***
Она лежала у него на груди и чувствовала, как засыпает. Его дыхание обжигало ей плечи, его поцелуи горели на ее лице... Она смутно верила в то, что происходит. Судя по часам, он пришел около сорока минут назад, но Изабелле представлялось, что прошла уже целая жизнь. Никогда еще она не видела его таким уставшим, как в ту минуту, когда они встретились в дверях малого зала. Казалось, что с того момента, как они расстались, он так и не отдыхал. Его всегда столь пронзительный взгляд был померкшим и отрешенным, а на безупречном лице даже сквозь маску угадывались следы напряженных дней и бессонных ночей. Он смотрел на нее и ничего не говорил. — Добрый вечер, — прошептала Изабелла. — Добрый, — тихо и мягко раздался в ответ его голос. — Почему ты не спишь так поздно? — Мне было не заснуть. Молодой человек медленно поднял руку и коснулся ее волос: — Как прошла неделя? Изабелла почувствовала, как у нее подкосились ноги. — Рикардо не дает нам покоя с испанским, — дрожащим голосом сообщила она. — Но это дает свои плоды. — Да, Вы правы, — почти неслышно отозвалась Изабелла. Ей было так страшно от его близости и вместе с тем так невыносимо тяжело из-за его состояния, что она сама не поняла, как из ее губ вырвался еще несколько дней назад застывший на них вопрос: — А как прошло это время для Вас? Зорро улыбнулся: — Здесь было лучше. Он никогда не сказал бы, что ему плохо, но Изабелла уже со всей очевидностью понимала, что даже эта улыбка далась ему с трудом. Кроме них, никого не было. Все та же мягкая тишина и такое домашнее потрескивание свечей... Изабелла подняла руку и едва уловимо коснулась кончиками пальцев его плеча: — Вы устали? Она не была уверена, услышал ли он ее голос, потому что сама не отличила бы его от шепота ветра за стенами дома, но он вместо ответа снова улыбнулся и молча поднес ее вздрагивающую руку к своим губам. Она почувствовала его поцелуй, а потом сквозь туман увидела, как он приложил ее ладонь к своему лбу и закрыл глаза. — Вам нужно отдохнуть, — едва слышно произнесла она. — Если я чем-то могу помочь, скажите... — Она глубоко вздохнула, — я ведь все еще должна Вам три дня желаний. Он вновь ничего не ответил. Изабелла смотрела на него и понимала, что ему невыносимо тяжело, но не представляла, что может сделать. Да и возможно ли было помочь тому, от кого зависела не только ее собственная судьба, но и, без преувеличения, жизнь целого полуострова? О том, какой объем проблем он должен был сейчас в одиночку нести на своих сильных плечах, она боялась даже подумать. Если они довели его до такого состояния, то любого другого они уже давно должны были раздавить своим непомерным весом. Она почувствовала его движение в свою сторону и через мгновение осознала, что он прижал ее к себе. Так крепко, что она почти слилась с ним в одно целое. Он наклонил голову к ее плечу и коснулся губами ее шеи... Он не отпускал ее ни на секунду, словно не мог оторваться. Но Изабелла не чувствовала в нем ни настойчивости, ни жадных порывов, ни всегда столь пугающего ее превосходства его силы. Он осыпал ее плечи поцелуями, но при этом даже не отодвинул в сторону тонкие лямки ее пеньюара. Он не раздевал ее, не заставлял сгорать от смущения будоражащими прикосновениями. Изабелле даже показалось, что он хотел одеть ее. Она интуитивно чувствовала, как он жаждал укрыть ее, спрятать от всего мира, сберечь от посторонних взглядов. Он закрывал ее даже от каменных стен собственного дома, от света свечей, от воздуха. В тот миг она понимала, что он никому ее не отдаст. Никогда. Он сохранит ее для себя... А потом он подхватил ее на руки, и они оказались на диване. Она лежала у него на груди и грелась теплом его сильного тела, уткнувшись лицом ему в шею и вдыхая запах ночи, звезд, свободы, необъятных степей и бескрайнего океана, который впитали в себя его волосы. Он целовал ее лицо, губы и руки. Беспрестанно. Обнимал так нежно, что она почти растаяла в его объятиях. Изабелла не знала, сколько минут или часов провела у него на руках, утопая в его тепле и ласке. Не знала, что может сделать, кроме как отвечать на бездну его поцелуев и объятий собственными робкими прикосновениями. Но почему-то ей казалось, что ему становилось легче. Она помнила его неровное дыхание и сбивчивые удары сердца, когда он прижал ее к себе на пороге комнаты. Сейчас же они становились тише и размеренней. Это было смешно, но он словно нашел покой на ее хрупком плече. Он не отрывался от нее ни на миг, дышал ее дыханием и не прекращал целовать. Изабелла все еще замирала от каждого его движения, но смутно понимала, что помочь ему, хотя бы сняв напряжение с его тела, было в ее силах. Осторожно, словно перед ней полыхало неукротимое пламя, она скользнула по его груди и обвила руками за шею. — Моя малышка... — донесся до нее его тихий шепот. Изабелла вздрогнула и тут же почувствовала, как он прижал ее к себе еще сильнее. — Мне нужно Вам кое-что сказать, — судорожно выпалила она, понимая, что если сейчас не отвлечется, то потеряет себя безвозвратно. — Что? — Это связано с соревнованиями, — пролепетала девушка, часто и глубоко задышав. — Я не должна была так поступать. Пожалуйста, простите меня. Она не услышала его ответа, но почувствовала его улыбку. — Прошу Вас, скажите, что простили меня, — едва уловимо прошептала она. — Простил. — И не сердитесь? — Не сержусь, — отозвался он и прикоснулся губами к ее лбу. Изабелла потерялась во времени. Они говорили так тихо, что их речь стала похожей на шорох пламени. — Ты напугала меня, — прошептал он ее волосам. — Я действительно подумал, что ранил тебя. — Простите... Он снова обжег ее шею своим дыханием. — Что я могу сделать для Вас? Пожалуйста, скажите. — Будь рядом. Изабелла подняла глаза и тут же исчезла в его поцелуе. — Засыпай, если ты устала, — через минуту услышала она его голос. Она хотела ответить, что из них двоих отдохнуть необходимо было ему, но вместо этого у нее внезапно вырвалось: — Вы больше не уедете? — Уеду. У Изабеллы внутри все сжалось: — Когда? — Утром. Она опустила голову и спряталась у него на груди: — А когда вернетесь? — Не раньше, чем в этот раз. — Так долго, — прошептала Изабелла. — Рикардо не даст вам скучать. — Да... Они замолчали. Отсвет свечей рисовал на стенах загадочные узоры, тихий шорох воска, стекающего на белоснежный песок, играл неповторимые природные мотивы. — А куда Вы поедете? — наконец произнесла Изабелла. — В разные места, — в который раз за эту ночь улыбнулся молодой человек. — Далеко? — В пределах Калифорнии. — Вы поедете один? — Смотря, в какое место. — В первое. Зорро усмехнулся и снова поцеловал ее в лоб. — Возвращайтесь скорее, — прошептала Изабелла. — Постараюсь. Шелест пламени заполнил помещение. — А давно у Вас этот дом? — дрогнувшим голосом произнесла Изабелла в крохотной надежде отогнать охватившие ее тяжелые мысли. — Несколько лет. — А с кем Вы его строили? — С друзьями. — Они из Калифорнии? — Нет, — запустил молодой человек руку в ее волосы и прижал ее голову к своей груди. — А кто-нибудь в Эль Пуэбло еще знает о нем? — Пара человек. — А сколько у Вас таких домов? — Больше двух. — Они все такие же? — снова подняла глаза Изабелла. — Этот самый большой. Он был так спокоен и так нежен, что девушка иногда переставала верить происходящему. Но теперь она со всей очевидностью понимала, что ему становилось легче от того, что она была рядом. С каждым словом, с каждым поцелуем, с каждым прикосновением к ней напряжение его сильного тела постепенно исчезало. Его дыхание окончательно выровнялось, пульс вошел в обычный неспешный ритм, а во взгляде осталась лишь усталость от бессонных ночей. — Извините, что не даю спать. Вам нужно отдохнуть. До утра осталось совсем немного времени, — приподнялась Изабелла над его плечом. — Здесь мало места, я Вам мешаю. Скажите, если Вы что-то хотите. Я принесу. — Не нужно. — Тогда я пойду. Девушка отстранилась от его груди и начала выбираться с дивана. — Я хочу, чтобы ты осталась, — внезапно услышала она и почувствовала, как ее быстро вернули обратно. — Это мое первое желание. Изабелла, распахнув глаза, замерла от неожиданности. Молодой человек уложил ее к себе на плечо и, на миг коснувшись ее губ, произнес: — Хочу, чтобы ты спала здесь, со мной. Это второе желание. Девушка затрепетала, но послушно осталась на месте. — Хочу, чтобы ты помогла мне раздеться. Изабелла судорожно дернулась, однако уже через секунду поняла, что он поднес ее руки к воротнику своей рубашки. Сквозь истошно замельтешившие серые точки она увидела, как ее пальцы медленно расстегнули одну за другой пуговицы его черного костюма. Зорро поцеловал ее ладонь и неуловимым движением накинул на нее свою одежду. Изабелла почувствовала, как на ее спину и плечи опустилась легчайшая, нагретая теплом его тела ткань. А потом он снова взял ее руку и приложил к своему виску. Девушка интуитивно пошевелила пальцами и тут же коснулась его волос. Они были такими густыми и упругими и скользили по ее ладони, словно шелк... Изабелла осторожно погрузила руку в его смолянисто-черную гриву и прошлась по голове, уловив в нем легкий мандраж, который обычно возникает при внезапном касании чувствительный участков тела. Молодой человек сдвинулся ниже, чтобы дать свободу ее рукам, и, обняв за талию, прижал к себе. Его дыхание обожгло ее грудь... — Хочу, чтобы ты гладила меня, пока я не засну, — произнес он. Изабелла не могла поверить собственному слуху, но готова была поклясться, что разобрала в его голосе капризные ноты. Это было так невероятно, что она чуть не рассмеялась. Он был сейчас такой тихий, такой... домашний. Она инстинктивно продолжала перебирать его волосы и невольно прислушивалась к его дыханию. Неужели он, правда, заснет? Вот так: без тайн, без закрытых дверей. Заснет у нее на руках. Вся Калифорния терялась в догадках о том, где мог скрываться Зорро, куда он исчезал, где были его секретные укрытия и на что они могли быть похожи, а он сейчас лежал рядом и обнимал ее. Живая легенда мирно почивала у нее на руках. Это было полным безумием, но он действительно спал. Она видела это, слышала и чувствовала. Изабелла обнимала его за шею, почти касаясь губами его лба, и гладила его по волосам. Никогда еще ей не было так тепло и уютно. Его сильные объятия защищали ее даже во сне, его одежда грела ее тело и сознание, а его дыхание у нее на груди, кажется, стало ее собственным, потому что она забывала дышать... Она готова была лежать так вечно, лишь бы он не уходил, не выпускал ее из своих рук. Сколько ночей она готова была бы не спать в собственной волшебной постели, лишь бы он отдыхал так рядом с ней, спрятав лицо от света у нее на груди и касаясь губами ее кожи. Ей на мгновение показалось, что в стороне двери раздался какой-то шорох, но она не позволила себе повернуть голову, боясь разбудить мирно дремлющего покровителя. Она уже поняла, что это была Керолайн, которая, даже во сне инстинктивно почувствовав слишком длительное отсутствие своей принцессы, выскочила на поиски. Потом она разобрала еще чьи-то шаги, замершие на пороге комнаты. Скорее всего, это был Рикардо, к которому фрейлина ворвалась посреди ночи с шокирующими новостями. Изабелла не слышала, но чувствовала, что они оба стояли в дверном проеме, не решаясь подойти ближе. А потом все стихло. Огни свечей расплылись в одно переливающееся зарево, тени на стенах совсем исчезли. Не осталось ничего, кроме него, его дыхания и его объятий...***
— Сколько можно валяться? — зудел над ухом чей-то высокий настойчивый голос. — Завтрак пропустила, теперь собралась обед проспать?! Изабелла начала медленно натягивать на лицо одеяло, однако тут же была безжалостно лишена его покрова. Недовольно перевернувшись на другой бок и уткнувшись в подушку, она вдруг почувствовала, как кто-то начал стягивать ее за ногу с кровати. Девушка зарычала и попыталась забраться обратно, но в этот момент ей на голову вылился поток ледяной воды. Она подскочила на месте и ошарашено посмотрела по сторонам. — Даже не думай не выйти к обеду! — уперев одну руку в осиную талию и угрожающе покачивая другой рукой еще один стакан воды с душераздирающим акцентом предупредила Кери. — Меня не волнует, чем вы занимались всю ночь и почему ты такая сонная, но к обеду ты должна появиться через десять минут! Изабелла замерла. Она в своей комнате? Но ведь она заснула в малом зале. Она одна? Зорро нет? Когда она вернулась к себе? Это он ее принес? Она не слышала, как он ушел? — Ты меня слушаешь? — бушевала фрейлина. Она придвинулась к самому уху своей принцессы и широко жестикулируя, повторила назревшие претензии. — Я говорю, меня не волнует, что вы делали! Вообще! Понимаешь?! Совсем! Целую ночь! Вдвоем! В другой комнате! Мне совершенно неинтересно, почему он был без рубашки! И еще больше неинтересно, почему вы лежали в обнимку! А ты была в одном пеньюаре! Мне-аб-со-лют-но-все-рав-но! — Керолайн... — простонала Изабелла и упала обратно. — Шестнадцать лет как Керолайн! Чем вы занимались, я спрашиваю?! — Спали... — Рикардо будешь рассказывать, как вы спали! А мне сейчас быстро все выложишь! — Тебе же неинтересно, — фыркнула Изабелла, однако тут же с визгом подскочила над подушкой, окаченная вторым стаканом воды. Фрейлина, ожесточенно дыша, ткнула пальцем в сторону комода, и Изабелла, проследив за ее жестом, увидела рядом с зеркалом внушительный таз. Керолайн подошла к пробуждению подруги во всеоружии, и сейчас один неверный ответ Изабеллы мог стать залогом ледяного душа. — Говорю же, мы спали, — опасливо косясь на трюмо, потрясла намокшими волосами допрашиваемая. Керолайн решительно двинулась в сторону емкости. — Это правда! Я ушла вечером в малый зал почитать перед сном, а он пришел и заставил лечь с ним. — Прямо-таки заставил? — недобро прищурилась фрейлина. — Он взял меня на руки и лег со мной на диван. А потом сказал, что хочет, чтобы я спала с ним. Это было одно из его желаний, которые я ему осталась должна после соревнований. — И, конечно, разделись вы просто так! — Он сказал... Вернее, он попросил... В общем, я сняла с него рубашку. — Сняла с него рубашку! — Это он попросил! Это тоже было одним из его желаний. — И обнимала ты его, безусловно, потому что он попросил. — Да. Кери резко обернулась назад и одним движением зачерпнула стакан воды. — Ну, правда! И он попросил меня гладить его по голове, пока он не заснет. — Гладить его по голове, пока не заснет! Он попросил! Ты думаешь, в это кто-нибудь поверит? — Но так и было... — И вы просто лежали полуголые, обнимаясь и наглаживая друг друга по голове! — Гладила его только я... — Ты и Рикардо собралась эти сказки рассказывать? — Но это же не сказки... Фрейлина глубоко вздохнула и поставила стакан: — И с чего он вдруг так себя повел? — Не знаю. Он был очень уставший, когда вернулся. — И поэтому он пошел не к себе в спальню, а в малый зал. — Кери, не спрашивай меня ни о чем. Я уже рассказала все, что могла. Керолайн молчала, сосредоточенно изучая замерший посередине кровати объект допроса. — Еще скажи, что вы ни разу не поцеловались, — хмыкнула она после продолжительно паузы. — Ну, не то чтобы ни разу... — Выкладывай! Изабелла судорожно сжала простыню, всем телом вспомнив, как молодой человек беспрестанно обнимал ее и осыпал поцелуями. — Чего затихла? Со счета сбилась? — Да... — прошептала Изабелла и упала лицом в подушки. — Он снова тебя целовал? — задохнулась Кери и через секунду с восторженным визгом взлетела на царственное ложе. — Да... — Много?! — Да... Фрейлина исступленно запищала: — А говорил что-нибудь? — Сказал, чтобы я была рядом. — А еще? — Сказал, что простил меня за соревнования и не сердится. — А еще? — Мы не очень долго говорили. — Но что-то же еще он сказал? — Ну... он рассказал о доме. — Об этом доме?! — Да, но совсем немного. — И что?! — Сказал, что у него таких домов несколько. А этот самый большой, и он строил его со своими иностранными друзьями. — С ума сойти! У него есть еще такие дома! А сколько? — Он не сказал. — А что за друзья... Кери не смогла договорить, потому что в этот момент кто-то неистово заколотил кулаком по двери. — Вы хотите моей голодной смерти?! — словно раненый бизон, заревел по ту сторону стены Линарес. — О, Господи! — всплеснув руками от неожиданности, скатилась Кери с кровати. — Обед же должен был начаться пять минут назад. Уже идем! — крикнула она в направлении двери. Судя по звукам, Рикардо слоноподобно удалился в гостиную. — Быстрее одевайся и выходи к столу, — кинула фрейлина через плечо и выскочила из комнаты. Изабелла проследила за перемещением подруги и с трудом поднялась над подушкой. Впереди, судя по всему, ее ждал нелегкий разговор с братом...***
Несмотря на все опасения, обед и последующая беседа прошли очень мирно. В основном это было связано с тем, что изголодавшийся Линарес в первую же секунду набросился на еду, не дав ни себе, ни подопечным произнести ни слова, а потом блаженно откинулся на диван и, успев в падении прихватить увесистый бокал вина, ввел себя при помощью последнего в самое что ни на есть миролюбивое расположение духа. Изабелла, в свою очередь, не спешила с началом разговора и на пару с подругой пристально следила за тем, чтобы тарелка брата на протяжении всей трапезы оставалась полной. В целом общение построилось на язвительном замечании Линареса о том, не померещился ли ему сегодня приход Зорро, и ответе Изабеллы, что она просила у него прощения. Рикардо саркастически заметил, что метод она выбрала действенный и, скорее всего, своей цели должна была добиться, на что получил утвердительный ответ и занялся вазой с фруктами. Диалог прошел совершенно безобидно и с немалой долей иронии с обеих сторон, однако Изабелла в глубине души понимала, что Рикардо просто был вынужден перевести все случившееся в фарс. А это означало то, что влияние Зорро на всю их небольшую компанию, равно как и признание его роли в ее жизни с каждым днем становилось все сильнее. Девушка помнила, как еще совсем недавно Рикардо высказывал свои подозрения относительно условий соревнований и как она чудом сумела выкрутиться из того разговора. Сейчас же ее брат собственными глазами видел ее полуобнаженной в объятиях спящего мужчины и ничего не сказал... Он уже не мог. Какие бы сильные, хоть и умело замаскированные, родственные чувства не испытывал Рикардо к своей единственной сестре, даже он уже был не в состоянии оспорить действия Зорро. По крайней мере, пока они находились в его доме. Это осознание ежесекундно возрастающего влияния ее покровителя на все, что его окружало, вырвало Изабеллу из трепетных воспоминаний о сегодняшней ночи и поместило в суровую реальность ее существования под его началом... Впрочем, разговоры о Зорро на этом не закончились, потому что Линарес, ушедший было на сиесту после обеда, почти сразу вернулся в зал с запиской от хозяина дома, которая лежала на тумбе в его комнате и которую он не заметил утром. В записке коротко сообщалось о том, что сейчас им можно было выходить на улицу в любое время, потому что отряды Монте, тайно разосланные по всей округе Эль Пуэбло, сменили вектор наблюдений и искали принцессу в другом направлении. Тем не менее, если что-то изменится за время отсутствия Зорро и люди Монте по какой-либо причине вновь обратят взгляды в эту сторону, Рикардо и девушки будут предупреждены. Будет ли это слуга, незримое соседство которого для них уже стало в порядке вещей, или новые лица, они не знали, но из этих двух коротких предложений молодые люди негласно сделали выводы о том, что, несмотря на кажущуюся безлюдность их места пребывания, они все находились под бдительным наблюдением людей Зорро. Изабелла не могла однозначно ответить для себя на вопрос о том, какие чувства вызывало в ней это осознание своего положения. С одной стороны, она трезво понимала, что Зорро жертвовал временем своих людей ради ее собственной безопасности, но, с другой стороны, ее продолжало угнетать ощущение всеобъемлющей зависимости. Нет, она не могла сказать, что ей было невыносимо существовать с этой мыслью. Более того, иногда по ночам размышления о том, что ее жизнь и она сама всецело находились в руках сильнейшего мужчины, которого она когда-либо встречала, вызывали в ее теле какой-то потаенный трепет... И, быть может, она в конце концов закрыла бы глаза на свое королевское воспитание, внедрившее в саму ее суть гордость и самостоятельность, потому что в глубине души она давно признала его превосходство. И тогда все стало бы так правильно и просто. Если бы только она знала его имя... Да, она видела его благородное происхождение и его обеспеченность. Это было так же очевидно как то, что ее звали Изабелла и ей было семнадцать лет. Это знали и понимали все. Его речь, его манеры и навыки, его образование, даже его одежда, хоть и предназначенная в основном для верховой езды, но сшитая из баснословно дорогих тканей, — все это говорило о его высочайшем статусе. Но он носил маску. И это лишало его рода. А следовательно, она фактически жила под одной крышей с разбойником или преступником. — Занятия через час, — внезапно услышала она голос брата. — Хорошо, — вздохнула Кери. Линарес был несгибаем — сразу после его сиесты девушек ждал очередной урок. — Вспомните все правила, которые мы прошли вчера. Начнем с них. И, обведя генеральским взором своих подопечных, молодой человек удалился из зала. — Может, спрячемся за бочками с водой? — безнадежно предложила фрейлина. — Найдет — устроит контрольную, — отмахнулась Изабелла. — Пойдем лучше, повторим. Керолайн вздохнула еще раз и поднялась со своего места: — Перед смертью не надышишься. Лучше тоже вздремну. — Ладно, я тогда почитаю в библиотеке. — Разбуди меня через час. — Хорошо.***
Так прошла еще неделя. Керолайн уже начало казаться, что она родилась как минимум в Испании, а в Великобритании оказалась, как и Изабелла, по иронии судьбы... Уроки испанского были длиною в день и продолжались даже во сне, потому что девушкам снилось, что они говорят по-испански, пишут на испанском, читают на испанском, поют испанские песни, танцуют испанские танцы и ходят в испанский театр. Кери уже могла рассказать на испанском любой из своих неисчислимых рецептов, а Изабелла перевести любую книгу, включая многострадального Коперника, который наконец дождался своей очереди, хоть и в качестве учебного пособия. Но Линарес не давал им расслабиться ни на секунду. Ему было мало даже того, что он уже почти убрал у своей музы ее английский акцент, а Изабелла могла с ходу написать любое предложение с правильными ударениями и знаками препинания. Занятия продолжались, и конца им не было видно... Подруги учились в доме и на улице, на диване и на покрывалах на траве, при свете солнца, луны и звезд или пляшущего пламени белоснежных свечей. Учились сидя, лежа, стоя, вслух и про себя. У девушек была только одна возможность отдохнуть: сбежать на кухню и заняться приготовлением очередной трапезы, поэтому Изабелла за последнюю неделю, дабы хоть немного отвлечь истерзанный разум, почти не подпускала Керолайн к этому процессу и полностью оккупировала кухонные столы и плиту. Впрочем, фрейлина была совершенно не против. Выжатая, словно лимон, после уроков ее трубадура, она падала в кресло рядом с кухонной дверью и, одним глазом отслеживая действия своей принцессы, апатично раздавала ценные указания. Изабелла же, напротив, носилась по кухне, словно ужаленная, и выпытывала из вяло сопротивляющейся подруги самые сложные рецепты. В целом, если бы они провели в таком режиме еще две-три недели, то Изабелла вполне смогла бы сравняться в кулинарном мастерстве со своей наставницей, потому что уже приблизилась к ней настолько, что Линарес практически перестал различать смену поваров. Вот и сейчас, доедая таявшую во рту индейку, он не преминул отметить очередной восхитительный ужин. Надо заметить, что Рикардо был очень справедлив и всегда равно как указывал на промахи, так и хвалил за достижения, поэтому Кери удалилась на кухню с горой опустошенной посуды красная, как морковка, после восторженного замечания молодого человека о ее преподавательских способностях. Изабелла, в свою очередь, тоже была осыпана комплиментами относительно ее кулинарных успехов и, наверное, так и ушла бы сегодня в спальню в приподнятом расположении духа, если бы Рикардо и Керолайн независимо друг от друга и с разницей в десять минут не посетовали на то, что Зорро не попробовал столь изысканное блюдо. Они вновь непреднамеренно напомнили ей о его отсутствии и о том, что она не знала, когда он вернется... — Через пятнадцать минут выходим на улицу, — раздался голос Рикардо. — Весь учебный материал берем с собой. Кери медленно осела в кресло. — Давай сделаем вид, что заболели? — прошептала она. — Обе одновременно? — Да. — И чем? — Чем угодно... — Потом хуже будет. — Хуже уже не будет... — Соберись. — Не могу. Давай скажем, что решили устроить на кухне генеральную уборку? — Здесь и так все блестит. — Тогда в комнатах? — Там тоже полный порядок. — Ну, придумай что-нибудь. Он же твой брат. Ты должна знать, как его отвлечь. — По-моему, ты провела с ним намного больше времени, чем я, и тебе он уступит гораздо скорее. — Не получается, — чуть не плача, простонала фрейлина. — Он ужасно строгий. Вот Зорро бы тебе уступил, если бы ты попросила. — Именно поэтому он тогда встал на сторону Рикардо и присоединился к проведению контрольной, — хмыкнула Изабелла. — Это потому, что я была рядом. А если бы ты наедине попросила его о чем-нибудь, он бы сделал это. — С чего ты взяла? — Ну, потому что он тебе все прощает. В груди внезапно разлилось давящее чувство одиночества. — Тебе так кажется, — дрогнувшим голосом возразила Изабелла. — Ничего не кажется, — фыркнула Кери. — Лучше подавай тарелки. Через пятнадцать минут надо быть на улице. Фрейлина откинулась на спинку кресла: — Может, все-таки заболеем? — Не сработает. — Обморок? — Не поверит. — Готовка? — Только что обедали. — Может, сбежим в лес? — Найдет. — Еще дальше? — Догонит. — Ну, Изабелла, — заныла Керолайн. — Иди, проси его. Наедине. — Он мне за отлынивание еще дополнительный экзамен устроит. — Тогда подавай тарелки. — Вот уж семейка, — прошипела Кери. — Я пошел, — донесся из коридора голос Рикардо. — Подготовлю место. У вас десять минут. — Хорошо! — крикнула фрейлина в сторону двери. — И фрукты прихватите, — засунулся Линарес на кухню, навьюченный как верблюд. — Хорошо. — Десять минут! — Хорошо...***
Изабелла в очередной раз оставила подругу, впавшую после интенсивного урока в глубокий сон, наедине с ее подушкой и одеялом и выбралась на полчаса в библиотеку. Она уже чувствовала приближение Морфея и только ждала подходящего момента, чтобы собрать волю в кулак и вылезти из нагретого кресла. Тепло бархатной ткани напомнило ей тепло тела ее покровителя, и она никак не могла заставить себя отказаться от этого ощущения... Кери сказала сегодня, что он все ей прощал. Что она могла попросить у него что угодно, и он сделал бы. Что он ни в чем ей не отказывал. Почему? Это было плодом романтического воображения ее подруги или действительно правдой? Изабелла вздрогнула от неожиданной мысли и открыла глаза. Что за глупости? Она попыталась отмахнуться от неправдоподобных образов и резко встала с кресла. Можно было найти с десяток причин, по которым она оказалась под его покровительством. Он дал слово ее отцу, он в ответе за нее перед ее братом и матерью, он защищает ее как высокопоставленную гостью Калифорнии, ему необходимо очистить свое имя, на которое все равно пала тень после истории с "Клубом". И, в конце концов, он всего лишь выполняет поручение своего заокеанского друга. Девушка открыла дверь библиотеки и встала на пороге. Его участие в ее жизни носит исключительно политический и социальный характер. — Рикардо ведь сделал бы то же самое для Керолайн, даже не будучи так близко знакомым с ней, — шептала она самой себе. Но в груди уже все горело и трепетало... Изабелла прислонилась к дверному проему и обхватила себя руками. "Моя малышка..." — слышался ей отовсюду его голос. Она всем телом чувствовала его поцелуи и объятия. Вспоминала, как он пришел к ней, как не отпустил. Разве могло это быть просто так? Перед глазами все задрожало. Девушка качнулась в сторону и схватилась за стену. Надо было срочно лечь спать и перестать думать об этом. Она сделала шаг вперед. А вдруг это все не просто так? Вдруг... Она сама не поняла, как пошла не в ту сторону и оказалась в коридоре мужских спален. Ее руки натолкнулись на холодный камень, и Изабелла увидела очертания потайной двери. Она часто дышала и судорожно пыталась сообразить, каким образом попала в это место. В голове все еще звучал голос Зорро. Она никак не могла заставить себя отвлечься от него. Его нежные слова, его интонация, его низкий тембр. Она слышала его, словно он говорил с ней и сейчас. Слышала так, будто он стоял где-то в коридоре или в соседнем помещении. В соседнем помещении... Его голос... Изабелла почувствовала, как у нее забрали из груди весь воздух. Это был его голос! Там, за каменной дверью! — Я все понял, сеньор. В таком случае когда Вы уезжаете? — приглушенно прозвучал в ночной тишине чей-то вопрос. Слуга! Это слуга Зорро! — Сразу же после того, как ты приготовишь мне кофе. Раздался тихий звон посуды. Судя по всему, за потайной дверью располагалась кухня. Изабелла, с трудом удерживая себя на дрожащих ногах, легла всем телом на каменную глыбу. — Когда Вас ждать обратно, сеньор? — раздалось через минуту. — Дня через три. — Будут какие-нибудь поручения? — Да, Берни. Отведи шестерых лошадей в четвертый сектор. — Хорошо, сеньор. Что-то еще? — По дороге назад заскочи в Исток, проверь обстановку. — Мне выехать с Вами? — Как хочешь. Девушка, бледнея, опустилась на пол. Он был здесь, но не зашел. После недели разлуки. И он сейчас уезжает. Не сказав ни слова... — Вы зайдете наверх к сеньорите? Изабелла окаменела. — Нет. Мне уже нужно выезжать. Он не зайдет... — Хорошо, сеньор. Я приготовлю лошадей и выеду вместе с Вами. Вновь наступила тишина, но Изабелле казалось, что от ударов ее сердца сейчас обрушатся каменные своды. — Прошу прощения, сеньор, — вдруг снова раздался голос слуги. — Меня спросят в Истоке, через сколько Вы приедете. Что мне ответить? — Не раньше полудня. — Я буду вынужден сказать, почему Вы не появитесь там сегодня. — Я буду занят. — Вы едете в Пещеры, сеньор? — Нет. Эту ночь я проведу с Катрин.