***
Было много крови, потому что она не хотела умирать. Но обо всем по порядку. Шири не был амбициозным человеком, поэтому согласился занять ту нишу, которая его приняла — с семнадцати лет он сидел за рулем грузовика, курсирующего от грузовой станции Миллхэвена до Уиллоу-Спрингс, а потом до Мегаполиса и обратно. Маршрут был не то, чтобы живописный, но Шири привык к нему. Прерии со временем сменялись обширными сельскохозяйственными угодьями там, где округ Будро граничил с Мегаполисом. Здесь росли в основном злаки. Эта местность была знаменита пшеницей и алкоголем: крупные предприятия производили виски и лагер, небольшие хозяйства делали эль и самогон (ужасное, ядовитое пойло, не идущее ни в какое сравнение с тем, что готовила Лоретта). Далее начиналась холмистая местность, пронизанная трубами вентиляции и изрезанная железнодорожными путями — пригород Мегаполиса. От въезда сюда до моста, соединяющего пригород и Мегаполис было три дня пути. Через Мегаполис нужно было ехать еще двенадцать часов до необходимой транспортной станции. Чудовищных размеров город рос на этих равнинах тысячи лет, прежде чем превратиться в Мегаполис. Это была настоящая империя, не уступающая размерами Сельве и Маркийской Империи, занимающим несколько областей. Бóльшая часть жителей Мегаполиса была занята в его обслуживании — почти половина населения, десятая доля - регулярная и частные армии и полиция, остальные — частные предприятия и корпорации. Центральная часть Мегаполиса — историческая — была застроена невысокими живописными зданиями. Окраина же состояла из современных стеклянных офисов и серых заводов. Местами встречались парки и озера, сохраненные для отдыха жителей. Мегаполис был странным местом, всегда занятым, но он нравился Джиму. Это был источник его доходов. Каждый рейс щедро оплачивался — достаточно, чтобы содержать дом. Но время не стоит на месте, Мегаполис решил расширить свою торговую сеть и Миллхэвен вошел в нее. Теперь все дорожные средства подчинялись Мегаполису и Шири остался не у дел. Он начал пить. Но самым главным и проблемным вопросом оставалась жена Джима — Рита. Рита любила Джима не потому, что у него были деньги — Шири никогда не был богатым. Ей нравилось спокойствие, которое она испытывала рядом с ним. И когда у него возникли проблемы с алкоголем, о спокойствии не могло идти и речи. Он стал жестоким и неуравновешенным. По-настоящему страшно Рите стало, когда она впервые поняла, что Джим способен поднять на нее руку. Это случилось после очередного возлияния Джима. Он пришел домой, еле держась на ногах. Заплаканная Рита пыталась докричаться до него, но это было бесполезно. Со злости она вылила на него ведро холодной воды. Это немного отрезвило Джима — достаточно, для того чтобы стоять на ногах увереннее, но недостаточно, чтобы мыслить ясно. Выходка Риты не на шутку разозлила его. И он не нашел ничего лучшего, чем с силой ударить ее в живот. Эту ночь он провел один в доме, потому что Рита сбежала. К кому? Конечно в церковь. Бастиан Хольцер всегда был хмурым, циничным и негостеприимным, но, будучи слугой Господа, никогда не отказывал нуждающимся в убежище. Так было и в этот раз — несмотря на поздний час, он открыл двери Рите, выслушал ее историю за чаем (чай Бастиана был тайно сдобрен виски) и предоставил ей теплый угол. Спустя час рыданий, раздающихся из теплого угла, Бастиан оставил надежду уснуть и ушел с головой в книгу. Виноватый Шири пришел к церкви утром — сразу как протрезвел. Дверь ему открыл Бастиан, очень недовольный нехваткой сна. Джим долго извинялся сначала перед ним, а потом еще дольше перед Ритой. В отместку за отсутствие сна, священник прочитал чете Шири длинную лекцию о святости брака и отпустил с миром. Но когда они вернулись домой, оба знали, что жизнь не станет прежней. Временами Шири выпивал, и когда это случалось, Рита запиралась от него в комнате или убегала в церковь. Все закончилось одной холодной ночью, когда Шири сильно выпил и решил, что все неприятности в его жизни исходят от Риты, а значит ее надо убить. После этого он сам не понял как оказался дома, и как топор оказался в его руке. Крови было много, потому что она не хотела умирать, но Шири оказался сильнее. Прежде чем Рита умерла, Джим успел нанести ей многочисленные травмы, сломал обе ноги. Она плакала и молила о пощаде, когда шатающийся Шири занес над ней топор и с силой опустил его на спину жены. Удар перебил позвоночник. После этого он немного постоял над ней, бросил топор рядом с телом и пошел спать. Проснувшись и увидев плоды этой ночи, Джим сначала не мог поверить в то, что натворил. Он выходил из комнаты и снова заходил в нее, надеясь, что не увидит там обезображенный труп своей жены. Потом пытался покончить с собой, но ему не хватило духа. Когда Шири окончательно смирился с ситуацией, он решил, что пора спрятать тело. Лоретта же решила, что если она и дальше будет подсматривать в окно, то ее тоже будут прятать, и она поспешила ретироваться. Джим, стараясь не думать о происходящем, спрятал тело в мешок и отнес хоронить за город. Здесь он допустил две ошибки: вытащил тело из мешка перед тем, как похоронить его и не заметил Чарли, шедшего к железнодорожной станции.***
Происходит то, к чему вели события последних дней: Марта и Элис въезжают в Миллхэвен и видят угрожающего вида толпу на главной площади. Когда они выходят из машины, чтобы поближе посмотреть на причину собрания, то видят эшафот, на котором с петлями на шеях стоят два подростка — угловатая девочка лет четырнадцати и рослый, хорошо сложенный парень шестнадцати или семнадцати лет. Элис охает от удивления, а Марта скрещивает руки на груди, незаметно взявшись за рукоять спрятанного пистолета. На эшафоте, помимо Лоретты и Антона, стоят судья, двое полицейских и Бастиан, зачитывающий молитву. Толпа пристально следит за происходящем на виселице, но вскоре несколько человек замечают чужаков и постепенно обращают на них внимание остальных. Кто-то бросает на девушек беглые взгляды, после чего снова отворачивается к эшафоту, а кто-то смотрит более внимательно — в основном те, кто всегда нетерпимо относился к чужакам: к примеру, Джонни-Левша, доктор Поулсон и Бет О'Мэли. Но больше всех взволнован Шири, потому что Человек с Багровой Рукой не предупреждал о незнакомцах в день казни. Пока Бастиан читает молитву, Лоретта поворачивается к Антону. - Ну вот, кажется, конец. Богун презрительно хмыкает. - Возможно. Не буду врать: знать тебя было не то, чтобы приятно, но ты вполне терпимая, Лоретта. - Взаимно. Мне всегда больше нравилось «Лотти», а не «Лоретта». Антон поворачивается к ней с удивленной улыбкой. - Как скажешь, Лотти. Но Максвилл уже не слушает: она смотрит на приехавших девушек. Интуиция подсказывает юной самогонщице, что они — ключ к свободе. - Антон? - Чего тебе? - Изо всех сил кажись невиновным. - Что? - Делай, что говорю. Лотти и Антон почти синхронно меняют выражения лиц с вызова и наглости на растерянность и испуг. Идея действует мгновенно: Элис обеспокоенно расспрашивает зевак о причине такой жестокости, а Марта крепче сжимает рукоять пистолета и начинает пробиваться ближе к эшафоту. Джонни-Левша, Поулсон, О'Мэли и Шири, не сговариваясь, двигаются в сторону чужачек. Толпа не может этого не заметить, и проходит нервный шум. Напряжение понемногу подходит к критической точке. Все осложняется тем, что у большинства жителей Миллхэвена есть личное оружие — и все они принесли его с собой. Полицейские держатся за рукояти телескопических дубинок, где-то щелкает затвор, слышится звук ножа, покидающего деревянные ножны. Марта узнает знакомое до боли ощущение опасности и дает знак Элис, чтобы та была готова достать револьвер в любой момент. До бойни остаются считанные секунды. Сразу несколько человек выхватывают оружие: Джонни-Левша, заметивший, что чужачки вооружены, доктор Поулсон, неуравновешенный от природы, Джим Шири, решивший исполнить приказ Человека с Багровой Рукой во что бы то ни стало, полицейский, почуявший напряжение толпы. Лотти и Антон одновременно ухмыляются, наблюдая за тем, как Элис пытается обойти толпу и приблизиться к эшафоту. Звучит гром выстрела обреза Бет О'Мэли — дробь проходит мимо Марты и попадает в грудную клетку вдовы Гилберт. Она отшатывается назад, прикладывает руку к ране и падает на стоящего рядом Мэттьюса. Марта достает пистолет и стреляет в О'Мэли, пробивая ее шею. Следующий ее выстрел убивает Джонни-Левшу, взявшего на прицел Элис. Джим Шири, решает действовать и выхватывает топор: первые же два удара убивают Фрэнка Катца и Чарли. В толпе начинается всеобщая свалка: все начинают выяснять отношения с помощью оружия. Полицейские бросаются разнимать дерущихся, судья кричит что-то, пытаясь успокоить людей. Бастиан, воспользовавшись тем, что никто не смотрит на эшафот, подходит к Лоретте и снимает с нее петлю, развязывает руки. Та смотрит на него со смесью благодарности и удивления: - Падре? - Я знаю, что они все виновны. Видимо, Бог все-таки есть, и он решил проявить свою волю. Ты обличила их, может тебе Он и даст спастись. Шальная пуля попадает в сердце священника и он падает замертво. Лотти бросается к Антону, развязывает ему руки и снимает петлю. Потирая запястья, Вонючка Богун оценивает ситуацию и спокойно изрекает: - Пойдем-ка отсюда. Но на пути оказывается судья Джонсон вместе с одним из полицейских и пытается остановить беглецов. После короткой словесной перепалки, Богун резким движением сокращает дистанцию между собой и полицейским и сворачивает тому голову. Лоретта проскальзывает мимо Джонсона, пораженного таким поворотом событий и бьет его по задней части колена. Судья теряет равновесие и падает, а Лотти подбирает телескопическую дубинку, выпавшую из рук полицейского, и наносит несколько жестоких ударов по судье, пока его лицо не превращается в месиво. Пораженная происходящим на эшафоте Элис замирает в оцепенении и доктор Поулсон перерезает ее горло скальпелем. Марта издает крик отчаяния и злости и несколько раз стреляет в Нормана, но тот скрывается от пуль, используя мэра Мэттьюса как щит. Патроны заканчиваются, Марта выкидывает пистолет, подбирает нож, выпавший из чьей-то руки и бросается на Поулсона. Лотти и Богун, тем временем, пробиваются через стремительно редеющую толпу, но наталкиваются на Шири. Лоретта уворачивается от топора, но Антон получает удар в грудь. Топор застревает в ребрах и Шири выпускает его из рук. Лотти бьет его в солнечное сплетение телескопической дубинкой и этим ударом валит его с ног, после чего начинает добивать. Она наносит удары уже по мертвому телу Шири, когда кто-то из бывших любовников Элайзы Дей всаживает ей нож между лопаток. Марта добирается до Поулсона и перерезает ему яремную вену, но только после того, как он пробивает ее легкое. Она опускается на колени и сквозь пелену смотрит за происходящим на площади: все уже либо мертвы, либо умирают. Марта ложится рядом с телом Элис и берет ее за руку. Перед тем, как закрыть глаза, она замечает силуэт высокого человека в плаще и широкополой шляпе.***
Спустя несколько минут над Миллхэвеном начинается шторм: за несколько миль видны красные всполохи, слышны раскаты грома и, кажется, крики. Слухи распространяются быстро, и уже на следующее утро к городу стягиваются силы регулярной и частных армий Мегаполиса, а к полудню Миллхэвен оказывается в плотном кольце. Счетчик излучения зашкаливает, и командование пока не дает приказа войти в город, но в бинокли видно, что ни в домах, ни на улицах, ни на главной площади никого нет.***
Где-то далеко от этого места приходит в себя Марта. Ей кажется, что тяжело дышать, но когда она ощупывает ребра, то не чувствует там раны. Рядом лежит Элис, без сознания, но живая: ее горло снова невредимо. Через них кто-то переступает и идет в сторону церкви. В стороне раздается кашель, кто-то стонет, пытаясь подняться. И только сейчас Марта замечает, что светило на небе изменило цвет на ярко-голубой, а вместо эшафота стоят ворота, запертые на огромный замок.