***
К счастью, ночная смена Доктора оказалась небогата на происшествия. Он навестил всех больных своего отделения — кроме Тимоти Ховарда, который всё ещё находился в отделении интенсивной терапии — перепланировал плановые операции, отменённые в последние несколько дней, и около полуночи нашёл время поговорить с Мартой о том, что не касалось работы. — Так, как дела с Кларой? Сэм, похоже, доволен, — спросила Марта, пока они отдыхали в его кабинете, разбирая бумаги и попивая чай. — Думаю, всё отлично. И Сэму она, кажется, нравится, — ответил Доктор, слегка поворачиваясь в кресле. В обществе Марты он чувствовал себя в своей тарелке: работая вместе долгое время, они успели к друг другу привыкнуть. — Ты не сказала, что она такая… — Какая, Доктор? — перебила она, лукаво улыбаясь. Он хотел сказать привлекательная, но не стал. Даже несмотря на то, что это слово было в числе первых, приходивших ему на ум, когда он думал о ней. «Властная», — наконец придумал он, тем более, что это приходило во вторую очередь, — «и строптивая». — Я знала, что она вам понравится, — сказала Марта, как будто угадала слово, которого мужчина предпочёл не произносить. — Спасибо, что посоветовала пригласить её, — ответил Доктор, не став комментировать выбранные девушкой слова. — Не за что, — искренне улыбнулась та. Вскоре после этого он отправил девушку домой, сказав, что её смена должна была закончиться несколько часов назад. Он хотел, чтобы Марта снова зависела от него, хотя и понимал, что действия её исходят из благих побуждений. Наверное, она была единственной из его знакомых, кто вёл бы себя так и не ждал бы чего-то взамен, и поэтому не мог не думать, что она заслуживает большего. Доктор направился в отделение интенсивной терапии, чтобы помочь. Это не было его обязанностью, он просто этим занимался, чтобы не умереть от скуки и не заснуть, работая в одиночестве в собственном кабинете. Ему хотелось занять себя чем-нибудь до утра, пока не привезут Тимоти Ховарда после вчерашней операции. Конечно, лечение больных не было таким уж вызовом в сравнении с операциями на мозге, но мужчина всё равно находил удовольствие в этой работе и в головоломках, которые приходилось при этом решать. Другие врачи уже привыкли к нему и не возражали. Они ценили его помощь и знали, что он здесь вовсе не для того, чтобы посягать на их территорию. Доктор помогал, потому что не представлял себе другого занятия. Таким он был. Чтобы размяться, в отделение он направился по лестнице и начал утренний обход, завершившийся на самом юном пациенте, который шёл на поправку и которого благополучно экстубировали, пока Доктор осматривал других. Его матери не было рядом, но нянечки рассказали ему, что она была с ним большую часть времени после второй операции. Доктор был рад это слышать. И он хотел осмотреть мальчика без присутствия его немного непредсказуемой матери. — Доброе утро, Тимоти, — произнёс Доктор, заметив, что тот уже приоткрыл глаза. — Я хирург, который оперировал тебя. Как ты себя чувствуешь? — он не получил ответа, но заметил, что мальчик следил взглядом за его перемещениями по палате. Мужчина присел на соседнюю кровать и попытался еще раз. — Ты не мог бы взять меня за руки, пожалуйста? — попросил он, протягивая обе руки, которые мальчик сжал с одинаковой силой, успокоившей Доктора. — Теперь закрой глаза, вытяни руки и поверни их ладонями вверх. Пациент ещё раз выполнил его указание, и обе его руки оказались на одном уровне. Кажется, проблем нет. Теперь надо найти способ разговорить его. — Ты знаешь, где находишься? — В больнице, — пробормотал Тимоти. — Помнишь, что случилось? — Я думал, что умер, — ответил мальчик через несколько секунд молчания. Доктору пришлось напомнить себе, что он всего лишь на пару лет старше его сына. — Ну, ты был близок к этому, но сейчас идёшь на поправку. — Где моя мама? — Она провела рядом с тобой много времени. Уверен, что скоро вернётся. — Она разозлилась? Доктор с радостью отметил, что речь мальчика не пострадала, а вот ответить на вопрос он затруднялся. — Нет. Она была рада узнать, что с тобой все хорошо, — наконец сказал он, будучи не до конца честным. Мальчик, кажется, уловил это, потому что посмотрел на него чуть пристальнее. — Думаю, она была в шоке, — был вынужден добавить Доктор, чтобы установить доверительные отношения с пациентом. — Она всегда такая. Всегда… С тех пор, как умер папа. — Мне так жаль. Когда это случилось? — спросил мужчина, замечая, что мальчик хочет поговорить. — Почти год назад. Он должен был забрать меня с тренировки по рэгби, но разбился на машине. В больнице сказали, что он не страдал, — после этого мальчик замолчал, но Доктор понял, что это ещё не всё. — Ненавижу больницы, — заметил он, оглядев палату. — Из-за запаха. Не могу поверить, что она была со мной все это время. — Она твоя мама, конечно, она осталась, — сказал Доктор, понимая, что не всё из этого — правда и что его слова могли показаться банальными даже двенадцатилетнему мальчику. — Думаю, она винит меня. Из-за папы. Я должен был поехать домой на автобусе, но хотел, чтобы он посмотрел, как я играю, — теперь мальчик, кажется, не мог остановить поток слов. Доктор решил, что перспектива смерти — естественно — жутко его напугала. Он не знал, что думать о его матери, чьё отношение к делу вызывало определённое беспокойство, но теперь, когда в его жизни появился Сэм, ему показалось, что он может высказаться от лица отца мальчика. — Уверен, он хотел бы посмотреть игру. Так же, как и не хотел бы, чтобы ты причинил себе вред, — сказал он тихо. Тимоти уже был готов заплакать, и Доктор чувствовал себя ужасно, пока мальчик не заговорил вновь дрогнувшим голосом: — Я не хотел умирать! Это было глупостью! Я нашёл, где мама спрятала старое отцовское ружье, и я… Доктор желал, чтобы в комнате был кто-то другой, а не он. Марта, которая была на короткой ноге с пациентами, Рори, всегда находивший время выслушать всё до малейшей детали, даже если это займет несколько часов, даже Эми, которая при всей своей прямолинейности умела отлично читать людей. Клара тоже. Возможно, она подходила бы лучше всего сейчас. В конце концов, мальчику не нужен был врач. Не особенно. Стараясь представить, как поступила бы в такой ситуации его молодая помощница, Доктор положил руку на плечо Тимоти и заставил посмотреть себе в глаза. — Жизнь была несправедлива к тебе, и мне очень жаль. Но это не значит, что так будет всегда. Не значит, что никогда не будет лучше, — Доктор знал, что у него не очень хорошо с философскими речами о ценности жизни, но заметил, что Тимоти отнесся к его словам серьёзно. Он покинул палату и только теперь понял, как сильно мальчика вымотала эта исповедь. Мужчина надеялся, что сон поможет. Он нужен, чтобы помочь выздоровлению. Он попросил, чтобы ему написали, если мать Тимоти не появится в ближайшие несколько часов, и покинул больницу, имея в итоге больше вопросов, чем ответов. По дороге домой он пришел к неприятному заключению, что разбирательства с социальными властями неизбежны, что бы он ни предпринял. И мать, и ребенка спросят об оружии и попытке суицида — если это будет рассмотрено как крик о помощи, — и комиссия изучит домашнюю жизнь мальчика и решит, достаточно ли у его матери сил, чтобы воспитывать его. И хотя это шло вразрез с его представлениями, но сейчас казалось хорошей идеей.***
Доктор вернулся домой около семи, задержавшись в больнице дольше, чем предполагалось, но дома всё равно было пока тихо. Он присел за кухонный стол, всё ещё не снимая пальто, и посмотрел на рисунок сына на холодильнике. Теперь его юный пациент будет здоров хотя бы физически. Это зачтётся. Он хорошо выполнил свою работу. И пока, к несчастью, это было всё, что он мог сделать для него. Доктор не знал, сколько времени вглядывался в пустоту, пока не почувствовал чье-то присутствие за спиной. — Прости, Сэм. Я разбудил тебя, когда пришёл? — Нет. Доктор спросил, ждал ли он его прихода: мальчик выглядел слишком бодрым для того, кто только что встал с постели и не носил имени Клара Освальд. Сэм ждал, что он скажет, и терпеливо стоял. — Мальчик пришёл в себя. С ним всё будет в порядке, — его сын улыбнулся новости. — Да, всё будет хорошо, — добавил он в большей степени ради себя, нежели Сэма. Мужчина нуждался в этой уверенности. — Давай позавтракаем, а? — предложил он мальчику, который довольно кивнул, подошёл к шкафам и, к его удивлению, встал на носочки, достал кофемолку. Они впервые готовили завтрак вдвоём, и Доктор вдруг понял, что скоро это станет одним из его любимейших занятий.***
Следующие несколько дней прошли относительно быстро. Доктор, Клара и Сэм разработали такой график, который подходил всем. В те дни, когда Доктору не надо было быть в больнице, они с Сэмом сидели за столом в гостиной и работали, пока Клара занималась научными исследованиями для диссертации в университетской библиотеке. Сэм не нуждался в помощи с домашним заданием, но всё же интересовался мнением отца и спрашивал у него совета. Те же дни, когда он оставался с Кларой, они обычно проводили на улице. Мальчику не очень нравилось метро, так что они часто гуляли или подъезжали на автобусе. Целых три дня они бродили по Британскому музею, который — что неудивительно — совершенно поразил Сэмуэля. Он с волнением и восхищением мог провести двадцать минут кряду перед каким-нибудь артефактом или скульптурой. Он по-прежнему мало говорил, но рядом с ним Клара узнала об истории Древнего Мира куда больше, чем с любым гидом. На третий день, когда им показалось, что смотреть было уже нечего, они решили пойти домой. Дорога занимала около часа, но на Кенсингтон-Гарденс они остановились, чтобы посидеть на лавочке. — Видишь ту скульптуру? — спросила она мальчика. — Это Питер Пэн. Одно из его приключений случилось здесь, на Кенсингтон-Гарденс. — Да? Я думал, это было в Нетландии. — Это было в следующем романе Барри. Надо бы, чтобы ты прочитал его, это помогло бы мне с диссертацией. — Ладно, — согласился Сэм. — Так что произошло в этом романе? — заинтересованный, добавил он. — В этом Питер всего лишь ребенок. Ночью он убегает из дома в сад даже несмотря на то, что ворота закрыты. Это что-то вроде другой Нетландии; он проводит время в обществе фей, которых можно увидеть только во Время Закрытия. Иногда книжка кажется мне грустной, но я всё равно считаю, что тебе стоит её прочитать. — Когда я был маленьким, мама придумывала для меня разные истории. Она никогда не читала их из книжек. Они часто были грустными, но мне такие нравятся больше, — сказал Сэм непринужденно, так, как будто часто говорил о матери. Клара постаралась скрыть свое удивление и произнесла: — Моя мама мне тоже рассказывала сказки перед сном. И ты прав, грустные истории всегда лучше. — Я сидел рядом с ней на диванчике после ужина. Она всегда читала книги, или статьи, или что-то в этом роде. И они лежали повсюду, часто было трудно найти свободное место. Помню, каким был диванчик в Буэнос-Айресе. И в Бангкоке. И, конечно, в Александрии. Но не помню другие. Наверное, я был слишком мал. И помню некоторые истории… Клара заметила, как заблестели глаза Сэма, как он широко улыбался. Она никогда не видела мальчика таким. Его лицо осветилось радостью, будто воспоминания перенесли его в священное и счастливое место. Он взглянул на неё, и она улыбнулась, надеясь, что он поймёт, что ничто не доставит ей большего удовольствия, чем его слова. — И… там всегда был мальчик, и он всегда был похож на меня. Он мог отправиться в путешествие и исследовать удивительные земли, а по дороге заводил много друзей. А иногда она рассказывала те истории, которые случались на самом деле. Но даже в них всегда был этот мальчик. Мы сидели на диванчике очень близко друг к другу, и её голос был тихим, кроме тех моментов, когда появлялся монстр и плохиш, и тогда от страха я прижимался еще ближе, и её волосы пахли… Они всегда пахли одинаково, — тут Сэм остановился и выглядел неуверенным из-за того, куда его завёл рассказ. — Города, дома и диванчики всегда были разными. И истории тоже. Но её волосы всегда пахли так же, — он закончил тихо, словно потерявшись в потоке мыслей. Сэм замер, глядя в пустоту, а у Клары наворачивались слёзы, которые она уже не в силах была сдержать. Ему удалось воскресить в памяти образ матери, а теперь он пришел к разрушительному осознанию того, что все это время её не было рядом. Она не сидела рядом с ним на лавочке. Клара быстро отёрла щеки и встала. Она обернулась к Сэму и взяла его за руку. Мальчик взглянул на неё и уже не казался таким упавшим духом. — Пойдем домой, Сэмуэль, ладно? Он кивнул. Взгляд его был мутным, но на глазах не блестели слёзы. На обратной дороге он так и не выпустил её руку.***
Одним дождливым днем они все были дома, и Сэм скучал: с домашними заданиями было покончено. Клара же помнила, что ещё не видела лодку Доктора изнутри. Когда она спросила об этом мальчика, тот заметил, что её тоже не видел и не слишком-то жаждал увидеть, хотя у Доктора наверняка не было желания сильнее, чем показать ему лодку. Она подумала, что мужчина уже предлагал осмотреть её, но безуспешно. — Тогда давайте сходим, мне действительно ужасно любопытно. И это всего лишь через дорогу, мы не успеем слишком промокнуть, — заявила она, встав со своего места и заставляя их сделать то же самое. Сэм с тревогой ступал по узкому проходу, пока Доктор, наконец, не открыл синюю деревянную дверь. — На самом деле она гораздо больше внутри! — воскликнула Клара, восхищенная тем, как хорошо все было устроено внутри. Сэм осматривался с таким же удивлением и восторгом, как только вошёл. Они прошли в жилое помещение, где было всё, чего можно было пожелать: вода, электричество, занавешенные окна, небольшая кухня, такая же ванная комната, вместительные диваны, большая кровать в номере ниже штурвала и вездесущие книжные шкафы. Кларе хотелось расхохотаться над этим нескончаемым количеством книг, что Доктор умудрился разместить здесь. Середина палубы, опять же, была предназначена для чтения. И две желтые подушки, лежавшие друг напротив друга, выглядели хоть и довольно старыми, но весьма уютными. Девушка осматривалась, пока мужчина показывал Сэму штурвал и двигатель. Она слышала, как они сосредоточенно обсуждали, как всё работает, и обговаривали ремонтные работы, которые Доктор надеялся вскоре завершить. — Так она может двигаться? — спросил мальчик, когда они вернулись на нижнюю палубу. — Когда-то двигалась. Уверен, что смогу её починить. Просто нужно время, чтобы повозиться над ней, — произнёс Доктор, засунув руки в карманы и на редкость радостно улыбнувшись. — Ты путешествовал на ней? — Немного. Но плывёт она довольно медленно. — А мы можем поплыть куда-нибудь, когда она будет работать? — попросил Сэм, явно взволнованный этой идеей. — Конечно, — ответил он, приятно удивившись, — отличная мысль! — У вас тут столько замечательных книг! — Клара присоединилась к беседе. — Столько старых историй и романов для детей! — А, да. Я забыл, что они здесь. Впрочем, неудивительно. Если хотите, можете брать их для вашей дипломной работы. Или даже приходить сюда поработать, — сказал Доктор, польщенный, что его драгоценная лодка пришлась им обоим по вкусу. Услышав нежную барабанную дробь дождя, бившего по верхней палубе, и наслаждаясь удивительно тёплой и завлекающей атмосферой, Клара ни секунды не колебалась. — Хорошо. Мне здесь нравится. — Отлично, тогда я дам вам ключи. — А можно и мне сюда приходить тоже? Чтобы почитать книги, о которых ты говорила, Клара? Или помочь налаживать двигатель? — Сэм спросил с надеждой. — Блестящая идея, не правда ли, Доктор? — радостно сказала девушка. — Точно, — ответил мужчина с весельем во взгляде. — А почему она зовется ТАРДИС? — поинтересовался Сэм, когда они вернулись в дом. Клара тоже заметила название, нарисованное белой краской на борту лодки, и задавала себе тот же вопрос. — Ну… — начал Доктор. — К сожалению, не знаю, что ответить. Когда-то я там жил, и мне показалось, что это имя подходит. Клара могла поклясться, что он не был абсолютно честен. Однажды она заставит его рассказать, что скрывается за этим любопытным названием. — Правда? Ты жил на лодке?! — О, да. Прежде чем купить дом, я довольно долго жил на ТАРДИС. Вообще, я некоторое время пришвартовывался на этом месте и заметил, что дом через дорогу продаётся. И подумал, почему бы нет? — Дайте угадаю, у вас кончилось место для книг, — пошутила Клара. — Да, и большинство из них было на хранении. У меня не хватало духу их продать, и никогда не хватит, — серьёзно ответил Доктор, что заставило её неожиданно расхохотаться. Они оба посмотрели на неё с изумлением, от чего она рассмеялась ещё сильнее.***
Кларе не стоило удивляться, что однажды дела примут плохой оборот. Сэмуэль уже с неделю как вернулся в школу и не упоминал мать с той самой беседы на лавке в парке. Ей стоило знать, что мирная атмосфера не продлится долго. И она не могла не чувствовать себя виноватой: её убаюкало ложное чувство стабильности и довольства. Она провела слишком много времени, наслаждаясь приятельскими отношениями Доктора и его сына меж тем, как должна была заставить его разобраться с неприятными проблемами. У Доктора и Сэма появилась новая привычка с тех пор, как последний проявил интерес к работе первого в больнице, и особенно к рентгеновским снимкам. Так что каждый раз, когда у Доктора попадался интересный случай, он показывал сыну анализы компьютерной томографии и результаты МРТ, и они вместе обсуждали процесс операции. Как и Сэм, Клара не уставала слушать Доктора, делившегося своими знаниями и увлечениями. Рассказывая удивительно завораживающе, он полностью захватывал их внимание. На самом деле, она не была так же внимательна, как мальчик, но всё равно узнала столько, сколько возможно об аневризме сосудов головного мозга, субдуральных гематомах, невриноме слухового нерва, корковых дисплазиях, артериовенозных мальформациях, эпендимомах и так далее. Из всех этих новых слов, чьи значения она узнала, одно оказалось крушением всего, что достигли Доктор и Сэм. — Так что это была за операция сегодня утром? — взволнованно спросил Сэм однажды в среду. Доктор обещал показать ему что-то новое на негатоскопе, когда забирал мальчика из школы. Клара хоть и терпеливо ждала на диванчике в кабинете Доктора, уже предвкушала захватывающую лекцию. — Так, сегодня утром нам надо было оперировать небольшую опухоль у женщины. Она выросла на поверхности мозга из ткани, покрывающей его и позвоночник, которая называется мозговая оболочка, — показал ему Доктор. — Это опухоль скорее вытесняет мозг, нежели растёт изнутри. Именно поэтому она может нанести вред движению, зрению или речи. Эту опухоль называют менингиома, и… Он продолжал, но Клара заметила, что мальчик уже не слушал. Доктор стоял к нему спиной, лицом к негатоскопу, и не мог видеть, как застыл Сэм с выражением шока на лице. Она встала, неуверенная в том, чего ожидать. — И… и пациентка? С ней всё хорошо? — перебил мальчик дрожащим голосом. Доктор обернулся, обеспокоенный его тоном. — Да. Мы быстро добрались до опухоли, и она, к счастью, была небольшой, — медленно произнес мужчина, нахмурившись. — Ты спас её? Она будет жить? — добавил Сэм, и Клара поняла, что дрожь в его голосе была вызвана не страхом, а гневом. — Ну да, но… Что-то в ту же секунду омрачило лицо Доктора, что-то, чего Клара никогда прежде не видела. Настоящий, ничем не скрываемый ужас. — Сэм, менингиома… Она была доброкачественной, это значит… — он попытался добавить, но уже было поздно. Мальчик сделал несколько шагов назад, на некоторое расстояние от отца. — Ты спас её! Почему ты не спас маму?! — яростно прокричал Сэм с красным лицом и злыми слезами на глазах. — Сэм, я не мог. Это был рак, и… — Доктор попытался успокоить мальчика, но напрасно. Он стал подходить к нему, но Сэм отступал и уже почти был у двери. — Нет, нет! — он гневно качал головой. — Ты сказал, что это удача, потому что вы оперировали быстро! И опухоль была маленькая, и… и… — Сэм задыхался, но еще не закончил. — Где ты был?! Почему тебя не было рядом, когда она была больна?! Ты мог спасти её! — он завопил ещё громче, а слёзы бесконтрольно текли по его лицу. — Прости, Сэм, я… — прошептал Доктор. Его голос тоже дрожал, но, в отличие от Сэма, вовсе не от ярости. — Ненавижу! Не хочу тебя больше видеть! — еще раз зло перебил мальчик, и в этот раз ему нечего было добавить. Он стремительно вылетел из кабинета, и они услышали, как дверь в его комнату с грохотом хлопнула, так как Сэм закрыл её с невероятной силой. Клара не двигалась. Взрыв был таким ужасным, что у неё не было времени среагировать. Она была парализована словами мальчика и всё ещё дрожала. Девушка взглянула на Доктора, стоявшего с открытым ртом и тщетно пытавшегося что-то сказать. — Доктор… — Я не думал, что он знает так много, — медленно пробормотал он, расхаживая по комнате и нервно дергая себя за волосы. Его руки дрожали, а движения были суматошными. — Я думал… Боже! Я просто облажался по полной, разве не так? — не ожидая ответа, вопросил он и, в конце концов, взглянул на девушку. На мгновение он казался раздавленным, но потом глубоко вдохнул, зло почесал голову в последний раз, и Клара увидела, как его маска возвращается на своё место. — Черт, опаздываю! Ночная смена, увидимся завтра, Клара, — произнёс он в большей степени в пространство, не имея сил взглянуть ей в глаза. — Вы… вы просто уйдёте? — спросила она, с трудом скрывая свое возмущение. — Простите, но мне действительно надо быть вовремя для обхода. Мы… мы поговорим завтра, — сказал он, выходя из комнаты. Она следовала за ним до самой входной двери. — Отлично, вот как вы справляетесь, не так ли? Давайте займемся этим завтра! Доктор, вам надо поговорить с ним. Сейчас же. Вам надо сказать ему правду о… — Пожалуйста, — он остановил её, и Клара замолчала, видя, как маска снова начинает сползать. — Я не могу заняться этим прямо сейчас. Обещаю, мы поговорим, когда я вернусь, и вы сможете как следует на меня накричать. — Ладно, идите, — сказала девушка, стараясь не выдавать эмоций, но проваливая задание. — Я пригляжу за ним. Он тихо притворил за собой дверь, и Клара ещё долго оставалась на этом самом месте, пытаясь понять, что же ей пришлось сегодня увидеть.