Что это такое Это позволяет тебе вот так всё скрывать? Боль должна разорваться. И гореть... Твои внутренности... Ты никогда не позволял ей ненавидеть себя. Чтобы сделать тебе плохо В то время как мой покой ложится между твоих губ Едкий И резкий А теперь ты уходишь. Как и все остальные Может быть, я буду учиться у тебя В памяти
Разъяренный Том Риддл вернулся в свою комнату. Он чувствовал, что его гнев будет, подобно крови, вытекать из каждой поры его тела. Гобелен на стене, должно быть, понял его гнев, потому стоило юноше к нему приблизиться, он пропустил без пароля. Но даже несмотря на свой гнев, Том подумал, что это было странно. Гермиона и кровь на мгновение отошли на задний план его сознания, стоило ему вытащить палочку и осторожно войти в свою комнату. Он поднял брови в удивлении. Там стояли его Пожиратели смерти. Смесь гнева и веселья наполнила Реддла. — Вы так быстро вернулись с рождественских каникул? - Сардонически спросил он, глядя на группу мальчиков плащах. Среди них возникла неловкая шевеление, но тут раздался чей-то голос: — Мы не хотели так долго оставаться без Пожирателей смерти, мой лорд, - поспешно сказал Мальсибер. По комнате прокатился одобрительный ропот. Том поднял брови и скептически усмехнулся. — Это очень трогательно, – сказал он, входя в комнату. — Но это не та причина, по которой вы вернулись так рано и ворвались в мою комнату. – Он прошел мимо каждого из них по очереди. — К слову, чья это была идея? — Моя, мой Лорд. — Розье? - Сказал Том с притворным удивлением в голосе. — Я понятия не имел, что ты можешь управлять своей палочкой, - усмехнулся он, намекая на то, как Розье чуть не заколдовал Гермиону в библиотеке. — Вы, должно быть, хорошо скрывали свои таланты. - Мальчики нервно захихикали, как будто никто не находил то, что сказал их учитель смешным, но никто не осмелился реагировать иначе. — Так кто же скажет мне, почему все мои верные последователи сократили свои каникулы и вернулись в Хогвартс? Или мне придётся допрашивать каждого из вас? - Том скучающе поднял палочку на уровень глаз. Все знали, что он имел в виду под "допросом". Заговорил Лестрейндж: — Мой Лорд, мы вернулись слишком рано, для того чтобы узнать, – он сделал паузу, не желая продолжать. — Чтобы посмотреть, есть ли прогресс вербовки девушки в наши ряды. При упоминании Гермионы ярость, которую Том испытывал по отношению к ней ранее, вылетела у него из головы. Так вот, почему они вернулись так рано. Они не доверяли ему оставаться долго с ней наедине...они не верили, что он сможет справиться с ней... или с собой... Его кулаки сжались, ему пришлось опустить палочку, чтобы удержаться от судорожного желания проклясть стоящих передним людей. Он должен держать себя в руках... Пожиратели смерти затаили дыхание, зная, что эта тема была щекотливой. Том отвернулся от них и принялся расхаживать по комнате, не обращая внимания на их взгляды. Если быть честным до конца, после её недавнего признания он понятия не имел, что с ней делать. Она была полна испорченной крови. И все же в последнее время ему так успешно удавалось управлять ею. Она безропотно отправилась с ним в Менор, не отходя от него ни на шаг, и даже позаботилось о том, чтобы он избежал опасности. Но она была грязнокровкой. Чем-то, что он презирал. Он чуть было не сорвался сказать своим Пожирателем смерти, чтобы они устроили ей ад, мучили её и причиняли боль за её кровь...но он не мог. До тех пор пока в ней есть часть его души, девушка должна была оставаться невредимой. Он неохотно повернулся к Пожирателям смерти. — С ней трудно разговаривать, – честно признался он. — Со временем она придёт в себя. Предоставьте это мне. Юноша почти съежился от того, как слабо и неубедительно прозвучали эти слова. Неужели он не мог дать лучшего объяснения, чем это? Он не должен! Но он чувствовал атмосферу в комнате... Последователи были взволнованы и скептически настроены, несмотря на их поведение. Это и недавняя смерть темного волшебника Гриндевальда заставили его снова разозлиться. Грязнокровка заставляла его казаться слабым перед своими последователями...он не мог этого вынести. — Долохов! Иди сюда! - Он рявкнул на самого высокого человека в плаще. Фигура в мантии слегка подпрыгнула, но всё равно двинулась к хозяину. Волдеморт подождал, пока Долохов встанет прямо перед ним, затем схватил его за левую руку и дернул рукав вверх, обнажив бледную плоть предплечья. Волдеморт поднял палочку и прижал её к коже, заставив Долохова снова подпрыгнуть от неожиданности. Волдеморт проигнорировал его и начал бормотать заклинание на латыни. Пятеро мальчиков, окружавших эту пару, все еще хранили молчание. Вдруг Долохов издал сдавленный крик. Палочка, прижаты к его руки, обжигала плоть. Волдеморт держал руку своего слуги в тисках, пока двигал палочкой по предплечью. Кожа почернела, а Долохов попытался не закричать от боли. Зелёный свет исходил от палочки, освещая лица слизеринцев: одно испуганное, другое с жёстким выражением. Наконец, рисунок был завершен, и Волдеморт убрал палочку, повернув руку Долохова, чтобы посмотреть на свою работу. Он казался довольным результатом и в последний раз постучал по нему кончиком палочки. Метка горела белым, и Долохов ахнул, прежде чем череп погрузился в глубокую черноту. Волдеморт отпустил руку мальчика. — Чёрная метка, - объяснил Волдеморт, поднимая руку Долохова. — Это моя метка. Она связывает тебя со мной. - Волдеморт отпустил руку Долохова и вернулся к своим собратьям, слегка трясясь и любуясь черепом и змеей, теперь выгравированными на нем. Остальные с удивлением смотрели на руку Долохова. — Как, мой Лорд? - Спросил Эйвери благоговейным тоном. — Увидишь, - коротко сказал Волдеморт, снова поднимая палочку. — Розье, шаг вперед.***
Гермиону вырвало в мусорную корзину рядом с её кроватью. Судорожно хватая ртом воздух, она поднялась на ноги и осторожно забралась в постель. Он был зол. Он был в ярости, и Гермиона это почувствовала. Это началось как тупой пульс и переросло в острую боль, которая началась в её сердце и прострелила всё тело. У неё не было шрама, чтобы сконцентрироваться от боли. Блокировать свои мысли - это одно, но блокировать боль - совсем другое. Как она могла ожидать, что Гарри способен на это? Она откинулась на подушки, чувствуя холодный пот на лбу. — Артемис? - Это была Виктория. — Артемис, ты в порядке? — Я в порядке, - сказала Гермиона хриплым голосом. Виктория вошла в спальню и подошла к Гермионе. Она с любопытством посмотрела на неё и положила руку на лоб девушки. — Ты плохо выглядишь. Тебя рвало? - Гермиона мрачно кивнула. — О, - запинаясь, произнесла Виктория. Она присела на край кровати Гермионы, продолжая смотреть на Гермиону со странным выражением, как будто хотела что-то спросить, но не могла найти слов... или храбрости. — Артемис, ты беременна? — Что?! Ты с ума сошла? - Гермиона поперхнуласьвоздухом и резко села на кровати с балдахином. - Виктория густо покраснела. — Ну, ты выглядишь немного...усталой. Ты упала в обморок на вечеринке у Слизнорта и проводишь так много времени с Томом. Ты, кажется, сердишься на него большую часть времени, и он так защищает тебя, - быстро сказала Виктория. - Гермиона недоверчиво покачала головой. — Нет, - твердо сказала она. — Я не беременна. Я не могла... — О, вы с Томом не… У них был только один раз. Месяц назад. Гермиона не могла поверить, что ведет этот разговор. Это было настолько странно, что никто не мог знать, каким извращенным и больным ублюдком был Том Реддл, и мог действительно говорить о нем в такой манере. Она даже не знала, хочет ли отвечать Виктории. Она с негодованием отвернулась от девушки и скорее почувствовала, как Виктория встала с кровати. — Пусть думает, что хочет... - С горечью подумала Гермиона. — Прости, - услышала она голос Виктории. Гермиона удивленно посмотрела на нее. — Простить за что? - Виктория не сделала ничего плохого. — Мне не следовало идти с Томом на танцы. Он почти все время пялился на тебя, - сказала Виктория с натянутой улыбкой. Гермиона покраснела. Значит, на вечеринке не только ей было не всё равно. Виктория вздохнула и уставилась в окно спальни. Гермиона отметила, что она напоминает ей смесь Блейза и Лаванды...очень красивая, немного высокомерная, очень девчачья, немного сплетничающая, заинтересованная мальчиком, который не был её, но все же весьма завидный. — Он весь твой, Артемис, - наконец сказала Виктория, оглядываясь на нее. — Том Реддл весь твой. - Виктория слегка улыбнулась ей и вышла из комнаты, оставив Гермиону качать головой над тем, как думают подростковые сердца. Она встала с кровати и подошла к окну, в которое смотрела Виктория. Безоблачное небо и восходящее солнце создавали иллюзию тепла снаружи, пока Гермиона осматривала окрестности. Теперь Реддл наверняка ненавидел её. Но так ли это? Она, конечно, никогда не ожидала его любви, но боль в его глазах, которую она увидела после того, как открыла правду о своей крови... Том ещё не уничтожил все свои человеческие эмоции. Гермиона смотрела, как свет распространяется по траве. Он злился на неё, но что ему теперь делать? Извлечь крестраж? Он уже пробовал и потерпел неудачу. Он мог бы попробовать ещё раз, но ему придется быть рядом с ней, и она знала, что, несмотря на его поведение, она действует на него. Гермиона ощутила прилив новых сил. Она знала, что Волдеморт может попытаться причинить ей вред, забрать кусочек души, даже попытаться убить её теперь, когда он думал, что её кровь бесполезна...но это, казалось, поощряло её. Как будто истинное "я", наконец, стало видимым с тех пор, как она перестала лгать о своей крови. ...С тех пор, как она перестала лгать о том, что Том Реддл действительно значит для неё. Гермиона закрыла глаза, но свет всё ещё заливал веки, заставляя видеть красное свечение. Слава Мерлину, Дамблдор не знал, насколько правдивы его обвинения против Тома. Если бы он знал, то наверняка подумал бы, что Гермиона на его стороне. Но разве Дамблдор не говорил, что он понимает, какого это - связываться с опасными волшебниками? Разве он не говорил, что это принесет только боль в сердце? Казалось странным думать о своем профессоре таким образом, но если он влюбился в тёмного волшебника, даже не будучи крестражем, тогда как он мог обвинять её? Потому что, несомненно, именно тот факт, что она была крестражем, привлекал её к нему! Как только эта зараза пройдет, она перестанет сочувствовать ему. Конечно нет… В конце концов, именно душа заставляла её сердце биться чаще, когда он приближался к ней раньше. Именно душа заставила забыть, кто он на самом деле. Это была душа, которая заставила потерять контроль над собой.… Гермиона открыла глаза прежде, чем какие-либо образы угрожали вторжением в её сознание. Её нельзя было обвинить в том, что она чувствовала по отношению к будущему Тёмному Лорду. Невозможно. Она не знала, что делать. Однако она знала, что должна делать. Избегать Дамблдора. Гермиона нахмурилась при мысли о намеренном игнорировании своего старого и нынешнего профессора. В прошлом он только помогал ей. Но она не хотела, чтобы он отправил её обратно. Она должна остаться здесь... Гермиона опустила голову. Она всё испортила...у Волдеморта уже был медальон; он знал маленькие кусочки своего будущего... Всё никогда не будет прежним, если она вернется в будущее сейчас. Пока она не уничтожила крестраж. Она должна уничтожить крестраж за это время или никогда не вернется домой. Как только она уничтожит его, будущий Волдеморт будет побежден. Гермионе показалось странным, что она никак не могла связать нынешнего Тома Реддла с будущим Тёмным лордом. Том, конечно, был достаточно зол, но он все еще не был им. Казалось нереальным думать, что костлявая фигура, с которой дрался Гарри, была мужчиной, которому она отдалась. Гермиона вздрогнула. Она не могла не разделить их в своем сознании. Волдеморт был жалок. Том был...опьяняющим. Гермиона прижалась лбом к холодному стеклу. Как только она уничтожит крестраж, Том Реддл всё ещё будет здесь. Он не умрет, только его будущее. Значит, она не убьёт Тома. Это была ещё одна часть головоломки, которая облегчала разделение. Кроме того, она не хотела объединять их в одно целое. Потому что идея любить истинного Волдеморта… Даже мысль о любви к Тому... Гермиона ненавидела себя. — Это всего лишь душа! - Она огрызнулась на себя. Гермиона вздохнула. Она знала, что должна сделать. Она должна дать ему успокоиться, а затем снова впустить его в свою жизнь. Она уничтожит частичку его души. Как и предсказывала Гермиона, Том не пытался встать у нее на пути. Занятия начались снова, и школа гудела от мысли, что пара решила сделать перерыв. Из-за этого Том получал больше внимания от девочек Хогвартса, а Гермиона избегала мальчиков. Очевидно, все, что было достаточно хорошо для Реддла, было достаточно хорошо и для остальных. Она не могла поверить, что теперь ей приходится беспокоиться о таких пустяках. По крайней мере, у неё есть книги. Гермиона сидела в библиотеке, как делала каждый день с тех пор, как закончились зимние каникулы, с открытой книгой в руках и пером наготове. Том стал посещать библиотеку по утрам. Он действительно старался избегать её. Гермионе это показалось странным. Конечно, несколько дней назад они держались на расстоянии, но это было после того, как она украла его палочку в Косой аллее. Во всех остальных случаях он хотя бы разговаривал с ней во время урока, чтобы соблюсти приличия. Но теперь, казалось, его это не волновало. Он не только избегал её вне занятий, но даже не смотрел на неё во время занятий. Неудивительно, что вся школа гадала, что же случилось. Это было так непохоже на Реддла - забыть о своей репутации, что Гермиона заподозрила, будто он своим поведением поощряет разлетающиеся слухи. Она могла только держать глаза и уши открытыми. Но сейчас она работала над эссе по зельеварению. Она как раз заканчивала свой первый свиток пергамента, когда услышала, как кто-то прочистил горло над ней. Она подняла глаза от своих аккуратных каракулей и увидела улыбающегося ей Элджи Лонгботтома. — О! Здравствуй! - Сказала она вежливо, отрываясь от работы, поморщившись от боли в спине. Он ухмыльнулся. — Не стоит так сидеть, иначе в конечном итоге, ты будешь выглядеть как те старые горбатые ведьмы, которых магглы используют, чтобы изображать ведьм. Гермиона рассмеялась и поняла, что у неё уже нет причин делать такое радостное выражение лица, когда Элджи сидел на стуле рядом с ней. — Я уже закончил, если тебе нужна помощь, - предложил он, указывая на её эссе по зельеварению. — Конечно, тебе, вероятно, это не нужно. Гермиона начала думать, что она ему нравится. Ну что ж, он был достаточно мил, чтобы хотя бы поговорить. Поскольку Реддл избегал её, оставались только другие гриффиндорские девушки, с которыми можно было пообщаться, и она не была так увлечена общением с ними, в первую очередь. — У меня осталась только половина рулона, а я даже не говорила об историческом аспекте кроветворного зелья. — Похоже, у меня есть зацепка, - сказал Элджи и выхватил пергамент из её рук. — Что ты делаешь с моим эссе? - Спросила Гермиона, подняв бровь на предка Невилла. — Я привлекаю твое внимание к чему-то ещё, кроме школьных занятий, - сказал он и свернул длинный кусок пергамента. Он сунул её в сумку. - Пойдем со мной сегодня на Квиддич. Теперь Гермиона знала, что она ему нравится. Она вздохнула и растерянно посмотрела на него. Если она пойдет, все будут шептаться о том, что она теперь с Элджи, а не с Томом. Но, конечно, она не хотела, чтобы Том думал, что контролирует её...особенно после того, как он так с ней обошелся... Гермиона разозлилась и посмотрела на Элджи. — Ладно. Пойдем. - Она сказала это чуть более решительно, чем следовало бы. Он поднял брови, глядя на нее, но улыбался. — Ну, это только через пару часов, так что я просто встречусь с тобой перед Полной леди, хорошо? - Спросил парень, вставая. - Гермиона заставила себя улыбнуться и кивнула. — Тогда увидимся. За четверть часа до назначенного времени, Гермиона обернула шею алым шарфом и спустилась по винтовой лестнице в спальню. Элджи уже ждал у портретной дыры. Он помахал ей и отодвинул полотно, чтобы она могла пройти перед ним. Гермиона была рада, что на этот раз мальчик, которого она сопровождала, не пытался запугать её. Какая разительная разница. Они шли к полю для квиддича, весело обсуждая, кто скорее всего победит: Гриффиндор или Слизерин. Это была одна из самых важных игр сезона, поэтому, естественно, все будут там, чтобы посмотреть. На трибунах их окружали алые и золотые цвета и рёв оживших львов из папье-маше. На другой стороне поля слизеринцы заколдовали зелёные и серебряные ленты, чтобы они летали по воздуху, как длинные извивающиеся змеи. Гермиона наблюдала, как одна серебряная лента взлетела в воздух и заплясала вокруг головы слизеринца. Их глаза встретились. Гермиона почувствовала, как у неё свело живот, и быстро отвернулась, прежде чем Элджи успел заметить, куда она смотрит. Она повернулась к нему как раз в тот момент, когда он воткнул ей в волосы алый цветок. Это на мгновение отвлекло её от Тома, и она улыбнулась, повторив его жест и схватив одну из падающих алых гвоздик, чтобы засунуть в передний карман его пальто. Затем Гермиона услышала рёв толпы и посмотрела вниз на поле, чтобы увидеть выходящих игроков. Она почти начала искать растрепанные черные волосы Гарри, но вовремя спохватилась. Когда игра началась, её вдруг охватила тоска по дому. Она никогда не любила квиддич, как Гарри и Рон, но игра возвращала воспоминания о более счастливых временах на этом поле. Ей удавалось поддерживать хорошее настроение на протяжении всей игры, хотя сердце уже не было так стойко, как до начала игры. Ей ужасно хотелось увидеть знакомые лица. Конец игры стремительно приближался. Слизерин рано взял на себя инициативу, но охотники Гриффиндора были одними из лучших за многие годы. Они догнали достаточно скоро, и счет шёл на равных, пока Слизеринский ловец не получил удар от бладжера. Это дало Гриффиндорскому ловцу прекрасную возможность схватить снитч и закончить игру. Трибуны были в хорошем настроении, разрываясь от оваций. Все, кроме одной секции. Слизеринцы быстро ушли, за ними последовали Пуффендуй и Когтевран. Гриффиндорцам потребовалось немного больше времени, чтобы очистить трибуны из-за их празднования. Все они настояли на том, чтобы подождать, пока команда выйдет из раздевалок и привести их обратно в общую гостиную. Так что Гермиона и Элджи ждали, когда игроки снова окажутся в поле зрения. Гермиона радостно закричала вместе с остальными, когда они двинулись обратно к школе. Но стоило отойти от раздевалки, как почувствовала руку на своем плече. Она узнала его еще до того, как обернулась. — На пару слов? - Он спросил ее, когда она повернулась, чтобы взглянуть на него. Гермиона нахмурилась. Она знала, что это будет больше, чем "слово". — Все в порядке, Реддл? - Это был Элджи. Он перестал общаться с толпой гриффиндорцев и вернулся к Гермионе. Юноша посмотрел на Тома с фальшивой улыбкой. — Я в порядке, Лонгботтом, - ответил Том без улыбки. — Я хотел спросить, могу ли я украсть Артемис на пару мгновений. Элджи выглядел так, словно предпочел бы отправиться на охоту в Запретный лес. Он перестал улыбаться. — Я не знаю, Реддл, - сказал он с раздражением в голосе. — Полагаю, это её дело. — Да, это так, - Том говорил в таком же тоне, что и раньше. — Ну, Артемис? - Он посмотрел на неё своим обычным бесстрастным взглядом. Гермиона посмотрела на мальчиков. Она сказала себе, что, как только он освободится, она должна позволить ему вернуться в её жизнь. — Ладно, Реддл, - начала Гермиона, обращаясь к тому так же, как и Элджи. - Ты можешь говорить. Она чувствовала, как он злился, хотя это и не отразилось на его лице. Он выжидающе посмотрел на Элджи. — Я никуда не пойду, - вызывающе ответил Элджи. Гермиона чувствовала, как гнев Тома сжигает её изнутри. — Элджи, всё в порядке. Просто возвращайся в школу. Я скоро тоже буду. - Сказала Гермиона, как можно спокойнее. Элджи выглядел так, словно хотел возразить, но она умоляла его взглядом. Наконец, он кивнул и бросил Тому горькую умешку, которая была больше похоже на оскал, прежде чем развернуться и последовать за группой однокурсников, которые уже были на ступеньках замка. Том улыбнулся в ответ. Слизерин сегодня выиграл. Гермиона смотрела, как Элджи отошел подальше, а потом снова повернулась к Тому. Она посмотрела на него со смешанным чувством тревоги и раздражения. — Это было жалко, - сказала она, глядя на него с отвращением. — Холодно, - сказал он, не обращая на неё внимания. — Давай продолжим там. - И он направился к Слизеринским раздевалкам. — О нет, - решительно сказала Гермиона. — Мы ближе к гриффиндорским раздевалкам. Нет причин, почему бы нам не обсудить то, что у тебя на уме здесь. - И она протиснулась мимо него в раздевалку, рядом с которой они стояли. Том неохотно последовал за ней. Гермиона устроилась на скамейке и расстегнула шарф и пальто. Она подняла глаза и увидела, что он стоит перед ней, крепко сжав кулаки и челюсти. Он смотрел не столько сердито, сколько выглядел...смущенным. Жёсткое и встревоженное выражение лица Гермионы сменилось любопытством. Она никогда не видела его таким. — Прежде всего, - начал он, понизив голос. — С чего ты взяла, что можешь гулять с этим жалким подобием волшебника, когда я сказал тебе, что не хочу видеть тебя с ним снова? Гермиона знала, что он рассердится на Элджи. Она знала, что он не одобрит того, что девушка проводит время с кем-то, кто интересуется ею. Но это не имело значения. — Я могу дружить с кем захочу, Реддл, - вызывающе сказала она. — Он не хочет быть твоим другом, - усмехнулся Том. — Ну, так и ты тоже, - бойко сказала Гермиона. Она удивляла себя каждым произнесенным словом, напоминая себе о Гарри и его безрассудных словах. Том тяжело дышал. У него определенно были проблемы с самообладанием. — Значит, у меня нет друзей, - сказала она, проверяя температуру его кипения. Том прищурил глаза. Он все еще выглядел напряженным и сердитым, но неестественная ухмылка поползла по его лицу. — Итак, - начал он. — Они говорят правду. Все грязнокровки шлюхи. Гермиона поднялась на ноги, теряя самообладание. — Какое тебе дело, чем я сейчас занимаюсь? - Яростно спросила она. — Теперь, когда ты считаешь меня грязью? — Потому что я сказал тебе не подходить к нему, - ответил он, расхаживая перед ней; довольный её взвинченностью. — И я не могу иметь то, что принадлежит мне, грязно это или нет, если оно ведёт себя столь распутно. Она ударила его по лицу. Его глаза сверкнули, он подошел к ней и схватил за запястья. Его руки обожгли её кожу гневом, но она должна была сосредоточиться. — Отпусти, Реддл! - Она кричала на него, отказываясь называть Волдемортом. Она с силой сжала руки, сминая его большие пальцы, и Том ослабил хватку, позволяя ей вырваться. Она отвернулась от него, пока он массировал теперь уже больные пальцы и собирался покинуть раздевалку. Она сделала несколько шагов, прежде чем он схватил её за руку и развернул лицом к себе. Алая гвоздика упала с её волос. Таким выражение его лица Гермиона никогда раньше не видела. Она так привыкла к его непроницаемому взгляду, что на мгновение растерялась. Он выглядел сердитым, если не сказать больше. Но было и своего рода отчаяние на его лице. — Послушай меня, тупая грязнокровка! - Он плюнул в нее. Гермиона с силой оттолкнула его, уронив палочку, которая тут же укатилась вглубь раздевалки. Она поспешила за древком и подняла его. Том был прямо за ней. Она почувствовала его руку на своем плече, и Мерлин знает, почему она остановилась и повернулась к нему лицом. Он чуть не врезался в неё. — Не называй меня грязнокровкой! - Рявкнула она, и слёзы покатились по её щекам. Он не ответил, но встретился с ней взглядом. Казалось, ему трудно дышать. — Гермиона, - грубо сказал он, сокращая расстояние между их телами. Она напряглась и отвернулась от него. Он положил руку ей на щеку и повернул её голову к себе, слёзы капали на его руку. Она посмотрела в его черные глаза. Она смотрела на него, наблюдая, как он напряженно изучает её лицо. Он не заботился о ней. Она была всего лишь сосудом, в котором он хранил свою драгоценную собственность. Том положил другую руку ей на поясницу и провел ладонью по щеке к затылку. — Прекрати, - потребовала она. Ей не нравилось, что он смотрит на неё. Он понятия не имел, что это с ней делает. С тем же напряженным выражением лица, он наклонился в сантиметре от неё, но затем отстранился. Гермиона затаила дыхание, слёзы прекратились. Он повторил этот жест, приблизившись к её лицу, но слегка отстранился. Гермиона поняла, что он никак не может решить, целовать её или нет. Похоже, он действительно этого хотел. Что ж, она не пойдет ему навстречу. Ему придется поцеловать грязнокровку по собственной воле. Он опустил лицо в третий раз и задержался там на мгновение, прежде чем, наконец, встретиться с ней губами. Гермиона не ответила на поцелуй. Ему придется делать всю работу самостоятельно. Он нежно поцеловал её, играя с мягкими волосами на затылке. Гермиона почувствовала, как он крепко сжал материал, покрывающий её поясницу. Она смягчилась, когда поняла, что он слегка дрожит. Гермиона удивилась. Как будто это был их первый поцелуй. В каком-то смысле это был...первый поцелуй, который он разделил с Гермионой. Она была магглорожденной.… ...и он все еще целовал её, как будто нуждался в ней. Том крепко обнял её, его поцелуй стал жестче. Он прижал девушку к ближайшей стене, прервал поцелуй, тяжело дыша, и уткнулся лицом ей в шею. Гермиона закрыла глаза и, нахмурившись, провела руками по его груди. — Нет, - яростно сказала Гермиона, толкая его в грудь. — Ты манипулировал мной, пытал меня, использовал и бросил из-за моей крови, - обвинила она. Он должен остановить это. Он не мог постоянно манипулировать ею и обращаться с ней подобным образом. Он должен остановиться. Он ничего не сказал, но выглядел растрепанным. — Ну, - отрезала она, высвобождаясь из его объятий. - Лорд Волдеморт может хоть что-нибудь сказать в свою защиту? — Нет, - просто ответил он, как будто немного успокоившись. — Мне не нужно защищаться. Ты слишком наивна, чтобы понять. - На лицо Гермионы снова навернулись слёзы. — Или тебе не нужно защищаться перед глупой грязнокровкой? - Язвительно спросила она. Он съежился. Она хотела, чтобы ему было неудобно. — Мне придется забыть о твоей крови, - мрачно сказал он. — Ты мой крестраж и... — О! Значит, ты вынужден общаться со мной, потому что я крестраж? - Яростно спросила она. — Если бы у меня не было кусочка твоей души, я была бы таким же расходным материалом, как и любой другой магглорожденный? - Он уставился на неё, зная, что они оба уже знали ответ. Гермиона подавила рыдание. — Как ты можешь судить обо мне по моей крови, если ты сам полукровка? - Спросила она, смело пытаясь вывести его из себя. Он напрягся и недоверчиво посмотрел на неё, как будто не мог поверить, что она осмелилась сказать ему что-то подобное. Он стиснул зубы, пытаясь взять себя в руки. Но Гермиона не хотела, чтобы он контролировал себя. Она хотела причинить ему боль. — Думаешь, я не знаю, что ты убил своего маггловского отца? И что ты похож на него? - Глаза Тома вспыхнули красным. Как она смеет говорить с ним об этом? Как она смеет упоминать его грязного маггловского отца? Ненависть и стыд горели в нем, когда он вытащил палочку и направил ее на ведьму перед ним. — Том Риддл. Имя твоего отца. — Круцио! - Закричал Реддл, но она была готова. — Протего! - Проклятье отскачило, натыкаясь на защитное заклинание. — Заткнись! - Он плюнул в неё, его лицо исказилось от ярости. — Не смей называть меня так! — Ты слабак! - Гермиона намеренно игнорировала. — Ты даже не можешь принять себя таким, какой ты есть! Он прокричал заклинание, которое Гермиона не узнала. В этот раз защита не сработала, и заклятье прошло сквозь неё. Оно ударил прямо в грудь, и она почувствовала головокружение. Комната потеряла очертания и ориентиры, и она попыталась удержаться на ногах, отодвигаясь от него. Гермиона услышала, как Том сказал что-то еще, и почувствовала, как палочка покинула её руку. Том подошел в несколько шагов. Он схватил её за рубашку прямо перед тем, как она упала на скамейку. — Не надо, - он яростно встряхнул её. — Не говори о том, чего не понимаешь, - прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Я знаю, кто я! Я - наследник Слизерина! Внутри у Гермионы всё горело. Она почувствовала, как его гнев пронзил её тело, словно разъяренные змеи. Но она все равно открыла рот, чтобы заговорить. — О да, - ответила она со всей ненавистью, на которую была способна. — Враги наследника, трепещите! Он грубо отшвырнул её, и Гермиона почувствовала, как спина ударилась о стену. Она услышала взрыв, и поток горячей воды начал волшебным образом заливать всё вокруг. Она упала в душевую кабину. Гермиона почувствовала, как головокружение покидает её, когда вода попала на лицо, и зрение начало фокусироваться. Она увидела сквозь воду, что лицо Тома побледнело и наполнилось таким чувством, какого она никогда в нем не видела. Она поднялась на ноги, используя Окклюменцию в меру своих возможностей, чтобы выбросить его гнев из головы. Он сбросил пальто и вошел в душ, толкая её обратно. — Похоже, ты не воспринимаешь меня всерьёз, - он насмехался над ней, схватил её за левую руку и поднял над головой, прижав к стене душа так, чтобы предплечье было обращено к нему. Его пальцы переплелись с её в почти интимном акте. Она чувствовала его кольцо - другой крестраж. — Может, тебе нужна метка, чтобы напомнить, кто я на самом деле? Он поднял палочку и резко прижал её к предплечью. Гермиона застыла, гнев покинул её лицо. Чёрная метка. Это было слишком реально. Она не сопротивлялась, но встретила его вызывающий взгляд с трепетом. Она говорила себе, что станет Пожирателем смерти, если придется... Они смотрели друг на друга, пока вода неслась над ними, и каждый ждал, что другой начнет действовать или протестовать. Никто не шевельнулся. — Кто я? - Опасно спросил он. Гермиона посмотрела в его красные глаза. — Волдеморт. Кончик палочки Волдеморта обжег кожу Гермионы, и она вскрикнула от боли, извиваясь в его объятиях. Он остановился и посмотрел на неё. Её трясло, глаза были крепко зажмурены, а голова повернута, как будто она смирилась, приняв знак. Она не собиралась протестовать. Том опустил палочку с торжеством в глазах. Сегодня он не даст ей свою Метку. Он подождет и заставит её попросить об этом. Гермиона открыла глаза и посмотрела на Тома. Он ухмылялся ей. Она уставилась на него. Как он смеет ухмыляться ей после всего, что она сказала ему? Он отпустил ее руку, и она осторожно опустила её, с подозрением наблюдая за ним. Он собирался уйти, думая, что победил? — Я ненавижу тебя, - злобно сказала она. Он напрягся и прижал её спиной к стене, яростно целуя и кусая губы. Гермиона протестующе взвизгнула. Он схватил мокрый материал на её талии и потянул за рубашку. Она шлепнула его по руке, и он в ответ поднял её, обхватил ногами за талию и снова прижал к холодной поверхности. Силой Гермиону смогла прервать поцелуй. Она боролась с ним и слышала, как он стонет. От этого стона у Гермионы по спине побежали мурашки. Задыхаясь, Гермиона поняла, что он не так хорошо владеет собой, как думает. Проверяя свою теорию, она начала медленно двигать бедрами. Его ладони были прижаты к стене позади неё, в то время как её руки обвивали его шею. Он повторил за ней движения бедрами, и она выгнулась ему навстречу, задыхаясь. Он поцеловал её в подбородок и задрал мокрую юбку. Она остановилась, и он снова застонал, подняв голову, чтобы посмотреть, что случилось. Гермиона посмотрела ему в лицо. Его глаза снова потемнели и пристально смотрели на неё. Он, конечно, довольно быстро смирился с тем, что она грязнокровка. Она поцеловала его в шею, пила стекающуюпо ней воду, а он крепко сжимал её в предвкушении. Гриффиндор сегодня победил.