Drink From My Cup

      

Я так долго наблюдал за тобой. Ты стала частью моего сердца. И эта мысль придёт тебе в голову в один прекрасный день Оставить меня Стало невыносимо. Но это в один прекрасный день Я вдруг понял, что ты бросила меня. Давным-давно. Эта идея не стала для меня шоком. Больше, чем боль и неприятная правда, Именно этого я и ожидал. И эту связь мы разделили. Мы плыли по течению. И всё, что у меня осталось Были ли это слова моей благословенной матери Эти мудрые слова, Пусть будет так.

      На следующей неделе Гермионе несказанно везло: их наказание проводилось для каждого отдельно, чем Гриффиндорка была весьма довольна. Реддл до блеска начищал каждый кубок, расположенный в Трофейном зале, а Грейнджер помогала Горацию Слизнорту собирать ингредиенты для зелий. И поскольку никто из учителей больше не считал, словно Гермиона нуждается в помощи Реддла на уроках — ей выпала прекрасная возможность садиться от него так далеко, насколько позволяло пространство кабинета. Она предположила, что его страх снова попасть в подобную произошедшей на Травологии ситуацию мешает противостоять девушке.       Однако, у судьбы не всегда такие однозначные намерения, какими они порой видятся наивным волшебникам и волшебницам. Гермиона почти сумела забыть, что по окончании отработок они должны снова предстать перед профессором Квирк в теплицах.       Грейнджер пробиралась через кустарники, окружающие высокие стеклянные строения, когда чёткая граница между вечером и ночью ещё не была властна. Она видела идущего впереди Реддла, совершенно не жаждущего встречи с ней. Гермиона вошла в самую большую теплицу следом за юношей, бросая рассеянные взгляды на что угодно, кроме Тома. Она уже успела забыть, какого это — находиться рядом с ним. За последнюю неделю девушка отвыкла чувствовать распирающую пульсацию, возникающую словно по волшебству.       — Вы вдвоём будете пересаживать маргаритки, — сообщила профессор Квирк. — И хорошенько убедитесь, что ни одна из них не пострадает! — Голос женщины приобрёл предупреждающие нотки, на что студенты незамедлительно закивали. — Они очень нужны профессору Слизнорту для изучения Сокращающего зелья. — Она жестом указала на ряд белых цветов, что были заботливо выставлены в центре помещения. Гермиона и Том повторно кивнули и направились к растениям. — Я вернусь в школу, чтобы помочь профессору Слизнорту с остальной частью ингредиентов, если утром обнаружу, что хоть один из стеблей был повреждён или вырван с корнем... Можете незамедлительно собирать чемоданы.       Гермиона горячо закивала, страшась одной мысли о подобном, а тем временем в глазах всегда спокойного Реддла мелькнул отголосок боли. Профессор, не спеша, удалилась в направлении школы, а студенты начали медленный процесс пересадки нескольких десятков маленьких маргариток. Они работали в тишине в течение часа, пока Гермиона снова не посмотрела на Реддла, невольно хихикнув.       — Что ещё? — Нервно спросил юноша, погрузив очередную маргаритку в горшок с большей силой, чем требовалось, едва не погубив её. — Могу я узнать причину веселья?       — Н-нет, ничего, — Грейнджер отрицательно помотала головой, перевела взгляд на горшок перед собой и начала с ещё большим рвением пересаживать маргаритку. Однако, попытка подавить новую порцию смеха была успешно провалена.       Реддл поставил горшок, над которым работал последние пять минут, повернулся к девушке и вопросительно приподнял бровь.       — Ты и правда хочешь знать, что меня рассмешило? — Грейнджер почти чувствовала, как румянец по миллиметру захватывает её щёки. — Твоё лицо. Меня рассмешило твоё лицо.       — Моё лицо? — Голос Реддла звучал так, словно последний путь к отступлению для девушки был уже отрезан. — И чем же моё лицо рассмешило тебя?       — Скорее, выражение, появившееся на нём, — объяснила Гермиона, всё ещё не решаясь повернуться к собеседнику. — Я просто вспомнила выражение твоего лица неделю назад, когда профессор Квирк прикрикнула на тебя.       — Боюсь, я не нахожу в этом абсолютно ничего смешного, — прорычал Реддл, с трудом сохраняя прежнее спокойствие.       — Вот именно! — Резко ответила Гермиона, разворачиваясь к Тому. Она заметила угрожающие нотки в его голосе, однако на лице лишь проглядывался нескрываемый интерес к предмету разговора. — Это всё потому что у тебя никогда не было ничего похожего в жизни! Ты выглядел так, будто вот-вот взорвёшься! — Грейнджер замолчала так же внезапно, как и начала, и вернулась к наскучившему занятию, чтобы попытаться сдержать вновь нахлынувшее желание рассмеяться. Теперь она поняла, почему Гарри и Рон дразнили её.       — Можно подумать, ты выглядела иначе... Готов поспорить: ты была любимчиком каждого учителя в Дурмстранге. — Гермиона почти начала думать так же.       — Да, всё верно. Я была именно такой, - с гордостью ответила девушка, перемещая последнюю маргаритку в новый горшок.       Стоило Реддлу раскрыть рот, чтобы ответить на выпад Гриффиндорки, как длинная молния ударила по верхней части теплицы, а затем спустя лишь миллисекунду — раздался оглушительный раскат грома. Том подпрыгнул от неожиданности. Гермиона перевела заинтересованный взгляд на место, куда мгновение назад ударила молния, а затем удивлённо посмотрела на Реддла.       — Ты же не хочешь сказать, что испугался? — С подозрением спросила девушка, про себя начиная ликовать находке. Кто бы мог подумать: Тёмный лорд боится молний и грозы!       — Нет, — огрызнулся юноша, — просто это было слишком внезапно. - Реддл поспешно пересадил маргаритку, едва успев перед новым появлением молнии. Гермиона заметила, что юноша снова вздрогнул.       — Неужели это снова застало тебя врасплох? — Хладнокровно осведомилась Гермиона, получая вместо ответа взгляд, полный желания убивать. На несколько мгновений они сохранили зрительный контакт. Гермиона только сейчас поняла, что он уже стал жестоким убийцей, каким она его знала.       По стеклянной крыше начали тарабанить крупные капли стремительно набирающего силу дождя, но внимание Гермионы было полностью сосредоточено на медленно приближающемся Реддле.       — Мы должны уйти отсюда прежде, чем он усилится, — заметила Гермиона, попутно отстраняясь от усмехающегося Реддла. — Что? — Спросила девушка, останавливаясь у двери.       — Твоё лицо, — просто ответил Том. Гермиона чувствовала, как земля уходит из-под ног. Ещё одна молния сверкнула где-то высоко в небе, сопровождаемая раскатом грома. На этот раз вздрогнула уже Гермиона, чем вызвала искренний смех у Слизеринца.       — О, да ладно, — нахмурилась девушка и потянулась к руке Реддла. Юноша почти напрягся, когда очередная молния осветила помещение, но позволил потянуть себя к выходу. — Если мы пойдём по правой стороне, возможно, не сильно промокнем. До замка не так уж и далеко. — Они пробирались сквозь стену дождя, которая надежно укрыла замок от любопытных глаз. Гермиона было двинулась в том направлении, которое назвала, увлекая Реддла за собой, однако почувствовала сильное сопротивление. — Это верный путь, — девушка развернулась к остановившемуся юноше, указывая в пустоту, где по её мнению находился замок. Том несогласно покачал головой и потянул в совершенно противоположном направлении. Грейнджер разрывало от жгучего желания накричать на Реддла, но ливень становился невыносимо громким.       Молодые люди бежали сквозь дождь, стараясь не обращать внимания на бьющие по лицу капли. В какой-то момент Гермионе даже показалось, что стихия вдохнула в неё утраченное рвение и возбуждённость от преодоления преград. Она с ужасом осознала, что возбуждение, съедающее изнутри в данный момент — намного острее и приятней, чем чувства, которые она испытала во время поцелуя с Роном.       Гром раздался над головами студентов именно в тот момент, когда Гермиона было метнулась в сторону замка. Молния осветила представшее перед ними поле для квиддича, и Гермиона решила как можно скорее добежать до Гриффиндорской раздевалки. Реддл ускорил шаг, догоняя девушку. Том сильно дёрнул Грейнджер за промокший насквозь рукав, направляя.       — Я так не думаю, — Гермиона почувствовала сильный толчок в спину по направлению к раздевалкам Слизерина, хватка на рукаве продолжала удерживать её на месте. Реддл обогнал Гриффиндорку, которая слепо следовала за тёмной фигурой, о макушку которой то и дело разбивались крупные капли. Гермиона отметила про себя, что приближение вражеской территории вызывает в ней всё то же странное возбуждение.       Том направил палочку на замок в двери, ловко распахнув её, и втянул Грейнджер в защищавшее от дождя и молний помещение. Одним взмахом волшебной палочки фитили расставленных по периметру комнаты свечей загорелись, освещая раздевалку.       — Ты похожа на промокшую крысу, — выдал юноша, глядя на густые потемневшие волосы Гермионы. Стоило им отдышаться, как девушка заметила полное исчезновение того чувства, что несколько минут назад буквально захлестнуло её, немало удивив. Теперь Гермиону наполняло плохое предчувствие, а потому она посмотрела на Тома нарочито вежливым взглядом, пытаясь усыпить его бдительность.       — А ты похож на утопленного мантикраба, — высокомерно ответила девушка, назвав первое пришедшее на ум животное, и уселась на ближайшую скамейку.       — Что? — В его взгляде смешались смех и любопытство.       — Ничего. — Быстро ответила Грейнджер, резко полоснув по воздуху волосами. Огнеплюи-мантикрабы были изучены в её времени, но даже там не все волшебники знали о них. Взгляд Реддла начал постепенно меняться.       — Я всегда могу сказать, когда ты лжёшь.       Гермиона вздрогнула, услышав его слова. В бледном свете свечей его глаза, смотрящие на неё с непонятным выражением, казались ещё темнее. Девушка посмотрела в его лицо, не издав и звука. Реддл почти разозлился, резко развернулся на носках и начал мерить шагами выполненную в зелёных и серебристых оттенках раздевалку.       — Ты лжёшь мне с момента нашего знакомства. — Выдал юноша бесцветным голосом, не глядя на девушку, продолжая вышагивать по комнате. Температура в помещении упала на несколько градусов. — Тебе не жаль, что я стал сиротой, ты никогда не встречалась и тем более не сбегала от Гриндевальда. А ещё ты слишком хорошо знаешь эту школу. — Он внезапно повернулся к девушке, со скучающим выражением лица.       Гермиона мысленно ударила себя за собственную глупость. Как она могла быть настолько глупа, чтобы оказаться запертой в одной комнате с Волдемортом?       — К тому же, ты, кажется, слишком хорошо знаешь меня... — Произнёс юноша самым опасным голосом, приближаясь к ней. Словно догадался о её диком желании сбежать. Гермиона поднялась со своего места.       — Не будь дураком, — едва ли у неё получилось не сказать это громче, чем обычно. — Как я могла одурачить директора?       Девушка надеялась, что голос не дрожит, подобно телу, и почти смогла приблизиться к двери. В любой другой ситуации она бы с удовольствием подискутировала с Реддлом, однако сейчас: когда он нагло заблокировал выход из помещения, её накрыло осознанием. Вот настоящая причина, по которой они оказались здесь — Реддл хотел её запугать.       — Том? Что ты делаешь? — Теперь она не повышала свой голос, а наоборот — перешла на шёпот.       Реддл даже было начал чувствовать радость от победы, но позволил себе проигнорировать этот порыв и уверенно сократил расстояние до девушки, не нарушая зрительный контакт. Он понятия не имел, кто она и почему его расстраивает. И он обязан это прекратить, ведь ничто из того, что способно расстроить Волдеморта не может длиться долго.       Он максимально приблизился к застывшей девушке, довольный тем, что Гриффиндорская храбрость заставляет её оставаться на месте, вместо того, чтобы отстраниться от него, если это ещё было возможно. Но ему определённо не нравилась её слишком ровная от напряжения спина, словно кричащая, что сбежать для неё — слишком просто. Непозволительное удовольствие. Юноша всё ещё не был уверен, чего именно он хотел добиться своими действиями, но это имело огромное значение для понимания природы её влияния.       Она вздрогнула, когда он положил руки на её бёдра, раньше он не позволял ничего столь интимно-близкого. Реддл приближался, медленно вжимая девушку в стену. Мозг Гермионы лихорадочно отправлял импульсы в различные части тела, давая чёткую команду — бежать, спрятаться от этого прожигающего взгляда, однако оно отказывалось слушаться. Она позволила себе шелохнуться прежде, чем оказалась прижата к флагу насыщенного зелёного цвета. Выпустила из лёгких воздух, невольно замечая, что задержала дыхание. Холод пронзил тело девушки, когда ладони скользнули от бёдер до талии. Гермиона схватила его за мокрую ткань, покрывающую предплечья, слишком грубую и тяжёлую, чтобы так просто удержать...       — Реддл, остановись! - Потребовала Грейнджер, осознавая, что мозг таки достучался до её тела. Ему пришлось отступить прежде, чем она оказалась в опасной близости, ведь Реддл даже не подозревал, какой эффект оказывает на неё. Он не мог ощутить дикую пульсацию, звук, заглушавший всё вокруг, когда он находился поблизости. Она не знала, почему он не понимал этого.       Том застыл не из-за команды, резанувшей по слуху звонким голосом. Он обнаружил то, что искал...или ему так показалось? Но именно в тот момент, когда его руки сжимали её грудную клетку, он чувствовал это — каждый удар её сердца был настолько отчётлив. Он с трепетом понял, что пульсации внутри неё совпадали с его собственными. Его дыхание сбилось, становясь более тяжёлым, когда руки крепче сжали хрупкое тело, забывая о контроле. Он впился взглядом в её лицо, изучал изгибы, которые ещё мог ощущать ладонями и задавался лишь одним вопросом: как отчётлива будет эта пульсация, если он коснётся её кожи?       Теперь Гермиона с трудом сдерживала слёзы. Он нашёл это, она поняла по его глазам. Слишком ярко они засверкали красным, чтобы остаться незамеченными...казалось, он понял что-то, о чём она пока не подозревала. Девушка была на грани, когда стук в груди усилился, уловив его волнение. И его руки были единственной вещью, что ещё заставляла Гермиону оставаться на ногах. Что произошло? Что ему стало настолько очевидно, когда она даже не подозревала?       — Том, пожалуйста, — Грейнджер желала ответов на свои вопросы больше, чем прекращения его действий.       Реддл усмехнулся, захватывая губами пульсирующую на тонкой шее жилку. Он наслаждался энергией, что проходила через неё, находя пристанище в его теле. Гермиона судорожно выдохнула недалёко от его уха одновременно с поступившим в его ладонь ударом, словно она просила чего-то большего, чем просто находиться рядом.       Гермиона чувствовала, что её кожа пылает. Мозг успешно сдался под натиском тела, позволяя отдаться ощущениям. Девушка отказывалась понимать, как она могла испытывать подобные чувства от прикосновения его губ к её шее? Она никогда не испытывала подобного с Виктором или Роном. Она почувствовала, как его губы целуют её шею и отрываются. Издав стон разочарования, она почти физически ощутила, как Том усмехнулся.