Fox!

-ДА КАТИСЬ ТЫ К ЧЁРТУ! — орёт на меня Роуз, и было уже тянется, чтобы вырвать у меня из рук барабанные палочки и засунуть мне их в задницу (по крайней мере, она всегда грозится сделать с ними именно это), а я складываюсь от хохота пополам, ничего не могу возразить и чувствую, что макияжу пришла хана, ибо ржу я до слез. Неудачно шутканула, на самом деле. Роуз Маккартни, моя лучшая подружка, не оценила. А мне вот смешно. Наверно, потому что нахожусь в такой же ситуации. Итак, Роуз безмерно бесит присутствие на наших репетициях Мелиссы Нортон. Потому что это мешает ей в полной мере производить должную обработку Кэрри. И я стебу её этим, как могу. При этом я не имею ничего против присутствия Кэрри, потому что с ней вместе приходит Мелисса. По одиночке они не приходят. И ничего удивительного в этом нет, потому что местом для репетиции у нас служит гараж, принадлежащий отчиму нашей клавишницы, Оливии. Ну, как, принадлежащий… Может, только по документам. Гараж уже давным-давно является нашей святой обителью, родным домом, местом, где ты всегда можешь чего-нибудь выпить, переночевать или пережить жестокий приступ депрессии. Иногда всё и сразу, бывали и такие неприятности. Поэтому не удивительно, что для постороннего обывателя это место является чем-то вроде пристанища зла. Кроме шкафа, заполненного выпивкой, нехитрой закуской и сигаретами, двух ящиков, в одном из которых хранятся мои барабанные палочки, а в другом — всякие там гвозди, пассатижи и кусачки, пары раскладывающихся до состояния диванов кресел и трёх частично сломанных табуреток, в гараже нет никакой мебели. Лишь пустое место, на котором мы и играем. Ладно, не пустое, там же стоит моя барабанная установка. Стены нашего уютного дурдома оформлены более чем креативно: у нас было десять банок краски — мы устроили битву — стены в разноцветных кляксах. А, и особенная гордость — по всему периметру гаража в месте стыка потолка и стен протянута светодиодная лента, которая служит нашим единственным источником света. Цвет этой недели — фиолетовый, поэтому Роуз вынуждена выслушивать мои предложения махнуть ее серо-бело-голубые волосы в весёленький лиловый цвет. Она посылает меня в задницу и грозится показать мне путь моими же палочками. Ну, не очень-то и хотелось. Итак, когда Кэрри и Лисса впервые пришли сюда, то сжались в комочек от ужаса. Как будто мы тут их убивать будем! Нет, ну в отношении Роуз ничего не могу обещать, мне иногда самой интересно, что там у Маккартни на уме, но я-то уж точно на убийство не пойду. Кэрри милая, она мне нравится (и из-за этого очень бесится Роуз). Ну, а Мелиссу я точно убивать не буду, я что, Отелло какой-нибудь? Да, я люблю её и страдаю в стороне. Потому-то и шучу над Роуз, от безысходности. Ей-то никто не мешает окучивать Кэрри (присутствие лишних, с её точки зрения, людей вообще ничего не меняет!), а у меня есть одна большая заноза в заднице — директорский племянник, который является официальным парнем Мелиссы. Да-да, знаю, я неудачница. Но разве у вас не было такого чувства, как будто ваша жизнь только и заключается в том, чтобы жить безответной влюблённостью? Вот у меня оно есть. Всю мою жизнь. Эх. Но, не будем о грустном. Если честно, я обожаю те дни, когда Мелисса приходит к нам на репетиции. Обожаю смотреть на её восторженное лицо, обожаю просто факт её присутствия. Иногда они с Кэрри прыгают вместе с нами, дабы соответствовать амплуа наших фанаток, коими они себя выставляют. Но, кажется, ни Кэрри, ни Лисса, не догадываются о том, кем являются на самом деле. Ну и славненько. Радость заканчивалась каждый раз, когда у Мелиссы пиликал мобильник и она вынуждена была идти домой. Я не знаю, кто звонит ей на самом деле, родители или ненавидимый всеми фибрами моей души бойфренд. Моя сказка заканчивалась и исчезала вслед за девушкой, в глазах которых я тону, как в омуте. Но я нашла выход! Совершенно случайно оказалось, что мы живем в паре кварталов друг от друга, то есть идти нам в одну сторону. Даже под угрозами пыток я не вспомню, как впервые предложила проводить её до дома. Но зато я хорошо помню момент того искреннего, неприкрытого счастья, когда я получила на это согласие. Вот она, доля безответно влюблённого — радоваться мелочам, которые будут согревать тебя долгие месяцы! Каждое воспоминание бережно сохраняешь, как кусочек пазла, и трепетно присоединяешь детальку к детальке, пытаешься собрать картинку… А потом всё равно отчаиваешься, потому что этих деталек всё равно мало. Безысходность. В общем, как говорили классики, жизнь — это страдание. Если я страдаю, значит — живу. Итак, за этот месяц я, прежде ленивая настолько, что могла либо оставаться спать прям в гараже, либо садилась исключительно в такси, которое везло меня до дома, аки королеву, стала ходить пешком в компании Лиссы. Сложнее всего было преодолеть барьер. Ну, подумайте сами, словно сошедшая с обложки журнала красавица в обтягивающих джинсах и маечке, с роскошными облаком волос, глазами на пол-лица и я, чёрно-красное пятно рядом, обвешанное железками. На вашем месте я бы шарахалась. На месте Мелиссы — убежала бы. Хорошо, что возвращались мы довольно поздно, в интимном полумраке, и народ почти нам не встречался. Это какое-то время напрягало козла, который обладает правом прилюдно лапать мою девочку, но потом как-то всё уладилось. Я не знаю, что там Мелисса ему наобещала, но он перестал названивать ей каждые 5 минут. Мы с Лиссой говорили о музыке, фильмах, книгах, играх, перемывали кости унылым преподавателям, в общем, болтали, как самые настоящий подружки. Да мы и вправду очень сблизились, особенно если учесть, что официальное наше знакомство произошло совсем недавно. Мелисса обладает уникальным талантом находить общий язык. Мне с ней легко и непринуждённо. Не надо строить из себя неприступную башню-стену или пытаться просчитывать её. Ну, это когда вы говорите то, что от вас желают услышать, в итоге ваш собеседник счастлив и все довольны. Правда, побочным эффектом является то, что вы можете чувствовать себя последней лицемерной сволочью, но это чувство меркнет, по сравнению с тем, КАК на вас смотрит возлюбленная! И я опять отвлеклась. -Ну, так я пошла? — перестав ржать, наконец, вопрошаю я. Хорошо быть барабанщицей. Не надо собирать с собой никаких инструментов, палочки в ящик — и свободна. Именно поэтому я ухожу с репетиций первая. И с Мелиссой. -Катись с чертям, Фокс, и Мелиссу свою забери! — отозвалась моя седовласая плюшка, скрипя зубами. Я ласково оскалилась ей вслед, забросила палочки на им положенное место и, с грацией слона в посудной лавке, упорхала к выходу, где меня ждала почему-то поникшая Мелисса. -Что случилось? — спросила я, действительно беспокоясь за неё. Ведь я же только что видела, что она смеялась. Может, она услышала наш с Роуз разговор? -Нет-нет, всё в порядке, — отозвался мой ангел, резанув что-то в моей душе. Я точно знала, что-то случилось. Но все мои попытки расспросить о чём-нибудь Мелиссу потерпели крах. Она шла по улице молча, опустив голову и засунув руки в карманы. Я шла рядом, не в силах не смотреть на неё больше 30 секунд и украдкой кидала на неё озабоченные (я волнуюсь, а не домогаюсь!) взгляды. Но я молчала, потому что знала, если она захочет, то поделится. Так уже несколько раз было. Я перебирала в уме варианты, что могло её так расстроить. Вывод напрашивался только один. Почему-то я даже не удивилась. -Кристофер меня избегает. Как же я ненавижу это имя! Я запретила себе даже запоминать имя директорского племянника, с которым она встречается. Это случилось после того, как я стала на полном серьёзе задумываться, стоит ли мне сделать его куклу Вуду. -С чего ты взяла? — вот так, голос участливый, но не слишком заинтересованный. И ни капли ненависти. Всё в порядке. -Он не звонит мне уже второй день. Невелика беда, подумаешь! –Знаешь, он как-то сказал, что даже ревнует меня к тебе. Вот идиот! Неужели он не понимает, как для меня важна дружба с тобой? Ах да, фрэндзона, она такая. Я и забыла, на каком плачевном содержании нахожусь. Перебираю браслеты на руке и отвечаю: -Он и правда идиот. Иногда мне кажется, что Кристофер догадывается о моих чувствах. Что он видит полные обожания взгляды, которые я посылаю его девушке. Что я специально ухожу с репетиций пораньше, чтобы пройтись вместе с ней пешком. И что я намеренно не приглашаю его в наш гараж. Потому что я живу только этими встречами на репетициях и после неё. В эти моменты Мелисса – моя, я не могу её отдать! Но кто ж меня слушает… -Если бы он хоть раз пришел на репетицию, — вздыхает Лисса так горестно, что у меня сводит зубы. Мелисса столько раз уже просила меня об этом, но я каждый раз находила всё новые и новые отговорки. Но сегодня, когда она настолько печальна, список моих отговорок на дне. Я же не монстр, всё-таки. Не могу смотреть на её грустное лицо. Я альтруистка? Чёрт возьми, я альтруистка! Если она так этого хочет, то я должна послать к чертям своё эго и пригласить его ради неё! Это всё, что я могу сделать. Ради того, чтобы она улыбнулась, я готова растоптать собственное сердце. -Ну, если мне не изменяет память, в четверг отменена тренировка. Если он захочет, то сможет заглянуть на репетицию… — что со мной? Почему мой голос так дрожит? Ах да, я же только что сломала всю надежду на то, что у меня когда-нибудь что-то получится с Лиссой. Давай ещё расплачься, королева драмы. -Правда? — Мелисса аж останавливается и смотрит на меня, не веря. Мои щёки сейчас, наверняка, цвета прядей в моих волосах — алые. –Ты никогда не разрешала ему приходить. -Ненавижу спортсменов после тренировки, от них разит за квартал, - буркаю я почти убедительно. Ненавижу я конкретно её парня, от которого Лисса без ума. Вот же угораздило меня пытаться стать третьим колесом в велосипеде! Но, в любом случае, Мелисса мне верит. И она улыбается так, что у меня перехватывает дыхание. Мой ангел кидается мне на шею, обнимает меня и целует в щёку, из-за чего у меня ещё и ноги немеют, и вообще я не могу с места сдвинуться! -Спасибо, Милли! Это очень важно для меня! Ты замечательная! Она продолжает меня обнимать, а я думаю о том, достаточная ли это компенсация за рухнувшие надежды? Думаю, нет, поэтому целую её в щёку в ответ и чувствую, что сердце грохается куда-то в пятки. -Для тебя мне ничего не жалко. Даже собственного счастья. Лишь бы она улыбалась.