***
Большая перемена перебила все невзгоды учеников весьма вовремя, позволив им разойтись по комнатам и немного передохнуть от странноватых событий, произошедших с утра. Около двух часов оставалось до того самого момента, как в классе собралась бы еще тройка новеньких ребят, что приехали в Большую Розу позже всех. Учителям их следовало представить, а остальным же радушно поприветствовать, послав подальше свои принципы и нежелание заводить новые знакомства. - Давид, Давид, Давид! - восклицал на весь актовый зал Горка, передразнивая свое эхо и пытаясь достучаться до все еще задумчивого бедняги, что вновь сидел рядом с Маркосом и интересовался здоровьем его подруги, которая устроила представление в коридоре. Во время большой перемены можно было находиться в любом месте интерната, за исключением кабинетов директора и учителей. Она была создана именно для того, чтобы дети, живущие порознь, могли в достаточной мере пообщаться, поделиться сплетнями и поговорить обо всем, что только могло взбрести им в головы. - Уже и к Мартину пристаешь, шалун! - Меня, вообще-то, Маркос зовут, - юноша приподнял голову, стараясь казаться абсолютно спокойным. Наверное, уравновешенность была лучшей чертой его характера, в то время, как Иван мог сразу же броситься на обидчика с кулаками или сказать ему парочку ласковых слов. - Ну, Маркос! - всплеснул руками паренек, уставившись в потолок и повысив свой вечно-издевательский тон, который включался всегда, когда у Горкиты было хорошее настроение. Правда, судя по его ежедневным изречениям, это настроение наблюдалось у него по двадцать четыре часа в сутки. - Мартин, Маркос, разницы нет! Геям все равно, как тебя зовут! Поймав позыв одноклассника, Давид моментально замолчал и бросил взор в сторону, захотев было сменить тему. Но разве уйдешь от обвинения, когда о твоей ориентации кричат чуть ли не на весь мир? Совсем недавно, года три назад он еще мог опровергнуть подобные слухи, мог за минуту подцепить какую-нибудь левую девчушку и всем доказать, что это неправда. Но сейчас... сейчас, храня память о любимом человеке, который научил парня не скрывать своей сущности, бороться за права и жить, как полагалось всем, Давид не мог себе такого позволить. Но даже невинное желание находиться рядом с приятным ему товарищем сейчас хотели с корнями вырвать и отнять. Разве он это все заслужил? - Горка, не говори чепухи, - отмахнулся юноша, с щемящей надеждой в сердце заметив полный штиль эмоций на лице Маркоса. Тот, кажется, просто не горел желанием слушать сплетников, руководствуясь принципом никогда не разочаровываться в людях, пока они сами этого не заслужили. - Боишься, что дружок отвернется? - скривил удивленную гримасу шутник, прислонившись к спинке скамьи и поддавшись чуть ближе к парочке, что тут же прекратила разговоры и хотела было уйти. - Голубо-о-о-ой! Голубой нашел себе нового па-а-арня, этот милый парень тоже станет голубы-ы-ым! - Ну неужели тебя это так волнует?! - внезапно бросила в сторону наглеца перепуганная жертва слухов, важные для которой воспоминания пронеслись у той перед глазами. Любимый всегда объяснял, что нет ничего постыдного в том, чтобы любить человека, а не его пол. Он сам всем заявлял о своей ориентации, частенько тая обиду на Давида, который так и не научился настолько же хорошо признавать то, каким он являлся. - Да, я такой. Да, мне не нравятся девушки. Да, однажды снесло голову при виде одного юноши! Неужели это помешает жить дальше, без людской ненависти и твоих мерзких унижений?! - словив на себе шокированный взор нового друга, что явно не ожидал такого поворота событий, Давид понял, что сам построил себе капкан. Прыгая взглядом то с довольного Горки на Маркоса, то с растерянного Маркоса на Горку, он окончательно ощутил тоску по тому, кого было уже не вернуть. Быть может, они с парнем поехали бы в Большую Розу вместе, быть может, окончили Зурбаран вдвоем... Если бы не прытко выскочившая из оружия пуля, пронзившая самого дорогого ученику человека. А теперь, с воспоминаниями о нем, приходилось искать его глаза в каждом новом знакомом, а находя, терять их спустя несколько дней. Моментально растеряв все признаки того, что вокруг происходящее было реальностью, Давид стиснул зубы и выскочил из помещения, заставив с грохотом захлопнуться за собой массивные двери. Огромный зал погрузился в тишину, прерывали которую лишь завывания прохладного осеннего ветра за окнами. Все тайное всегда становилось явным, но то не касалось лишь ориентации бедняги. Маркос, которому товарищ никогда не рассказывал о погибшем любимом, почему-то заметил в его глазах нотку тоски по кому-то. Нет, не по чему-то, не о чем-то, а именно терзающее желание увидеть некогда родной образ, который уже не мог стать земным. Но... кто знает. Порой жизнь преподносит сюрпризы, о которых догадаться может лишь самый смелый.***
Протяжный звонок запел на начинающие темнеть помещения совершенно неожиданно. То означало, что оставался последний урок перед непоздним ужином и свободным вечером всех учеников Гросс-Розена. Но чудеса и интересные события на том не собирались заканчиваться, предоставив ребятам уйму времени на то, чтобы познакомиться с новенькими. Урок философии, который должна была провести темноволосая Ирене, начался в тишине даже со стороны учителя. Она и понятия не имела, какие ребята могли прийти в ее класс в виде пополнения, а потому лишь поздоровалась с уже знакомыми ей детьми и принялась ожидать. Объяснять тему урока не следовало - все равно никто не стал бы слушать, болтая о предстоящей встрече, да и большую часть времени отняло бы знакомство. С минуты на минуту двери помещения грозились отвориться. - Если сюда заявится еще одна выскочка, подобная этой истеричке, - начала Йоли, наклонившись к сидящему за соседней партой Кино, - то я либо убью их обоих, либо осознаю, что придется с ними дружить. Но ты ведь меня знаешь, да? - Йоли, что ты там ему говоришь? - игриво пнула подругу по плечу низкорослая Паула, сидящая за одной партой с соседкой по комнате. Раз уж в классе творилась полнейшая тишина, почему было не нарушить ее интереснейшими восклицаниями? - Нам здесь три года учиться, всяко вы найдете общий язык. Я же с Горкой нашла... - девчушка гордо улыбнулась, не сумев скрыть и капельки сарказма. Какими трудами ей это пришлось сделать, знали все. - Ты с ним подружилась, потому что залетела, - по-доброму, но громко воскликнула Йоланда, заставив сидящего впереди Ивана обернуться и оценивающе, но несколько издевательски ухмыльнуться. Заметив на себе взгляд напарника Хулии, успевшей прославиться своей выходкой, брюнетка вопросительно приподняла одну бровь и сжала губы в презрительной улыбке. - Чего вылупился? Отвернись, красавчик, за своей девушкой следи! Тут же раздался ропот и насмешки остальных одноклассников, которые только и делали, что прислушивались к самым громким разговорам в кабинете. Ребят же это не смущало, заставляя все громче и громче смеяться, выдавая эпичные фразочки и заставляя Ирене улыбаться забавному общению. А что плохого в том, что подростки, только что прибывшие в пансионат, ничего не боятся? Они чувствуют себя, как дома, а значит, быстро приспособились к жизни даже в очень мрачном месте. Простая психология с ноткой философии, ничего сложного. Момент истины настал весьма внезапно. Под безобидные беседы, начавшийся за окном дождь и взрывы смеха, скрипнула дверь класса. Все произошло так мимолетно и быстро, настолько было похоже на типичные звуки усадьбы, что ученики не успели ничего понять. Мягко и взволновано улыбаясь, практически ничего не осознавая, но храня в глазах искорки надежды и коротких отрывков прошлого, около доски встало трое ребят. Такие яркие, разные, счастливые и живые - все сливалось в их сознании одним большим цветным пятном, а перемены в жизни заставляли трепетать нечто глубоко внутри. Черноволосый парень, настолько похожий на сидящую позади Паулу, вечно улыбающийся и ничего не жалеющий для родных ему людей; стильно одетый юноша, худого телосложения и с забавным кипишем каштановых волос на голове, обладатель мягких черт лица. И... как же судьба жестока. Та самая зеленоглазая дама, все с теми же волнистыми волосами и ничего не понимающей улыбкой, стоящая, на этот раз, перед всеми учениками Гросс-Розена. Сердца половины класса сплясали пируэты прямо у них в груди. Не призраки, не взрывы из прошлого, не внезапные очередные шутки сознания овладели ребятами. Перед ними, заглушая своим присутствием все остальные звуки, заставляя дыхание предательски сбиваться, а бешеный вопрос "Как?!" рождаться в мыслях, предстали те, кого давно проводили на небеса. Чьи тела видели в гробу, кому каждый вечер приносили розы, из-за чьей потери хотели покончить с жизнью. Прошлое предательски совместилось с настоящим, живые люди вновь ворвались в сознание бывших друзей трупами, какими их запомнили в последний раз. Хриплый голос Ирене, которая готова была сойти с ума от наваждения и собственного ужаса, огласил список новичков, приподнятый с учительского стола: - Вот прибыли и новенькие. Знакомьтесь - Исаак Бласко Прието, - женщина запнулась, будто бы сглотнув подбежавший к горлу комок, - Фернандо Редондо и... Каролина Леаль Солис.