Восьмая причина

Отполированные мраморные стены отражали в себе невиданное для этого зала количество гостей. По одну сторону роскошного стола сидели в гордом шоке олимпийцы и с нескрываемым удивлением наблюдали за своими соседями. На противоположной стороне восседали явные хозяева положения. Ехидна, которую пригласили исключительно во имя исполнения задуманного, строила разноцветные глаза побледневшему от такого обилия внимания Дионису. Да ладно бы флиртующая Ехидна! Поверьте, бог Вина и не такое способен увидеть под влиянием своего чудесного напитка (и не только). Но вот уменьшенный, опять же во имя идеи, ревнивый Тифон надежду на светлое будущее никак не вселял. Геката, в свою очередь, нашедшая родственную душу в Деметре, с мечтательным выражением на лице рассуждала о сто и одном способе убийства с помощью растений. Несчастная богиня Плодородия втихаря выращивала успокоительный цветок прямо из деревянной ножки стола и жевала лепестки, не очень удачно маскируя их под салатик, который ехидно улыбающиеся слуги доставляли с такого родного и неожиданно милого Олимпа. Гаденько улыбались они потому, что перед подачей блюда на стол обязательно плевали в тарелку, а затем обильно поливали соусом и усердно перемешивали. Мрачноватый Танат, изредка бросающий на Диониса завистливые взгляды, вовсю пытался завоевать сердце обворожительной Афродиты, но, к сожалению, способ выбрал не самый удачный. Рассказы о способах стрижки из его уст звучали не менее устрашающе, чем завывания не допущенного до вожделенных лепешек Цербера. В конце концов, выслушав миллион причин, почему срезать прядь двуручником очень сложно и какие золотые у него руки и нервы, бедная богиня посоветовала пернатому цирюльнику сменить орудие труда на менее громоздкое и придвинулась к Аресу, на которого с несвойственным для нее рвением наседала погрязшая в глубинах маразма Лета. Ламия, хищно облизываясь, поглядывала на Геру как на потенциальный источник пищи. А Посейдон, игриво перекидывая из руки в руку трезубец, целился в голову почтенного Миноса. Во главе столь веселого сборища восседал едва сдерживающий смех Аид. Наблюдая, как олимпийских родственников разделили на два отделенных друг от друга лагеря, в одном из которых велись профессиональные беседы, а в другом - разговоры на более интимные темы, Владыка половины собравшихся философов и романтиков веселился как дитя. Да уж... Это было воистину отличное начало отличного дня. А таких дней будет много, если план провалится. Но теперь неудача не так страшила Кронида. Готовясь к худшему, он не забывал о том, что в его царстве есть еще пара дюжин одаренных личностей. Единственным существом, ставшим загадкой для обеих сторон, оказалась Кора. Эта девчонка сумела понравиться абсолютно всем! Она поболтала с Гекатой о ядовитых растениях, с внимательным лицом выслушала Таната, несколько раз напомнила Лете ее имя, сделала комплимент Ехидне и так далее и тому подобное. Деметра с неприкрытой жаждой убийств наблюдала, как ее милая девочка завязывает дружеские отношения со Смертью, отравительницей и маразматичкой. А юная богиня тем временем перекинула все свое обаяние на злюку-Тифона, тем самым заслужив несказанную благодарность со стороны Диониса и неверной Ехидны, потому что от любвеобильных дам бог Вина умел отбиваться и самостоятельно. Пока хтонические боги и прочая элита этого, мягко скажем, своеобразного мира тонко, но с умом теснила её родственников, Кора с интересом огляделась. Вдоль стен стояли серебряные канделябры, сами стены украшали гобелены искусной работы. Для девушки, выросшей на Олимпе, вся эта роскошь была неинтересна, но вот окна... Кора сначала вообще не поняла, из чего они, но приглядевшись, пришла в восторг. Великолепным узором расцветали в рамах разноцветные стеклышки и, пропуская в зал свет, окрашивали все в яркие живые тона. - Что это? Из чего выложена мозаика? – спросила Кора у хозяина дома. Тот, лениво потянувшись, ответил: - Мой друг называет это vitrum* или, если угодно, цветное стекло. - А кто это собрал? - поинтересовалась богиня, разглядывая чудесные картины. - Мы все, - сказал Аид, делая полный уважения жест в сторону подчиненных. - Но это же было ужасно долго… - Когда у тебя впереди целая вечность, не грех потратить на это пару столетий, - объяснил Кронид, скупо улыбнувшись. - А где вы взяли стекло и чертежи? - Ты, наверное, слышала, как хоронят покойников в Греции. Смертные кладут вместе с усопшим все его имущество, в том числе и всякие дорогие кувшины из стекла. И вот тень, груженная всем этим, добирается до моего дворца… Как ты думаешь, куда девались бы все эти побрякушки, не найди мы им применения? Вот и я, если честно, не знаю, - произнес бог и, указав на Гекату и Ехидну, добавил. – А вот эти дамы предоставили нам свой проект. Услышав, что речь идет о них, леди, вежливо улыбнувшись, кивнули, а затем вновь пристали к едва переведшим дух жертвам. - Но ведь эти окна такие большие… - промолвила Кора и успокоительно сжала материнскую руку. Ей совершено не хотелось, чтобы Деметра на нервной почве устроила «Бум!». А ведь она могла… - Богатые частыми клиентами были, - хихикнула Ламия и вновь уставилась на Геру голодными глазами. - Можно и так сказать, - хмыкнул Владыка. Нет, с этим ребенком определенно что-то не так. Распахнулись огромные створчатые двери, и в зал, нарушая концентрацию «доброты и спокойствия», ворвалось то, из-за чего Афина до сих пор отказывается носить кружева. Это что-то, игнорируя всех и вся, кинулось прямо к ногам Владыки, звонко вереща. Испуганные олимпийцы вскрикнули, а Танат, узрев такое, в срочном порядке отбыл под стол, мотивируя свой непонятный жест пропажей «ну очень вкусного яблока». Как выяснилось потом, под стол «искать пропавшую еду» сползлась чуть ли не вся подземная компания. Но вернемся же наверх, ибо читателю тихая смерть хозяев «бала» от едва подавляемого смеха будет малоинтересна. Итак, нечто все же оттащили и распознали в нем местного кутюрье – Арахну. Афина, как известно из песен и сказаний аэдов, была женщиной умной, поэтому тоже ретировалась вниз, но, к сожалению, в бессознательном состоянии. Разочарованная тем, что её главный зритель так быстро отъехал, Арахна еще чуть-чуть побурчала о нехватки краски и собралась было уйти восвояси, но к полному ужасу собравшихся с места встала Кора и осторожно, шаг за шагом, преодолевая страх, приблизилась к чудовищу тартарианских глубин. Паучиха, разгневанная посягательством на личное пространство, зашипела, но встретившись с грозным взглядом темных глаз, замолчала и остановилась. - Не бойся, - начала девушка, улыбнувшись. – Ты говорила, что у тебя нет красок, чтобы красить ткань? - Д-да, - выдавило из себя чудовище, ужасно коверкая звуки. Говорить нормально Арахне мешали жвала. - Какие именно тебе нужны? – спросила Кора, подходя все ближе. Страх улетучивался, но, как известно, ничто не уходит в никуда, поэтому разумно будет предположить, что ужас девушки перекочевал прямо к посеревшей дважды за сутки Деметре. – Я выращу нужные растения… Если твой Владыка позволит. То ли портнихе действительно нужна была красительная смесь, то ли её очерствелое сердце размякло при виде такого искреннего желания помочь… Так или иначе, Арахна повернула свое страшное лицо к Аиду. - Позволишь, Темнейший? – спросила она, и в ее паучьих глазах зародилось нечто странное. - Позволю, - кивнул Аид и посмотрел на юную богиню. – Делай что должно. Мои слуги достанут все, что нужно. Благодарно склонившись, девушка вновь повернулась к Ткачихе. - Какие краски тебе нужны? - Золотая**, - прошепелявила Арахна. - Хорошо. Приди за ней завтра, пожалуйста, - улыбнулась Кора, и сердце старухи оттаяло окончательно. Говорят, что её потом видели на берегах Леты. Что она делала там, неизвестно. Но не лишенный смекалки Гипнос предположил, что Арахна слишком привыкла к жизни во тьме, и солнечный свет, будь он моральным или физическим, не переваривает. Чтобы не грузить себя подобными размышлениями, Аид просто согласился. Но это произошло через несколько дней после сегодняшнего, а пока весь божественный контингент молча смотрел на маленькую, но бесстрашную девушку. Молчанию конец положила, угадайте, кто? Правильно, Деметра. Встав из-за стола, рассерженная мать взяла Кору за руку и со словами: «Нужно поговорить с дочерью. Спасибо за угощение», - вышла из зала, буксируя за собой в разы погрустневшую Кору. *** Дверь бесшумно закрылась, отрезая девушку от спасительных коридоров. Деметра, с успехом подражая Ламии, зло посмотрела на дочь. - Ты что творишь? - спросила маман, со свистом втянув в себя воздух. - Я лишь хотела помочь, - объяснила Кора. - Кому? Этим, что ли? Милая, посмотри, они же монстры! - взвизгнула богиня Плодородия. - Не монстрее некоторых, прошу заметить! Посмотри, мама, посмотри на эту мозаику! Это они создали! Вместе... Разве могут чудовища создать такую красоту? - разведя руками, спросила девушка. Деметра, то сдуваясь, то раздуваясь, смотрела на дочь. Ее маленькая девочка исчезает... А на ее место приходит... Кто? Какой она должна быть? Богиня Плодородия и сама-то не знала. И в кого она такая проблемная? - Твоя сестра упала в обморок при виде этой паучихи, а ты так спокойно об этом рассуждаешь... - вздохнула Деметра, смирившись. - Но меня-то она не тронула, - стояла на своем Кора. Глаза молодой богини сверкали. - Никуда не уходи. Я пойду, посмотрю, что там с Афиной, - бросила на ходу все еще красная от злости Деметра и вышла. *** Что для олимпийцев Арахна и валяющаяся под ногами сестра, когда стол ломится не столь от обилия яств, сколь от обилия выпивки? Согласна, ничего. Пока вино (и не только) лилось в три потока, хтоническая компашка из-под стола выбиралась медленно, но смачно так, со вкусом, не забывая отдавливать пальцы на ногах дорогих гостей. Благополучно поднявшись к свету, Танат, скуля похлеще Цербера, вернулся на исходную. Слишком много вина. Жестами объяснив незадачливым родичам, что пернатого доставать все равно придется, так как вид редкий, да и в хозяйстве пригодится, Аид объявил конкурс наподобие "Поймай петуха". Петуха ловили усердно. Петуха поймали, но чуть-чуть прогадали, повиснув дружной братией на Гипносе. Тот, как и Арахна, был исключительным ценителем личного пространства и со всей силушки богатырской взял да и заехал Аресу в нос. Олимпийцы, как известно, народ пылкий и для хорошего мордобоя повода особо не ищут, поэтому засвистели кулаки, затрещали сломанные носы, полетели непечатные выражения. Долгожданное побоище свершилось. Отвели, так сказать, душу. Досталось, чего греха таить, и Аиду. Но тут были исключительно личные претензии, а потому стоит этот бой рассмотреть получше. Есть такое понятие - совместный идиотизм. Проявляется он исключительно в компании и распознается по тому, что два отменных идиота, не договариваясь между собой, но согласовав свои действия где-то на телепатическом уровне, молча лезут туда, куда их совершенно не просят. Такими героями дня стали Аполлон, про которого все и думать забыли, и Гермес, который сам почему-то забыл думать. Идиотизм у этой парочки начал зарождаться тогда, когда Кора спросила Владыку о стеклянных картинах. Пропорционально развитию беседы и сюжета, личный идиотизм каждого рос и тянулся к своей половинке, для того чтобы слиться воедино. Процессу способствовало вино, дурное настроение и полное выключение мозгов. Наконец, свершилось! Щупальца морального недуга соприкоснулись и моноумные дружки крадучись двинулись в сторону Аида. К слову о нем. Окопавшись вместе с верными подручными где-то в недосягаемости от гастрономических снарядов, старший из Кронидов принял тактику выжидания и с философской меланхолией наблюдал за побоищем. Призванный двузубец лежал рядом. На его острые «зубы» уже была насажена пара яблок и апельсинов, которые поедал дезертир Гипнос, лишая лагерь союзников всяческого провианта и заглушая чавканьем и без того тихие шаги Гермеса. Где Вор всея Олимпа достал палку, доподлинно неизвестно. Остается лишь предположить, что в трапезной дворца стоит уже совершено другой стол. Но, так или иначе, Посланник богов, вооружившись деревянным мечом, двигался к ничего не подозревающей цели. И неизвестно, что могло бы произойти, если бы не вмешались две великие силы. Первая сила была представлена женским сборищем, вторая - возопившим о том, как ему все надоело, Аполлоном. Все, ниточка, связывающая двух объединенных одной целью богов, лопнула, но никто не услышал пронзительного «Пиу». Ибо зал наполнился визгом первой леди Олимпа. Под чутким дамским руководством мужская половина прекратила бойню и стала наводить относительный порядок. То бишь ставить в нормальное положение опрокинутые столы и вытаскивать провалявшуюся все это время в углу Афину. Открыв глаза, богиня Мудрости что-то пролепетала, заикаясь, а потом вскочила и начала рвать гобелены, висящие на стенах. Никто даже рта открыть не успел. И только борющаяся за сохранение культурных ценностей Ехидна быстрее молнии кинулась останавливать Афину. Именно такую картину увидела едва отошедшая от Арахны Деметра, войдя в зал. Охнув, представительница клуба садовников осела на пол вместе с набушевавшейся племянницей. В таком состоянии они и достались Пэону, который приехал вместе с богами, но на завтрак дальновидно идти отказался. Этот человек вообще боялся находиться в помещении, где есть более двух богов. В молодости этот амбициозный старикашка отучился на простого лекаря и, превзойдя учителя, врачевал так, что молва о нем достигла и Олимпа. Правда, бедный Пэон до последнего не догадывался о том, что спасая жизни бедным грекам, он на корню рубит свою. Началось все с того, что комплексующий из-за череды своих неудач и удач ученика Эскулап решил расправиться с конкурентом. Но олимпийцы не пожелали терять такого хорошего кадра и перекинули его в милый розовый цветок, а душонку вместо того, чтобы отправить в Тартар жарить шашлыки на Флегетоне, перевезли поближе к себе. С тех пор смертный лекарь переквалифицировался в бессмертного психиатра. Оставив в надежных руках Деметру и Афину, олимпийцы разбрелись, довольно смакуя самые эпичные моменты сражения. *** Оставшись в комнате одинокой одиночкой, Кора облегченно вздохнула. Теперь можно заняться делом. О, матушкин сундук отлично подойдет! Ну чего не сделаешь при минимальном количестве земли в комнате? Аид, кажется, говорил, что можно обратиться? Нет, лучше не стоит… Вдруг там мама. А изменять материю, особенно древесную, девушка умела превосходно. Вскоре по покоям разнесся дивный запах. Цвел ларец. Маленькие розоватые цветочки усыпали крышку, а по бокам пробивались молодые побеги. Отлично, еще пару веточек и все. - Иахе! – позвала богиня, не без гордости разглядывая свою чайную плантацию. - Я здесь, - откликнулась нимфа, входя. – Что-то нужно, Кора? - Надеюсь, ты умеешь делать золотую краску? – спросила девушка, еще раз оглядев сундук. Нет, еще пара веточек точно не помешает. *** Вечерело. В тронном зале сгущались приятные сумерки. Боги разошлись, и теперь вся рота, распластавшись на прохладном полу, с глубокомысленным видом изучала потолок. Ехидна и Тифон ушли несколько часов назад. Бедняга, который второй, начал стремительно расти. Видно, закончилось действие зелья. Аид, как самый настоящий лидер, сидел на ступеньках трона и размеренно барабанил по мраморным плитам пальцами. Звук получался тихий, но по мозгам долбил изрядно. - А что, неплохо мы им, да? – спросили откуда-то из угла. Скорее всего, Танат. - Да, неплохо… Даже очень, - согласился Владыка. – Однако с Арахной конфузик вышел, не находите? - Ничуть, - отозвалась Ламия. – Ну, подумаешь, девчонка помочь решила? Афину-то мы уделали. А это главное. - Поддерживаю, – хмыкнула Геката. - Я видел, там вообще бинго было. Вроде как и Деметра поехала? – уточнил зевающий Гипнос. - Еще как! – хохотнул Минос. - А что думаете, господа? Сделает ли маленькая богиня краску нашей старухе? – спросил, азартно сверкая глазами, Радамант. – Предлагаю делать ставки. - Три души, что не сделает, - откликнулся Танат. - Пять душ, на то, что сделает, - крикнула Геката. Начали выкрикивать цены, и бедный Судья едва успевал записывать. Аид молчал. - А ты чего молчишь, Темнейший? – осведомился Гипнос. - Ставлю половину оружейной каждого на то, что сделает, - молвил Кронид, погружая зал в тишину. Перо Радаманта перестало скрипеть. Все знали, что у каждого из собравшихся есть своя оружейная. У кого какая. У Гекаты, например, все полки, заставлены ядами, а у Гипноса - маковым настоем. Так что понятие «оружейная» являлось весьма расплывчатым. Но каждая такая комната хранила в себе невообразимое количество бесценных вещей. - Ну что? По рукам? – спросил Аид, оглядев собравшихся. - По рукам, - ответил Минос за всех. Судья что-то чиркнул на пергаменте, и ставки были приняты. Кто-то завтра расстанется с половиной своих сокровищ. С этой мыслью хтоническая компания разбрелась.