I. Маска Зорро. Черная жемчужина

      Изабелла, тяжело дыша, стояла перед приоткрытой дверью в комнату Зорро. Это был тот редкий момент ее жизни, который не поддавался никакому разумному объяснению и в который она просто следовала знакам. Потому что искать взаимосвязи событий, предпосылки вставших перед ней явлений, да и смысл всего происходящего было бесполезно.       Девушка толкнула дверь и вошла внутрь.       Она была не в состоянии объяснить, почему его всегда закрытая комната, сейчас вдруг оказалась не на замке и почему она вообще решила это проверить. Она просто вернулась от Катрин и пошла в его комнату.       Она вернулась от Катрин.       Даже если бы ее сейчас держали за решеткой под угрозой лишения жизни на следующий день, она все равно не смогла бы ответить, почему поехала в тот дом. Но когда она услышала это имя из его губ, у нее внутри что-то сорвалось. Ее всегда столь спокойный нрав сгорел до тла в собственном пламени, а вдумчивость и рассудительность рассыпались в прах на пороге каменной двери. Через долю секунды после того, как звук имени этой женщины перестал звенеть в воздухе под скалистыми сводами, Изабелла уже знала, что не останется здесь.       Она быстрее ветра заскочила в спальню, переодела амазонку и беспрепятственно вышла на улицу через главный вход, не разбудив при этом ни Рикардо, ни Керолайн, потому что, когда она пришла обратно, никто не метался по коридору в ожидании ее возвращения и не перевернул весь дом вверх ногами в попытке обнаружить ее местонахождение.       Все, что происходило дальше в ту ночь, было на ее стороне.       Изабелла спряталась за лиственный занавес, который был призван скрывать часть входа и прямоугольный блок, приводящий в движение скрытый механизм, и дождалась, пока Зорро исчезнет из виду. Бернардо она так и не смогла увидеть, потому что он, должно быть, вышел с лошадьми с другой стороны Подземелья. По всей видимости, те места, о которых говорил Зорро, находились еще дальше от поселения. Впрочем, это было ожидаемо. В противном случае, Зорро и его сподвижники ежеминутно рисковали быть обнаруженными солдатами гарнизона, работниками плантаций, рыбаками, праздными гуляками и — что самое вероятное — детьми. Кроме того, знакомый басовитый лай возвестил о том, что Бернардо забрал и Тито в качестве помощника при перегоне лошадей, а это значило, что ее визит в конную обитель не будет сопровожден радостным воем, который услышали бы, наверное, даже в Эль Пуэбло.       Изабелла хорошо знала местоположение входа в конюшню, и в этом, как ни странно, был повинен Рикардо, который во время учебных прогулок заставлял девушек рассказывать на испанском обо всем, что они видели вокруг. Поэтому неудивительно, что вся близлежащая местность, включая их каменный дом со всеми его стенами, выступами, дверями и, главное, прямоугольными ключами-блоками, была изучена до миллиметра.       Девушка подошла ко входу в конюшню и впервые нажала на столь знакомый ей прямоугольный контур. Раздался характерный глухой рокот.       Если бы Изабелла не пребывала в том состоянии, которое захватило ее разум десять минут назад, она без сомнения застыла бы на пороге нового помещения, ошеломленная его габаритами и оснащением. Высокий потолок, полностью покрытые белоснежной краской стены, в каждой из которых располагалось по две свечные арки, почти вдвое больших, чем во всех жилых комнатах, запасная дверь на противоположной стороне от главного входа — по всей видимости, та самая, которую Керолайн и Рикардо обнаружили во время их прогулки, — а также стеллажи со свежескошенной травой, необъятные запасы кормового зерна и восемь стойл на каждой стороне широкого прохода. Это была конюшня на шестнадцать лошадей. Девять мест были заняты девятью великолепными животными, тремя из которых были Арабика и две гнедые, которые Зорро предоставил Рикардо и Керолайн. Еще семь стойл пустовали. При этом по размеру одного из стойл было видно, откуда только что вывели Торнадо. Но самым примечательным было то, что одно место было занято еще одним черным жеребцом. Это определенно был не Торнадо, потому что он явно уступал в росте, развитии груди и глубине окраса, однако издалека его вполне можно было принять за легендарного коня Зорро. Подтверждением тому, что хозяин дома должен был из-за внешнего сходства нередко прибегать к его услугам, служило то, что жеребец жадно пил воду и был весь покрыт испариной.       Пятеро лошадей сразу отпрянули к стенам при виде постороннего человека. На местах остались лишь двое гнедых, Арабика, приветливо закивавшая в сторону хозяйки и безымянный черный жеребец, загнанный до дрожи в ногах и увлеченный трапезой до такой степени, что не удосужился даже повернуть голову в сторону открывающейся двери.       Арабика спокойно дала надеть на себя сбрую, начищенную до блеска и висевшую в ее же стойле, и в предвкушении ночной прогулки радостно загарцевала по проходу.       С момента исчезновения Зорро за ближайшими деревьями и до вывода Арабики на улицу прошло не больше двух минут, поэтому Изабелла рассчитывала на то, что, миновав небольшую рощицу, вполне сможет обнаружить молодого человека в поле своего зрения. И ее ожидания оправдались: на дальнем краю голубоватой от лунного света равнины на короткий миг мелькнул черный плащ Зорро. Это означало, что он как минимум направлялся в сторону Эль Пуэбло.       Изабелла не думала о том, что Катрин могла жить в другом поселении, что в разы увеличивало время поездки, или о том, что Бернардо мог вернуться раньше ее самой и обнаружить отсутствие Арабики. Все, что ей было нужно, — увидеть ту женщину. Все прочее оставалось за пределами ее волнений.       Она ни на миг не усомнилась в своих действиях и остановилась всего один раз, когда перед ней возникла знакомая развилка. Изабелла ни разу не слышала и, тем более, не видела, где находился дом Катрин, поэтому, если бы Зорро уехал не на Торнадо, отличавшегося невероятными размерами подков, выделявшихся из всех остальных следов на дороге, ее замысел был бы обречен на провал. Однако, как и все остальное в ту ночь — и дорога, и шаг Торнадо, и малое количество свежих следов на пути, — все это позволило ей безошибочно добраться до места назначения.       Девушка сразу же заметила гуляющего между деревьев жеребца и, прислушиваясь, замедлила ход. Арабика тоже учуяла своего товарища и уже собиралась направиться к нему, однако была отведена в сторону и привязана к самому дальнему дереву. Окажись на ее месте любая другая лошадь, она, несомненно, выказала бы признаки сопротивления и подняла шум, который мог бы быть услышан из располагавшейся посреди шикарного сада двухэтажной гасиенды, но Арабика являла собой эталон конного воспитания и терпимости, поэтому она послушно встала на определенном ей месте и занялась ароматной травой под ногами.       Изабелла вышла из тени деревьев и расположилась за полосой фигурно постриженных розовых кустов, ограждавших с трех сторон площадку с качелями, щедро увитыми густыми побегами плюща. Это позволяло ей видеть все происходящее как на ладони, однако расстояние все же было достаточно велико, чтобы можно было беспрепятственно слышать речь. Те обрывки фраз, которые иногда доносил до Изабеллы прохладный ночной ветер, не давали ей составить полную картину. Да она и не смогла бы. Потому что все, что случилось после того, как из дома вышла Катрин Родригес, уже было неважно.       Это была прекраснейшая из женщин, равная по прелести сеньоре Камелии Линарес, в свое время считавшейся самой красивой женщиной Эль Пуэбло. Они даже были несколько схожи, и от них обеих невозможно было отвести взгляд. Катрин была женщиной с картины, гордая, строгая, с безукоризненной фигурой и чертами лица. У нее был мелодичный, поставленный голос, очаровательная улыбка и мягкие, струящиеся движения. Она вся была олицетворением достоинства и женской грации. Ее аристократический наклон головы, ее поистине королевская осанка, походка, выверенный взгляд — в ней все было идеально. Это была женщина Зорро.       Она была старше его. Намного. Возможно, что больше, чем на десять лет, как сообщила в свое время Керолайн. Но она была потрясающе красива и притягательна, и не было смысла пытаться это отрицать. Она знала себе цену и цену мужчине, который сейчас находился рядом. Она не пыталась выглядеть моложе или отвлечь внимание от возраста нелепыми нарядами, прическами и горой драгоценностей. Катрин вышла на встречу к Зорро в длинном темно-синем платье обычного облегающего покроя со скромным пятиугольным вырезом. Ее черные волосы были убраны в аккуратную прическу, а шею и руки украшала пара цепочек. Но она была великолепна. Как картина, как безупречная статуя...       Изабелла смутно слышала их разговор, пару раз уловив в нем среди прочего знакомые "сектора", "Исток", "Пещеры" и "Бернардо". Было также что-то похожее на "Гранит", "Закат" и "Пять углов". Катрин назвала имя Лукарда и еще какого-то Хуана дель Мар в одном предложении с Шарлоттой. Зорро упомянул Монте, Фиону и некоего Бенджамина. В общем же и целом Изабелла не поняла совершенно ничего. В отличие от той, которую сейчас целовал ее покровитель... Женщина Зорро была в курсе всех его дел.       Она легко обнимала его одной рукой за шею, другую же Зорро не отдалял от своих губ дольше, чем на несколько секунд.       Они поговорили об известных лишь им двоим вещах около десяти минут и затем, похоже, переключились на исключительно личные темы. Не нужно было слышать весь разговор, чтобы понять по легкому наклону головы Катрин и произнесенному ею "сеньорита Мария Гонсалес" о том, что она иронично упрекает Зорро в какой-то посторонней связи, на что молодой человек парировал неким "Паоло Пуэртас" и ознаменовал этим окончание так и не развернувшейся семейной драмы.       Они были потрясающей парой — яркой, красивой, опытной, — и Зорро не мог бы выбрать себе более подходящую спутницу. Они понимали друг друга с полуслова, казались единой командой, действующей в общих интересах, и, как ненароком обронил Рикардо, являли собой долгие и весьма прочные отношения. Хотя чего еще можно было ожидать от того, малейшая ошибка которого могла стоить жизни не только ему самому, но и безразмерному количеству связанных с ним людей?       Изабелла уже давно хотела уехать обратно, потому что увидела то, что в глубине души и так ожидала увидеть, однако ее движение не могло остаться незамеченным, поэтому она была вынуждена сохранять свою позицию еще немалое время. Девушка пыталась отвернуться, закрыть глаза, смотреть на то же звездное небо, на которое смотрели и расположившиеся перед ней любовники и которое именно сегодня было чрезвычайно красочным и разнообразным, но всеобъемлющий страх перед собственным обнаружением вынуждал ее ежеминутно возвращаться к объектам наблюдения и продолжать держать их в поле зрения.       Они играли, ловили взгляды, губы и руки друг друга, о чем-то шутили, смеялись, — в общем, прекрасно проводили время и имели на это полное право, являясь друг для друга столь значимыми и красивыми партнерами.       Изабелла не была уверена, показалось ли ей, что она услышала от Катрин какое-то возражение, однако в следующий момент качели уже были пусты, а пара оказалась на душистой траве в опасной близости от границы розовых кустов. Девушка практически окаменела, осознав, что взгляд Зорро за долю секунды до того, как он надолго заставил замолчать Катрин жарким поцелуем, скользнул по благоухающим кустам именно в том направлении, где располагалась шпионская засада. Изабелла почувствовала, что у нее отнялись ноги. Мог ли он заметить ее? Ведь она сидела на своем месте совершенно без движения и, кажется, даже не дышала.       Впрочем, еще через пару мгновений и это стало неважно.       — Была ли хоть одна женщина, не поддавшаяся этим глазам? — донесся вместе с легким дуновением ветра тихий задумчивый голос Катрин.       Изабелла не услышала, что сказал молодой человек, зато еще через некоторое время его голос низко и бархатно произнес, что он ни с кем не собирался ее делить. Видимо, это было ответом на заявление Катрин о том, что кто-нибудь мог увидеть их из окон гасиенды. Они еще о чем-то негромко поговорили, перемежая слова с чувственными ласками, и, когда Изабелле уже начало казаться, что она останется здесь до скончания веков, потому что любовники не могли оторваться друг от друга ни на миг, Зорро подхватил Катрин на руки и удалился в сторону дома...       Изабелла закрыла за собой дверь его комнаты и уткнулась невидящим взором в пол.       Неужели он был таким со всеми? Таким же нежным, таким же чутким, таким же осторожным. Изабелла помнила, как он позволил Катрин опрокинуть себя на спину в ответ на какое-то собственное заявление, которое, по всей видимости, должно было не понравиться его избраннице. Это смотрелось частью игры, однако девушка понимала, что он сделал это лишь для того, чтобы дать возможность Катрин лечь к нему на грудь и не дать ей коснуться рукой земли. Он скинул свой плащ и во время все тех же любовных соревнований незаметно переместил на него прекрасную соперницу, чтобы какая-нибудь острая травинка не могла ее поранить. И он снял с ее волос заколку не ради красивого жеста, а чтобы, коснувшись ее головы, случайно не сделать ей больно. Он обращался с ней так, словно она была сделана из стекла и одно неверное движение могло причинить ей непоправимый вред.       Почти на ощупь из-за расплывающейся перед глазами картины девушка дошла до Арабики и запрыгнула в седло, неожиданно сильно сжав бока верной помощнице. Кобылица испуганно заржала и рванула вперед. Этот звук вполне мог быть услышан из гасиенды через открытое окно, но Изабелле было уже все равно. Через несколько секунд она оказалась на главной дороге, а еще через полчаса Арабика сама привезла ее домой...       В комнате Зорро горела всего одна свечная арка из четырех. Скорее всего, Бернардо собирался сделать здесь уборку, потому что, судя по сгоревшей части свечей, они были зажжены практически перед его уходом. Этим же, наверное, можно было объяснить и незапертую дверь в комнату молодого человека. По всей видимости, у слуги было столько обязанностей и заданий — и часть из них совершенно спонтанных, как например, то, которое Зорро дал ему перед отъездом, — что иногда Бернардо был не в состоянии завершить все свои начинания.       Света одной арки было вполне достаточно для того, чтобы рассмотреть спальню хозяина дома. Все еще смутно оценивая происходящее, Изабелла сделала один полный оборот вокруг себя и получила первое впечатление от объекта исследования. На первый взгляд ничего необычного в помещении не было, — если, конечно, не учитывать его приблизительную стоимость, — и оно имело много общего со спальней, отведенной Рикардо, а также главным залом. Красное дерево от пола и до середины стен, затем идеально ровный белый периметр со свечными арками и потолок из такого же дерева, как нижняя отделка помещения. От потолка на несколько сантиметров вниз уходили идентичные с ним по цвету планки, которые скрывали за собой воздуховоды. Это было типичное для этого дома помещение, сделанное по общей для всех жилых комнат схеме.       Спальни девушек были немного меньше, и в их интерьере использовалось какое-то светлое дерево кленового оттенка. Изабелла не могла с уверенностью определить его породу, потому что, по всей видимости, оно было местного происхождения, а флору своей родной земли она еще не имела возможности изучить предметно.       Что касалось остальных помещений — а теперь Изабелла имела возможность сравнить между собой все части дома, — то полностью отшлифованными и побеленными прямо по камню были: кухня — чтобы исключить возможность попадания на дерево искры от расположенной у одной из стен плиты, подсобка и коридор — за ненадобностью художественных изысканий; а также ванная, в которой, скорее всего, отказались от отделки из соображений порчи дерева испарением горячей воды. Единственным деревянным элементам во всех вышеуказанных помещениях был периметр из светлого дерева под потолком, маскировавший отверстия для подвода воздуха.       Библиотека и малый зал были оформлены по такому же принципу, как спальни, только тон дерева был максимально приближен к янтарю.       В целом весь дом был очень светлым и белый цвет использовался повсеместно, в результате чего, несмотря на отсутствие окон, здесь всегда было ясно как днем.       Спальня Зорро, вопреки ожиданиям, была совсем ненамного больше спальни Рикардо и поэтому являла собой третье по величине помещение после гостиной и кухни. Здесь все было строго, чисто и вымерено и вполне соответствовало характеру отсутствовавшего хозяина.       Справа от двери, как и в первом Подземелье, стояла широкая массивная кровать, застеленная шикарным темно-синим покрывалом и окаймленная с обеих сторон точно такими же пальмами, которые создавали над подушками знакомый зеленый альков, и из-за этого вся правая половина помещения была едва ли не точной копией того, что Изабелла уже видела в прошлом каменном укрытии. Зато левая часть спальни была иной. Здесь было два высоких и объемных шкафа, расположенных вдоль одной стены, но в двух разных ее углах, а между ними помещался стол ровно таким образом, что все три предмета вместе с подвинутым к столу стулом, который можно было, без сомнения, определить в коллекцию британского дворца, образовывали передними краями почти идеальную линию. Кроме того, над столом находилось три полки, верхняя из которых своим верхним краем была выровнена по высоте шкафов.       Эта геометрическая выдержанность внезапно напомнила Изабелле строгость характера ее покровителя и взбодрила отрешенное состояние легким передергиванием. Все помещение свидетельствовало о систематичности и математическом складе ума его хозяина, а также подчеркивало его твердые убеждения, жесткость и пунктуальность, потому что даже те немногочисленные предметы, за которые любой настоящий ценитель антиквариата продал бы душу, казалось, боялись отбросить неверную тень, чтобы не нарушить царивший в спальне порядок.       Изабелла осторожно сдвинулась с места и, сделав крохотный шаг, тут же остановилась. Осознание происходящего еще не пришло к ней окончательно, и своими мыслями она до сих пор находилась, скорее, в саду Катрин, чем в комнате Зорро... Быть может, и эта женщина тоже была здесь? В конце концов, неспроста в обоих домах Зорро присутствовали сугубо женские спальни, одна из которых так и не давала Изабелле покоя своим смутно знакомым обликом.       Девушка сделала еще один шаг и вышла на середину помещения. Она сама не знала, что собиралась здесь найти. Вернее сказать, она вообще не понимала, что здесь делает и зачем пришла сюда. Просто Катрин была в курсе всех дел Зорро и они сейчас были вместе, а она до сих пор не знала совершенно ничего и была одна...       Никаких подозрительных изгибов в увиденных предметах интерьера Изабелла не увидела, равно как и каких бы то ни было тайников в двух свободных от мебели стенах, одна из которых, тем более, была смежной с коридором и ничего, кроме входной двери и свечной арки в себе не несла. Противоположная же стена была занята тремя рядами недлинных полок, расположенных ближе к кровати, двумя картинами слева и справа от свечной арки и дорогим вертикальным зеркалом во весь рост, обрамленного то ли бронзой, то ли темным деревом под цвет нижнего периметра спальни. Больше здесь ничего не было.       Обычная дорогая комната педантичного аристократа.       Изабелла никогда в жизни не заглянула бы ни в шкафы, ни в ящики стола, но она и так понимала, что ничего секретного там быть не могло. И это было вполне ожидаемо, учитывая наличие второй потайной части дома, оба прохода в которую девушка уже знала. Первый лежал через конюшню, однако несколько минут назад, находясь там, она не смогла этого проверить, потому что подсознательно торопилась быстрее вернуться в дом и убедиться в том, что ее никто не ищет; а вторая — за углом мужского коридора, но она не могла ее сейчас открыть, потому что этот звук, в отличие от звука входной двери, Рикардо услышал бы непременно. Все это означало лишь то, что ей нужно было скорее вернуться к себе в спальню и забыть обо всем, что произошло.       Изабелла скользнула взглядом по искусно выполненным подставкам для раскинувших широкие листья зеленых пальм и напоследок подошла к ним поближе. Наверное, все растения периодически выносили на солнце, потому что на них не было ни одного желтого пятнышка, зачастую вызываемого недостатком солнечного света. Но когда? Ведь девушки ревностно следили за своими зелеными сожителями, поливая их в определенные дни и часы, и могли с уверенностью заявить, что за все время их пребывания в этом доме ни одно из растений ни разу не было сдвинуто с места. Но как тогда было возможно, что они не увядали? Слуга Зорро был джинном и обладал нечеловеческими способностями или такими способностями обладал его хозяин? Впрочем, второе в свете минувших дней было намного больше похоже на правду.       Изабелла вздрогнула и застыла: ей показалось, что за дверью в спальню раздался какой-то шорох. Она прислушалась. Тишина. Только собственное дикое сердцебиение. Надо было скорее выбираться отсюда.       Девушка быстро повернулась в сторону выхода и почувствовала, как острый лист растения, зацепив ее волосы, вытащил из заколки целую прядь. Судорожно сняв с себя украшение, Изабелла поспешила к зеркалу поправить прическу. Она сама не поняла, почему пошатнулась и положила руку на холодную раму, оказавшуюся выполненной из старинной бронзы. Может, она мало спала, может, испугалась постороннего звука, может, эта безумная ночь забрала из нее все силы, но холодный кусок металла вдруг провалился под ее ладонью, а отражение побледневшего лица с огромными посиневшими глазами исчезло из поля зрения. Впереди зиял темный проход, утягивающий в себя свет и душу.

***

      — Ваше Высочество, у нас гости, — оповестила служанка свою принцессу, судя по расслабленной позе, блуждавшую по задворкам полуночных фантазий.       — Сколько времени? — от неожиданности вздрогнула Фиона.       — Час.       — Да, действительно... — принцесса поднесла руку к вискам и посмотрела в сторону шкафа, на дверце которого висело будуарное платье. — Пусть войдет.       Шарлотта перехватила ее взгляд, быстро подала одежду и выглянула за дверь. В комнату бесшумно вошла мужская фигура, облаченная в темный плащ с капюшоном.       — Доброй ночи, Ваше Высочество, — послышался низкий мужской голос. — О, теперь я вполне понимаю, из-за чего началась Троянская война.       — Пожалуйста, без прелюдий, — легким движением поправила упавший рукав Фиона. — Мы оба знаем, что не нужны друг другу.       — Вы, как всегда, неприступны, Ваше Высочество.       — А Вы, как всегда, попусту тратите слова. Какие новости?       Монте не спеша прошел к креслу и, удобно откинувшись на его спинку, закинул ногу на ногу:       — Боюсь Вас огорчить, но относительно их местоположения ничего нового нет.       — Что за черт?! Они же не могли провалиться сквозь землю!       — Этому мальчишке там самое место.       Фиона проигнорировала последнюю реплику и нервно подошла к окну:       — Пятнадцать человек днем и ночью ищут их по всей округе и не могут найти.       — Вероятно, они значительно дальше, потому что Зорро видели лишь на окраине Эль Пуэбло и уже давно.       — Не думаю, что он так запросто уедет из центрального поселения. Ему нужно быть в курсе всех событий, — откинула принцесса с лица волосы, растрепавшиеся от короткого порыва ветра, и повернулась обратно к собеседнику. — У меня сложилось твердое убеждение, что Вы чем-то обеспокоены.       — От Вашего проницательного взгляда невозможно укрыться, Ваше Высочество, — криво улыбнулся Монте и вышел из обманчиво небрежной позы.       — Рискну предположить, что Вы попутно узнали что-то еще и оно, отнюдь, не играет нам на руку.       — Вашей прозорливости остается только удивляться.       — Так почему я до сих пор не в курсе об этом?!       — Это весьма нелегкая информация для такого хрупкого цветка как Ваше...       — Ближе к делу! — рявкнула Фиона.       — Это непроверенные сведения, потому что их свидетелю всего десять лет и никто не может подтвердить его слова, однако то, что он сообщает, вполне вяжется со сложившейся ситуацией.       Монте протянул руку и снял с ночного столика блюдце с виноградом. Фиона напряженно вернулась в кресло и выжидающе замолчала.       — Если говорить коротко, то на прошлой неделе младший брат моего помощника шатался по округе и забрел в заброшенную бухту, расположенную в нескольких километрах от поселения. Пару лет назад в результате тайфуна там случился обвал и сейчас это место непригодно для использования, поэтому оно совершенно безлюдно...       — Короче, — сжала пальцы принцесса.       — Предположите, кого он там увидел? — довольно резко сменил интонацию офицер.       — Полагаю, Зорро?       — Вы правы. Это был единственный раз, когда он косвенно оказался в поле нашего зрения. Догадаетесь ли Вы, с кем?       — Это я у Вас должна спросить!       — Может, Ваша проницательность и в этот раз...       — Вы меня в могилу сведете!       — К сожалению, однозначного ответа я Вам дать не смогу, поскольку лицо собеседника Зорро было скрыто капюшоном, однако мальчишка клянется, что в нескольких сотнях метров от берега сквозь ночной туман проступал контур корабля. Как оказалось, сопляк увлекается судостроением, поэтому он моментально узнал неповторимые очертания. Как Вы думаете, что это был за корабль?       — К черту Ваши загадки!       — Не что иное, как фрегат Лукарда, Ваше Высочество.       Послышался звук битого стекла: на пороге комнаты стояла Шарлотта с пустым подносом. На несколько секунд в комнате все стихло. Фиона неуверенно поднялась со своего места и во второй раз за ночь подошла к окну. Она пошире распахнула деревянные ставни и сделала несколько глубоких вдохов.       — Лукард... — еле слышно произнесла она. — Шарлотта, принеси что-нибудь покрепче, чем этот виноградный компот.       — Да, Ваше Высочество, — прошептала служанка и, собрав дрожащими руками осколки бокалов, исчезла в коридоре.       — В связи с этим напрашивается вопрос, — подал голос Монте, дождавшись пока Шарлотта закроет за собой дверь и исключит постороннее вмешательство в разговор, — не могло же присутствие кораблей Лукарда и Зорро с каким-то безымянным человеком в одном и том же месте быть совпадением?       — Только этого не хватало... Почему именно сейчас? — Фиона опять подошла к креслу и в бессилии опустилась в мягкие подушки. — Час от часу нелегче. Если Лукард действительно здесь, то у Зорро появилось невероятное подкрепление.       Монте промолчал. Принцесса лихорадочно застучала пальцами по ночному столику.       — Нельзя давать им время. Нужно действовать незамедлительно. Вдвоем они будут слишком сильны.       — Мы еще не готовы для открытого противостояния, Ваше Высочество.       — Зато они успеют подготовиться и собрать весь свой флот с его командой. Мы должны нанести удар первыми.       — Это полное безрассудство. Сейчас у нас даже не хватит для этого людей. Мы до сих пор не можем освободить тех, кто был захвачен в Пещерах.       — Вы сами говорили, что они простые пешки. Главное, что Вы и... — Фиона запнулась, предпочтя не произносить вслух лишних имен, — все, кто нужен, остались невредимы.       — Ваше Высочество, мы потеряли тринадцать человек. Это целый отряд, который можно было бросить в бой в первых рядах. Сейчас мы остались без прикрытия.       — Офицер Монте! Нам нельзя медлить!       — Ваше Высочество, я прошу Вас прислушаться. Мы не можем выступать...       — Он обратился за помощью к Лукарду! Вы это понимаете?! У него большая и невероятно обученная команда, которая наводит ужас на всю Атлантику, а вместе со сподвижниками Зорро они раскидают вас, как котят.       — Именно поэтому нам следует подождать. За это время мы не только накопим силы, но и дождемся отплытия Лукарда. Он не может оставаться здесь несколько недель и позволить простаивать своим кораблям, сколь многим бы он ни был обязан Зорро. Рано или поздно, но он будет вынужден покинуть Калифорнию.       — К этому времени Калифорнию покинет и британский флот. А я собираюсь закончить все свои дела здесь и с Вашей помощью.       Дверь в комнату снова открылась, и через порог неслышно переступила Шарлотта с закупоренной бутылкой и двумя хрустальными бокалами на овальном подносе.       — Что это? — резко спросила Фиона.       — Бренди, моя госпожа.       — Пойдет, — махнула рукой принцесса и взглядом приказала наполнить бокалы.       — Благодарю, но я воздержусь, — поднял вверх руку офицер. — Мне уже пора уходить.       — Понимаю, что это все новости на сегодня, — бросила принцесса.       — Так точно, — мужчина встал с кресла и направился к выходу.       — И ни одной хорошей.       — К величайшему сожалению.       — Тогда подготовьте всех, кто у Вас остался, — отпила Фиона половину бокала. — Начнем действовать завтра же, пока сюда не нагрянула вся Армада Лукарда.       — Ваше Высочество! — резко обернулся в дверях Монте. — Это полное безумие! Вполне вероятно, что корабли Лукарда уже на подходе в полном составе.       — Я не могу больше ждать.       — Ваше Высочество, послушайте меня...       — На этом все. Вы свободны.       — Это большая ошибка.       — Спокойной ночи.       Дверь закрылась с нервным стуком, и девушки остались одни.       — Фиона, на твоем месте я бы прислушалась к его словам, — произнесла Шарлотта, закрывая окно и задвигая портьеры. — Он старше тебя в два раза, он бывший губернатор, он знает, о чем говорит. Он в курсе происходящего намного лучше нас. Если он уверен в том, что надо подождать, значит, надо подождать.       — Так мы дождемся отплытия в Британию.       — Его мы всегда сможем отложить.       — Не больше, чем на несколько дней. А планы Монте рассчитаны на недели.       — Ты же слышала, что здесь сейчас находится сам Лукард. Нельзя действовать, пока на стороне Зорро такая сила.       — Неизвестно, на сколько он здесь обосновался.       — Маркус все успеет, — тихо произнесла служанка.       — У нас нет никаких гарантий.       — Это в его интересах.       — Если бы не я, он бы до сих пор сидел со своими интересами в должности офицера и перебирал кипы бумажек. Сейчас у него появился шанс восстановить утерянные позиции.       — Ты же знаешь, что иногда на это уходят годы. А ты пытаешься заставить его сделать все за один день.       — Я дала ему самое главное — толчок, который столько лет был ему необходим.       — Проблема не только в Зорро. На пути Маркуса есть еще дон Алехандро.       — Что с этим делать — решать Монте, — дернула плечом Фиона. — У нас другая задача.       — Да, но для всего этого необходимо время.       — Я не могу больше ждать!       — Но, Фиона, ведь Маркус во всем прав!       Принцесса резко повернула голову в сторону подруги:       — С каких пор ты его так защищаешь?       — Я не защищаю, я просто говорю, что он прав.       Фиона в третий раз за ночь поднялась на ноги:       — Ты считаешь его более правым, чем я?       Звенящая тишина повисла над покоями.       — Он очень умен, Фиона, и он знает, что делает, — едва слышно произнесла Шарлотта. — Он выдержан и опытен. Он...       Служанка перевела взгляд на принцессу и запнулась.       — Не слишком ли много комплиментов в его адрес за одну ночь, Шарлотта?       Девушка сделала шаг назад:       — Что ты имеешь в виду?       — Он так умен, так выдержан, так опытен. Он знает, что делает. Он во всем прав.       Шарлотта опустила глаза:       — Но это действительно так.       Принцесса ничего не ответила и вдруг рассмеялась:       — Шарли, он же старик! Ему больше сорока лет! Что ты в нем нашла?       — Фиона, ты неправильно меня поняла…       — Правда?       — Я просто согласна со всем, что он говорит и делает.       — Ни один мужчина на моей памяти еще не был для тебя так прав во всем подряд как Маркус Монте.       — Фиона...       — О, неужели наше неприступное холодное сердце наконец кто-то растопил? — не могла остановиться принцесса. — Только боюсь огорчить тебя напоминанием о том, что все, что его интересует, это деньги и власть. Забудь его, пока не поздно.       И, захохотав в очередной раз, она залпом допила свой бокал.       — Он не заслуживает тебя, Шарли, — задумчиво произнесла Фиона через минуту полной тишины.       — Это не то, о чем ты думаешь...       — Ну конечно, — принцесса звучно поставила бокал на стол и запустила руку в густые темно-каштановые волосы. — В любом случае, к делу это не относится. Надо быстрее выманивать мою сестренку из ее убежища. Слишком надолго они там задержались вместе.       — Фиона, — возвела глаза к потолку Шарлотта. — Если это ответная шутка, то это не смешно.       — А я и не шучу. Он уделяет ей слишком много времени.       — У меня сложилось твердое убеждение, что ты забыла о том, что по возвращении из Калифорнии тебя ожидает знакомство с претендентом на твою руку, герцогом Нордфолком.       — К черту Нордфолка! — принцесса наполнила бокал и снова залпом выпила его до половины. — В гробу я видела это знакомство. Ни один герцог мира не сможет сравниться с ним...       — Моя госпожа, тебе следует взять себя в руки.       — Я бы намного охотнее отдалась в руки ему, — опять рассмеялась Фиона.       — Это становится невозможным...       — Ах, Шарли, разве ты не понимаешь меня теперь? Ты бы не хотела, чтобы твой офицер был рядом с тобой?       — Прости меня, но, по-моему, бренди здесь больше не нужен, и нам уже пора спать.       — Зорро связан с самим Лукардом, — дрожащим голосом произнесла принцесса, отворачиваясь в сторону задернутых портьер. Ее хищный взгляд вдруг неожиданно мягко заблестел, а на лице появился едва заметный румянец. — Ты хоть можешь представить себе его власть? — прошептала она. — Какой герцог может этим похвастаться? Они все ничтожества перед ним, не стоящие кончика его плаща.       — Лукард — пират, а Зорро — его сообщник. Они бандиты и разбойники. Они вне закона. Очнись, моя госпожа!       — О, что за мужчина! Он невероятен. Он вне досягаемости. Все остальные — лишь его жалкое подобие.       — Фиона, ты сошла с ума.       — А разве возможно не сойти с ума от одного его облика? Шарлотта, ты же видела его. Он бог этого мира. Он мой бог...       — Фиона, остановись. Твое увлечение становится слишком опасным.       — Я бы отказалась от всего и пошла за этим мужчиной на край света, если бы он захотел...       Служанка тихо села на край дивана и округлившимися глазами посмотрела на свою принцессу:       — Фиона, только не говори, что ты все это всерьез.       — Мне плевать на Изабеллу, — едва уловимо прошептала Фиона побледневшими губами. — Жива она или мертва, претендент она на трон Британии или нет... Мне все равно...       — Моя госпожа...       — Я готова провести жизнь у его ног... Я вся его...

***

      Изабелла стояла в начале каменного коридора, освещенного высокими факелами, прикрепленными по обеим сторонам темно-серых сводчатых стен.       За дорогим старинным зеркалом в спальне Зорро скрывался проход в потайную часть дома. Девушка очень хорошо помнила тот овальный рисунок на бронзовой раме, в центр которого она случайно нажала рукой. Он врезался в ее сознание так сильно, что вытеснил из головы все остальные события, увиденные и услышанные ею за ту ночь. Зеркало отодвинулось практически бесшумно, и Изабелла, потеряв дыхание и пульс, оказалась на запретном пороге...       Быть может, она так и оставила бы все как есть, убежав из комнаты Зорро и спрятавшись в своей кровати под одеялом, но воспаленному зрению и слуху внезапно почудилось, что ручка входной двери в спальню зашевелилась, а сотрясающийся разум решил, что кто-то сейчас войдет в помещение и обнаружит ее стоящей перед распахнутым проходом, поэтому она с закрытыми глазами шагнула в пустоту и с убийственной ясностью поняла, что зеркальная дверь закрылась следом за ней.       Изабелла в беспамятстве бросилась на стену, неистово царапаясь с обратной стороны прохода, однако холодная бронзовая преграда была непреклонна. Она не реагировала ни на одно прикосновение, а сдвинуть ее с места обычным физическим усилием не представлялось возможным.       Девушка опустилась на пол и закрыла лицо руками. Как только Зорро узнает об этом... Изабелла судорожно дернулась. Было страшно даже помыслить о том, что ее ждало.       Может, сделать еще одну попытку открыть проход? Отдышаться и снова попробовать? В конце концов, как-то же эта дверь открывалась! К тому же рама была не такой большой и тщательное исследование рано или поздно принесло бы плоды.       Изабелла уже начала отдавать себе отчет в том, что массивная дверь в спальню Зорро открылась лишь в ее расшатанном воображении, потому что, будь там Бернардо, он бы уже стоял рядом с ней, не позволяя углубиться в потайную часть дома. Но она была одна...       Девушка открыла глаза и попыталась осмотреть место, в которое попала. Она находилась на небольшой площадке, вниз от которой вело шесть или семь ступенек, поэтому если бы она выпрямилась и подпрыгнула, то вполне могла бы дотронуться руками до потолка. Здесь было темно и жутко из-за того, что стены не были окрашены в привычный белый цвет. Шипение и треск факелов отдавались леденящим душу эхом по всей длине коридора. Изабелла дрожала как травинка на ветру и не могла сдвинуться ни на шаг со своего хоть и страшного, но зато привычного места.       Этот коридор, холодный и темный, как и несколько минут назад спальня за неприступной дверью, тоже напомнил ей хозяина дома. Только сейчас все было иначе. Выдержанность, терпение, строгость и порядок, отпечатанные, кажется, на самих стенах его комнаты, сейчас были поглощены ледяным спокойствием, каменной непреклонностью, несокрушимой силой и самим его темным началом. Он мог раздавить кого угодно своим лишь присутствием, уничтожить одним взглядом, забрать душу и волю осознанием собственной беспомощности перед его силой и властью.       И эта каменная площадка с лестницей. Как в Пещерах...       Конечно, будь Изабелла в более спокойном состоянии, естественный оттенок скалы, к тому же щедро освещенной факелами, отнюдь не показался бы ей столь мрачным, а красивые сводчатые потолки — такими бесконечными и пугающими. К тому же эта часть дома предназначалась исключительно для пользования хозяина и его слуги, не предполагая присутствия каких бы то ни было посторонних лиц, поэтому архитектурные изыски были здесь лишними. Но сейчас Изабелле, до бесчувствия вцепившейся в саму себя руками и сжавшейся в трясущийся комок на пороге темной обители Зорро, казалось, что она попала в самое зарождение Преисподней, и с минуты на минуту из-за угла, а может, и прямо из воздуха, перед ней должен был явиться сам чернокрылый князь тьмы с испепеляющим сознание взором изумрудно-зеленых глаз.       Надо было немедленно что-то предпринять, иначе она так и умерла бы тут от ужаса, не дождавшись спасения извне. Или наоборот...       Страх перед гневом ее покровителя быстро поднял девушку на ноги и обострил зрение и слух. Она проползла вверх по стене и еще раз осмотрела раму. Быть может, с этой стороны дверь открывалась совершенно иначе, ведь ее не нужно было прятать от чужих взглядов. Изабелла перевела взгляд влево и тут же наткнулась на рычаг, расположенный в самом углу.       Нужно было брать себя в руки и избавляться от состояния паники.       Бернардо в доме не было. Ни наверху, ни внизу. Потому что и в том и в другом случае он бы уже непременно стоял здесь. Следовательно, ее догадка была верна, и те места, о которых шла речь, действительно располагались далеко, то для выполнения всех поручений слуге требовалось немало времени. Рикардо и Керолайн спали в своих спальнях, но даже если они и хватятся ее в течение ближайшего получаса, то, в отличие от поездки в дом Катрин, занявшей больше двух часов, сейчас она сможет сказать, что ненадолго вышла подышать ночным воздухом и ее просто не было видно из-за деревьев. Что касалось самого хозяина дома, то он приедет не раньше, чем через три дня, потому что с завтрашнего полудня у него намечались дела в каком-то "секторе". Сейчас он тоже не мог появиться, потому что был с...       Изабелла решительно отпустила намертво зажатый в оледеневшей руке рычаг и повернулась в сторону запретной части дома.       Проход из спальни Зорро находился в самом углу коридора, и по правую руку располагалась цельная стена без каких бы то ни было секретов. Значит, когда молодой человек спускается по этой самой лестнице, то сразу же поворачивает налево. Изабелла сделала глубокий вдох. Она уже тоже повернула налево от бронзовой двери, и теперь все, что ей было доступно, это спуститься по лестнице и идти вперед.       Было невыносимо страшно, но в глубине сознания билось неистовое желание узнать его имя. Кто мог скрываться под его маской? Кем он являлся днем? Чем он мог быть обязан дону Алехандро? И откуда у него эта черная жемчужина из ее прошлой жизни?.. И хотя Изабелла понимала, что вряд ли на одном из столов будет лежать бумажное свидетельство о его рождении, а на какой-нибудь стене висеть картина с генеалогическим древом его рода, все же она могла обнаружить немало подсказок о его деятельности или о его связях.       Лестница, к счастью, была невысокой, потому что каждое сгибание дрожащего колена грозило подкосить обе ноги и уронить их обладательницу на каменный пол. Изабелла прошла еще несколько шагов вперед, перевела дух, прислонившись к стене, и вновь осмотрелась. Положение было не таким ужасающим, как казалось вначале. Может оттого, что она приблизилась к помещениям, а может, потому, что страх понемногу начал отпускать ее до этого намертво скованное тело, стало гораздо светлее. Девушка насчитала всего пять дверей, до первой из которых оставалось не больше трех метров.       Прижавшись к стене, Изабелла затаила дыхание и взялась за ручку. Факелы в коридоре высветили в образовавшейся щели часть кровати и шкаф. Это была спальня. Совсем небольшая. Еще меньше, чем спальня Керолайн, являвшаяся самым маленьким помещением в верхней части дома. Девушка открыла дверь пошире и, осмелев, засунула внутрь голову и плечи. В левом ближнем ко входу углу стояло кресло и письменный стол. Определенно, это была спальня Бернардо. Светлая и уютная. Примерно как ее собственная. Здесь тоже царил идеальный порядок и не было ни одного лишнего предмета.       Хозяину дома явно повезло со слугой, имевшим с ним схожие воззрения и черты характера. Впрочем, могло ли у Зорро быть по-другому?..       Бесшумно закрыв за собой помещение, Изабелла скользнула дальше. Ванная. Тоже совсем небольшая. А значит, за соседней дверью должна скрываться кухня, ведь, как она уже имела возможность убедиться, именно оттуда велась подача воды.       Ее ожидания оправдались, и соседней комнатой оказалась именно кухня. Здесь горела всего одна масляная лампа, однако из-за привычного белоснежного цвета стен, словно бы создающего дополнительное освещение, все было видно как на ладони. В частности, ее взгляд сразу же впился в четыре лестничные ступеньки, которые вели в никуда. То есть они, как и положено любой лестнице, начинались с пола, но упирались в глухую скалу...       Если бы Изабелла два раза собственными глазами не видела тот каменный блок за углом коридора мужских спален, она бы подумала, что Зорро и Бернардо имеют обыкновение проходить сквозь стены, однако сейчас ее наученный взгляд безошибочно различил ровный прямоугольный контур, являвшийся не чем иным, как проходом в верхнюю часть дома. Девушка подошла к нему вплотную и в очередной раз почувствовала слабость в ногах. Ювелирная работа. Ни одного скола, ни одной царапины. И главное: ни одного намека на скрытый механизм.       Изабелла уже знала на примере главной двери, что стена с одной из сторон была полая и именно в нее на металлических рельсах уходил тяжелый обелиск, однако сама система оставалась скрытой и увидеть это чудо инженерной мысли было невозможно. Но теперь, по крайней мере, девушка понимала, откуда в первый день их пребывания появилась еда. Бернардо приготовил ее здесь и вынес сам или передал Зорро.       Рычаг для приведения устройства в движение находился тут же в углу слева от двери. В этой части дома не было надобности прибегать к каким-либо ухищрениям и маскировке, поэтому здесь все было на виду. Изабелла могла хоть сейчас открыть ход и попасть в верхнюю часть дома, но это было невозможным по двум причинам. Первым камнем преткновения снова оказывался Рикардо с опасным расположением его спальни. А вторым... Уйти сейчас, в такой момент, когда дом Зорро лежал перед ней, словно раскрытая книга?       Девушка обернулась. На правой стороне коридора было всего две двери, первая из которых к тому же оказалась приоткрытой. Совершенно осмелев, Изабелла шагнула через порог и застыла. Здесь не было света, однако факелы в коридоре и привычный белый цвет стен довольно отчетливо дали разглядеть содержимое помещения...       Первой мыслью, метнувшейся в моментально онемевшем сознании, стало наличие в этом доме комнаты пыток. Изабеллу замутило, перед глазами поползли разноцветные круги, внутри все сжало ледяными обручами, а тело перестало реагировать на команды разума. Девушка почувствовала, как у нее подкосились ноги, и она в ужасе повисла на дверной ручке.       По всему помещению были расположены какие-то перекладины, палки, блоки различных форм и размеров, шары, круглые и плоские диски... И все это из жуткого темного металла.       Изабелла попыталась встать, но колени противно подгибались и вынуждали ее продолжать висеть на двери в полусогнутом состоянии. Она уже вполне отчетливо видела саму себя, прикованную к одному из этих чудовищных предметов, и Зорро, стоящего над ней и готовящего ей страшную расплату за ее своеволие... Встряхнув головой в попытке отогнать картину собственной кончины, девушка открыла глаза и относительно свежим взглядом повторно оценила обстановку. Ничего не изменилось. За исключением внезапно мелькнувшей в ее памяти статуи древне-греческого атлета, одной рукой державшего диск, а другой — совершавшего замах для олимпийского броска.       Это были спортивные инструменты.       Изабелла много слышала, но никогда не видела, как готовят спортсменов, борцов и в том числе цирковых силачей, которые обладали уникальными фигурами и могли поднимать невероятные тяжести. Конечно, вряд ли Зорро был каким-либо образом связан с последними, но в происхождении его силы и великолепного атлетического тела, словно изваянного из камня, несомненно, был задействован весь разнообразный ряд этих предметов.       Под ногами постепенно стал нащупываться до этого совершенно вязкий пол, и девушка смогла отпустить дверную ручку. Колени все еще дрожали и грозились подломиться, но сейчас, по крайней мере, Изабелла понимала, что расправа на железном распятии обошла ее стороной. Она переместила себя на несколько шагов вперед и осторожно дотронулась до какого-то шара с ручкой.       Господи, неужели, это можно было поднять?.. Казалось, нужно было пол гарнизона, чтобы сдвинуть с места этот литой кусок свинца. А Зорро мог сделать это в одиночку...       Изабелла, часто дыша, выскочила из комнаты. Мысли о физических возможностях ее покровителя всегда доводили ее до состояния паники. А учитывая все, что она натворила...       Последняя комната. Здесь горела одна свечная арка из трех, расположенных на каждой стене, кроме входной. Это его спальня.       Изабелла могла безошибочно угадать все места, которые принадлежали молодому человеку. То же ощущение подтвердил и висящий на спинке кресла угольно-черный халат, который она видела наверху в ванной в первый вечер.       Кровать, шкаф, стол, неизменная пальма в углу. Эта комната была отделана красным деревом и больше остальных походила на те, что располагались на пресловутом втором этаже.       Начинало складываться впечатление, что нижние комнаты были проверкой возможностей их хозяина, потому что с каждым следующим помещением Изабелла все яснее видела приближение дома к той форме, которую он имел наверху. Проба нового вида освещения, несомненно, была произведена на спальне Зорро и оказалась настолько удачной, что на втором этаже его использовали повсеместно. Кроме того, здесь экспериментировали с типами оформления: обычные серые скальные стены, лишь приведенные к нужным линиям; шлифовка и покраска поверхности в белый цвет; а также деревянный периметр. Последние два варианта были приняты и перенесены наверх.       Все было продумано, выверено и взвешено.       Изабелла осторожно переступила порог и остановилась. На столе ничего не было. Ни писем, ни записок, ни даже крохотного обрывка бумаги. Только высокие стройные перья в подставке и две очередные музейные чернильницы.       Исследовательница перевела взгляд на кресло и снова увидела небрежно кинутый черный халат. Значит, Зорро приехал, вымылся, выпил кофе и, дав указания, поспешил к своей... Она непроизвольно сжала кулачки. Так торопился, что не нашел даже секунды, чтобы убрать одежду в шкаф? Со всей его педантичностью и приверженностью к порядку. Можно подумать, Катрин не подождала бы лишнюю минуту!       Девушка резко подняла к себе рукав рубашки, выглядывающей из-под халата.       Все бросил и уехал!       Эту невесомую белую шелковую рубашку, дорогущий синий жилет с умопомрачительной вышивкой и такие же штаны. Не отстегнул ни одной цепочки, которые запросто могли свалиться с пуговиц и затеряться в подушках кресла! А потом бедному Бернардо нужно будет...       Изабелла почувствовала, как у нее отнялись пальцы. Она держала одежду Зорро. Ту, в которой он ходил без маски.       У нее перехватило дыхание. Видела ли она это у кого-нибудь? У кого? Где? В крепости? По дороге в дом губернатора, когда ее приветствовали жители Эль Пуэбло? В гасиенде дона Алехандро перед прогулкой среди приглашенной знати поселения? На самой прогулке по обрывистому океанскому побережью?       От напряжения у нее заболела голова.       Неужели он ни разу не появлялся перед ней в этом костюме?       Изабелла гипнотизировала жилет, словно пытаясь рассмотреть в нем отражение его хозяина. Неужели она не видела эту одежду? Ну неужели ни разу? Хоть бы одно мгновение, хоть бы один взгляд... Она за долю секунды перебрала все лица, все мыслимые одеяния, все их цвета, все поцелуи ее рук, все слова, — все, что только возможно было восстановить в голове после почти полумесяца отсутствия в поселении. Но ни одного воспоминания не всплыло в ее воспаленной памяти. Ни одной встречи, ни одной фигуры, ни одного голоса, связанного с этим цветом ткани. Ни одних глаз. Ничего.       Изабелла медленно опустила руку с намертво зажатым в ней жилетом.       Она запомнила его. Запомнила каждый шов, каждый завиток строгого и дорогого узора. Она узнает его из сотни, из тысячи других. Днем и ночью, в любом сочетании, даже под сюртуком. Ей хватило бы крохотного кусочка, лишь бы он хоть на миг появился перед ее глазами.       Девушка положила одежду на место и осторожно привела все в точно такой же вид, как до ее вторжения.       Кто бы мог подумать... Ведь если бы по совершенной случайности Зорро однажды появился перед ней в этой одежде, сейчас она уже могла знать его имя. Потому что такую изысканную работу она не смогла бы не заметить и точно запомнила бы.       Она бы знала имя Зорро...       Девушка на мягких ногах отошла от кресла. Надо было возвращаться. Через конюшню, рычаг от двери в которую она уже успела рассмотреть по мере приближения к концу коридора. Она с трудом повернулась в сторону выхода и вдруг замерла.       Дверь! Еще одна. Прямо в спальне. Ее не было видно с порога, потому что она располагалась за шкафом, но при этом Изабелла была абсолютно уверена, что в коридор помещение, находящееся за этой дверью, выхода не имело. Значит, доступ туда был только из этой комнаты?       Вихрем подлетев к невероятной находке, Изабелла протянула руку. Сердце бешено билось в груди, в голове что-то неистово стучало. Одежда? Жилет? Рубашка? Она уже не помнила об этом. Почему эта дверь расположена именно в его спальне? Почему она совсем незаметная: задекорированная темным деревом снизу в тон общему периметру и покрашенная в белый цвет сверху? Почему она не имела связи с коридором? Она принадлежала исключительно этому помещению? А значит, и... Зорро?       Девушка дрожащими пальцами взялась за ручку и...       Чуть не обрушилась на нее от отчаяния всем своим хрупким телом. Дверь была заперта на ключ. Изабелла опустилась на пол и встала на колени перед замочной скважиной.       Свет! Там был свет от одной свечной арки, расположенной прямо над столом. А на столе?..