Сладко бывает предаться безумию там, где это уместно. Гораций (Квинт Гораций Флакк)
Днём в городе было не тихо, наоборот, все старались как можно громче кричать, словно стремясь разрушить атмосферу страха. Ничего, однако, не помогало. По большинству улиц гулял ветер, на главной площади вновь скрипела виселица, и лишь изредка неестественно громкий голос одной из стран нарушал тишину. Все разбились по небольшим группам, да так и остались, не доверяя остальным, а изредка и самим себе. Кто-то мучительно пытался вспомнить, не страдает ли он сам лунатизмом, кто-то другой с недоверием смотрел на всех, даже на своих ближайших родственников и друзей. Правда, были и положительные стороны - впервые помирились Япония и Китай, Англия и Америка, кто-то заметил Канаду. Ольга забыла про Евросоюз, теперь ей хотелось защитить Наташу, Ивана и, почему-то прибалтов. Россия сидел, смотря в одну точку и приобнимая за плечи сестёр. Противоборствующие группы изредка сталкивались и тогда чуть ли не исходили ядом. В такой ситуации, как многие понимали, ссорится опасно, но никто с собой не мог ничего поделать.***
Закат солнца все ждали с ужасом. В эту ночь все решили опять не спать, но вскоре поняли, что это бесполезно - перед рассветом, хотя бы на час, они всё равно уснут и сделать с этим ничего не смогут. Этот факт знали все, но всё равно противились, надеясь, что такое поведение поможет им хоть в чём-то. Людвиг снова развернул письмо и пробежался глазами по строчкам. Почерк, как немец давно понял, был незнакомым, чернила не давали ничего, а с обонянием у Германии было не очень хорошо, но всё-таки он смог почуять еле заметный запах крови. Так и не понимая, кто мог всё это затеять, немец снова свернул письмо и, убрав его, спиной лёг на кушетку. Последний луч солнца пробежал по городу и, отразившись в выбитом стекле, исчез. Через час наступит ночь, и не факт, что доктор или Путана смогут кого-нибудь сегодня спасти.***
Голубой цвет у доктора никогда не ассоциировался с медициной, но почему-то неизвестный выбрал именно пронзительно голубой. Такой нередко использовался в ужастиках, когда показывали инопланетян и зомби, поэтому и не ассоциировался. Бледный, неяркий свет на краткий миг озарил комнату. Игрок выскользнул на улицу и, чуть слышно хлопнув дверью, направился к уже знакомой комнате: "Пусть говорят, что это неправильно, но каждый выбирает своё". Снова та же лестница, знакомые до боли ступеньки, которые, скорее всего, ещё не оросила кровь. На краткий миг лицо доктора озарила луна, проглядывающая в щель на крыше. Он чуть ругнулся, продолжая свой путь. Та же самая процедура, тот же самый человек. Всё просто. Тихие шаги по улицам ознаменовали окончание миссии доктора. "В этот раз другого", - первые мысли игрока, когда голубой сменился на лиловый. Путана не понимала, почему именно фиолетовый, но раз так, значит, так надо. Губы растягиваются в улыбке, руки сжимают пистолет. Она попытается защитить свою семью. Тихие шаги по комнате. Игрок, собиравшийся не спать, всё-таки уснул полулёжа на столе, так и не выключив настольную лампу. Девушка села на кровать и сняла пистолет с предохранителя: "Ночь будет долгой", - мысль прошмыгнула в голове и снова куда-то скрылась: "Очень долгой". Грязно-зелёного цвета, коим обозначался он сам, комиссар вообще не понимал, и даже не пытался понять. У человека, который это всё задумал, была очень странная логика. Пистолет был засунут в карман, вытащить его будет не очень проблематично. Кого ему проверить, он так и не понимал. Зацепок, как и подозреваемых не было вообще. На сей раз игрок шёл по улице почти крадучись, опасаясь, как бы снова кого-нибудь не разбудить. В одном из домов раздался крик, однако комиссар не стал останавливаться, понимая, что это кто-то клянёт того человека, что сюда всех заточил, заставив их убивать. На каком языке кричали, он так и не понял, слишком далеко было. Фигура, залитая лунным светом, показалась на пороге; пистолет в руке, растрёпанные волосы. Проверяемый спал, явно не собираясь просыпаться: "А ещё караулить собирался!" Пистолета, как и сабли, не оказалось, зато письмо было в наличии. Комиссар прочитал его и, сложив, как было до этого, засунул обратно в ящик: "Что ж, я и до этого не очень сомневался". Пистолет на сей раз он не убирал. Ему казалось, что зелёный моргнул, сменившись красный: "Решили устроить бойню? Неплохая идея, но не для меня!" Но ему никто не повстречался, лишь хлопали двери открытых домов. Тех, внутри которых никто не живёт. Алый, словно кровь, был подходящим антуражем. Глаза маньяка открылись, губы сами собой растянулись в усмешке: "Отлично! Кто не спрятался - я не виноват!" Волосы маньяка чуть потемнели, однако, кажется, это было освещение. Лёгкий бег по улицей с саблей в руках; маньяк рассматривал названия улиц, не пытаясь их читать; слишком быстро они проносились мимо. Наконец, он нашёл нужную дверь. Точнее, первую попавшуюся, но это было неважно, так как ему казалось, что она светится странным и неестественным красным светом. Жертва, не спавшая до этого, не стала ожидать своей участи смирно. Оружия у неё не было, но подручные предметы, как она подумала, не отменял никто. Удар - отбила, удар - уклонилась. У неё опыт, как и у него. Вскоре, импровизированное оружие выпало из руки. Удар - она упала, из раны на груди потекла кровь, пачкая пол: "как бы не задела ботинки, их так просто не отчистишь!" Один, прямой удар в сердце оборвал жизнь ещё одного человека. Явный хохот разносится по кварталам, гуляет по улицам - никто не просыпается, лишь в каком-то доме раздаётся грохот; мафия не умолкает, лишь громче начиная смеяться, чувствуя, как силы прибывают. Яркий белый свет- мафия. И им это нравится: "Мы грешны? Да. И порочны. Но тем не менее, кто сказал, что мы не светлее всех остальных". Белый свет, разливающийся по комнатам, никого не разбудил. Лишь одна Путана, до утра сидит на кровати, глядя в одну точку и судорожно сжимая пистолет, стискивая зубы до боли. И снова мафии осматривают дома, думая, в каком же из них живёт следующая жертва: "Они виноваты во всём". Ту же фразу шепчут пересохшие губы, растянутые в улыбке; взгляд бесцельно блуждает по домам. Если сошёл с ума маньяк, почему бы это не сделать и мафии? Дверь открывается с громким скрипом, но жертва спит, даже не догадываясь, что будет. Пистолет поднимается: "Он слишком тихий. Тихони опасны". И снова дружный хохот мафии, ознаменовавший очередную жертву. Розовый, почему розовый? Не может же быть маньяк белым и пушистым? "Надо?" - вопрос обращён к себе: "Надо. И не ради мести, а просто потому, что он уже начинает меня подозревать". Укол сделан очень быстро, однако жертва просыпается. "Хорошо, что он не успел открыть глаза". "Охра? Символично", - никакого смеха, лишь констатация факта. Потому что так оно и есть. Снова выстрел в воздух. Ночь не закончилась, а все уже отстрелялись. В этот раз всем было не до душевных метаний и бесцельных прогулок по улицам, все шли выполнять точно поставленные задачи. Никакой пощады в этой игре от тёмных быть не могло, но мститель за мирных. "А вдруг не в того, и из-за одной глупой мести убью человека?"***
Снова, потягиваясь и ругаясь, из домов вышли страны. только сейчас все сообразили, что все улицы в городе расположены так, чтобы вести к середине, и лишь узенькие переулочки соединяют их между собой. "Тут не заблудишься", - промелькнуло в головах у всех: "Даже если захочешь". - Наступает утро. Этой ночью мафия убила Канаду, маньяк - Венгрию, насильник лишил права голоса Германию. Делайте предположения. Сегодня вы должны убить кого-то по подозрению в убийстве, после этого вы имеете право обыскать его комнату. "Опять убьём не того, а потом себе не простим", - а где-то далеко щёлкали клавиши компьютера. В полнейшей тишине Франция подошёл к Канаде и положил руку на мрамор, на котором лежало тело. - С ума сошёл, виносос? Вместе с ним провалиться хочешь? - Англия с Америкой тоже подошли ближе, но подниматься не стали. Альфреду внезапно стало пусто. Пруссия сжал зубы, Австрия кулаки. Смерть если не объединила их, то заставила на время стать союзниками. Пока. Голосование объявлено открытым.***
- А если это кто-то из этой грустящей компании? А что? Они сидят, грустят, а на деле это лук какой-то в рукава зашили. И до этого Мэттью убили, наверное. - Или Сейшелы? А что, взревновала. Да хоть Францию, - Франциск поднял голову и что-то сказал, но это, наверное, был единственный раз когда его не расслышали. К его удивлению, многие поверили в эту чушь; голосование, а точнее, основная часть его, началось.***
Сейшелы, дрожа, взошла на помост. За неё не проголосовали лишь единицы, а остальные, несколько минут назад, её даже не подозревающие, а пытающиеся сказать что-то то про Россию, то про Китай, то про ещё кого-либо, теперь то ли поверили в эту версию, то ли просто решили распоряжаться человеческой жизнью, как им самим угодно. Но самый простой вывод напрашивался сам собой: "Никто не хотел умирать".***
Обыскивать дом пошли Франция и Англия, никого другого с собой не пустившие. Когда они вышли, то произнесли лишь одно слово на двоих: - Нет! - а Франциск отдал Ивану и Альфреду письмо. Все вокруг отреагировали по-разному. Они в это действительно верили. Тихо проклиная самих себя и всех вокруг страны разошлись. Испания, который теперь временно был с двумя Италиями, что-то им втолковывал. Феличиано беспрестанно всхлипывал, но держался, неизвестно по каким причинам сдерживая эмоции. Все разошлись, а где-то далеко перед камерой сидел человек, который видел всех и всё тут.