***
Рикардо и Керолайн, не сговариваясь, тут же отметили совсем несвойственную Изабелле скорость появления за обеденным столом, спровоцированную, по их авторитетному мнению, сильным чувством голода, который, в свою очередь, являлся следствием глубоких эмоциональных переживаний, связанных с отсутствием небезызвестной им всем личности. Линарес, погруженный практически с головой в увесистую мисочку паэльи, изредка выглядывал наружу и пытался то приободрить сестру увещеваниями о скором возвращении Зорро, то напомнить, что сильная сердечная тоска у женщин плохо влияет на их внешний вид. Керолайн, едва успевая глотать, непрестанно щебетала о том, как к лицу был ее подруге этот бордовый костюм и как она правильно поступила, что выбрала именно его. При этом она не преминула заметить Рикардо, что у его ненаглядной сестры сегодня планировался какой-то особенный день, потому что она хотела выглядеть совершенно неотразимо, чего, собственно, и добилась этим "волшебным сочетанием темно-красного бархата и блестящего водопада черных волнистых волос". Изабелла же отрешенно жевала свою порцию обеда, усиленно рассматривая висящие напротив нее картины, занимаясь одновременно тщательным поиском прообразов геометрических фигур и подсчетом использованных на каждом полотне оттенков. Тем не менее можно было сказать, что обед прошел достаточно безобидно, и по его окончании Изабелла объявила, что идет писать письмо британскому монарху, в связи с чем ближайшие несколько часов ее не следовало беспокоить. При этих словах Рикардо и Керолайн поутихли и понимающе закивали, заверив, что все это время будут усиленно заниматься изучением испанского языка. На этом моменте они довольно миролюбиво расстались. Изабелла по наитию направилась в малую гостиную и увидела там на столе свитки бумаг и письменные принадлежности. На мгновение ей даже стало холодно от осознания их необъяснимой ментальной связи с хозяином дома. Она ни на минуту не задумалась о том, где возьмет все необходимые вещи для письма. Она не спросила Зорро об этом вчера, не поинтересовалась у Рикардо, не попадались ли ему где-нибудь на глаза чернильницы, не попыталась поискать самостоятельно в ящичках трюмо в своей комнате или в комнате Керолайн. Она лишь бездумно выбрала малый зал и нашла там то, что ей было нужно. Зорро оставил ей бумагу и перья именно в малой гостиной — там, куда она сама пришла бы, чтобы написать самое важное и самое сложное в ее жизни письмо. Ей было страшно и удивительно одновременно: их, столь разных и далеких друг от друга, посетила одна и та же мысль, приведя их к одинаковым действиям без каких-либо переговоров. Она не стала закрывать дверь, чтобы слышать ободряющие звуки жизни из коридора. Низкий голос брата и серебряный смех подруги, приглушаемые расстоянием между комнатами и толстыми стенами, служили ей лучшим фоном, не позволявшим полностью окунуться в воспоминания недавней жизни и при этом не сильно отвлекавшим ее от роившихся в голове бесконечных обрывков фраз и предложений. Изабелла долго сидела над чистым листом, глядя в ровные высветленные волокна бумаги и теребя кончик шикарного пера из хвоста какой-то неизвестной ей птицы, и совсем не представляла, как ей начать. Могла ли она раньше предположить, что написание письма станет для нее таким невыполнимым заданием? Все когда-либо составленные ею сочинения, даже по самым трудным произведениям литературного искусства, сейчас меркли в своей простоте по сравнению с этими будущими двумя или тремя страницами до сих пор неизвестного ей текста. Первые полчаса она провела в совершенных мучениях, исписав убористым почерком и исчеркав два листа с обеих сторон. И при этом она даже не довела до конца первый абзац! Ей никак не удавалось поймать общий характер письма. Оно не должно было сквозить отчаянием, иначе ее и без того удрученные монаршие родители совсем пали бы духом; но и искрометную радость вложить в свои слова она тоже не могла — ее послание тогда можно было бы отнести к верху цинизма и неуважения. Изабелла пыталась подойти к сути с разных сторон, но что-то постоянно становилось преградой на ее пути, поэтому, когда ее обычное вдохновение исчерпало себя и не принесло никаких плодов, она решила обратиться к суровому математическому способу. Первым делом она проработала четкий план разделов с подпунктами, куда, в частности, вошло ее путешествие через океан, встреча с населением Эль Пуэбло, ее размещение в крепости, первая прогулка и общие впечатления от устройства поселения. При этом она не забывала делать краткие заметки, чтобы не потерять наиболее удачные мысли, и держала в уме все трагические события последних дней, чтобы ненароком не написать какую-нибудь неосторожную фразу, которая могла бы послужить отсылкой к настоящему положению дел. Составив таким образом общее представление о письме, она приступила к облечению сухих тезисов в красивые витиеватые предложения. Она написала, что чувствует себя на удивление хорошо и что этот климат подошел ей как нельзя лучше. У нее все время приподнятое настроение, потому что здесь постоянно тепло и светит солнце. Здесь нет городской пыли и суеты, люди очень доброжелательны и улыбчивы. У них красивые светлые дома, а в садах культивируются невиданные цветы и растения. Ей очень нравится это место и до сих пор кажется, что она уехала на прекрасный курорт. Она еще не совсем понимает, что происходит, но дон Ластиньо, дон Рикардо и губернатор не отходят от нее ни на шаг и практически носят ее на руках. Они каждый день сопровождают ее к океану на прогулку, а также приглашают к себе домой, где она имеет интереснейшие беседы со многими представителями местной знати. Также она не преминула написать, что Керолайн очень быстро нашла общий язык с доном Рикардо, и теперь, судя по всему, у фрейлины появился дополнительный повод для изучения испанского языка. С Фионой они видятся реже, чем с доном Ластиньо и его сыном, но у ее сестры все хорошо и она замечательно проводит время... Изабелла ненадолго оторвалась от бумаги и с удивлением обнаружила, что исписала целую страницу. Перечитав свое творение и оставшись удовлетворенной его содержимым, девушка обмакнула перо в чернильницу и с новыми силами ринулась в бой. "Это место иногда походит на рай на земле... А еще здесь совсем безопасно по ночам, потому что поселение находится под защитой таинственного героя в маске. О его подвигах уже несколько лет ходят легенды, но никто так и не знает его имени. Он всегда появляется в нужный момент, он силен и отважен, он защищает слабых и обиженных. Злоумышленники боятся его, и все знают, что им придется иметь дело с Зорро". Изабелла пробежала глазами последний абзац и ойкнула. Она сама не заметила, как, увлекшись, отошла от темы повествования. Сложилось ощущение, что ее рука сама по себе написала эти несколько фраз. Но это была уже оборотная сторона листа, и переписывать весь предыдущий текст девушке очень не хотелось, поэтому, лишь посетовав, что в такой ответственный момент она забыла воспользовалась услугами черновика, Изабелла снова макнула перо в чернила и заскользила по бумаге. Последний абзац будто придал ей сил и снял невидимый барьер, потому что меньше, чем за час она умудрилась без помарки исписать еще целых два листа. Она писала обо всем: о флоре и фауне, о системе управления, об образе жизни, о местной кухне, об обычаях и традициях, о системе образования, об известных здесь писателях, о том, что на таком краю света население Калифорнии было в курсе всех последних новостей Европы, и о многих других вещах, которые она узнала еще в первые дни своего пребывания на этой земле. В итоге письмо, на ее взгляд, учитывая сложившуюся ситуацию, вышло крайне удачным. Изабелла перечитала его несколько раз и осталась весьма довольной. Пусть оно было написано немного по-детски, но зато несло в себе главное: дух удивления путешественника, то есть то, что и было нужно, чтобы обойти стороной самую сложную тему и не выказать в своем повествовании ни неуместной радости, ни угнетающей тоски. Часы пробили три раза. Значит, сейчас было три часа дня. Девушка встала с гостеприимно принявшего ее кресла, потянулась и почувствовала невероятную легкость во всем теле. Она написала один из самых сложных текстов в ее жизни. Сегодня она отдаст это письмо Зорро, и это ознаменует, в первую очередь для нее самой, ее согласие остаться в Калифорнии. Ведь она уже смутно понимала это, но боялась признать. А теперь это решение было отражено в письменном виде... Изабелла сложила листы пополам и отодвинула в сторону. У нее впереди был целый день в обществе самых близких людей, которые, хоть и смеялись в соседнем помещении, переживали за нее чуть ли не больше, чем она сама. Она сделала свой самый значимый шаг, а дальше время покажет, была ли она права.***
Почти весь оставшийся день молодые люди провели за усиленным изучением испанского языка. Рикардо оказался великолепным педагогом, и тесная компания вот уже пятый час всего лишь с тремя перерывами читала, писала, слушала, запоминала и пересказывала все, что только приходило в голову. Линарес несколько раз отлучался в библиотеку и неизменно приносил с собой по несколько книжных изданий, которые моментально пускались в дело. Девушки были совершенно ошарашены строгостью и требовательностью своего новообретенного учителя. Он дотошно и практически на пальцах объяснял им правила, внимательно следил за написанием букв, расстановкой ударений и знаков препинания, а также за произношением и правильным порядком слов в предложении. Изабелле этот процесс давался несравненно легче, чем ее несчастной подруге, сразу по трем причинам. Во-первых, она начала заниматься на два часа позже, поэтому ее голова была относительно свежа. Во-вторых, она уже имела богатый опыт изучения иностранных языков, что теперь давало ей огромное преимущество в скорости восприятия и усвоения информации, ведь для Кери испанский язык был всего лишь вторым иностранным языком после французского, а для ее подруги — уже четвертым. И, в-третьих, само происхождение Изабеллы позволяло ей не задумываться о произношении, интонации и артикуляции. Это была ее родная речь, и она высочайшими темпами вставала в ее голове на правильное место. Фрейлине же только оставалось всегда находиться в сильнейшем сосредоточении и стоически переносить все тяготы студенческой жизни. Оценив объем изученного материала, Рикардо около семи часов вечера не отказал себе в удовольствие и устроил вымотанным подопечным контрольную. Он рассадил учениц по разным сторонам стола и, несмотря на протесты, отобрал у них все записи и заметки. Девушки, дрожа как осиновые листы, попросились выйти в коридор, чтобы проветрить головы перед последним на сегодня испытанием, и, получив в ответ суровое согласие, вылетели из зала, не касаясь пола. — Изабелла! — едва ступив за порог, прижала подругу к стене Керолайн. — Мне же нельзя ошибаться! Он подумает, что я ничего не соображаю! Что делать?! — Кому здесь однозначно нельзя ошибаться, так это мне! — зашептала в ответ Изабелла. — Он же мне жизни потом не даст, будет говорить, что я собственной речи не знаю! — Может, успеем написать шпаргалки? — с надеждой заскулила фрейлина. — Все записи остались в зале. — В библиотеке что-нибудь найдем. — Как ты собираешься ими воспользоваться? Он будет ходить между нами как цербер. — Ой, я боюсь. — Давай ты скажешь, что плохо себя чувствуешь. — Он вообще ни на что не обращает внимания. Я уже все перепробовала. Фрейлина была права. Сегодня она впервые не увидела ни тени сочувствия во всегда столь нежно смотрящих на нее глазах. Она уже прибегла ко всем своим обычным женским ухищрениям: от томных вздохов до почти всамделишных обид, но результат был одинаков. Рикардо оставался непробиваем, и это повергло Керолайн в настоящий ужас. Ее самый страшный сон превратился в реальность: Линарес мог оставаться равнодушным к ее чарам, а она к его — нет. От этого открытия ее бросало в жар и в холод, а юное неопытное сознание трепетало от любого, даже самого крохотного отголоска неприятной мысли. — Может, в обморок упадешь? — По-моему, и это не подействует. Он подождет, когда я очнусь, и для бодрости устроит сразу две контрольных. — Тогда давай тянуть время. Он ведь тоже устал. — Не могу, мне страшно, — всхлипнула Кери. — Я даже не думала, что он может быть таким строгим. У него голос сейчас такой же холодный, как тогда, после нашей вылазки на разве... — Да тише ты! — Ой! — А может, мы сейчас зайдем, и ты сделаешь вид, что подвернула ногу на пороге? — Не знаю. А вдруг неубедительно получится, и он поймет, что мы его обманули?! — Кери заломила руки. — Я так боюсь его рассердить. Может, лучше ты сделаешь вид, что споткнулась? — Тебя он быстрее простит, чем меня. — Нет, я боюсь его обманывать. Если бы Изабелла сама не пребывала в таком же состоянии, она бы непременно воспользовалась моментом и указала Керолайн на то, что теперь и последняя знала, каково это было — постоянно бояться рассердить или сделать неправильный шаг в присутствии своего покровителя. Однако это замечание еще больше усугубило бы ситуацию, поэтому она была вынуждена оставить его до лучших времен. — Время вышло! — донесся из открытой двери голос Рикардо. — Ой-ой, — сжалась фрейлина. — Я боюсь. Что же делать? — Может, Зорро отвлек бы Рикардо. Хоть бы он быстрее... — прошептала Изабелла и вдруг с округлившимися глазами услышала глухой механический гул — девушки одновременно развернули головы в сторону двери и увидели на фоне красного от заходящего солнца неба высокий темный силуэт, — ...пришел, — беззвучно завершила Изабелла. — Ты откуда знала? — шепотом спросила Кери. — Ничего я не знала. — Добрый вечер, — спустился по лестнице Зорро, на ходу снимая шляпу. — Здравствуйте, — пролепетала Изабелла. — Все в порядке? — невозмутимо поинтересовался молодой человек, словно вид двух трясущихся и вжавшихся в стену его дома представительниц британского двора был для него буднично-привычным. — Там Рикардо, — ткнула дрожащим пальчиком Кери в сторону зала, — нам испанский преподает. — Судя по всему, у него действенные методы. — Он нам экзамен устроил, — прошептала Изабелла, с мольбой воззрившись на хозяина дома. — Сделайте что-нибудь, — жалобно пискнула фрейлина. Зорро внимательно посмотрел на две пары глаз, направленных на него в последней надежде, и расстегнул дорогую пряжку плаща. — Рикардо, приготовь чистые листы, — произнес он поверх двух прижавшихся друг к другу аккуратных головок. — Я тебе помогу. — Отлично! — донесся в ответ бодрый голос Линареса. — Ты очень вовремя! Молодой человек с присущим ему одному тончайшим аристократическим наклоном головы прошел мимо остолбеневшей скульптурной группы и скрылся в дверях большого зала. — Конец, — подвела итог Изабелла. Девушки ошеломленно посмотрели ему в след, затем друг на друга. Путь к отступлению был отрезан. — Идем, — мужественно взяла Кери за руку онемевшую подругу и они вместе направилась в сторону страшного дверного проема. Судя по оживленным голосам, которые доносились до девушек сквозь туман отчаяния и безысходности, Зорро и Рикардо нашли, о чем поговорить, поэтому подруги не удивились, когда, войдя в помещение, увидели в руках у молодых людей сразу по несколько книг: их учителя готовили им нешуточное испытание. У Изабеллы подкосились ноги, потому что она уже поняла, что ее новый экзаменатор будет в разы страшнее прежнего. В подтверждение своих мыслей она услышала голос Рикардо, объявивший, что девушкам было бы несправедливо давать одинаковые задания, потому что уровень знаний Изабеллы по объективным причинам выше, чем у Керолайн. В связи с этим, а также для полной ликвидации любого поползновения в сторону подсказки, у каждой ученицы планировался личный педагог. Девушек, успевших сесть практически на колени друг к другу, тут же рассадили по разным углам комнаты, снабдив всеми необходимыми предметами для контрольной. Фрейлина осталась за привычным овальным столом, Изабеллу же переместили к небольшому трюмо. Подруги остекленевшим взглядом наблюдали за последними приготовлениями молодых людей, что-то оживленно показывающих друг другу в книгах, и периодически затравленно смотрели в сторону спасительной двери. Керолайн сидела пунцовая с ног до головы, Изабелла же, напротив, умудрилась побледнеть даже сквозь свою от природы смуглую и уже успевшую загореть кожу. Наконец их мучители обо всем договорились и, вооруженные стопками книг, подсели к испытуемым. Экзамен должен был пройти в три этапа. Первый — письменный перевод с французского на испанский десяти-пятнадцати предложений, отражающих все выученные сегодня правила. Второй — прочтение и пересказ текста на испанском с ответами на сопутствующие вопросы. И третий — свободное общение на тему, выбранную экзаменатором. Изабелла сидела ни жива ни мертва. У нее не было шанса не то, что ошибиться, но даже ошибочно подумать. С такой страшной контрольной работой она еще никогда не сталкивалась. И если бы дело было только в этом противном предэкзаменационном мандраже, тысячелетиями изматывающим учеников всех времен и народов... Но тот, кто находился рядом с ней и собирался проверять ее знания, внушал ей несравненно больше трепета, чем какая бы то ни была проверка. Изабелла забыла обо всем: о письме из Британии, о собственном ответе Георгу III, о своей новой жизни и даже о том, как умудрилась сегодня утром ляпнуть Керолайн такую несусветную фразу о Зорро, причем в полный голос и, как следствие, во всеуслышание чуткого и любящего брата. Все, что она видела и слышала и чем жила в данную минуту, были взгляд и речь сидевшего напротив нее человека. Ориентируясь на записи пройденного материала, которые Рикардо набросал на скорую руку, Зорро предложил своей подопечной десять обычных фраз и еще пять усложненных, сочетающих сразу несколько правил. Девушка за эти несколько минут практически вросла в развернутый перед ней лист бумаги, боясь даже вздохнуть, чтобы ненароком не пропустить ни единого звука из губ своего экзаменатора. При этом в моменты, когда он замолкал, можно было услышать не только звук пересыпания волос по плечам Изабеллы, но и ожесточенный скрежет пера Керолайн на другом конце зала. Изабелла была так напряжена, что даже не поняла, как закончилась первая часть ее экзамена, и, едва она успела поставить последнюю точку, Зорро изъял у нее бумагу и положил перед ней раскрытую книгу. По всей видимости, проверка письменного задания планировалась в конце. Текст был жутко сложным для восприятия, потому что незнакомым было практически каждое второе слово. Если говорить обобщенно, предложенная страница содержала краткое описание социально-экономического устройства Японии в 1338—1563 годах. Этот период истории страны назывался Муромати и характеризовался качественным изменением в сельском хозяйстве, торговле, производстве и уровне жизни... В общем, Зорро выбрал именно ту часть земного шара и такой период времени, который Изабелла ни при каких обстоятельствах не могла затронуть в своем курсе изучения истории и, следовательно, не могла прибегнуть к услугам собственных знаний и памяти. Молодой человек дал ей прочитать отрывок текста лишь раз и тут же потребовал его пересказать. Бледнея и запинаясь, Изабелла судорожно начала заменять простыми синонимами все незнакомые ей слова, о смысле которых во время прочтения она догадывалась лишь интуитивно. Ее педагоги хорошо натаскали ее на запоминание текстов, поэтому для нее не составило труда следовать четкому плану изложения в своей голове, но эти незнакомые сложные слова... Она вертелась как уж на сковородке, пытаясь обойтись имеющимся в ее распоряжении словарным запасом, и пару раз ей пришлось городить целое сочинение, чтобы объяснить такие выражения как "тягловая сила животных" и "процветание ростовщичества". Она потратила на это столько сил и времени, что Зорро, похоже, сжалился над ней и не стал задавать никаких вопросов. Хотя, с другой стороны, она так подробно обмусолила весь текст, пытаясь пересказать его слово в слово, что вопросов по нему, скорее всего, не должно было остаться. Что касалось третьей части, то молодой человек, напротив, взял до боли известную ей тему политического устройства Британии позапрошлого века, чтобы дать экзаменуемой возможность свободно вести диалог. В целом проверка знаний продлилась едва ли больше получаса, но девушки свалились на диван равномерно позеленевшие и совершенно измотанные. — У тебя о чем был текст? — с трудом ворочая языком, прошептала Керолайн, пока молодые люди просматривали их письменные работы. — Период Муромати, — выдавила Изабелла. — А у тебя? — М-м-м... про овечек. — Что?! — Ну там была сказка про овечек. Рассказать? Изабелла в бессилии откинула голову на спинку дивана: — Не надо. — Вообще-то там смешной конец был, — попыталась поддержать разговор Керолайн. — Я верю. — Может, успеем убежать, пока они заняты? — страдальческим голосом предложила фрейлина, но в этот момент со стороны стола, где она сдавала экзамен, послышался шум, и молодые люди поднялись со своих мест. Девушки подскочили как ужаленные и сели так напряженно, словно к спине каждой из них было примотано по связке железных прутов. Рикардо с гробовым лицом приблизился к столу и со вздохом сел в кресло напротив посиневших от ужаса учениц, а Зорро в это время собрал все книги и, выйдя из комнаты, направился в библиотеку. Гнетущая тишина повисла над главным залом. Изабелла застывшим взором проводила спину молодого человека и почувствовала, как сердце резко оборвалось куда-то вниз. — Ну что я могу сказать, — откашлявшись, начал Рикардо. — Конечно, надо брать в расчет, что самостоятельных занятий у вас было не так много, а с преподавателем — всего один раз. И экзамен был очень сложный, и день был длинный и насыщенный. Темы, надо отметить, тоже подобрались специфические, и тексты были объемные... Изабелла никогда еще так сильно не жаждала провалиться сквозь землю. Она уже почти перестала слышать размеренный голос брата, перечисляющего все возможные оправдания их результатам, когда в зал вернулся Зорро. — В общем, поскольку у нас близится время ужина... — вздохнул Рикардо. — Я не буду есть, — простонала Изабелла. — Почему? — приблизился к ней Зорро. Изабелла подняла на него затравленный взгляд, полный стыда и угрызений совести, как вдруг, не веря собственным глазам, увидела на его лице открытую улыбку. Он поднес ее заледеневшую руку к своим губам и негромко произнес: — Моя умница. У Изабеллы все поплыло перед глазами. В ушах мелко застучал сорвавшийся пульс, дыхание перехватило и куда-то исчезло, а в груди, до этого совершенно опустошенной, сейчас вдруг что-то неистово затрепетало. И хотя за секунду до его фразы комната огласилась исполненным счастья визгом подруги, которой, по все видимости, Рикардо показал листок с высшей оценкой, Изабелла не только смогла услышать его слова, но и впитать их кончиками онемевших пальцев, которые он согрел своим дыханием... Ужин прошел прекрасно. Керолайн безмерно оживилась после своей оценки и тут же стремглав умчалась на кухню. От усталости и переживаний, растворившихся в восхищенном взгляде Линареса, а также от помыслов о страшном возмездии за столь долгое и мучительное объявление результатов, не осталось и следа. Фрейлина бегала из угла в угол, создавая все новые гастрономические шедевры, и Изабелла, всегда безошибочно ловившая ритм подруги, сейчас едва успевала подавать требуемые предметы и ингредиенты. Хотя ее замедленным движениям была и другая причина: она все еще слышала в своей голове его слова и видела его улыбку. Трапеза получилась поистине праздничной, под стать завершению знаменательного дня, и продлилась около часа. Линарес не отходил от своей "самой талантливой в мире ученицы" ни на шаг и даже после ужина не расстался с ней, вызвавшись сопровождать на кухню. Изабелла дождалась, пока Рикардо переступит порог с последней партией тарелок, и негромко произнесла: — Я написала письмо. Бокал вина на миг задержался в воздухе и затем твердо опустился на стол. — В таком случае через полчаса выезжаем. — Что? — запнулась девушка — Собирайся. — Почему "в таком случае"? — Ты знаешь, что надеть. Девушка вынужденно проглотила с десяток взъерошившихся в голове вопросов и ограничилась самым лаконичным: — А куда? — На встречу. — С кем? — похолодела Изабелла. — Это ты тоже знаешь. Девушка в который раз за вечер перестала чувствовать пальцы рук. Неужели с сэром Ричардом? Ближайшим другом британского монарха, непробиваемым тылом королевской семьи, единственным служащим, которого не выгнали из дворца после неприятного инцидента с прислугой. Неужели сегодня она встретит олицетворение своей придворной жизни? Зорро поднялся со своего места: — У тебя полчаса. Девушка проводила его взглядом до двери и попыталась встать. Сэр Ричард... Когда этот милый поседевший старичок проходил мимо в своем черном, до скрипа выглаженном фраке, блестящих туфлях и пенсне, у любого, кто видел его в тот момент, непременно улучшалось настроение. Изабелла любила его безмерно и всегда улыбалась от одного его вида, но сейчас... Неужели молодой человек договорился с сэром Ричардом о встрече? Когда? Почему он не мог сказать об этом раньше? И почему он сказал "в таком случае"? То есть, если бы она не написала письмо, этой встречи бы не было? Ноги не слушались ее. Она немного приподнялась над креслом и вынужденно села обратно. По всей видимости, Зорро ставил написание письма на первое место и не хотел, чтобы какие бы то ни было переживания отвлекали ее от этого процесса. Но ведь о встрече надо было договориться заранее, а он не знал, что она написала письмо. Выходит, сэру Ричарду придет эта информация только сейчас. Но как?! Девушка наконец встала из-за стола и направилась к себе комнату. Несомненно, Зорро так быстро ушел из зала, потому что должен был каким-то образом передать новые сведения адресату. Изабелла мельком заглянула на кухню: Рикардо и Керолайн ворковали, словно голубки, около мраморной плиты. Ладно, она сообщит им о своем уходе позже. Господи, ну конечно! Голуби! Это же так очевидно! Почему-то Изабелла никак не могла свыкнуться с мыслью, что Зорро необязательно должны были окружать исключительно таинственные и непонятные вещи. Что может быть проще и быстрее голубиной почты? А на крайний случай это мог быть гонец. Например, невидимый слуга этого дома. Ведь он вполне мог выехать сейчас, за полчаса до них, и успеть предупредить сэра Ричарда. Изабелла вошла в спальню и подошла к шкафу. Черный костюм лежал на месте, надежно укрытый стопкой амазонок. Девушка осторожно извлекла его на свет. Маску и плащ она незаметно пронесет с собой, чтобы Керолайн, не дай Бог, не застукала ее в таком виде и ничего не заподозрила. Ее черную шляпу Зорро почему-то не взял, когда забирал вещи из крепости, но сейчас это было только на руку. Оставшееся время пролетело как один миг, и Изабелла только успела переодеться, перехватить волосы лентой и достать из трюмо письмо, как в дверь раздался стук и Зорро сообщил, что им пора выходить. Обмотав плащ вокруг локтя и засунув маску в рукав амазонки, Изабелла проскользнула в сторону главного входа. Молодой человек зашел на кухню и сообщил, что он уходит вместе с Изабеллой, поэтому дом оставался в распоряжении неразлучных кулинаров. Из помещения тут же донеслось едва сдерживаемое фырканье, и сдавленный голос Рикардо поинтересовался, ждать ли сегодня их новых сожителей. На что Зорро ответил, чтобы Керолайн ложилась спать без Изабеллы, потому что она вернется поздно ночью. Еще один приглушенный всхлип смеха послужил ему ответом, после чего Керолайн с самой серьезной интонацией заверила, что в отсутствие хозяина дома все будет в порядке. Изабелла, сжав кулачки от желания настучать ненаглядному брату по голове, а подруге — сообщить все соответствующие ситуации мысли, отошла в сторону и пропустила Зорро к двери. При этом от возмущения она даже забыла посмотреть, каким образом действовал тот невероятный механизм, который отодвигал каменную глыбу в сторону, хотя сейчас у нее была как никогда прекрасная возможность. — Я же говорила, что у Изабеллы планируется какой-то особенный день, — хмыкнула Кери, дождавшись звука закрывшейся двери. — Ночь, — гоготнул Рикардо, явно догадывавшийся, что внезапный отъезд его сестры был как-то связан с письмом из Великобритании, и потому отнесшийся к этому факту как к должному. — Ой, а что же она с волосами сделала? — всплеснула руками фрейлина и, побросав все дела, побежала из кухни в комнату. На кресле ее принцессы висела бордовая амазонка... — Рикардо, — неуверенно позвала Кери. Линарес, встревоженный странной интонацией, тут же подошел к спальне: — Что? — Костюм-то здесь. Молодой человек проследил за направлением тоненького пальчика. — А зачем она его тогда так отвоевывала? — хмыкнул он. — Здесь происходит что-то странное, — прищурилась Кери, угрожающе уперев руки в тонкую талию. — И как только она вернется, я все узнаю.***
Тем временем Зорро и Изабелла вышли из каменного дома. На лужайке около входа их ждали две лошади. — Арабика! — обрадовалась Изабелла и поспешила к прекрасному животному, вверенному ее владению. Кобылица, по-видимому, узнав новую хозяйку, приветливо закивала головой. — Я тебя целых два дня не видела, как ты? — потрепала девушка гриву своего сокровища и легко запрыгнула в седло. Торнадо, почуяв на спине хозяина, уже собирался рвануть вокруг озера, но был осажен сильной рукой. — Одевайся, — скомандовал Зорро Изабелле. Девушка покосилась в его сторону, но без разговоров накинула плащ и повязала маску. — Готова? — Да. — Тогда в путь. Оба животных тут же сорвались с места, хотя Изабелла не могла не заметить, насколько внимательно следила Арабика за движениями Торнадо. А двинулась она лишь после того, как жеребец молодого человека сделал первые несколько шагов. "Странно", — подумала Изабелла. И, словно в ответ на ее немой вопрос, Зорро, немного сбавив ход Торнадо, произнес: — Они часто остаются без присмотра, поэтому, в случае опасности, им надо быть вместе. — Он усмехнулся. — А чтобы избежать семейных разногласий, Торнадо решает, что делать. — А почему семейных? — крикнула Изабелла, набирая скорость. — Арабику привезли два года назад, они успели привязаться друг к другу. — Ясно, а где Тито? — У него дела. Девушка хмыкнула, но не посмела вставить что-нибудь язвительное. — А можно вопрос? — Попробуй. Лошади понеслись еще быстрее. — Вы передадите письмо сегодня? — Да. — А еще вопрос? — Какой? — Где будет встреча? — На берегу. Изабелле непроизвольно ударили в голову воспоминания о ее первом поцелуе и черной жемчужине, которая и сейчас, словно оберег, лежала у нее в кармане. Она даже немного сжала бока Арабики, на что животное с новой силой рвануло вперед. — Неплохо катаешься, детка, — крикнул Зорро, когда Изабелла почти вышла с ним на одну линию. — Дайте нам с Арабикой привыкнуть друг к другу, и мы будем быстрее ветра. — Это ниша уже занята Торнадо. — Ничто не вечно. — Нет ничего проще, чем проверить это. — Я согласна. — Назначай день. — Хоть завтра. — Не боишься проиграть? Изабелла презрительно фыркнула, Зорро рассмеялся. И девушка сама не поняла, как слово за слово они договорились о самых настоящих соревнованиях, назначенных на завтрашний вечер, куда входил конный забег, поединок на шпагах и метание ножа в цель. При этом, с точки зрения Изабеллы, она все продумала: ни один из видов состязаний не требовал от нее применения силы, потому что Зорро пообещал, что поединок на шпагах будет отражать исключительно ловкость и навыки фехтования, а не физическую подготовку. Несомненно, если бы не эта бешеная скачка и не воздух свободного края, она бы даже не подумала заикнуться о таком необычном времяпрепровождении, но ощущение полета и надежного плеча в нескольких метрах от нее вытеснили из головы все страхи и сомнения. Более того, молодой человек практически окрылил ее, признав, что эта бесшабашная идея насчет Дымки сослужила им в конечном итоге хорошую службу. Ведь, даже если кто-то и увидел бы рядом с ним юную особу, своим видом напоминающую британскую принцессу, он ничего не смог бы доказать, ибо маска, скрывавшая половину лица, перевешивала все возможные аргументы. Лошади парили над землей, почти не касаясь ее. — А долго еще? — крикнула Изабелла. — Видишь впереди темную полосу? Это океан. — Но это же так далеко. — Не больше десяти минут. — Зорро посмотрел в сторону спутницы. — Если, конечно, ты не устала. Девушка ничего не ответила, почти слившись со спиной Арабики. — Молчание, полагаю, означает согласие? — Никогда. — Упрямая девочка. — Это поможет мне выиграть. — Готов поспорить об обратном. — Принимаю. — На что спор? — Как в первый раз. Зорро от неожиданности придержал Торнадо. — Уже готова ко столь близкому знакомству со мной? — Уже готова снять с Вас маску, — вырвалась вперед Изабелла. — Ты не первая, кто этого хочет. — Но я первая, кто это сделает. Поэтому советую Вам не надевать маску уже на соревнования. — А тебе советую вообще ничего не надевать. Изабелла, пролетая мимо отяжелевшей ветки какого-то дерева, сорвала увесистый плод и запустила им в обидчика. Зорро со смехом увернулся и, на всякий случай, сохраняя дистанцию, прокричал: — Мне нравится, когда ты злишься. — Вам не повезет, если я разозлюсь по-настоящему. — Побереги эмоции для подходящего случая. "Разбойник в шкуре аристократа!" — разгневанно подумала про себя Изабелла. Так, препираясь и перекрикиваясь, молодые люди домчались до побережья, за оставшуюся часть пути оговорив и значительно расширив предполагаемые награды победителей. Зорро в случае проигрыша обещал больше не называть Изабеллу "деткой", а также обязался дать исчерпывающие ответы на любые три вопроса, касавшихся его деятельности. Изабелла же в аналогичном случае должна была выполнять все его желания в течение любых трех дней, которые им предстояло провести вместе. — Стой! — скомандовал Зорро и, осадив Торнадо, спрыгнул на землю. Изабелла остановила Арабику и последовала его примеру. Вокруг было тихо. Слышался шорох листвы, всплески ночного прибоя и даже легкий шум брызг, изредка долетавших до середины скал. Девушка отдышалась от невероятного галопа, который она могла испытать лишь на этой земле и лишь на лошади, предоставленной ей ее покровителем, и осмотрелась. Казалось, кроме них, здесь никого не было. — Я оставлю вас часа на три. Возможно, больше, — предупредил Зорро. — Старайтесь держаться в тени деревьев. Девушка интуитивно подвинулась ближе к нему и еще раз изучила знакомую прибрежную поляну. Ей стало не по себе. Но не потому, что они были сейчас одни, и не потому, что она должна была встретиться с человеком из другой жизни. Какое-то смутное предчувствие бередило ее душу. Такое необъяснимое и такое сильное, что у нее начали подрагивать ноги. Ей не было страшно, но она чуть не задохнулась от избытка воздуха, внезапно заполонившего ей грудь. Зорро был так легок и общителен всю дорогу. Он препирался с ней, словно подросток, чье поведение было ему явно чуждо как по возрасту, так и по положению. Он вывел ее на эту будоражащую мысль о соревнованиях, уступил во всех ее требованиях и правилах. Неужели он снова отвлекал ее? От чего? От встречи с сэром Ричардом, к которой она и так подсознательно была готова со вчерашнего дня? Но зачем? Это были явно лишние действия, а молодой человек никогда не тратил слов и времени впустую. — А он точно придет? — выдавила Изабелла, не в силах больше выносить гнетущую тишину. Зорро вместо ответа отошел ей за спину и обхватил рукой за талию. Изабелла затрепетала. Она совершенно не понимала, что происходит, но происходило что-то значимое, и это всецело подтверждалось действиями молодого человека. — Зорро, — едва слышно позвала она, вжимаясь спиной в его сильное тело. И вдруг в этот же момент из гущи деревьев раздался до дрожи знакомый голос: — Добрый вечер, сеньор Зорро. Изабелла резко повернула голову в сторону источника звука. На условленную поляну вышел тот самый знакомый с детства невысокий седой старичок в неизменном черном фраке, до блеска вычищенных туфлях и аккуратном пенсне. Он деловито осмотрелся и достал из нагрудного кармашка позолоченный медальон. — По Вам можно сверять время, молодой человек. Ровно одиннадцать, — доложил сэр Ричард и, убрав часы, поклонился в сторону сжавшейся фигурки. — Ваше Высочество, несказанно рад видеть Вас вновь. Изабелла, как ей показалось, кивнула, но ничего не смогла произнести. Сэр Ричард по-стариковски протяжно вздохнул и посмотрел за плечо, в глубину тенистой рощицы, куда был направлен взгляд огромных посиневших глаз его принцессы. Рука Зорро еще сильнее сжала хрупкое тело, но Изабелла уже ничего не чувствовала. — Моя девочка... — зажурчал по поляне ее собственной серебристый голос и, отразившись от скалистого берега, унесся с волнами бесконечного ночного океана. Девушка была уверена, что услышала саму себя, но она ведь даже не разомкнула губ... Ее застывший взор прирос к медленно проявляющемуся на фоне темной листвы грациозному облику. На залитую лунным светом поляну осторожно вышла женщина необыкновенной красоты. Изабелла пошатнулась. Луна осветила два одинаковых лица и две одинаковые фигуры, недвижно стоявшие друг напротив друга. — Счастлив вновь видеть Вас дома, сеньора Камелия, — раздался сверху голос Зорро. Изабелла почувствовала, как теряет землю под ногами. — Мама... — прошептала она. — Мой цветочек... Сильные руки в последний момент подхватили ее и растворились в темноте.