***
- Химе выглядит такой благородной в этом кимоно... - А ее осанка! - Этот взгляд. Юкидама прикрыла глаза. Как легко обмануть окружающих. Идя по улице деревни, что приняла название Конохагакуре-но-Сато, альбиноска слышала всё, о чем бормочут люди вокруг. В особенности это был клан Учиха. Они с улыбкой желали хорошего дня и склоняли головы, нежели Сенджу, что плевали в ее сторону, отворачиваясь. Позади слышался тихий шорох, что придавало уверенности - Така следовал за ней по пятам. Сколько бы слез ни было пролито, и как бы сильно рука ни болела, Юкидама должна быть идеальной, ведь она - лицо клана Учиха. Правда, получалось это с большим трудом. Нести ребенка под сердцем все девять месяцев это не самое приятное дело! Да еще и рука ужасно болела. Но эта боль заставляла ее твердеть, подниматься и смотреть вперед с благородным взглядом, как истинная Химе. Боль - очищение для нее. Рука болела - да, но всё равно Юкидаме нравилось это. Ей казалось, что грамм за граммом, миллиметр за миллиметром она очищается. Казалось, что она так ближе к отцу, чтобы наконец-то попросить у него прощения, преклониться, обнять и больше не отходить от него ни на шаг. Но стоит ли говорить, что чем дальше Юкидама идет к отцу, тем она дальше от жизни и реальности и ближе к смерти. Кожа стала тускло-бледной, что вены вокруг лица и на челюстях синими узорами сияли под солнцем. Темные круги под глазами были столь огромными, что окружающие посчитали за макияж. Не будь алой помады на губах, то все бы узнали, что это никакая ни косметическая "маска", а усталость, голод и боль. Юкидама чувствовала себя ужасно и паршиво. Ребенок внутри голодал, как и она, но альбиноска упорно отталкивала еду, наказывая себя за всё, что когда-то случилось. Така, Акумо и Сен чуть ли не на коленях просили ее поесть, но всё тщетно. Даже зная и желая родить ребенка, Юкидама хотела как следует измучить себя. Увидеть отца. И наконец-то никогда не быть одна. - Юкидама? Сердце дрогнуло. Этот голос принадлежал Изуне. Такой спокойный и бархатистый! - М? - повернувшись в сторону, девушка увидела Изуну, который держал в руках свою походную сумку. - Это ты? - Добрый день, Химе. - Добрый, - кивнула Юкидама. - Ты на миссию? - Нет, как раз возвращаюсь. Зайдем ко мне? - предложил Изуна и улыбнулся. - Я недалеко живу. Хочу тебе кое-что отдать. Немного подумав и предупредив Таку, что бы тот мог идти, Юкидама последовала за Изуной. Шли они медленно, иногда перебрасываясь парочкой фраз. Из-за беременности альбиноска стала не то что ходить, а ползти! Но Изуна совершенно спокойно шел рядом, помогая ей преодолеть небольшие выступы на земле. Сам Учиха жил вправду близко. Дом небольшой, всего две комнаты, одна кухня и одна ванная. Но всё внутри было со вкусом и уютно, хоть и слегка тесновато. Зайдя в дом, Изуна сразу же предложил чаю, на что Юкидама машинально согласилась. Пока парень переодевался, альбиноска рассматривала его дом. И увидев семейную картинку, нарисованную опытным художником, удивилась. На картинке было пятеро мальчиков, Таджима и его жена - женщина с иссиня-черными волосами, что свойственно всем Учихам и такая добрая улыбка. Рядом с ней маленький мальчик трех лет, очень похожий на эту женщину, видимо на мать. - Это я, - прозвучало рядом голос Изуны, на что Юкидама вздрогнула. - Извини, не хотел тебя напугать. - Да нет, ничего, - шепнула девушка и снова посмотрела на картинку, что висит на стене. Мальчик, что чуть выше Изуны на картинке был похож на него, в отличий от других троих. - Это... - Мадара, - договорил младший-Учиха и провел рукой по картинке на стене. - Тогда он был другим. Юкидама пристально стала смотреть на маленького Мадару, которому было года так четыре, с широкой и лучезарной улыбкой. Он держался за руку мамы, а другую руку приложил на крохотного Изуну, что стоял перед ним, улыбаясь. И вправду... На семейном портрете Мадара такой счастливый, как и Изуна. - Вы оба очень похожи на свою маму, нежели на отца, - нарушила тишину Юкидама. - Она очень красивая. - Цубаки-Томоэ Учиха, - назвал имя матери Изуна с такой нежностью и заботой, на что альбиноска переключила на парня взгляд. - Да, мы похожи на нее. - А вот другие ваши братья в отца пошли. - Они нам как-то и не братья, - хмыкнул Изуна. - В общем, как и отец, нам не совсем является отцом. - Как это? - Ну, война и всё такое, - вздохнул брюнет и посмотрел на сурового отца. - Мы с Мадарой не являемся сыновьями Таджима Учиха. Наша мама была замужем за другим шиноби, который пал в бою, когда еще была беременна мною. После моего рождения всё так закрутилось, что Таджима взял нашу маму в жены, так как перед ее красотой даже он не устоял. В то время у Таджимы были три сына, которым только-только исполнялся год. Двое, кстати были близнецами. В таком порядке получилось так: в то время Мадаре было около двух лет, а мне только-только годик, нашим сводным братьям-близнецам по три года, а сводному младшему брату год. - Так значит, Таджима Учиха не приходится вам отцом? - удивленно спросила Юкидама. - Именно. Но он заботился о нас ни меньше, чем о родных детях. Любил нашу маму, которая воспитывала сразу всех пятерых мальчиков. - И вы все уживались? - спросила Юкидама. - В смысле... Дети из двух семей и... - Да, - кивнул Изуна. - Мы не ссорились, если да, то очень редко. Мадара заботился о других детях в семье, даже будучи не самым старшим, уважал отца и очень сильно любил маму. Юкидама промолчала, задумавшись над его словами. И всё же, Мадара тоже был ребенком. Ребенком с очень тяжелым детством. Когда альбиноска хотела уже идти домой, Изуна настоял на чае. Вообще-то Юкидама никуда не спешила, но всё же отказывалась, ибо неудобно было чай попивать в доме брата собственного мужа. Но пришлось согласиться. Скромный столик на двоих, чай и сладости. Юкидама ни к чему не прикоснулась, только чай поглощала, хотя жутко хотела есть. - Ты выглядишь очень уставшей, - сказал Изуна, помешивая содержимое стакана. - Сильно побледнела. - Твоя мама... Какая она была? - направила тему разговора в другую сторону Юкидама. - Если не трудно, ты не мог бы рассказать о ней? - Ну... Она была очень доброй, - улыбнулся Изуна, поняв, что собеседница не хочет разговаривать о себе. - С оружием не умела обращаться, не любила воевать. Но, увы, самые близкие люди покинули нас. - Извини. - Ничего, - вдохнул он. - Мне уже не так болезненно вспоминать прошлое. Братья-близнецы погибли в один день, когда им было по семь лет, а потом и младший погиб. Тогда мама сильно горевала, как и отец. Примерно год спустя умерла мама. Сильно заболела, а лекарство не доставили вовремя... - Мне жаль. - Отец был несокрушимым человеком, - улыбнулся Изуну очень грустно. - Мы с Мадарой многим должны ему. До самой смерти он обучал нас. Был строг, но мудр и справедлив. Принял нас - чужих детей, полюбил и даже ни разу в жизни не намекнул о том, что жалеет о своем выборе... Выборе, где он мог оставить нас на произвол судьбы и просто взять маму в жены. Но даже такого несокрушимого человека убили. Хотя... - задумался парень. - Нет, он сам не хотел жить. Любящая жена и мать его родных детей умерла еще давно, рану которую зажила наша с Мадарой мама, но... После смерти его сыновей и мамы Таджима Учиха, человек, который мог сокрушить армию в одиночку, пал. - ... - Не сказать, что мы с Мадарой долго его оплакивали, но... это было больно, - шепнул Изуна и приложил руку на свою грудь. - Потом Мадара категорический изменился, в общем, как и я... - пауза. - Хех! Что бы с нами было, если бы Таджима отказался от нас еще в детстве? Юкидама проглотила ком в горле и сжала чашку двумя руками, грея их. Она никогда не думала, что у Мадары и Изуны были сводные братья. Девушка была на все сто процентов уверена, что Таджима - их отец. Чего только не бывает в мире! Война меняет всех. Изменило Мадару, изменило Изуну, изменило Хашираму, изменило Тобираму и особенно изменило Юкидаму. Сколько бы человек не улыбался внутри него всё равно есть уголок мрака и желание убить всех. Сколько бы Хаширама не говорил, что хочет мира часть его горит желанием покарать всех, кто убил его братьев и семью. Но он просто скрывает это. В отличие от него, Мадара честен самим с собой. Не обманывает, что хочет мира. Убивает всех, кого ненавидит, не пытается наладить отношения, в отличие от Хаширамы, который скрывает свои тайные желания и темные стороны. И кто после этого "человек"? Тот, кто скрывает свою ярость и обманывает весь мир, говоря, что он мудрый и добрый, или тот, кто ни разу не солгал себе и просто держится за свои принципы - "защищай родных и убивай врагов"? - Юкидама, - позвал Изуна, на что девушка подняла на него взгляд темно-оранжевых глаз. - Расскажи о своей семье, а? - Семья? - удивленно. Стоит ли? А что рассказывать? Мать не ставила ни во что. Братья не обращали внимания из-за слабости, вскоре и возненавидели. Отца убила она сама. Что сказать? Что? Что именно? - К сожалению, я не могу сказать ничего, - шепотом ответила Юкидама, а Изуна приподнял бровь. - Но скажу одно - не будь меня, то все были бы живы. - Мы часто жалеем о том, что случилось, - спустя минуту произнес парень. - Мы часто говорим "а если бы", "не будь меня", "по-другому сделать"... Глупо! - выкрикнул Изуна, на что альбиноска вздрогнула. - Все умирают. Рано или поздно, но всё равно умирают. Мой отец, Таджима говорил, что нельзя жалеть о прошедшем дне. Погиб близкий - храни в сердце, ведь оттуда никто их не отберет. Пал враг - восторгайся им, ведь именно благодаря врагам мы становимся лучше. Мы говорим не думая, делаем не думая, думаем не думая, но последствия не изменить. Если кто-то умер, то значит, что так и должно было бы. Тратя время на оплакивание и сожаление, мы сами перестаем жить. Юкидама, я не буду настаивать, чтобы ты мне раскрыла душу, но! - холодно. - Ты обязана родить этого ребенка. Убивая и наказывая себя, ты не сделаешь никому плохого, только ему - своему ребенку. - Ты не понимаешь. Это бремя на мне... - устало прикрыла глаза. - Его не снять. - А кто заставляет тебя нести эту ношу? У каждого есть своя тайна, которую он не хочет говорить, но рано или поздно это само вырвется, - Изуна посмотрел в окно и нахмурился. - Я очень горевал, когда мама умерла, и погибли сводные братья. Я молчал целыми днями, голодал, изводил себя. Я всё время говорил "если бы я был там". Хоть я и был младшим, я считал, что они погибли из-за меня. Хотя тут моей вины нет никакой. Как странно, Юкидама... - пауза. - Люди не ищут решения на свои проблемы, но умудряются найти виновника. И чаще всего мы ошибочно накидываем бремя под названием Ложная Вина на себя. - ... - Меня это убивало. Я перестал жить. Перестал замечать важные вещи в мире. Два года я жил в небытие, где только винил себя и наказывал, изводя свой организм. Мадара всеми силами не давал мне пасть в могилу, что и дало мне силы. Два года... Он боролся со мной и за меня целых два года. За меня - родного брата. И если я нужен брату, то значит, я не могу его оставить, ведь так? Мы крепились друг на друге, словно свечи давали друг другу клочок огня, чтобы не погаснуть. Наши двоюродные братья и сестры погибали каждый день, как и наши друзья и товарищи. Видеть чужую смерть и оставаться в мире живых ради кого-то... Я жил ради брата, который может погаснуть, если я не буду поддерживать клочок огня внутри него. - Ты сильный. Ты смог. Но я - нет. - Я жил ради брата, - выделил главное слово Изуна и перевел взгляд на альбиноску. - Но живу я сейчас ради другого. Даже зная, что этот человек никогда не будет мне принадлежать, я хочу жить именно ради этого человека. Хочу видеть... слышать... и знать, что с тем, ради кого я живу, жив и здоров, - глаза грустно прикрылись, а брови слегка нахмурились. - Ради тебя, Юки. - Изун... - Ты столь холодна. Есть ли у тебя сердце? Есть ли у меня здравый разум? - взвыл Изуна и сжал руки в кулаки на столе. - Ты носишь под сердцем ребенка моего брата, и, зная это, меня всё еще влечет к тебе. Это неправильно. Я знаю это, но! Ты не любишь Мадару. Не любишь своих братьев. Не любишь своё дитя и себя... А меня подавно - не замечаешь, как я схожу с ума... - Изуна, - шепнула Юкидама и, потянувшись к нему через весь стол, укрыла его кулак своей бледной рукой. - Да, ты прав. Я могу любить любого, если этот "любой" будет любить меня. У меня нет сердца - да, не спорю. Война меняет всех. Я несу только беды, разрушения и смерть. Если я полюблю тебя, то с тобой случится что-то плохое. Я не хочу этого... - слезы скатились по щекам и капнули на ее ладонь, что укрывала его кулак. - Хотя бы ты должен жить... все мои близкие погибли... И были ли они мне близкими? - пауза. - Если я отвечу на твои чувства, это ничего не решит, только усугубит ситуацию. Я уже облита грязью и осквернена. Я грязная с ног до головы... С самого детства я несу только беды. Не хочу и тебя затянуть. Не хочу, что бы ты пропал. Не хочу, чтобы ты умер или ненавидел меня. Я не выдержу еще одного раза. Я не выдержу... Изуна сжал зубы и разжал кулак. Протянув руку, стер с ее лица слезы и другой рукой сжал ее ладонь. Юкидама разрыдалась, испугавшись того, что может случиться. Опять она полюбила. Не стоило. С ним ведь что-то случится. Либо возненавидит, либо умрет, либо еще что. Но уже никак невозможно жить так - одна, с ношей на горбу, душе и сердце. - Юкидама, - Изуна достал из кармана ее красную ленту для волос и завязал вокруг ее запястья. - Я возвращаю тебе. Когда я впервые тебя увидел, во время вашего похода с кланом в новые земли, то я не знал, кто ты. Просто увидел, что твоя ленточка уплыла с ветром, а ты искала некоторое время... Ушла. Я уже думал, что никогда тебя не встречу. Но этот взгляд оранжевых глаз, что словно закат солнца тусклые и безжизненные, я никогда не забывал, - пауза. - Но потом Судьба нас снова свела, но увы по-другому. - ... - Пожалуйста, - парень встал из за стола и положил руки на ее плечи, - живи. Умоляю тебя! Не делай себе больно. Пусть это ребенок моего брата, но носишь его ты. Я не хочу, что бы с тобой что-то случилось. Я просто не смогу этого пережить. Обещай, Юк-ки... Обещай мне. - Хорошо, - шмыгнула носом девушка и зажмурила глаза. - Обещаю!***
Дни тянулись. Проходили недели и месяца. Юкидама наконец-то нашла в себе силы жить дальше. Снова стала питаться, спать и мельком улыбаться. Часто гуляла вместе с Сен и Акумо, занималась привычными делами - искала травы и цветы. Мадара должен был вернуться сегодня вечером. И какое же совпадение: двадцать второе марта - дата рождения его сына. Стоило Мадаре только шагнуть в сторону дома, как его оповестили о том, что его жена вот-вот родит. Весь уставший и злой, Учиха-старший рванул в сторону лазарета. В деревне была только одна больница, что позволило ему быстро найти жену. Внутри все бегали, толкая его и крича, чтобы тот убрался с дороги. Кажется, все были на иголках, что аж не замечали Главу Клана Учиха. Что-то шло не так. - Эй, ты, - схватил одного из ирьенинов Мадара, - где Юкидама Учиха? - Т-там, - испуганно ответил медик. - Кто? Мальчик или девочка?! - выкрикнул Учиха. - Неизвестно, - промямлил поспешно ирьенин. - Роды проходят медленно и мучительно. Есть вероятность, что ваша жена погибнет, если родит. - Плевать! Мне нужен наследник, - разозлился Мадара и сверкнул шаринганом. - Делайте всё, что возможно, но ребенка спасите! - Но... - Эта тварь живучее, чем можно представить. Если выживут оба, то ребенка принесите ко мне, не показывая ей. Понял?! - Д-да! Швырнув парня в сторону, Мадара стал идти за ним. По всем коридорам разносился крик и вопль, полный боли. Он присел у ее палаты и прикрыл глаза. В это время Юкидама мучилась, испытывала адскую боль, что хотелось умереть. Но если умрет, то и ребенок может умереть. Она тужилась, пыталась следовать по словам ирьенинов. И наконец-то - долгожданный крик ребенка. Юкидама на миг замерла и разрыдалась. Чудо - остаться в живых. На себя было плевать, но ребенок должен был выжить. И выжил. Она, вся усталая, умирая от боли буквально, пыталась разглядеть своё дитя, но голос ребенка только отдалялся от нее. Врачи облегченно вздыхали, но потом, переглянувшись и зашушукавшись, быстро стали наполнять шприцы. - Мой ребенок... - шепот сорвался из уст альбиноску. - Где он? Почему его голос так отдаляется? Пожалуйста... Увидеть. Только увидеть! - Нет никакого ребенка, - внезапно и твердо сказал один из медиков. - Пришлось вас спасать, а ребенок умер. Мне жаль. Вам нужно отдохнуть. - Нет... Я слышала. Я слышала! - голос сорвался на крик, а руки сами потянулись в сторону двери. - Там... Туда вы его увели... Почему? Мой ребенок! Покажите мне моё дитя! - Вам пора отдохнуть, - холодно сказал врач и вколол шприц. - Мне вас очень жаль, Химе.***
- Где он? Мой ребенок! Он жив! Я слышала! - Вам показалось. Труп ребенка уже кремировали. - Но я знаю, что он жив! Слова. Слова. Слова. Все, как сговорившиеся говорили одни и те же слова. Она слышала, что ее дитя плакало. Слышала! Они увели куда-то, но разве она знает, куда? Юкидама со слезами на глазах молила ирьенинов и всех медиков. Но никто не говорил ничего, кроме: "нам очень жаль". Ее должны были выписывать через месяц. Она пролежала в больнице сколько надо и искала своё дитя, еле-еле передвигаясь на ногах. Хаширама и Тобирама лишь посочувствовали ей и кое-как помогали. Но и они поверили словам врачей, что ребенок мертв. И всё-таки они уверены, что дитя, родившееся от Сенджу и Учиха, не может принять эти гены. Легкие шаги эхом продлились по коридорам. Юкидама сидела на кушетке, сжимая свою красную ленточку для волос. Волосы были потрепаны, под глазами - мешки. Она выглядела обезумевшей. Всё время шептала, что все врут и со временем сходила с ума. Тобирама прошел в ее палату и посмотрел на сестру, что сидела к нему спиной на краю кушетки. Он не горел желанием ее подбадривать, но всё же ей это нужно. Не понять ему каково это - терять ребенка. Он лишь из-за чувства совести пришел сюда, ну и забрать отсюда, конечно. - Пора идти, - нарушил тишину Тобирама. - Мадара ждет тебя дома. - Не могу уйти... Он здесь. Он здесь. Он жив... - Юкидама, не теряй голову. Роды прошли слишком тяжело. Ты могла умереть, - хмыкнул альбинос. - Это чудо, что ты выжила. Надо тебе отдохнуть и собраться с головой. Прими ванну и наберись сил. - Он жив, - слезы скатились по щекам. - Ты не понимаешь, Т-Тоби... Я чувствую. Я - знаю! - Юки...дама, - сглотнул альбинос и прикрыл глаза. - Да, я не понимаю твое горе и не пойму никогда, но ты должна окрепнуть, весь клан Учиха... - Почему? - шепотом прервала близняшка и с грустными глазами посмотрела на брата. - Клан. Учихи. Сенджу. Да какая разница, что ТАМ снаружи! Не могу. Я устала всё время терять. Родителей. Братьев. Ребенка... Я слышала его плач. Я слышала... Он здесь - рядом, - девушка приложила руки к груди и зажмурила глаза. - Жив. - Психологическое сотрясение, - вывел вердикт Тобирама. - Тебе надо отдохнуть. Врачи сказали, что ребенок умер сразу после рождения. Внутренне ты здорова, нужно только собраться с головой. - Он. Не. Умер. Тобирама обреченно вздохнул и, забрав кое-какие бумаги на тумбочке, вышел из комнаты, а сестренка осталась сидеть на полу, прижимая подушку к себе. Эту боль не понять другим. Эту боль не запить, не забыть и не унять. Разве поймет кто-то мать, которая лишилась ребенка, которого носила под сердцем все девять месяцев и девять дней? Увы, никто - ни муж, ни друг, ни защитник, ни даже брат.