Ревущие двадцатые" здесь будут более, чем уместны. Потому ты, безусловно, должна будешь освещать этот вечер как блистательная Жозефина Бейкер*, не менее.       Стараюсь дышать. Буквально заставляю себя делать чёртовы вдохи и выдохи. Как же мне до конца искоренить в себе эту святую наивность?! Конечно же, он пожелал меня лицезреть. Тайно наблюдать за мной, как это делал сегодня, и ухмыляться, упиваясь своим превосходством. Хочется завопить от досады. Из губ рвётся очередная колкость. Но единственное, что я отвечаю мужчине, так это:       – Как скажете, мистер Лотнер. Всё будет на высшем уровне, не тревожьтесь.       Хлопок закрывшейся двери эхом отдаётся в пустом коридоре. Я делаю пару шагов вперёд и растворяюсь маленькой тенью в тусклом освещении люминесцентных ламп. В эту самую минуту мне позарез нужен глоток свежего воздуха. Я задыхаюсь в этом прокуренном узком пространстве, в этих обстоятельствах, что так сильно давят на меня. Мчусь быстрым шагом мимо заблудившихся парочек и тех, кого вот-вот стошнит и, хватаясь за винтажные перила, бегу в свой укромный уголок, что стал для меня настоящим домом.       В комнате по-прежнему пусто. Обе кровати бережно заправлены моей соседкой, а вокруг всё сияет чистотой. Улыбаюсь и качаю головой. Даже в свой День рождения Марша не изменяет себе. Наша комнатка не являлась огромной и вычурной, нет. Сама обстановка, наша коллекция подушек, различные памятные вещицы и даже аромат - здесь он был уютным. Замечаю на своей кровати записку и, подцепив её, устремляюсь на мой излюбленный мини-балкон.       Ночной и прохладный воздух наполняет мои лёгкие до отказа; свежесть вытесняет из головы весь негатив. Я усаживаюсь в плетёное кресло и закидываю ноги на железную перекладину. С третьего этажа открывался не самый лучший вид на Лондон, зато ночью можно разглядеть мой горячо любимый "Лондонский глаз"**.       Да, я любила воспоминания, которые были связаны у меня с этим колесом. Когда-то давно, когда всё семейство Шервуд было по-своему счастливым, родители водили меня и Уин на этот аттракцион. Папа говорил, что если прикрыть глаза на вершине колеса, то можно почувствовать сердцебиение самого Лондона, уловить его размеренный пульс. Мы любовались с сестрой панорамами города, которые поистине завораживали, и ощущали себя так, словно попали в сказку и воспарили в небеса. Это было единственным светлым и чистым воспоминанием из детства. Моя младшая сестра Дейзи на тот момент была ещё совсем малюткой, но я отчётливо помню, как горели её глаза-бусинки, когда мы залезали с Уин в эту причудливую кабинку-капсулу. Сейчас ей семнадцать. А я до сих пор не участвую ни в её жизни, ни в терзающих её, возможно, воспоминаниях. Тема семьи для меня теперь под запретом, но как же хотелось повидаться с этой озорной девчушкой, что повсюду носилась за нами с Уин, как маленький хвостик. Какая она теперь? Ненавидит ли она меня или же по-прежнему ждёт? Прикрываю глаза и шумно выдыхаю.       Вспомнив, что в моих руках до сих пор записка от подруги, я быстро разворачиваю бумагу и закуриваю.       "Ханни! Я знаю, что ты хочешь уберечь меня от всех напастей в этой жизни, но я также знаю, что без чьей-либо поддержки тяжело жить. Подумай об этом. Я волнуюсь за тебя.       Аарон отпустил меня в Нортгемптон на выходные. Я передам Зои от тебя привет и поцелую её в пухлую щёчку. Не влезай в неприятности, Ханна. Люблю тебя.       Марша".       Невольно уголки моих губ взмывают вверх. На душе становится тепло. Тепло оттого, что я всё же могу позаботиться хоть о ком-то в этой жизни. Марша – мой лучик света. Она – словно дарованный мне шанс искупить все свои оплошности и грехи.       Выдыхаю тонкие струйки дыма вверх и возвращаюсь в комнату. Меня одолевает лёгкий озноб, и, натянув на себя спортивную толстовку, я откидываюсь спиной на мягкий матрас своей кровати. Утыкаюсь взглядом в потолок и прокручиваю в голове все события сегодняшнего дня. Да, день слишком насыщенный даже для меня. И всё-таки, что этому Аддингтону нужно от меня? В мысли так и лезет статный силуэт высокого мужчины. Даже очень высокого. Настолько, что, скинув каблуки, я бы упёрлась ему в грудь. Машинально закусываю нижнюю губу, когда вспоминаю, как кривились его чувственные губы в усмешке.       "Ты знакома с удовольствием, граничащим с болью?" – вновь проигрывает моё подсознание его слова. Они въелись внутрь меня настолько, что кажется, я до сих пор чувствую его интонацию и томность в хриплом голосе.       В горле снова печёт; я отрываю свой взгляд от потолка и тянусь к графину с холодной водой. Делаю несколько глотков, но жажда по-прежнему мучает меня. Издаю от досады стон и снова плетусь на балкон. Вдыхаю полной грудью дурманящую рассудок ночную прохладу. Всё образуется. Он поиграет со мной в кошки-мышки и рано или поздно отступит... Прикрываю глаза и опираюсь спиной о перила. Лёгкий ветерок играет с моими волосами, путается в них и лохматит. Это просто временный упадок моих сил. Я сильная и независимая, чёрт побери. И неужели я поведусь на банальные уловки захудалого Казановы? Моих амбиций и принципов во мне куда больше, чем нехватки мужской ласки. И улыбнувшись своим позитивным мыслям, я чётко решила следовать им до самого конца.       Только дьявольски жгло ключицу от недавнего прикосновения мягких и сильных пальцев... ____________________________________________________ * Жозефина Бейкер – американо-французская танцовщица, певица и актриса. Одна из выдающихся женщин 20-х годов и даже столетия. Жозефин вдохновляла скульпторов, художников, поэтов и архитекторов. Она являлась воплощением всего прекрасного: богиней танца, песни, законодательницей мод... И к тому же, могущественным защитником прав человека. ** Лондонский глаз – самое высокое в мире колесо обозрения. Оно расположено в центре города на берегу реки Темзы.