#np hurts - mercy
это совсем не то, что стоит читать или что может понравиться поэтому игнорируйте. мне просто нужно выговориться в никуда
сехун не просто злится. сехун в бешенстве. в ярости. в гневе. ему хочется рычать и шипеть, чтобы хоть как-то вытравить из себя всю злобу и отчаяние. потому что он так больше не может. потому что как только приходит видимость смирения, понимания, хоть чего-то светлого, судьба расплывается в ухмылке и сталкивает их снова. и снова. и снова. сехуну хочется выть и сбивать костяшки о стены собственной квартиры. знать бы заранее, чувствовать и обходить возможные пересечения за тысячу километров. сехун не готов, сехуну хочется притвориться, что он никогда не знал человека по имени ким чонин. сехун давится собственными улыбками, давится режущими чувствами, но упрямо глотает. эту чашу ему нужно испить до дна. не захлебнуться бы. видимый каркас "всё хорошо" разлетается осколками, расходится по швам, звенит натянутой струной (вот-вот порвётся). внутри у сехуна бушует море, набрасывается на скалы, намереваясь проглотить, оторвать хотя бы часть, и воет-воет-воет. сехуну до одури хочется впечатать кулак в одну самодовольную рожу. избить так, чтобы наконец-то почувствовал, понял. потому что эти случайные появления поблизости, напоминания о себе - удар поддых, заставляющий согнуться пополам. лёгкие горят от нехватки кислорода, горло саднит от невозможности сделать хотя бы глоток воздуха. у о заторможенная реакция на всё происходящее и ступор первое время как попытка организма защититься от излишних потрясений. а после происходит взрыв, масштаб которого из раза в раз непредсказуем. сехун видит чонина в клубе с какой-то девушкой и ему откровенно плевать на то, кто она и что они вообще здесь забыли. сехун делает глубокий вдох и стискивает прозрачный стакан с янтарной жидкостью (стекло, кажется, вот-вот треснет). ему всё ещё больно, чёрт побери. больно так, как никогда раньше. и если бы он знал, чем эти отношения закончатся, то предпочёл никогда не знать, как выглядит сонный и растрёпанный чонин по утрам. потому что от одной встречи сердце замирает перед тем, как начать биться о рёбра, намереваясь проделать в них дыру. пульс ломаными линиями отдаёт в кончики пальцев и голову. о не смотрит по сторонам, сверля взглядом разноцветные блики, отражающиеся в кубиках льда на дне бокала, но спиной чувствует, знает, что ким тоже его заметил. сехуну хочется схватить за грудки, рывком притянуть к себе и, глядя в глаза, выплюнуть прямо в лицо: "ну что, доволен? добился своего, кай? нравится смотреть на то, как я ломаюсь?" сехуну хочется плеваться ядом, размазывая изумрудную жидкость по губам, и шипеть змеёй. но стоит осмотреться вновь, как ненавистный объект испаряется, словно его и не было вовсе, словно всё это - бред пьяного угара. но о слишком мало выпил, чтобы не понимать - чонин предпочёл сбежать, чтобы не сталкиваться лицом к лицу. у сехуна усмешка исполосовала рот, обнажая нечто настоящее, искреннее. сехун небрежно бросает купюры на стойку и вылетает из клуба, потому что находиться в рассаднике долбящей по вискам музыке и потных тел у него больше нет сил. сехун выдирает телефон из кармана и совершенно не понимает, зачем, но находит в списке контактов не удалённый номер (единственное, что осталось нетронутым), рваными движениями набирая несколько слов. "ну и кто из нас жалкий трус, а?" палец замирает над "отправить", так и не коснувшись сенсорного экрана. сехун не сдерживает смешок, убирая телефон обратно, предварительно стерев следы от собственного временного помешательства. нетвёрдой походкой направляется в сторону дома, задирая голову и пристально вглядываясь в мерцающие звёзды. в стенах квартиры можно позволить себе сбросить абсолютно все маски и хотя бы на время снять ограничители. сехун закрывает лицо руками и плечи его беззвучно вздрагивают. и это намного хуже любой громкой истерики. он не чувствует под собой ничего, кроме всепоглощающей пустоты. темнота ласково принимает в свои объятия. раствориться бы.