***
Изабелла смутно помнила, как отец оттащил ее от недвижимой фигуры и унес наверх. Она кричала и вырывалась, пытаясь вернуться обратно, но расстояние между ней и темным обликом на полу неумолимо увеличивалось. Ее посадили в чей-то экипаж и закрыли снаружи, чтобы она не могла выйти на улицу. Здесь не было стекол — только мелкая деревянная решетка, не позволявшая просунуть руку, чтобы открыть дверь. Это все страшный сон. Она проснется с минуты на минуту и поймет, что это всего лишь ночной кошмар. Взгляд прирос к выходу из каменного грота. Снова эти трое людей в масках во главе с доном Диего. Быстро разделившись, они начали осматривать прибывшие кареты, и уже через минуту один из них остановился перед совсем непримечательным экземпляром. Еще через мгновение дон Диего говорил с хозяином экипажа. Все происходило так стремительно, что в голове ничего не успевало дойти до уровня понимания. Только обрывки картин, увиденных сквозь решетчатое окно. Дон Диего махнул рукой, и из-за деревьев вдруг появилось еще не менее десятка молодых людей в таких же наспех сделанных из подручной одежды масках. Население Эль Пуэбло поспешно расступилось и освободило дорогу, попутно предлагая всевозможное содействие и помощь. Выбранная карета в мгновение ока была разобрана на составные части. Главным элементом, из-за которого выбор пал именно на нее, оказалась крыша. В ней отсутствовало вентиляционное окно, и она была выполнена в правильной прямоугольной форме без выпуклого центра. Это был экономичный и довольно устаревший вариант, но именно он сейчас пошел на изготовление переносного стола. Если бы не весь ужас сложившейся ситуации, собравшиеся около Пещер семьи и их одиночные представители смогли бы по достоинству оценить слаженность действий команды этих молодых людей. Все одинаково рослые, широкоплечие и правильно сложенные. Им, кажется, не были ведомы не только лишние движения, но даже слова и взгляды. Еще несколько минут — и еще четыре кареты оказались разобранными до основания. Из их боковых частей рядом с внешней стеной скалы прямо на глазах возникло просторное прямоугольное помещение с дверью, окнами и вентиляцией в потолке. Из нескольких более дорогих экипажей извлекли кресла без спинок, а также занавески и прочие необходимые тканевые элементы. Внутри нового строения заплясало пламя свечей, а в нескольких метрах от него грели на огне воду в найденных в приехавших экипажах емкостях. С момента ранения еще не должно было пройти полчаса. На самом верху лестницы показалось какое-то движение, и не находящая себе места толпа с приглушенными вскриками ужаса вновь поспешила расступиться на две стороны. Изабелла давно перестала чувствовать руки и ноги, но сейчас они налились свинцом и утянули ее на пол кареты. Шестеро молодых людей, по трое в каждом ряду, медленно, с застывшими на едином уровне плечами, почти не касаясь земли, выносили из темного прохода в Пещеры неподвижную фигуру на массивном деревянном ложе, застеленном разноцветными покрывалами и занавесками. Все их жесты были единообразны, шаги выверены по длине, взгляды устремлены в одну сторону. Ни одной неточности и произвольности в поведении. Их комплекция, рост и, кажется, даже размер ноги были одинаковыми. Их подобрали так, что они не смогли бы сделать ни одной ошибки относительно друг друга и, как следствие, повлечь этим столь пагубное сотрясение. Они все казались твердыми, как кремень, и непробиваемыми, словно каменная стена. Однако ни смуглость кожи, ни маски, ни отбившиеся темные пряди волос у некоторых из них не могли скрыть побледневшие поджатые губы и потерянность в глазах... Холодящая душу процессия, сопровождаемая губернатором и доном Ластиньо, ненадолго предстала перед взором замершей публики и скрылась за дверью деревянного строения. Последним зашел дон Диего. Сложно было сказать, сколько искаженного восприятием действительности времени прошло после этого. Может, час, а может, минута, но, исполнив все поручения, люди Зорро быстро вышли из лазарета и растворились в толпе. Растворились в прямом смысле, потому что никто не мог сказать, куда они ушли. Быть может, они сняли маски где-то в тылу общего собрания и поменялись одеждой. Или скрылись за деревьями, где и прятались в начале. Однако факт оставался фактом: ничьего внимания не хватило, чтобы уследить за их передвижениями. Впрочем, для тех, кто присутствовал там в те минуты, это было неважно. Почти сразу за молодыми людьми из дверей вышел и губернатор с доном Ластиньо. Они ничем не могли помочь дону Диего, который теперь остался внутри совсем один. — Сейчас с нашей стороны сделано все, что возможно, — негромко произнес дон Алехандро. Тем не менее его голос можно было услышать даже на противоположном конце поляны. — Далее необходим врач. — Он посмотрел поверх голов и незаметно сжал пальцы рук. — Или на первое время хоть кто-то с минимальными медицинскими навыками в помощь дону Диего. Нужно промыть раны и предпринять комплекс мер по поддержанию стабильности состояния. — В затихших было до этого момента многочисленных рядах начался новый виток волнений. — Слуга, ездивший к дону Эстебану, только что сообщил, что врача дома нет, — послышался голос дона Антонио, быстро идущего со стороны дороги. — Его помощник сказал, что полчаса назад приехал гонец из соседнего поселения со срочным вызовом. — Он отдышался от скорого шага и произнес. — Догнать его и вернуть уже не предоставляется возможным. — Дон Марк? — напряженно спросил дон Алехандро. — Он тоже сейчас не на месте, — приложил руку к вискам дон Антонио. — В семье Мартинес у младшей дочери осложнения после болезни, поэтому дон Марк не может уйти прямо сейчас. Ему необходимо еще двадцать минут, и потом он сразу направится к нам. — Сеньора... — Сеньора Розалинда уже собирает все необходимое и едет сюда. Она передала, что это займет порядка пятнадцати минут. — Это очень долго, — почти неслышно прошептал дон Алехандро. — Нам нужна помощь немедленно. Испуганные взгляды внутри широкого и неравномерного круга запрыгали от лица к лицу, но не нашли ни единого ответа. Изабелла в беспамятстве зацарапалась внутри своей темницы. Может, она смогла бы помочь, если бы дон Диего сказал, что ей делать... — Будем ждать, — сжал губы дон Алехандро и развернулся в сторону лазарета Однако в следующую минуту вдалеке раздался характерный звук приближающегося экипажа. Толпа инстинктивно хлынула навстречу паре гнедых лошадей и впилась взглядом в закрытые занавески. На обеих дверцах герб Эль Пуэбло. Лошади в стандартной сбруе. На козлах солдат в голубой форме. — Экипаж из крепости, — быстро понеслась информация поверх голов. — Позовите дона Алехандро. Изабелла бросилась к противоположному окну. Неужели Фиона? Внутри все взметнулось и затряслось в неконтролируемом приступе гнева. Не смогла вернуться в крепость незамеченной и прибегнула к запасному варианту? Скажет, что поспешила к сестре, как только узнала о случившемся? Девушка впервые почувствовала, как задыхается от ярости. Голова закружилась от невыносимого напряжения, и Изабелла, тяжело дыша, вынужденно присела на край дивана. — Это сэр Генри! — тем временем донеслось с улицы. — Отойдите с дороги! Дайте ему пройти! Изабелла снова вскочила на ноги и приросла к окну. Сэр Генри. А с ним сэр Бертрам. Двое британских советников. — Дон Алехандро, мне нужно срочно с Вами поговорить! — неожиданно резанула слух французская речь. — И для начала скажите, что с принцессой Изабеллой. Губернатор указал рукой на карету из красного дерева. Девушка понимала, что они оба идут к ней, чтобы сэр Генри лично убедился в ее сохранности, и даже слышала разнообразные волны их голосов, но уже не могла разобрать слов. За качнувшейся занавеской прибывшего из крепости экипажа показалось изможденное лицо Фионы.***
Сложно было отдавать себе отчет в том, что происходило дальше. С момента возвращения из Подземелья прошло неполных четыре дня. Однако сил уже не оставалось даже на то, чтобы дышать. Исчезновение Зорро, покушение на жизнь с сильнейшим сотрясением, цунами, поломка дверей склада и операция по вызволению запертых там людей, поездка в дом Катрин, бал, подвеска, появление сеньоры Родригес, помолвка с Диего де ла Вега, отравление, снотворное, выход Фионы, вид полуживой Керолайн, люди в масках, отсутствие медицинской помощи и эти три страшных удара, до сих пор звучавшие в голове. В висках одновременно бились десятки мельтешащих картин. Наравне с совершенной неизвестностью о судьбе мамы и сэра Ричарда. Как их найти? Вдруг они заперты и только Зорро может открыть им дверь? — Ваше Высочество, ответьте мне! С Вами все в порядке? Кажется, сэр Генри хочет услышать ее голос. — Да, — шепчет Изабелла и снова перестает его слышать. В толпе витают полные недоумения фразы о том, что несколько человек недавно видели Фиону недалеко от Пещер и были уверены в том, что она находится внутри, возможно, завершая там какие-то необходимые для своей сестры или Зорро дела. Однако как в таком случае могло получиться, что она приехала в экипаже со стороны крепости? Всевозможные предположения и догадки начинают неудержимо будоражить ночное собрание, до этого занятое исключительно тем, чтобы соблюдать относительную тишину, наблюдать за дверью деревянного лазарета и в нужный момент отреагировать посильной помощью дону Диего. Обсуждения с каждой минутой становятся все громче и превращаются из спокойных диалогов в едва сдерживаемые тяжестью сложившейся ситуации дебаты. Керолайн сделала все, что было в ее силах... — Сэр Генри, — доносится откуда-то сбоку голос дона Алехандро, — нам нужно будет о многом поговорить, но самое главное сейчас — это помощь врача. Среди вас есть кто-то с медицинским образованием? Изабелла замирает в ожидании ответа. Чья-то тень осторожно отделяется от кареты, на которой приехали советники и Фиона. — Боюсь, что нет, — словно набат, звучит голос сэра Генри. — Каково сейчас его состояние? Раздаются звуки удаляющихся шагов, и девушка понимает, что они намеренно уходят от нее. Она снова бросается на другую сторону кареты и пытается проникнуть взглядом сквозь деревянные стены с небольшими стеклянными окнами, плотно закрытыми светлыми занавесками. Ни единого шевеления. Только отсветы свечей, расположенных внутри по всему периметру. — Кто-нибудь, выезжайте навстречу сеньоре Розалинде! Возможно, у нее слишком медленный экипаж! — с трудом перебивают гудящую толпой несколько охрипших от постоянных перекрикиваний голосов. — Больше нельзя ждать! Помощь нужна незамедлительно! Однако усиливающийся с каждой секундой гомон непонимания, относящийся к передвижениям Фионы в течение последнего получаса, вновь утягивает их под себя и не дает вырваться наружу. Изабелла в изнеможении опускается на бархатную обивку дивана: она уже исследовала все углы своей темницы и не нашла ни единого способа выбраться наружу. Плечи и спина горели от попыток вытолкнуть дверь, тонкие пальцы онемели от нажима деревянной решетки, сквозь которую она пыталась дотянуться до внешней защелки дверцы. "Я могу помочь", — едва слышно раздается в ее голове чей-то голос. Девушка открывает глаза. — Я могу помочь, — вновь робко звучит та же негромкая фраза. — У меня есть начальное медицинское образование. Ей не кажется. Кто-то предлагает свою помощь в нескольких шагах от кареты. Но это французская речь. Изабелла вскакивает на ноги. Какой знакомый голос... — У нас есть помощь! — выкрикивает какой-то незнакомец и, кажется, хватает за руку хозяйку тихого голоса, утаскивая ее в сторону лазарета. — Помощь! — немедленно реагируют еще несколько голосов. Изабелла впивается взглядом в удаляющуюся женскую фигуру. — Стойте! — пытается выкрикнуть она, но из ее губ не доносится ни звука. Она вновь обрушивается на стенки экипажа, но ее никто не слышит. — Есть санитарная сестра! Интонация общего гула начинает меняться, заменяя ноты напряжения отзвуками вздохов облегчения. — Быстрее, пропустите! Неизвестный молодой человек продолжает пробираться сквозь толпу, ведя за собой волшебную находку. Вот они уже миновали почти весь путь и добрались до свободного пространства перед деревянным госпиталем. Если дон Алехандро или дон Ластиньо не окажутся сейчас в нужном месте, то дверь деревянной постройки откроется... А дон Диего там совсем один и, возможно, у него заняты руки... Как вдруг истошный вопль останавливает сердце и дыхание: — Убийца! Охрипший визг Керолайн. Ноги подкашиваются, перед глазами плывут разноцветные круги. — Предательница! Не пускайте ее туда! Это они! Ее голос неожиданно обрывается и превращается в неразборчивое мычание. Кто-то зажимает ей рот и быстро уносит в сторону от лазарета. Толпа взрывается в возмущенном непонимании. — ... не пускайте! — вновь доносится обрывочный крик. Ряды расступаются, и среди них показывается высокая фигура Рикардо с зажатой в охапку Керолайн. — Убийца! — озверело визжит фрейлина, успевая схватить глоток воздуха. Молодой человек быстро несет ее в сторону экипажа с сетчатым окном. Изабелла в кошачьем прыжке вскакивает на сиденье и прижимается к стене. Дверца кареты открывается. В одностворчатом проеме показывается поникшая голова Кери и неузнаваемое лицо брата с остановившимся взглядом. Он поднимается на ступеньку и проходит внутрь кареты, укладывая Керолайн на диван. Рядом с его плечом вспыхивает светлое пятно и молниеносно исчезает в толпе. — Стой! — слышится его запоздалый охрипший крик, но Изабелла уже далеко. Она проскальзывает сквозь плотные и частые группы людей и выскакивает на поляну перед деревянными стенами. Ее взору открывается тонкая женская фигура, со всех сторон угрожающе окруженная коалицией дома губернатора и тремя советниками. Она испуганно озирается и перебегает с одного места на другое. — Ваше Высочество! — доносится восклицание сэра Бертрама. Пленница внутри их круга вздрагивает, резко оборачивает бледное лицо и бросается к Изабелле. — Ваше Высочество, они не станут меня слушать! — исступленно шепчет Шарлотта. — Но хоть Вы поверьте мне! — Немедленно отойди от нее! — раздается грозный голос сэра Генри, стремительно подошедшего к девушкам и крепко взявшего Шарлотту за плечо, чтобы увести ее обратно к крепостному экипажу. — Принцесса, выслушайте меня! — вырывается Шарлотта. — Врачи ему не помогут! Фиона все предусмотрела! — Уведите ее! — Нельзя терять ни минуты! — Охрана! — Принцесса, он умирает не от ран! — Сеньорита, прошу Вас, пройдемте к экипажу, — появляются из-за спины два человека в голубой форме. Изабелла судорожно цепляет взглядом небольшой флакон в крепко прижатых к груди руках служанки. — Подождите! — громко раздается внезапно вернувшийся к ней голос. Она интуитивно протягивает вперед дрожащие пальцы. — Что это? Шарлотта выскакивает из рук стражей гарнизона и, часто дыша, бросается обратно к Изабелле. — Ножи, — задыхаясь, шепчет она, заглядывая огромными глазами в самую душу. — Ножи... отравлены...***
— Будешь еще пить? — тихо звучит под крышей гасиенды губернатора севший голос. — Нет, — доносится в ответ такой же едва слышный шепот. Молчание вновь опускается на главный зал дома де ла Вега. Находиться в спальне, пусть даже и вдвоем, совершенно невыносимо. А здесь хотя бы иногда проходит прислуга и, вопреки всем заверениям о прекрасном самочувствии, попеременно и под разными предлогами появляются дон Алехандро, дон Ластиньо, дон Диего и Рикардо. Монотонное размешивание ложкой остывшего чая остается на несколько минут единственным звуком в оцепеневшем помещении. — Может, галету? — снова раздается голос Изабеллы. — Нет, ничего не хочу, — тихо отвечает Кери, не сводя глаз с известной ей одной точки на потолке. — Живот болит? — Уже не так. — Перед сном надо опять выпить этот отвар. Фрейлина вздохнула и перевернулась на другой бок. Ее еще прошлой ночью показали сеньоре Розалинде, пришедшей к концу осмотра в совершенный ужас. После такой дозы яда и влитого вслед за ним противоядия Кери нельзя было даже дышать чаще одного раза в пять секунд, чтобы не перенапрячь организм. К Изабелле, впрочем, это относилось в не меньшей степени, однако яд, который определили ей, носил иное происхождение, так как должен был обеспечить другое действие. Как следствие, его влияние вкупе с противоядием оказало не такое пагубное действие на общее состояние. Хотя это можно было утверждать лишь в сравнении с отравляющим веществом, примененном к Керолайн. В целом же и сеньора Розалинда, и дон Марк в течение всего времени своих осмотров хватались за головы и безостановочно подбирали и выписывали девушкам восстанавливающие средства. Со стороны лестницы раздались знакомые шаги. — А вам спать не пора? — послышался строгий голос Рикардо. — Мы тут поспим, — тут же напустила на себя бодрый вид Изабелла. — Еще чего выдумала! — Нам тут удобно, — поддержала подругу Кери, утвердительно воззрившись на непреклонное лицо. — В кресле и на кушетке? — недобро прищурился Линарес. Подруги энергично закивали. — Найду вас здесь через полчаса — разгоню по спальням, — предупредил молодой человек и, на всякий случай еще раз прижав взглядом собеседниц к спинкам избранных ими предметов мебели, развернулся в сторону выхода. — Рикардо, — почти неслышно позвала Изабелла брата уже на пороге. Он замедлил движение, но продолжил оставаться к ним спиной: — Что? — Там есть что-то новое? Тяжелое молчание в который раз опоясало пространство главного зала. — Нет, — произнес Линарес и, так и не обернувшись, исчез в дверном проеме. Нет... Какое страшное слово. Такое короткое и такое уничтожающее. Нет... Зорро так и не пришел в себя... Керолайн заерзала под пледом, не в силах выносить давящей тишины, и наконец поднялась над подушкой. — Ты куда собралась? — вздрогнула Изабелла. — Не могу больше. Надо на улицу. — Тебе что врач сказал? Лежать в кровати несколько дней. Есть и спать. — А тебе, можно подумать, он этого не сказал, — вяло огрызнулась Кери, свешивая ноги с кушетки и разглаживая легкую ночную накидку. — У меня было не такое сильное отравление. — А меня до этого не скидывали со скалы вверх тормашками. Девушки снова замолчали. — Ладно, пойдем на улицу, — сдалась Изабелла. Подруги захватили пледы и неслышно удалились под покров освежающей зелени. Теперь они могли гулять, где им вздумается. Днем или ночью. Вдвоем или по одной. Все закончилось. Пусть и на время, но это было так. А даже если бы и нет, вокруг гасиенды все равно без устали ходила личная охрана губернатора и крепостные стражники, определенные на новое место не принимающим никаких возражений сэром Генри. Девушки сели на качели, обвитые цветущим плющом, и впали каждая в собственное забытье. Керолайн с ногами забралась на мягкое сиденье из подушек и, укутавшись в плед, уютно уткнулась в плечо подруги. Изабелла же прислонила голову к ножке прохладной белой арки и перевела отяжелевший взгляд на окно комнаты дона Диего. По всеобщему решению, учитывающему наиболее весомые в данном вопросе показания врачей, и очень настоятельные рекомендации самого дона Диего, в качестве нового лазарета была определена именно его спальня. Она единственная из всех помещений в обеих гасиендах отвечала всем необходимым условиям: тишиной за окнами, выходящими в сад, расположением относительно других комнат, уровнем освещенности и проходимости воздуха. О том, чтобы рассмотреть еще чей-то дом, помещение в крепости или госпиталь Эль Пуэбло, губернатор и дон Ластиньо никому не дали даже заикнуться. Комната Зорро могла быть выбрана только в одной из двух гасиенд во всей Калифорнии. И в ее окнах вот уже вторые сутки было темно и тихо... Шарлотта не обманывала. Изабелла увидела это в ее глазах. Служанка ее сестры действительно держала в руках противоядие. Это моментально подтвердил и дон Диего как только провел все доступные в сложившихся условиях исследования. Впрочем, он и без того уже начинал догадываться о причинах столь стремительно исчезавшего пульса и дыхания. Зорро был слишком силен. Мускулатура его тела представляла собой живую броню, и длины лезвий кортиков, хоть и впившихся в его спину по самые рукоятки, не должно было хватить, чтобы смертельно задеть внутренние органы. Но они стали проводниками для паралитического яда, оказавшегося введенным в его тело напрямую и, следовательно, влившегося в кровь в первую же секунду и лишившего его способности двигаться. Изабелла помнила, как выхватила флакон и метнулась к двери. Вслед за ней сразу же бросилось несколько человек. Словам Шарлотты не поверил ни один из девяти окружавших ее человек, и единственной мыслью, которую вызвало ее обращение к Изабелле, была твердая уверенность в том, что Фиона подослала свою служанку с намерением умертвить Зорро ядом или иным способом, если к тому моменту он все еще будет жив. Однако остановить принцессу Британии, держащую в своих руках спасение для столь дорогой для нее жизни, не смог никто… Раствора оказалось катастрофически мало. Ровно столько, сколько необходимо было Фионе для того, чтобы в случае непредвиденного развития событий во время бала быстро дать Изабелле рассчитанную индивидуально для ее тела дозу. Но для размеров Зорро этот объем нужно было умножить минимум вдвое. Такого запаса у Фионы, в отличие от самого отравляющего вещества, не было. И Шарлотта унесла все, что ей оказалось доступно. Дон Диего ни у кого не спрашивал разрешения на привлечение Шарлотты к помощи. Поняв, что она принесла противоядие, молодой человек быстро вышел из лазарета и забрал ее с собой. Внутри он сразу же приказал ей подготовить несколько повязок из имеющихся в их распоряжении тканей. Они уже не были ему нужны, но отточенные действия Шарлотты в первый же миг дали ему понять, что рядом с ним стоял опытный медик. Никто не мог сказать, что происходило за завешанными окнами небольшой деревянной постройки. Слух об отравленных ножах распространился по волнующимся массам незамедлительно, хотя дом губернатора и советники сопротивлялись этому и опровергали подобные настроения всеми мыслимыми способами. Сдерживать напор толпы, доведенной до предела слухами и неподтвержденными догадками, становилось уже совсем невозможно, а новые экипажи все прибывали. За эту четверть часа дом губернатора и все его союзники постарели, кажется, на несколько лет. Их окружили плотной стеной и безостановочно засыпали вопросами, на которые они еще не выработали лаконичного и единого для всех ответа. У губернатора и сэра Генри до сих пор не представилось случая хотя бы в общих чертах обрисовать друг другу свои мысли. Все, что было связано с Фионой и Изабеллой, так и оставалось лишь на уровне взглядов и едва уловимых жестов. Тем не менее они почти единовременно и независимо друг от друга распорядились выставить вокруг крепостных карет, в одной из которых до сих пор оставалась Фиона, шестерых стражей гарнизона. И эта мера оказалась очень своевременной, потому что, не получив ответа с одной стороны, бушующие массы сразу перенаправили свой взор в другую. Сеньора Розалинда Варгас появилась ровно через пятнадцать минут, после того как об этом было объявлено, и, если бы она задержалась в начале заполоненной людьми поляне хоть на мгновение, ее, наверное, перенесли бы на противоположный конец на руках вместе с лошадьми и экипажем. Но она не теряла ни секунды. Позже Изабелла узнала, что к тому моменту, как сеньора Розалинда скрылась за деревянной дверью, дон Диего и Шарлотта уже ввели противоядие и осуществили все возможные приготовления для непосредственного врачебного вмешательства; но в тот момент, когда дон Диего выглянул из окна и тихо передал дону Антонио, что у Зорро стал прослушиваться пульс ровно через минуту после появления врача, сеньору Розалинду стали без прикрас считать посланницей с небес. Изабелла узнала об этом от дона Рафаэля, который, лишь только получив столь важную информацию, сразу же бросился к экипажу с решетчатыми окнами. Девушка не поняла, как снова оказалась в той же карете. Она очень хорошо помнила, как, выслушав Шарлотту, прорвалась в лазарет и отдала дону Диего противоядие. А потом увидела через его плечо три черных рукоятки в запекшейся крови на загорелой коже и очнулась в темноте на мягком сиденье. Она точно не упала в обморок, потому что слышала голос Рикардо и ощущала его руки, однако путь от лазарета до экипажа остался для нее несуществующим. Возможно, она вырвалась бы из своей темницы еще раз и снова оказалась у каменных стен обрушившегося грота, но сейчас рядом с ней лежала бесчувственная подруга — самое близкое и дорогое создание на протяжении всей сознательной жизни. И Изабелла слишком хорошо знала, чего стоила ее фрейлине эта ночь. Ее брат не мог позволить себе отвлечь сеньору Варгас для осмотра Керолайн, равно как не мог и разорваться, чтобы одновременно находиться в двух местах, поэтому единственно-правильным, хоть и невыносимо тяжелым решением для него на тот момент было поместить Кери под наблюдение подруги и поспешить в сторону лазарета, где он нужен был еще больше, чем здесь. И, несмотря на отчетливое осознание состояния сестры, он точно знал, что, если с Керолайн что-то случится, Изабелла сделает все возможное, чтобы ей помочь. С момента приезда сеньоры Розалинды прошло около десяти минут, когда к переполненной поляне подлетел еще один экипаж и из него появился дон Марк со своим главным помощником; и совсем скоро из-за отодвинувшейся занавески выглянула Шарлотта с коротким известием о том, что первый нож был извлечен без последствий. Ближайшим слушателем в этот раз оказался сэр Бертрам, но он не успел даже открыть рта, как окно снова захлопнулось, а занавеска встала на место. Тем не менее эта новость взвилась над ночным Эль Пуэбло, словно вихрь, и безостановочно понеслась по бодрствующим домам и кварталам. Небольшое, мирно спящее на краю света поселение силами всего одного человека за неполный час превратилось в беснующийся муравейник. И позже сэр Генри сказал, что, если бы не Керолайн, они никогда не узнали бы о том, что происходит. Фиона сразу после окончания бала прогнала Шарлотту ночевать к служанкам и таким образом незамеченной выехала со своим сообщником Хуаном в сторону Пещер. Однако уже через полчаса в крепость прискакал один из жителей отдаленного квартала, у которого в ту ночь стоял на страже главных ворот его брат, и сообщил ему совершено непонятную, но, как ему показалось, важную информацию. Новость о фрейлине принцессы Изабеллы, врывающейся посреди ночи в спящие дома с криком о Пещерах, подняла на ноги всю британскую свиту и калифорнийский гарнизон в считанные минуты. Сэр Генри распорядился немедленно подготовить экипаж и поспешил за Фионой. Однако в ее спальне никого не было. Шарлотта поняла все, что происходит, как только увидела неразобранную кровать своей принцессы, но ничего не сказала даже под угрозой ареста. Единственное, что она успела сделать, это незаметно взять из трюмо Фионы спрятанный в только им двоим известном отсеке флакон, еще не представляя тогда, для кого она его несет. А потом экипаж, в котором находился сэр Бертрам, вдруг встретил двух выскочивших из-за поворота всадников. Мужчину догнать у них не получилось, равно как и рассмотреть его лицо, но принцессу Фиону они не узнать не могли... В лазарете теперь работала целая команда врачей, подарившая наконец собравшимся ощущение облегчения. А вкупе с усталостью от бессонной ночи и тяжелых событий оно начало незаметно снижать общий уровень шума и отпускать затянутые вокруг дома губернатора оковы народных требований. Не получив никакого ответа ни от дона Алехандро, ни от советников, ни от Фионы, на протяжении всего этого времени не издавшей ни звука и не сдвинувшейся ни на миллиметр за закрытыми занавесками взятого под охрану экипажа, уставшие и переволновавшиеся семейства постепенно разошлись по фамильным каретам и продолжили наблюдение из открытых дверей и окон. Проведенные доном Диего и Шарлоттой работы вызвали у сеньоры Розалинды и дона Марка неподдельный профессиональный восторг, и они оба, позже принимая благодарность за свою помощь, наперебой твердили, что без предварительного вмешательства их появление уже могло оказаться ненужным. Перенос всей операции на свежий воздух, создание максимально стерильных условий, отдельное закрытое помещение и грамотная обработка ран сделали, по их словам, почти половину дела. Что же касалось ювелирного введения противоядия, столь малого количества которого все равно хватило для того, чтобы вернуть уже почти исчезнувший пульс и дыхание, то здесь они возводили руки к потолку и только и могли что восхищаться оксфордским уровнем обучения студентов. Изабелла помнила, как по притихшим рядам пробежала волна сведений о том, что операция подходила к концу. И это, пожалуй, было последним в ту ночь, что еще смогло достичь степени понимания в ее голове. Все остальное: как к их экипажу подошел неестественно бледный Рикардо; как рядом оказались врачи; как распахнулись двери лазарета и около него, словно из воздуха, вновь появились люди Зорро; как они в течение почти получаса, сменяясь каждые триста метров по шесть человек, — закрытые от посторонних взглядов с четырех сторон идущими впритык друг к другу каретами, — несли на плечах прямоугольные носилки; и как с внешней стороны карет также медленно текла толпа людей, лошадей и экипажей, — все это оставалось в памяти лишь в форме многочисленных разноцветных образов. Молодые люди проследовали до главного перекрестка и только там смогли переложить драгоценную ношу в уже ожидающий их и подготовленный к переезду большой шестиместный экипаж: отсюда и до гасиенды губернатора дорога шла гладкая и ровная, что исключало любое запрещенное врачами сотрясение, к тому же необходимо было как можно быстрее попасть в спокойную атмосферу и закрытое помещение. Поэтому, когда карета была готова к отправке и в нее вслед за носилками взошли сеньора Розалинда и дон Марк, перед домом губернатора встала задача найти самую спокойную и послушную лошадь, которая не сделала бы ни одного лишнего шага и понимала бы все команды на уровне мыслей. Это был, пожалуй, один из важнейших вопросов безопасности сегодняшней ночи. И когда, казалось, в упряжку уже была определена взрослая и опытная кобылица дома Веласкес, из-за деревьев, перекрыв дорогу процессии, вдруг выскочил огромный черный жеребец. "Торнадо! Стой! — бросился к нему один из молодых людей. — Не делай резких движений!" Это был первый голос из отряда Зорро, прозвучавший за минувшую ночь. Вслед за молодым человеком наперерез жеребцу поспешили еще трое. Осведомленность о буйном нраве Торнадо, слушавшегося лишь его хозяина, сейчас привели в ужас не только их, но и всех, кто был рядом и заметил появление столь неожиданного препятствия. Из двух идущих друг за другом карет одновременно выскочили Рикардо и дон Рафаэль. Они и еще четверо молодых людей встали живой преградой перед мощным творением природы, поднимающимся на дыбы и пытающимся перескочить через их головы. "Ведите Омегу! Быстрее, пока его держат!" — послышались обрывочные команды. Рядом с отпрянувшей от появления Торнадо кобылицей сразу засуетились люди и за минуту впрягли ее в карету. Жеребец все еще бесновался за оцеплением, бешено махал хвостом и угрожающе поднимался на задние ноги. "Езжайте же, пока он на месте!" Один из людей Зорро вскочил на козлы и осторожно потянул удила. Экипаж медленно двинулся вперед. В тот же момент Торнадо оглушительно заржал и бросился кобылице наперерез. Она испугалась и тут же попятилась. "Черт возьми! Угомоните его кто-нибудь! — раздались напряженные крики. — У кого есть лассо? Надо его стреножить, пока он не разнес все вокруг!" Торнадо метался в полукольце, в которое уже двумя рядами встало около пятнадцати человек. "Постойте! — донесся издалека чей-то хриплый голос. — Слышите? Не трогайте его!" Сквозь расступающуюся толпу высыпавших из экипажей многочисленных семей медленно пробирался какой-то мужчина. Он не мог передвигаться быстро, потому что сильно хромал на одну ногу. Вернее, припадал на заменяющую ее палку, глухо постукивающую по земле и выглядывающую из завернутой кверху штанины. Кроме того, он был старше всего отряда Зорро минимум на пятнадцать лет, и это угадывалось даже сквозь наспех намотанную на лицо маску. Молодые люди развернулись в его сторону, однако все еще держали Торнадо под контролем. "Да разойдитесь вы! — сердито повысил голос мужчина и тут же закашлялся. Его шатающаяся походка, прихрамывание, очевидное пристрастие к табаку и борода сразу же выдали в нем закоренелого моряка, лишь по долгу службы оказавшегося на суше. — Дайте ему пройти!" "Но сеньор..." — попытался возразить один из молодых людей. "Сколько раз тебе говорить не называть меня сеньором! — отмахнулся мужчина, продолжая ковылять в сторону главного экипажа. — Твой командующий — сеньор, а меня увольте от таких словечек. — Он поравнялся с каретой и замахал рукой, разгоняя полукруг молодых людей. — Изверги! Как можно так мучить животное? Он всего лишь хочет увидеть хозяина! — Рикардо и дон Рафаэль недоверчиво переглянулись с ближайшим незнакомым им юношей, однако не сдвинулись с места. — А ну, разойдитесь! — сердито гаркнул моряк и протянул вперед одну руку. — Иди сюда, дружок. Не обращай на них внимания, они тебя не тронут". Торнадо быстро перевел взгляд в сторону зовущего его голоса и, несколько раз фыркнув по сторонам, прошел вперед в образовавшийся коридор. "Поосторожнее с ним, — донеслось сзади чье-то предупреждение. — Он очень буйный". "Это с людьми надо быть осторожнее! Если бы не они, сейчас все было бы в порядке, — отрезал моряк и снова обратился к приближающемуся жеребцу. — Ну, иди сюда, малыш. Смотри, какая беда приключилась. — Он твердо взял Торнадо под уздцы и подвел к окну кареты". Внутри раздалось шевеление и испуганный шепот. Видимо, сеньора Розалинда и дон Марк начали предупреждать, чтобы Торнадо отвели в сторону. "Да перестаньте вы! — сурово прикрикнул мужчина. — Он же ничего не делает". Толпа, испугавшаяся последствий появления легендарного коня не меньше врачей, находившихся в экипаже, постепенно начала успокаиваться и замолкать. Торнадо же, подойдя к окну кареты, закинул голову и издал короткое ржание. Потом два раза топнул ногой и замер. Его провожатый отпустил удила и молча отошел на пару шагов. Жеребец крикнул еще раз и, заострив точеные уши, снова застыл. В груди все сжалось железными обручами. Он ждал ответа. "Да, беда так беда, — тихо вздохнул моряк и погладил Торнадо по спине. Жеребец, не услышав отклика на свой зов, замахал хвостом, затоптался на месте и снова заржал. — Ну ничего, он выкарабкается. Ты же знаешь, в каких передрягах он бывал, — хриплый голос дрогнул и почти пропал на последних словах". Торнадо отпрянул от окна и осмотрелся по сторонам, словно в поисках помощи. "Животное, а все понимает", — сдавленно прошептала какая-то сеньора, стоявшая рядом с экипажем Изабеллы. В установившейся тянущей тишине было слышно, как жеребец осмысленно звенел дорогой сбруей, пытаясь привлечь внимание из безответного окна. В его глубоком пристальном взгляде до сих пор виделась вера в то, что его хозяин сейчас откроет деревянную дверцу и выйдет к нему навстречу. Но ничего не изменилось. Вместо этого из экипажа вдруг протянулась женская рука и осторожно погладила его по голове. Торнадо встряхнул ушами, однако, вопреки славе о своей дикости, не отпрянул в сторону, вместо этого подавшись вперед и осторожно засунув морду в окно. Он простоял так около минуты совсем без движения, а когда медленно вернулся обратно, сердце готово было разорваться на части: столько непонимания было в его осиротевших глазах. Сеньора Розалинда рассказывала потом, что внутри он снова звал хозяина, но так тихо, что его почти не было слышно. И дон Марк, поглаживая Торнадо по густой гриве, шепотом обещал ему, что все будет хорошо. "Бедняга, — тяжело вздохнув, прошептал моряк. — Животные чувствуют много тоньше, чем некоторые люди..." Он еще немного помолчал и, словно собравшись с мыслями, твердо обратился к притихшей группе молодых людей: "А ну, выпрягайте свою клячу!" "Но постойте..." — попытался возразить еще один неизвестный юноша. "Своему командиру ты бы не стал так перечить! Выпрягайте, говорю!" Отряд Зорро быстро переглянулся, и двое людей подошли к лошади в упряжке. "Ну что, дружок, повезешь своего хозяина? — тем временем обратился моряк к Торнадо. — Тоже мне, удумали! Оставить тебя не у дел! — сердито проворчал он. — Кто еще, кроме Торнадо, может повезти этот экипаж?" — окинул мужчина мрачным взглядом ближайшее окружение и повел жеребца вперед. Никогда еще Эль Пуэбло не видел Торнадо, впряженного в карету. Он был так свободолюбив и независим, что любая упряжь, казалось, должна была сгореть на нем в первую секунду. Но сейчас он шел так тихо, что его даже не было слышно. И Изабелла с острой болью в груди вспоминала потом, как Торнадо поминутно оборачивался назад, словно пытаясь разглядеть, что происходило в приоткрытом окне, и понять, не нужно ли было идти еще медленнее... Девушка не знала, спала ли этой ночью после того, как ее и Керолайн проводили в их спальни в гасиенде губернатора, но она отчетливо слышала все, что происходило за дверью: шаги врачей и хозяев дома, разговоры прислуги, звон посуды, шорох постельного белья, плеск воды. Она точно знала, в какой стороне определили комнату для Зорро, хотя и не располагала информацией о том, что это будет спальня дона Диего. Она знала, сколько у него было подушек, какого цвета ему постелили простыню и какое одеяло только что закончили выветривать на свежем воздухе. Знала, что справа на прикроватной тумбочке стояла вода; что дежурное кресло, место в котором по очереди занимала вся мужская часть дома губернатора, находилось в дальнем углу комнаты рядом с окном; что слева от кровати лежало еще два покрывала — легкое и теплое — для всех мыслимых температурных режимов на улице. Она была настолько осведомлена обо всем, что окружало молодого человека, что, если бы ее пустили к нему в спальню, она смогла бы найти все необходимые вещи в темноте и с закрытыми глазами. Но вход в двери его комнаты был ей категорически воспрещен. Как и Керолайн, и всей прекрасной половине населения гасиенды. Не разрешили зайти в его спальню и Катрин... Она приходила около полудня и больше часа провела в кабинете вместе с доном Алехандро и доном Ластиньо. Никто не знал содержание их разговора, но было понятно, что сеньора Родригес располагала очень ценными сведениями, которые сейчас могли пригодиться как никогда. И все же увидеть молодого человека ей не позволили. Изабелла столкнулась с ней на пороге дома, когда возвращалась к Керолайн после бездумной и пустой прогулки по саду. Тысячи противоречивых мыслей сразу же хлынули в голову. Она никак не могла понять, почему Катрин снова ей улыбалась. Это не было похоже на поддельное проявление уважения или демонстрацию ведомого ей одной женского превосходства. Она не лицемерила и ничем не гордилась. Ее улыбка была такой же искренней, как и вчерашние слова на балу. И это все, учитывая существующую ситуацию, было в высшей степени непостижимо. Таким образом, единственной женщиной, имевшей право доступа за закрытые двери, оставалась сеньора Варгас. И сегодня почти четыре часа подряд она, несмотря на тяжелейшую ночь, провела в новом лазарете вместе с доном Марком. Шарлотта была возвращена в крепость под личное наблюдение сэра Генри. И это было все, о чем сообщили Изабелле. Ни о Фионе, ни о Хуане, ни о доне Эстебане она не знала совершенно ничего, в отличие от дома губернатора, который в лице дона Алехандро еще с утра очень подробно и аккуратно расспросил девушку о том, что вчера поведала ей в Пещерах ее сестра. После этого Изабеллу и Керолайн полностью изолировали от внешнего мира и оставляли в неведении уже целые сутки. Дома де ла Вега и Линарес, несмотря на отсутствие какой-либо опасности, были оцеплены личной и гарнизонной охраной в таком количестве, что редкая птица решалась пересечь изгородь запретной территории, поэтому о новостях извне можно было даже не думать. Впрочем, даже если бы Изабелле сейчас и поведали судьбу Фионы и ее сообщников, вряд ли это вызвало бы у нее хоть какие-то ощущения. Все, что в ней сейчас было, жило во взгляде, прикованном к трем просторным темным окнам на втором этаже. Четыре раза она совершала попытку прорваться за обозначенную черту и четыре раза получала категорический отказ. Ей не давали заглянуть даже сквозь крохотную щель, и все, что она знала, было то, что Зорро так и не приходил в себя. Врачи предприняли все посильные меры, и теперь жизнь молодого человека находилась в его собственных руках. Действие яда все еще оставалось в силе, а попытка изготовления противоядия без точной рецептуры на основании одних предположений дона Диего была слишком рискованной. К первоисточнику же ни врачи, ни губернатор обращаться не собирались, по всей видимости, исходя из тех же соображений риска. Или, возможно, дона Эстебана уже не было в пределах Калифорнии. Хотя все это было лишь предположениями, изредка вспыхивающими в онемевшем сознании. Изабелла прикрыла длинные ресницы. Что-то действительно вспыхнуло на периферии остановившегося взгляда и больно резануло по глазам. Девушка опустила голову, провела рукой по волосам и закинула назад волнистую прядь. Три больших оранжевых прямоугольника отчетливо мерцали на густой темной траве. Изабелла дернулась и схватила губами воздух. Свет! В окнах спальни дона Диего зажгли свет! Она вскочила со своего места и снова застыла. Сзади раздалась недовольная интонация подруги. — Кери, — прошептала Изабелла, не отрывая глаз от второго этажа. — Просыпайся. Но фрейлина уже скатилась со скамейки и впилась тонкими пальцами в плечо своей принцессы. Какие-то тени мелькали на фоне брезжащих окон, отражаясь в двух одинаково огромных парах глаз. — Что-то случилось... — едва слышно произнесла фрейлина. Ноги приросли к земле. Не было возможности даже пошевелиться. "Что-то случилось... — больно и остро забилось в висках. — Что-то случилось..." Снова три ужасных глухих удара, сопровождаемые едва уловимым треском рвущейся одежды. "Пульс очень слабый", — напряженный взгляд дона Диего. "Врачей нет", — взволнованный гул толпы. "Убийца!" — оглушительный визг Керолайн. "Ножи… отравлены…" — страшный шепот Шарлотты. — Рикардо! — вдруг врезалась из темноты дрожащая интонация Кери. Изабелла перевела невидящий взгляд на уровень первого этажа. — Черт возьми, мы вас потеряли! — почему-то задыхаясь, громко произнес Линарес, выходя из-за угла гасиенды и быстро направляясь к двум неподвижным фигурам. — Уже минут десять по всему дому ищем! Он перевел дух и приложил руку ко лбу. Он не спал всю прошлую ночь и весь минувший день, проведя их по очереди в лазарете и, между своими сменами, у кровати Керолайн. — Зорро... — молодому человеку, кажется, снова не хватило воздуха и он сделал глубокий вдох. — Зорро только что пришел в себя.***
Было около часа ночи, но две главные гасиенды Эль Пуэбло стояли на головах. Зорро пришел в сознание и в скором времени изъявил желание перекусить. У Изабеллы и Керолайн выросли крылья в первый же момент, когда они осознали значение фразы Рикардо, и, несмотря на все протесты их окружения, они забаррикадировались на кухне, даже под угрозой наказания никого не пуская в завоеванные владения. Фрейлина превзошла саму себя в кулинарных фантазиях, и, пожалуй, только Изабелла в тот момент могла успевать за ходом мыслей подруги, безостановочно диктующей рецепты приправ, соусов и подливок. Доверить приготовление столь важного ужина посторонним лицам было для девушек совершенно немыслимым, и они сбились с ног, бегая по лестнице в погреб и обратно, но в результате их слаженных действий через полчаса Изабелла уже поднималась на второй этаж с первым блюдом для своего покровителя. Ей наконец позволили зайти к нему в спальню, потому что отказывать ей в этой привилегии и дальше уже становилось опасным. Девушка прорвалась с подносом за запретную черту и, даже не услышав, как губернатор закрыл за ней дверь и оставил наедине с молодым человеком, поспешила к кровати. Зорро полусидел-полулежал, откинувшись на россыпь разноцветных подушек, и дышал свежим ночным воздухом, но на шум на пороге комнаты отреагировал незамедлительно. Изабелла встретилась с его взглядом и тут же опустила глаза, однако не остановилась и, дойдя до кровати, присела на ее край. — Кери сварила суп из индейки, — прошептала она, ставя поднос к себе на колени. — Пожалуйста, попробуйте, он очень вкусный. И мы на всякий случай процедили бульон, поэтому он совсем прозрачный. А мясо порезано очень маленькими кусочками. Это лапки. Но если Вы хотите, там есть крылышки, — испуганно пролепетала Изабелла, понимая, что не слышит ответа ни на одно из своих предложений. — И еще я принесла белый хлеб, он только что из печи. Но он мог не успеть дойти, — она вцепилась в ложку и начала судорожно водить ей по дну тарелки, чувствуя на себе пристальный взгляд. — Овощи в супе мы порезали кубиками, они тоже совсем маленькие. Но если Вам так не нравится, мы можем переделать на ломтики, — в отчаянии предложила Изабелла. — Я попробую справиться с кубиками, — послышался наконец низкий голос. Девушка резко подняла глаза, однако тут же опустила их обратно. Тем не менее этого времени ей хватило, чтобы увидеть слегка наклоненную на бок голову, чуть подернутые усмешкой уголки губ и внимательный взгляд зеленых глаз, направленный попеременно то на ее лицо, то на тарелку в ее руках. — Он, правда, очень вкусный, — уже не слыша саму себя, прошептала Изабелла. — Мы... — Как ваше самочувствие? — перебил ее Зорро. — Наше? С нами все в порядке. Давайте... — Вас осмотрели врачи? — Да. Ничего страшного. Важнее, чтобы Вы сейчас... — Что они сказали? — Все, правда, хорошо. Мы целый день отдыхали. А Вы лучше... — Вам назначили лечение? — Пожалуйста, поешьте! — воскликнула Изабелла. — Сейчас все остынет. Вам нужно восстанавливать силы и отдыхать. Это намного важнее, чем все остальное, — закончила она уже значительно тише, мешая прозрачный как слеза бульон. Ее талию внезапно обхватили сильные руки, и через мгновение девушка поняла, что оказалась придвинутой к молодому человеку вместе с тарелкой, ложкой и блюдцем свежеиспеченного хлеба на серебряном подносе. Она быстро подогнула под себя одну ногу и, на всякий случай подув на ложку с супом, поднесла ее к улыбающимся губам. Линарес, на свою голову зашедший проверить обстановку, еще долго припоминал Керолайн эту сцену. Она, в отличие от Изабеллы, никогда не сидела перед ним на кровати на коленях и не кормила его с ложечки, преданно заглядывая в глаза и упрашивая съесть еще хоть капельку. Впрочем, сегодня вообще был не его день. Манимый сладостными ароматами, он попытался зайти на кухню, но был встречен таким ожесточенным рычанием своей музы, что выскочил оттуда как ошпаренный и мог только издалека печально наблюдать за тем, как Изабелла, сбиваясь с ног, таскала на второй этаж бесконечные тарелки и подносы. Это был жесточайший удар по его самолюбию: его оставили без еды и без внимания. Более того, впервые на его жизненном пути появился кто-то, способный съесть чуть ли не вдвое больший объем пищи, чем он, потому что еда, безостановочно носимая на второй этаж, исчезала там, словно в бездонном колодце. — Скушал шашлычок? — с придыханием спрашивала Кери, перенимая очередную опустошенную тарелку. — Да, — с идентичным и не совсем нормальным блеском в глазах отзывалась Изабелла, подхватывая блюдо с овощами и отмеренными, как по линейке, кусочками копченой куропатки. — Когда можно раскладывать десерт? — Начинай. И Изабелла снова скрывалась на втором этаже. Испытания же ее брата на этом не закончились. Выглянув из кухни, фрейлина поманила его на заветную территорию. Окрыленный Линарес впорхнул к столам, уставленным тарелками, и тут же столкнулся с ножом и миской. Кери, занятая взбиванием крема, заставила Рикардо собственноручно снимать шкурки со всех овощей и фруктов, чтобы получить нежнейшее угощение. Эту ночь молодой человек запомнил надолго... Часы пробили три раза, когда Изабелла заканчивала кормить своего покровителя. Она все еще сидела перед ним на коленях, умоляя скушать последнюю виноградинку или кусочек медового персика. Керолайн дописывала на кухне меню завтрака. Ее отвергнутый и униженный трубадур страдал в главном зале с крохотной лапкой перепавшего ему цыпленка. Дон Алехандро и дон Ластиньо, в первые же минуты вызвавшие дона Марка и получившие от него радостное подтверждение того, что жизнь Зорро теперь находилась вне опасности, позволили себе ненадолго разойтись по кабинетам и заняться упущенными рабочими моментами, перед этим настрого наказав Изабелле не переутомлять молодого человека и уйти из его комнаты сразу же после ужина. — Надо было пеньюар надеть, — бросила фрейлина, забирая блюдо из под фруктов и возвращаясь к подсчету ингредиентов для завтрака. — Кери! — Думаю, Зорро намного быстрее пошел бы на поправку. — Керолайн! — Ну а что такой наряд без дела в шкафу висит? — Все, я ушла, — фыркнула Изабелла, забирая с собой два полных стакана воды. — Может, сходить за ним в соседний дом? Еще не поздно! — донеслось ей в спину. Ощущение всеобщего облегчения витало по дому словно аромат тончайших духов, дав возможность обитателям гасиенды вздохнуть полной грудью и расправить онемевшие плечи. Изабелла в двадцатый раз за ночь поднялась по лестнице и вошла в спальню. — Я принесла воду, — произнесла она, направляясь к ближайшим подсвечникам, чтобы задуть свечи. — Завтра утром придет сеньора Розалинда. Но не слишком рано, чтобы Вы могли выспаться. Она потушила несколько светильников и поставила бокалы на стол, решив заранее задернуть шторы от яркого утреннего солнца. Что-то было не так, только она не могла понять что... — Рикардо сказал, что будет внизу, поэтому я на всякий случай оставлю дверь открытой. Он услышит Вас, если Вам что-то понадобится, — девушка задвинула ногой неровно стоящий стул и повернулась к кровати. — Вы не против? На раскрытых белых простынях никого не было.