Белое и Черное.

      Вы... ощущали странное чувство в груди? Когда не хочется ничего... Каждый восход и закат солнца становился таким бессмысленным. Будто забыла, как надо чувствовать и жить.       Такая пустота внутри...       Юкидама смотрит на бесцветную жидкость в стеклянной пробирке. Закрыв его пробкой, альбиноска проверяет на герметичность и прячет под рукав кимоно. Убирая со стола склянки с жидкостями, Юкидама слышит смех малыша в другой комнате. Она заинтересованно переводит взгляд в сторону детской. Оставив все, идет туда.       В детской спальне она обнаруживает Мадару, который сидел на коврике в позе лотоса, а между его ног стоял Тай-Лунг, оперившись о подставленный палец мужчины и балансируя свой вес, что бы не упасть. Мадара с легкой улыбкой на лице смотрел в глаза сына, чувствуя силу на своем указательном пальце, вокруг которого намертво ухватился Тай-Лунг. Малыш тянул другую руку к лицу Мадары, трогая его за щеки и смеясь.       Глава Учиха испытывал странное чувство. Перед ним малыш, который будет превосходным шиноби, унаследовав гены двух великих кланов. Когда-нибудь он вырастет в мужчину, как Мадара... Трудно просто представить, что он сам когда-то был ребенком. Таким же беспомощным, который не мог стоять самостоятельно, постоянно требуя для себя внимания. Сейчас Мадара может бегать быстрее ветра, ускользать от лап Смерти и защищать всех, кого он считает своей семьей. Но... он тоже был таким же, как Тай-Лунг, беспомощным и слабым.       Юкидама подходит к мужу и, положив руку на его плечо, садится рядом. Мадара переводит взгляд на жену, которая держала за ручку Тай-Лунга, слегка приподняв уголки губ. Малыш смеется и тянет палец Мадары в рот, на что мужчина тут же прячет палец в кулак, усмехнувшись. Но это не останавливает Тай-Лунга, и он начинает кусать двумя зубками костяшки рук отца. Мужчина улыбается, как и Юкидама, после чего свободной рукой приобнимает за жену плечи, прижимая к своей груди. А она льнет к его теплу, вдыхая такой привычный запах Мадары.       В такие моменты они похожи на семью. И они почти счастливы.       Муж. Жена. Сын.       Но по ночам эта идиллия исчезает. Мадара уходит работать в резиденцию. Малыш засыпает, а Юкидама... отдается своим темным мыслям. Желаниям, потаенным в кромешной темноте ее души.       Сегодняшняя ночь особенная. Сегодня она сделает первый свой ход в этой игре мести. И словно в знак особенности в эту ночь луна прекрасна как никогда.       Юкидама шла медленными шагами, и подол длинного кимоно касался земли. Она пропускает через себя немного чакры и, оттолкнувшись от земли, прыжком оказывается на крыше одного из домов. Химе стоит неподвижно, завороженно смотря на луну. Она сегодня полная. Прекрасная...       Альбиноска тянет руку к этой луне, словно хотела дотянуться до этой бархатистой ночи вокруг. И в какой-то момент взгляд алых глаз становится таким отчужденным и усталым, после чего Юкидама перестает тянуться к небу и резко опускает руку. Из длинных рукавов красного кимоно с шипением начинают выползать змеи. Десятки, сотни змей. Разной длины и окраски. Все расползаются по крыше во все стороны от Юкидамы.       Альбиноска медленно переводит взгляд на рептилий, которые стремились проползти в дома, и так же медленно идет по крыше дома, босыми ногами чувствуя всю ребристость плит. Холод, наверное, пронизывает через стопы, но Юкидама не чувствует. И даже перестает думать о своем здоровье, которое может пошатнуться. Сейчас уже все равно.       Юкидама спрыгивает с крыши и идет в сторону дома. Улицы пустовали. И лишь она одна шла в гордом одиночестве. Вся белая. Белоснежная. Как призрак. Хотя... она ведь и вправду "мертва".       Подняв взгляд, Химе видит мужчину перед собой, выжидающе смотря на нее. Юкидама сразу узнает в нем Изуну и, подойдя, останавливается. Изуна тяжело вздыхает и краем глаза смотрит на Юкидаму. - Они твоя семья... какими бы ни были, - говорит Учиха. - Семья не причиняет боли.       Изуна кривит губы. Знаете? Когда человека ни во что не ставят, унижают, игнорируют сие существование, смешивают с грязью и постоянно давят, то он может пасть, а может... взлететь. И сейчас мужчина думает, что когда падала она, то стояли другие, но... когда поднимается Змея, то падет весь мир. - Что нас не убивает, ... - шепчет Изуна. - ... делает нас сильнее? - Это не месть, - уходя, говорит Юкидама. Это справедливость.       После этого разговора она не видела Изуну. Он ушел из деревни с миссией в Страну Дождя, предупредив Мадару, что грядет встряска - мир пошатнется. А Юкидама... она существовала дальше. Нянчилась с Тай-Лунгом, помогала клану Учиха с раненными людьми и не совалась в район других кланов. В этом необходимости не было.       Спустя лишь пару дней в клане Сенджу начались массовые смерти пожилых людей. Все умирали от яда. Один да другим. Вслед за ними начали заболевать и полноценные шиноби, теряя сознание и впадая в кому. Змеи в деревне стали травить воду, пугать детей, гражданских и шиноби. Они заползали во все дыры и во отверстия, убивая мелких домашних животных. Из-за рептилий вода в колодцах стала непригодной. Что было и хорошо, и плохо, так это то, что весь этот кошмар крутился вокруг клана Сенджу и Узумаки, не трогая других шиноби.       Хаширама перестал выходить на задания, полностью сосредоточившись на своем клане, стремясь избавиться от змей в клане и спасти пострадавших от укуса и отравления. Старший из Сенджу превратился из сильнейшего шиноби в ирьенина.       Тобирама с шиноби из клана Хьюга стал выискивать гнезда змей, чтобы уничтожить прямо с корня. Но с каждым днем и с каждым разом мужчина убеждался, что змей не вытравить, пока истинная Змея живет в безопасности под крылом Учиха.       Братья Сенджу были уверены, что вся эта катастрофа была первым шагом Юкидамы. Тобирама впервые почувствовал, что выхода нет. Убить Юкидаму они не могут, ибо тогда клан Учиха начнет войну, защищая Химе. А сама альбиноска даже не пыталась отзывать змей и прекращать, наблюдая, как умирает по несколько человек в день от мучительного удушья.       Вот-чего боялся Тобирама. Она убивала всех на расстоянии. Без жалости. Без крови. Не пачкая руки. Забирала десятки жизней за один лишь ход игры.       Просить ее было бессмысленно. И братья это поняли сразу. Юкидама железобетонно была настроена вытравить весь клан. Ее жестокость не знала границ. Умирали дети, беременные женщины, юные шиноби... Но это Химе клана Учиха не останавливало.       Хаширама решился поговорить с Мадарой, который как он думал, был единственным, кто может утихомирить Юкидаму. Будучи Хокаге, Глава клана Учиха и вправду старался держать все под контролем, но как бы не пытался ничего не получалось. Коноха рушилась. Изнутри.       Мадара сам видел весь этот хаос в клане Сенджу, который был в ярости и дрался с каждым встречным в деревне, развязывая новую войну. И видя с другой стороны Юкидаму, которая ждала его дома с ребенком на груди, Мадара не знал, куда себя деть. Он говорил с женой, на что та пожимала плечами. И он решил достучаться до нее более грубовато. - Призови свои рептилий обратно, - приказал Мадара. - В деревне начался хаос. Умирают невинные люди, Юкидама. Твоя игра затрагивает слишком много людей. - Они подчиняются моему желанию, а не слову, - без тени эмоции отвечает альбиноска. - А я не хочу сдавать позицию. - Юкидама, - рычит от злости Мадара. - Решай свои проблемы с братьями, не впутывая других. - Ты на их стороне, - опечаленно говорит она. - Почему? Ты считаешь, что они не заслуживают наказания? -"Наказания" заслуживают, но не мучительной смерти, - строго говорит мужчина. - Если ты откажешь мне, я заставлю тебя. - Шаринган не подействует, - сразу предупреждает Юкидама. - Не пытайся. - ... - Шаринган через глаза воздействует на подсознание. А мой мозг перетерпел сотни отравлений и уже не реагирует на раздражители извне.       Может быть. Юкидама не была уверена, но Мадара поверил. Он уходит, еле сдерживая свою ярость. Альбиноска провожает спину мужа грустным взглядом и устало садится за стол. Она не хотела останавливаться. Не остановится.       Химе приподнимает руку и из ее рукава медленно выползает змея с белоснежной чешуей, сверкая алыми глазами. Юкидама гладит его за голову и, достав из другого рукава пузырек с белоснежной жидкостью, открывает колпачок. Змея, высовывая длинный раздвоенный язычок, начинает клевать жидкость из пузырька. - Найди их, - шепчет Юкидама и слегка касается губами светлой кожи на головке змеи. - Только вам я могу доверить такое важное дело... Вы - моя армия.       Когда на дне пробирки остается лишь несколько капель, змея поднимает на нее взгляд алых глаз и смиренно склоняет голову. Юкидама подходит к окну и, распахнув его, выпускает белоснежную змею на улицу, а она тут же исчезает, слившись с окружающим миром. Жители даже не замечают этот "белоснежный ремешок", который мог каплей своего яда парализовать и ослабить до состояния зомби.       Из детской комнаты слышится плачь ребенка и Юкидама направляется туда. Тай-Лунг ворочался во сне, ища глазками знакомую белую макушку. - Мой маленький, - ласково зовет Химе и, взяв малыша на руки, начинает успокаивать. - Все хорошо. Не бойся...       Юкидама бережно обнимает Тай-Лунга и садится на небольшой диван. Он трется головой о ее шею и снова засыпает. А Химе начинает понимать, что ради этого ребенка готова умереть и убить. Это не просто любовь. Это нечто большее. Слов не хватит описать тех чувств, что Юкидама чувствует к своему сыну. Это настолько ново, что невыносимо.       Он дороже ей, чем все в этом мире вместе взятые. Ведь дороже сына для матери не должно быть никого.       Когда-нибудь Тай-Лунг вырастет. Станет шиноби. Сильным и Великим, как его отец. Все будут знать его как Наследника Учиха и Сенджу. А она будет знать его как человека. Как сына.       А пока...       Юкидама подходит к окнам и переводит взгляд на небо. Тяжелые тучи собирались над Конохой, а весь воздух пропитывался зеленовато-красным ядом ненависти, что вытекал из хрупкого тела Химе клана Учиха. Вся живность умирала день за днем. Улицы пустовали. Больницы заполнялись быстрее, чем во время межклановой войны.       В Конохе шло жестокое и беспощадное кровопролитие без крови. Ее руки чисты, но душа уже пропитала кровью тех, кто умер по ее велению. Это не все... - мелькает мысль в светлой голове, а взгляд алых глаз леденеет. - ...Мито. Ты почувствуешь тоже, что и я, потеряв своего ребенка, Хаширама. Почувствуешь тоже одиночество, что убивало меня, лишившись Тобирамы. Бог Мира Шиноби? И Богов можно убить, братец.